Через пару часов к огороду подошли Соня и Ксюха, которую сменил на сторожевой башне Ваня. В руках у девушек были покрытые мокрой тонкой тканью блюда, в них лежали проросшие семена. Как они только ни выглядели! Большие и маленькие. Белые и чёрные. Длинные и круглые. Плоские и ощерившиеся рожками во все стороны. Все они были разные, но из каждого торчал маленький белый язычок. Ерёмин с любопытством рассматривал семена. В них пряталась жизнь. Загадочная и таинственная. Сколько вокруг трав и деревьев, как узнать, в каком зернышке что живёт?
- Вот эти, огромные - наверное, от дерева? - спросил он. Подумал и неуклюже пошутил. - От яичного?
- Нет, это кабачки, - объяснила Соня. - Они быстро созреют. Узнаешь, какая это вкуснотища, когда я их пожарю, а сверху сметаной полью! Пальчики оближешь.
Ерёмин сглотнул слюну.
- А где Вовкины семена, из шкатулки? - поинтересовался он.
- Отмачиваются, - сказала Соня. - Пусть проснутся слегка. Посадим их в самом конце, когда ты закончишь копать огород…
До обеда Ерёмин работал на солнцепёке, не покладая рук, но всё равно успел мало. После еды к нему присоединился дежуривший утром Ваня. На стене опять маячила сонная, как жук, Ксюха. "Как это неудобно, - подумал Сергей. - Когда каждая пара рук важна, кто-то должен всё время сторожить скит".
Вдвоём работа пошла скорее. Но всё равно они не успели всё вспахать к ночи.
- Ой-ой-ой, - сказал Ваня, в очередной раз глянув на Ерёмина. - Зря ты-ты-ты в одних трусах весь день. Сгорел с непривычки.
- Как это - сгорел? - спросил Сергей.
- У тебя-бя-бя вся спина как кипятком ошпаренная…
Ерёмин попробовал глянуть на себя через плечо и тут почувствовал, что его сильно жжёт. Спину тоже саднило, но гораздо меньше.
- Пустяки, - промолвил он.
Но Подосинкина, к которой Ваня отвёл его, так не считала. Она заставила его лечь навзничь, лицом вниз, оседлала и стала смазывать целительным бальзамом собственного изготовления.
- Настоящее облепиховое масло, - приговаривала она. - Тебе повезло, что осталось немного. Зимой я руку обварила, пять раз на дню лечить приходилось.
Она уже трижды смазала Сергею всю спину - от трусов до самой шеи, но слезать с него не торопилась.
- Ну как, полегче? - заботливо спрашивала она и продолжала накладывать бальзам слой за слоем. - А ты тут что делаешь? - зыркнула она взглядом в сторону дверей.
Повернув голову, Ерёмин заметил прильнувшего к косяку насупившегося Игоря. Тот ответил ему недружелюбным взглядом и, ни слова не сказав, скрылся за дверью. А Подосинкина, продолжая мазать Ерёмину спину, начала мелодично мурлыкать себе под нос…
16
Выспаться снова не удалось. Ночью дежурил Маралин. Перед самым рассветом Игорь забил тревогу. Приворотный колокол грозно гудел, подняв фермеров на ноги. Все побежали на стену и Сергей помчался вслед за ребятами. В башне фермеры схватили большие изогнутые палки, туго перевязанные натянутой бечевой. Ерёмин тоже взял одну из них, но не знал, как с ней обращаться.
- Бе-бе-бегай по стенам и кричи, - велел ему Ваня, взявший на себя в этот раз инициативу. - Пусть думают, что нас много. - Сергей заметил, что даже Соня сейчас слушает его. Он побежал по стене, ругаясь изо всех сил неведомо на кого. Он видел, что кто-то передвигается по лесу рядом со скитом. Но кто это был - он не знал. Ерёмину было страшно, и он пытался вызвать в ответ страх у неведомого, скрытого темнотой врага.
Прошло несколько минут, но ничего не менялось - движение продолжалось, с севера на юг - заметил Сергей. Кто бы это ни был, их было много, но к скиту пришельцы не приближались, шли стороной.
- Уффф, обошлось, - осторожно тронула Ерёмина за плечо Соня. Он резко развернулся, чуть не скинув её со стены, но вовремя опомнился.
- Как ты меня напугала, - сказал он, - Кто это был?
