10
Ян припарковал машину в указанном месте. С момента, на который была назначена встреча, прошло более получаса. Только желтое сияние уличных фонарей различалось сквозь кружащийся снег. Тротуары пусты. Темная громадина Примроуз-Хилла таяла во мгле через дорогу. Единственный транспорт - полицейский автомобиль - уже проехал, притормозив; он набрал скорость и исчез в темноте. Может быть за ним по каким-то причинам была слежка, и потому контакт отменили?
Едва он подумал об этом, раскрылась дверца, впустив порыв морозного воздуха. Грузный коренастый человек скользнул на пассажирское сиденье, быстро захлопнув за собой дверцу.
- Ничего не хочешь сказать, а, кореш?
- Похоже, станет еще холодней, прежде чем потеплеет.
- Да, ты прав. Что еще скажешь?
- Ничего. Мне нужно оставить здесь машину подождать кого нужно, представиться и ждать инструкций.
- Верно. Или будет верно, если будешь делать все в точности так, как я скажу. Ты тот, кто ты есть, а я прол, и тебе придется смириться с тем, что я буду командовать. Сможешь?
- Почему же нет? - Ян нарочито медленно произнес фразу. Это было нелегко.
- Ты всерьез? Повиноваться пролу, да еще такому, от которого не слишком хорошо пахнет.
После того, как он это сказал, Ян почувствовал отчетливый запах, идущий от тяжелых одежд. Запах давно не стиранного белья и немытого тела, смешанный с дымом и кухонным чадом.
- Всерьез, - сказал Ян, неожиданно рассердившись. - Не думаю, что это будет легко, но сделаю все от меня зависящее.
Последовала пауза, и Ян увидел пристально разглядывающие его глаза собеседника, едва различимые под матерчатым кепи. Неожиданно он выпростал корявую руку.
- Ладно, кореш. Думаю, мы с тобой поладим. - Рука Яна очутилась в мозолистой, крепкой ладони. - Меня зовут Фрайером, потому что забегаловка, в которой я работаю, торгует жареным картофелем, так что остановимся на этом имени. Если ты сейчас двинешь на восток, я скажу, где сворачивать.
Транспорта кругом было мало и покрышки оставляли на свежем снегу черные следы. Они удалились от центральной магистрали, и Ян с трудом представлял себе, где они находятся. Где-то на северо-востоке Лондона.
- Почти приехали, - сказал Фрайер. - Еще миля, но прямо нам не проехать. Теперь помедленней, на втором повороте сворачивай влево.
- Почему прямо не проехать?
- Пикет Безопасности. Не на виду, конечно - пока не проедешь, ничего не узнаешь. Но электроника под поверхностью дороги запрашивает автоответчик в твоей машине и получает код. Сверяется с записью. И люди начинают интересоваться, чем ты здесь занят. Пешком безопасней, хотя и намного холодней.
- Никогда не слышал, что они применяют что-нибудь подобное.
- Похоже, Билл, у тебя будут каникулы для углубления образования. Помедленней… стоп! Я открою гараж, а ты загони в него свой драндулет. Здесь он будет в полной сохранности.
В гараже было холодно и туманно. Ян подождал в темноте, пока Фрайер закрывал за ними дверь, затем прошел внутрь, освещая путь фонариком. В пристройке за гаражом была комната, освещенная одинокой лампой без абажура. Фрайер включил единственную конфорку электрической плиты, чтобы немного обогреть комнату.
- Вот где мы с тобой переоденемся, кореш, - сказал Фрайер, снимая с вешалки грубую одежду. - Я вижу, ты сегодня не брился, как тебе советовали. Очень мудро. И ботиночки у тебя будут что надо после того как мы немного вымажем их грязью и вываляем в золе. Но все остальное снимай, вплоть до последней тряпки.
Ян пытался не дрожать, но это оказалось невозможно. Толстые зловонные брюки повисли как ледяные корки на замерзших ногах. Рубашка из грубой ткани, куртка по пояс без пуговиц, драный свитер и еще более драное пальтецо. Однако одежда, хоть и остуженная, была достаточно теплой.
- Не знал размера твоей шляпы, поэтому прихватил вот эту, - сказал Фрайер, протягивая балаклаву ручной вязки. - Все равно, для такой погоды она даже лучше. Извини, но тебе придется оставить эти замечательные меховые перчатки. Не у многих бедняков есть перчатки. Но ты сунь руки в карманы, и все будет в порядке. Вот так, отлично. Родная мама ни за что не узнала бы тебя в этой одежде. Вот теперь можно идти. Когда они вышли и зашагали по темным улицам, все оказалось не гак плохо. Козырек балаклавы прикрывал лицо Яна, руки его зарылись в глубокие карманы, и ноги не мерзли в старых горных ботинках, которые он извлек из недр своего гардероба. Настроение было хорошее, ибо во всем мероприятии присутствовал дух авантюры.