- Чечухов не узнал? - удивилась Соня.
- Так темно же, не видно ничего!
- Надо будет сказать, чтобы Ваня тобой занялся, - задумчиво произнесла Подосинкина. - Фермер должен быть воином, если понадобится.
Ложиться уже никто не стал. Соня на скорую руку состряпала завтрак. И снова Сергей с Ваней отправились к огородам. И тут выяснилось, что, как по волшебству, за ночь все невспаханные грядки оказались вскопанными. На этот раз ошибки быть не могло.
- Па-па-пафнутий по ночам помогает, - на изумлённый взгляд Ерёмина ответил Ваня. Он позвал Подосинкину и Ксюху. Те принесли оставшиеся семена и засеяли огород. Вовкины чёрные зернышки из шкатулки посадили ближе всего к деревьям. Никто таких прежде не видел, и ребята гадали, что из них может вырасти.
После этого Ваня поставил в углу двора щит с нарисованным посредине кругом, дал Сергею в руки изогнутую палку, которую назвал луком и показал, как им пользоваться. Натянув тетиву на луке, нужно было выпустить в щит-мишень стрелу - тонкую деревянную палку с острым наконечником и прикрепленными к ней перьями. Несколько часов Ваня тренировал Ерёмина, пока не добился того, что тот сможет попасть в цель.
А затем наступила очередь Сергея.
- Если часовой на башне заснёт или отвлечётся, он может не заметить врага, - сказал он. - Можно сделать одну вещь, но мне нужен ещё колокол и длинная верёвка.
Верёвку выдала Соня, а совсем маленьким колоколом, хранившимся в церкви, поделился Пафнутий. Ваня быстро сообразил, что задумал Сергей. Они натянули в трёх метрах от наружной стены скита почти у самой земли верёвку и привязали к ней колокол.
- Теперь если кто-то-то полезет, заденет бечеву. И тут ка-ка-как загремит, мы тотчас услышим, - удовлетворенно заметил Ваня. - Но дежурить всё равно придётся. Враг мо-мо-может оказаться осторожным…
- И это не меняет радикально ситуацию: если бы вчерашняя толпа полезла на стены, мы бы их не удержали, - задумчиво произнёс Сергей.
- Че-че-чечухи нерасторопны, на стены они едва ли взберу-ру-рутся, - объяснил Ваня. - А вот ди-ди-дикие, когда их много, они опасны. Осо-со-собенно если вожак умный. Так-то они не жестоки, их ведёт го-го-голод. Одну стену мы защитить су-су-сумеем, а с остальных сторон я выкопал ямы-ловушки.
Вернувшись на ферму, Ерёмин увидел Игоря, который разделся до трусов и задумчиво слонялся по двору скита.
- Осторожнее! Обгоришь, как я! - крикнул ему Сергей. А Ваня усмехнулся:
- Он того и хо-хо-хочет…
И хотя задумка Игоря удалась, и он пришёл к ужину весь, словно обваренный, Подосинкина не стала с ним возиться, а к глубокому разочарованию паренька, поручила смазать его спину Ксюхе.
За ужином Ерёмин спросил у Сони, что за домики прибиты к деревьям в саду.
- Это для гномиков, - серьёзно ответила Подосинкина.
- А кто это?
- Человечки такие. Маленькие. Охраняют сад и огород.
- Да ну тебя!
Соня засмеялась:
- Теперь тебя так просто не проведёшь. А жаль…
17
Жизнь на ферме оказалась интереснее, чем Сергей думал. Об этом позаботилась Подосинкина. Чтобы Ерёмин не заскучал, она поручила ему уход за гусями. Гусей было четверо. Толстый наглый крикливый гусак по кличке Пузан и три самки: Померанка, Карга и Малышка. Пузан слонялся по двору, не пуская Ерёмина в птичник, сердито распускал крылья, сварливо гоготал и пытался ущипнуть Сергея за зад. Ему не нравилось, что кто-то чужой заходит к его гусыням, а самого его держит день и ночь во дворе. Но Ерёмин ничем не мог помочь Пузану - гусыням покамест было не до него, они сидели на яйцах, перекатывая их с места на места, и то и дело громко перебранивались - у них должны были вот-вот вылупиться птенцы. Чтобы ревнивые и обидчивые птицы не дрались, Сергею поручили сделать для них перегородки. Также его обязанностью было следить, чтобы в поилках всегда была вода, в кормушках еда, а в птичнике свежий воздух. "Без воздуха гусята захворают, но если будет сквозняк, они простудятся и умрут", - сказала ему Подосинкина. Вот и пойми, как за этими гусями ухаживать.
На пятый день у всех трёх гусынь, словно сговорившись, дружно начали вылупляться птенцы. Сергей вытаскивал из-под шипящих мамаш маленькие, покрытые пухом комочки, как только они слегка обсыхали, и тут же клал их в приготовленные для птенцов корзины. К утру следующего дня лишь у Малышки осталось одно не проклюнувшееся яйцо. Она продолжала его перекатывать под собой. Карга и Померанка уже выводили пушистое потомство во двор, прихватив с собой и гусят Малышки. Гордый Пузан размахивал крыльями, демонстрируя всей ферме, какой он образцовый отец, и ходил за гусятами следом. Карга и Померанка учили гусят щипать траву. Выбравшись в очередной раз к кормушке, Малышка отказалась возвращаться в гнездо и тоже ушла во двор. Обеспокоенный Ерёмин бережно подхватил оставшееся яйцо и приложил его к уху. Он услышал тихое неуверенное постукивание. Что делать? Сергей побежал, прижав яйцо к груди, на кухню. Но Сони в трапезной не было. Встретившийся по дороге Ваня сказал, что она ушла на луга собирать травы. Сам он ничего посоветовать не мог, сказал, что такое бывает, не все яйца вылупляются, некоторые птенцы погибают.
Ерёмин, боясь, что яйцо остынет и гусёнок замёрзнет, побежал в другой конец птичника - там, где гнездились куры. В курятнике - это было её хозяйство - в углу за насестом, обняв охапку соломы, спала Ксюха.
- Чего тебе? - лениво подняв голову, спросила она Сергея.
- Что делать с яйцом? - спросил он. - Гусёнок там живой, а Малышка не хочет его больше высиживать.
- Ну, сунь под Рябу, - посоветовала Ксюха и вновь уткнулась носом в солому.
Кура без всяких возражений приняла яйцо и, квохча, уселась на нём, успокоенный Ерёмин вернулся во двор. Гуси и без него неплохо справлялись со своим потомством и Сергей решил зайти в церковь - там он ещё ни разу не был.
В церкви было прохладно, темно и тихо. Лишь впереди, за перегородкой, на которой висели изображения людей со светлыми кругами вокруг головы, слышалось невнятное бормотание. Там, очевидно, находился Пафнутий. Некоторое время Сергей постоял в храме, не зная толком, что здесь нужно делать, а потом вспомнил о Божием Сыне, распятом за людей, а затем воскресшем.
"Как же Тебя так угораздило? - подумал он. - Зачем Ты пришёл к людям в ту жестокую эпоху? Вот если бы сейчас… Сейчас бы Тебя не убили. Точно бы не убили. Мы не такие. В нас нет гена истребления. Мы бы Тебя не распяли. Но, если говорить совсем честно, то наверное, и не услышали бы. Интересно, а что сделали бы те, кто в первом звене, если бы Ты пришёл? Скорее всего, даже не поняли бы, что случилось. В городе бы никто не понял, а вот иззвены - они может быть… Только как бы Ты родился от Святого Духа в инкубаторе, под присмотром генетиков? Тебе бы не дали, сочли бы бракованным материалом и пустили в биомассу. Так что, как ни посмотри, Ты оказался прав - сейчас Тебе здесь ещё меньше места, чем в те времена".
К следующему утру гусёнок всё ещё не вылупился, хотя Ряба исправно сидела на яйце. Сергей снова поднял его к уху. Тихо постукивание продолжалось.
- Помоги ему, - посоветовала Ксюха.
- А можно? - испугался Сергей. - Он не погибнет?
- А что делать? - равнодушно сказала Ксюха. - Может, и выживет. Но если не помочь, погибнет наверняка.
Ерёмин осторожно надколол скорлупу там, где слышался стук, и стал отламывать кусочки. В образовавшемся отверстии он увидел маленький крепкий клювик.
- Ну, давай, постарайся, - обратился он к птенцу. - Пора выбираться.