- Тебе лучше держать рот на замке, кореш, пока я не дам "добро". Одно твое слова, и они поймут, кто ты. Сейчас пришло время для поллитровки, жажда делает свое дело. Пей, что дадут, и помалкивай.
- А что если кто-нибудь со мной заговорит?
- Не заговорят. Не тот кабак.
Порыв теплого, шумного ветра обрушился на них, когда они отрыли тяжелую дверь. Мужчины, одни лишь сидели за столами и стояли у бара. Иные ели с тарелок, подаваемых через люк в стене. Тушеное мясо, заметил Ян, проходя мимо заставленного стола, на котором лежали ломтики черного хлеба. Возле обшарпанной, мокрой стойки была комната, и они подождали там, пока Фрайер не подал знак одному из барменов.
- Два по пол-горлодера, - сказал он, затем тихо пояснил Яну. - Слабое пиво здесь как моча, лучше пить сидр.
Ян ворчанием выразил одобрение и склонился над принесенным бокалом. Едко и жутко. На что же похоже здешнее пиво в таком случае?
Фрайер прав: это бар не для общения. Люди разговаривали между собой, но ясно было, что они знакомы и пришли сюда вместе. Те, кто пришел один, общались только с выпивкой. Дух депрессии витал над темной комнатой, украшенной по стенам единственной декорацией - заляпанными открытками на пивную тему. Пьяницы явно искали не отдыха, а забвения. Фрайер смешался с толпой, а Ян сделал большой глоток, но тут Фрайер вернулся вместе с другим человеком, абсолютно ничем не отличавшимся от остальных, в поношенном темном одеянии.
- Мы уходим, - сказал Фрайер, не потрудившись представить этого человека. Им пришлось идти по глубокому снегу, уже поднявшемуся над поребриком, ноги утопали в сугробах.
- Мой приятель знает здесь многих. - Фрайер кивнул в сторону нового спутника. - Всех знает. Знает все, что происходит здесь, а Излинг - тоже.
- Бывал уж тут, - прошепелявил человек. Похоже, во рту у него зубов осталось совсем немного. - Эх, и хватил же лиха. Тяжелая работа - валить лес в Шотландии. Хотя привыкаешь. Тут есть одна старуха, увидите, как она живет. Не ахти какая жизнь, но скоро она и ее лишится.
Они свернули в ворота в ряду приземистых муниципальные бараков, пересекли пустырь между ними. Он был вымощен, местами пробивалась трава. Установленные высоко на здании прожектора освещали пустырь, как, тюремный двор, ярко высвечивая детей, лепящих гигантского снеговика. Внезапно вспыхнула ссора, они закричали принялись лупить какого-то малыша, которому удалось, наконец, оторваться от них и убежать с громким криком, оставив на снегу след из красных капель. Никого из спутников Яна, похоже, не заинтересовала эта сцена, поэтому и Ян выбросил ее из головы.
- Лифт не работает. Обычное дело, - сказал Фрайер, когда они пошли вслед за своим гидом по ступенькам. Пять грязных пролетов. Стены испещрены рисунками. Но все же достаточно тепло, словно электроэнергия здесь не ограничена.
Дверь была заперта, но у человека оказался ключ. Они вошли вслед за ним в единственную комнату, теплую, ярко освещенную в которой пахло смертью.
- Ну что, неважно она выглядит? - сказал проводник, указывая на женщину в постели. Она была цвета пергамента, кожа светлее, чем грязные простыни на кровати. Одна высохшая рука держала под подбородком скомканный край простыни. Старуха глубоко и хрипло дышала.
- Можете поговорить, если хотите, - сказал Фрайер. - Здесь все свои.
- Она больна? - спросил Ян.
- Смертельно больна. Ваша честь, - сказал беззубый. - Доктор смотрел ее еще осенью, дал немного лекарств, и все.
- Надо ее отправить в больницу.
- Больница только для умирающих нищих.
- Тогда доктора.
- Она не может до него дойти. А он не придет, если нет денег.
- Но есть же фонды для оказания помощи… людям.
- Есть, - сказал Фрайер, - их вполне достаточно, если на то пошло. Если Безопасности напомнить о ней, то там пожелают узнать, откуда нищенка брала свои крохи, кто ее друзья и тому подобное. Вреда будет больше, чем пользы. Вот мы и не идем на это.
- Выходит, ей остается только умереть?
- Все мы умрем рано или поздно. Раньше, если в нищете. Пойдем отсюда.