Через пару часов гусёнок освободился от скорлупы. Курица Ряба смешно квохкала и суетилась, оберегая "цыплёнка"-великана. Сергей подхватил его на руки. Переживания Ерёмина о птенце каким-то образом передались всем ребятам, и к моменту вылупления последыша они собрались в птичнике. Соня осмотрела гусёнка и сказала, что он здоровый, хотя и слабенький, ему понадобится особый уход.
- Я назову его Женькой, - сказал Ерёмин.
- Это самка, - возразила Соня.
- А я в честь девушки Жени, - объяснил Сергей и не сразу понял, почему Подосинкина тут же насупилась и стремглав вылетела из птичника.
- Лучше человеческим именем не называть, - посоветовал Ваня. - Когда к скотине, как к людям относишься, потом трудно её резать. Привязываешься…
- Зачем резать? - удивился Ерёмин.
- Без мяса в супе силы не будет… - объяснил Ваня.
- Женьку в суп?! - возмутился Сергей. - Да никогда!
- Скажи это Соне, - хмыкнула Ксюха. - Она теперь только о том и мечтает…
Слабый гусёнок стал любимчиком Ерёмина. Чтобы у птенца не расползались лапы, пока тот не научился ходить, Сергей перевязал их ленточкой. Кормил и поил отдельно от всех. Ряба внимательно следила за его хлопотами, но считала Женьку своим цыплёнком. Первое купание гусёнка в Сторожевке чуть не свело её с ума. Ряба носилась по берегу и громко обеспокоенно клохкала, призывая гусёнка вернуться. А тот не обращал на приёмную мать никакого внимания. Если бы Ерёмин сам не волновался в этот момент, он бы обязательно посмеялся. Но ему было не до того. Он беспокоился, что взрослые гуси не примут Женьку. Однако обошлось, и гусёнок вошёл в стадо Малышки.
Правда, сама Женька никак не могла понять, кто же на самом деле её мать. Иногда начинала нервничать и искать Рябу, но чаще всего ходила по пятам за Сергеем, вызывая всеобщее веселье среди фермеров.
Однажды Подосинкина попросила Сергея и Игоря нарвать травы для ботвиньи. Маралин сразу повлёк Ерёмина на луг, где, как он утверждал, растёт всё, что нужно, кроме свекольной ботвы, которая есть на грядках.
- Вот это щавель, а это сныть, - показывал он. - Всё это съедобно и вкусно. А вот и дикий шпинат. Раньше его в наших широтах не было, он добрался до Москвы с Кавказа. А вот в тех кустах, смотри, какая замечательная крапива растет. Тебе надо будет её мноооого собирать на зиму. Для гусей. Сходи за ней, пока я соберу всё остальное.
Ерёмин, расчёсывая руки, нарвал целый мешок отчаянно кусающейся крапивы. Когда он вернулся с Маралиным к Соне, та набросилась на Игоря:
- Для чего я тебе дала рукавицы? Посмотри, у Серёжи все руки в волдырях! Как тебе не стыдно?
- Для здоровья полезно, - обиженно бубнил Маралин. - И что тут такого? Ничего с твоим седьмевиком не случится. От крапивы ещё никто не помер…
Подосинкина повела Ерёмина на задний двор, где заставила вымазаться грязью, несмотря на бурное его сопротивление.
- Я уже не первый день на ферме! - недоверчиво возражал он. - Хватит придумывать всякую ерунду, чтобы посмеяться надо мной.
- Ты большой, но дурной! - кричала в ответ Соня. - Глина весь яд вытянет. Тебе же, олуху великовозрастному, легче будет!
И, действительно, измазанные грязью руки перестали чесаться и через полчаса раздражение прошло.
Подосинкина, обиженно поджав губы, готовила ботвинью. Ерёмину пришлось несколько раз извиниться, прежде чем она оттаяла и соизволила с ним вновь заговорить. Он диву давался. Когда совсем недавно они шли на ферму из города, Соня была словно другим человеком. Ей нравилось его подкалывать и ничуть не расстраивало, когда Сергей сердился на неё за шутки. А теперь весёлая игривость исчезла, словно растворилась в нелёгких фермерских буднях. Подосинкина стала серьёзной, так что иногда было даже не подступиться. И больше не подтрунивала над Ерёминым. "Наверное, взрослеет", - думал Сергей.
18
Середина мая выдалась жаркой. Температура поднималась до сорока градусов, хотя до лета было ещё далеко. Сергею наконец пришлось расстаться с униформой и одеться в крестьянскую одежду. На голове он носил соломенное широкополое сооружение с пером. А тело прикрывал льняной одеждой, впитывающей пот и не дающей горячему воздуху обжигать кожу. Любимым местом фермеров стала расположенная рядом со скитом купальня, где всегда была холодная ключевая вода.