Они не попрощались с беззубым, который подтянул кресло и уселся рядом с кроватью. Ян оглядел помещение, ветхую мебель, санитарную арматуру на стене, еле прикрытой ободранной ширмой. Тюремный подвал выглядел бы лучше.
- Скоро он к нам вернется, - сказал Фрайер. - Хочет немного посидеть с мамой.
- Эта женщина его мать?
- Ну да, с кем не бывает.
Они спустились в подвал, в общественную столовую. Похоже, частная кухня была для бедняков роскошью. За грубыми столами сидели люди всех возрастов, ели или толпились в очереди к окутанному паром прилавку.
- Брось в автомат, когда будешь брать поднос, - сказал Фрайер, вручая Яну красный пластиковый жетон.
Автомат не отпускал поднос, пока не провалился жетон. Ян засеменил за Фрайером, приняв на себя удар полного до краев котла, который тащил потный поваренок. Дальше находилась огромная куча ломтей черного хлеба, и он взял один кусок. Это был обед. Они сели за столик, на котором не было приборов с приправами.
- Как я должен это есть? - спросил Ян, с сомнением гладя в миску.
- Ложкой, а ее нужно всегда носить с собой. Но я захватил две, зная, что тебе это в новинку.
Это была чечевичная похлебка с плавающими в ней кусочками овощей. На вкус неплохая, совершенно без запаха. Еще там были какие-то куски, внешне напоминавшие мясо, но на вкус не имевшие с ним ничего общего.
- Если хочешь, возьми соли из моего кармана, - предложил Фрайер.
- Нет, спасибо. Не думаю, что это поможет. - Ян стал хлебать похлебку, есть хлеб, хоть и черствый, но с отчетливым ореховым привкусом. - Мяса тут нет?
- Нет. Бедные его вообще не едят. Вместо мяса здесь соевый эрзац, по словам хозяев, протеина в нем столько, сколько нужно. Если хочешь сполоснуть рот, кран наверху.
- После. И все продукты такие, как эти?
- Более или менее. Если у люди водятся деньжата, они делают покупки в магазинах. А если нет, то приходится ходить сюда. Прожить на этом можно.
- Я догадываюсь, что можно. Но вряд ли смог бы воспринимать это в качестве ежедневной диеты. - Он замолчал. К ним, неуклюже ступая, приблизился человек и сел за их столик.
- Нелады, Фрайер, - сказал он, глядя при этом на Яна.
Они встали и отошли к стене поговорить. Ян проглотил еще ложку варева, отодвинул миску. Всю жизнь есть такое! Девять десятых рабочих живут в нужде. Не говоря уже об их женах и детях. И все это окружало его постоянно - а он даже не подозревал ни о чем. Он прожил жизнь на верхушке айсберга, не зная о том, что девять десятых айсберга находится под водой.
- Мы возвращаемся к машине, кореш, - сказал Фрайер. - Что-то случилось.
- Из-за меня?
- Не знаю. Нас предупредили, и все. Надо убираться отсюда как можно быстрее. Знаю только, что возникли неприятности. И серьезные.
Они быстро пошли. Не бегом, это могло привлечь внимание, а степенно, целенаправленно зашагали по хрустящему снегу, Ян мельком заметил освещенные витрины магазинов, дисплеи, укрытые за замерзшими стеклами. Он подумал о том, что там продается и понял, что они, эти Дисплеи, столь же чужды только что увиденному им, как и лавки на рынке, который он посетил на берегу Красного моря.
У дальней стены гаража Ян достал фонарь, давая Фрайеру возможность выбрать в его тусклом свете нужный ключ. Они встали под навесом, затем вошли в гараж.
- Да будь я проклят! - сказал Фрайер, обшаривая лучом фонарика пустой пол.
- Моя машина исчезла!
Яркий луч ударил им в глаза. Кто-то произнес:
- Стойте на месте и не двигайтесь. И следите за своими руками.
11
Ян даже не думал двигаться, да и не смог бы, если бы захотел. Он был потрясен - сначала исчезновением машины, потом внезапным окриком. Игра окончена. Он стоял, парализованный этой страшной мыслью.
- Назад под навес, Фрайер, - сказал вновь человек. - Тут есть кое-кто, кого ты не знаешь.
Фрайер поспешно вышел, и человек с фонарем последовал за ним. Когда он проходил, Ян смог лишь едва уловить очертание его фигуры.
- Что случилось?
- Ян, я должна поговорить с тобой, - произнес знакомый голос, как только закрылась дверь. В его руке все еще был фонарь; он поднял его и высветил из тьмы лицо Сары. - Мы не хотели тебя пугать, - сказала она. - Но это крайний случай.