- Как бы Сторожевка не обмелела, - озабоченно говорила Соня. - Гуси без речки не выживут.
Ерёмин сильно обеспокоился. Ведь гуси были его подопечными, а крохотная Женька - любимицей. Сергей отправился на Сторожевку, думая о том, не стоит ли сделать на реке запруду, образовав обширный водоём.
Он решил переплыть Сторожевку, ныряя через каждые пару метров, и проверить её глубину. Цыкнув сурово на Женьку, чтобы не приставала и не следовала за ним, он отошёл подальше от плавающих гусей, разделся и полез в воду. Сергей ни разу ещё не купался в реке. В городе был бассейн, а рядом со скитом - купальня. Он никак не ожидал, что когда войдёт по грудь в воду, сильное течение потянет его за собой. "Как гуси умудряются держаться почти на одном месте?" - изумленно думал он, пытаясь выровняться и пристать к берегу. Но вода несла его дальше, закружив и таща куда-то вглубь. "Кажется, я сейчас утону, - с удивительным спокойствием подумалось Ерёмину, - и некому будет наклонить мне на этот раз спасительную ветку". И тут же заметил её: опущенную в реку ветку дерева. Вцепился и, перебирая руками, стал выбираться из стремительного потока воды..
И только на берегу заметил пригибающего ветку Маралина. Перебирая руками, добрался почти до самого дерева, когда ветвь ивы спружинила и постаралась подбросить его в воздух. И только теперь заметил, что её пригибал книзу Игорь Маралин.
- Один-ноль, - мрачно сказал Игорь.
- Спасибо, - отдуваясь и отфыркиваясь, пробормотал Ерёмин. - Я тебе премного благодарен.
- Ты почаще в омут лезь, - пробурчал Игорь и посетовал. - Эх, дурак я, что спас тебя. Но не толкать же обратно.
Мальчишка повернулся и пошёл прочь, громко сообщая деревьям, что от добрых дел хорошему человеку одно расстройство.
В последнюю неделю мая небо затянуло тучами, прогремела гроза, и землю окатило долгожданным дождём и прохладой. Избавленный благодаря изменившемуся капризу погоды от полива огорода, Ерёмин опять забрёл в храм. Пафнутий проводил там много времени. Вот и сейчас он находился в алтаре и читал молитвы. Монах заметил Ерёмина и когда освободился от службы, предложил растолковать ему ход литургии. Под дождём они пробрались в домик Пафнутия.
- Я сначала думал, это для сбора воды, - усмехнувшись собственной недавней неопытности, показал Ерёмин на печную трубу. - Месяца не прошло, а я столько всего узнал нового. Но это не сравнить с тем, сколько мне ещё предстоит открытий.
Обычно Сергей разговаривал с Ваней, с ним он сблизился больше всего. Паренёк рассказывал ему о разных премудростях сельской жизни, водил спозоранку на рыбалку и учил тонкостям ловли на удочку. На днях он обещал взять Ерёмина и на охоту.
Пафнутий же, в отличие от Вани, держался от Сергея, впрочем, как и от остальных фермеров, особняком. Только трапезу заходил благословить, а в другое время его почти и не видели. По ночам он тайно помогал фермерам на огороде, а большую часть дня проводил в церкви. Когда он спал и чем питался, оставалось для Ерёмина загадкой. Он не стремился нарушить уединение Пафнутия, но пообщаться с ним Сергею хотелось.
И вот теперь Пафнутий рассказывал ему о литургии, молитвах, монахах, прежде живших в обители, о преподобном Савве Сторожевском.
- А он, правда, ходит по ночам по стенам монастыря? - спросил Ерёмин.
- Правда, - серьёзно подтвердил Пафнутий. - Многие его там видели. Преподобный охраняет обитель. Когда-то, давным-давно, в эпоху хаоса, жил один жестокий захватчик. Он сжёг всю Москву. Со всеми храмами. И перед монастырём, стоящим поблизости, он бы тоже не остановился. У этого захватчика был сын, не родной, но помогавший ему в разорении столицы. И вот к нему-то пришёл святой Савва и велел не трогать обитель. Так и сохранил её.