- Пугать? Ничего себе! Да у меня просто сердце остановилось.
- Извини. - Она улыбнулась, но улыбка мгновенно исчезла. - Случилась беда и нам может понадобиться твоя помощь. Один из наших людей схвачен, и мы не можем допустить, чтобы его опознали. Может быть, ты слышал о лагере Слейхилл?
- Нет.
- Это трудовой лагерь в Слэндерленде, на дальнем севере Шотландии, в горах. Мы вполне уверены, что сможем вызволить его из лагеря, это достаточно просто, но не знаем, как увезти из тех мест. Вот почему я вспомнила о тебе и твоих словах, о кроссе на лыжах. Может он уйти оттуда на лыжах?
- Может, если знает местность и ходит на лыжах. Ходит?
- Нет, не думаю, Но он молод и смышлен, и быстро научится. Это трудно?
- Основам научиться легко. Но очень трудно научиться ходить хорошо. Есть у тебя кто-нибудь, кто покажет ему, как… - Внезапно он понял и опять направил фонарик на ее лицо. Она была очень бледна, глаза опущены.
- Да. Я хочу просить о помощи тебя, - сказала Сара. - Мне это не по душе из-за опасности, которой ты подвергаешься, но выхода нет. Если ты согласишься нам помочь, ты, возможно, выполнишь самое важное задание Сопротивления. Но если этого человека не удастся выручить, это приведет, может быть, к полному краху.
- Это так важно?
- Да.
- Тогда, конечно, помогу. Но мне нужно зайти домой за снаряжением.
- Невозможно. Все считают, что ты в Шотландии. Нам даже твою машину пришлось отогнать, чтобы прикрыть тебя.
- Так вот куда она делась.
- Мы перегоним ее в Шотландию, туда, куда укажешь. Это поможет?
- Конечно. Как я туда доберусь?
- Поездом. Поезд на Эдинбург уходит в два часа, и мы тебя на него посадим. Поедешь по своим документам, на этом пути тебя не заметят, а одежду на смену повезешь в сумке. Фрайер отправится с тобой.
Ян нахмурился, быстро соображая.
- Тогда приготовьте все. Будь готова даже лично встретить меня в Эдинбурге, в своей роли Цинтии Барто, и прихвати денег. По меньшей мере пятьсот фунтов в бумажнике. Старыми купюрами. Это можно сделать?
- Конечно. Я сейчас же распоряжусь. Фрайера проинформируют обо всем. Позови его, скажи, пусть передаст человеку, с которым он вышел, что ему придется пойти со мной.
Казалось глупым, что люди, вместе рисковавшие жизнью, не могут даже увидеть лиц друг друга. Но это была элементарная страховка на тот случай, если одного из них схватят. Они ждали в темноте возвращения Фрайера и незнакомца, затем он с Сарой после быстрого невнятного обмена репликами вышли. Фрайер подождал, пока они исчезнут, после чего включил лампу.
- Ну что ж, отправляемся в таинственное турне, - сказал он. - Подходящее время года для путешествий. - Он порылся в ящиках в углу гаража и достал старый армейский вещмешок.
- В самый раз подойдет, - сказал он. - Клади сюда одежду, и пойдем. Небольшая прогулка - и мы на Конгс-Кросс.
И вновь Фрайер показал свое знание лондонских закоулков. Лишь дважды им пришлось пересечь ярко освещенные улицы. Оба раза Фрайер выходил вперед - убедиться, что они не попадут под наблюдение, прежде чем вести Яна в безопасную тьму по ту сторону улицы. Они добрались до станции Конгс-Кросс за сорок пять минут. Забавно, что Ян, бывавший здесь бессчетное количество раз по пути в Шотландию, все же не узнал ее.
Они свернули с улицы в длинный туннель. Несмотря на то, что он был хорошо освещен, его тем не менее использовали как уборную, резко запахло мочой. Их шаги отзывались эхом, когда они шли по туннелю, потом они поднялись в просторное помещение, заставленное обшарпанными скамьями. Большинство присутствующих звучно храпели, растянувшись на скамьях, некоторые сидели в ожидании своих поездов. Фрайер подошел к разбитому сигаретному автомату и, вытащив из кармана металлическую коробочку, сунул ее в отверстие выдачи.
Удовлетворившись мелочью, которую побросал в паз Фрайер, машина коротко пророкотала и высыпала в коробку несколько сигарет. Он вручил ее Яну вместе с блестящей зажигалкой.
- На. Покури. Постарайся выглядеть естественней. Ни с кем не говори, с чем бы к тебе не обращались. Я возьму билеты.
Сигареты были такой марки, о которой Ян никогда раньше не слышал. Во всю длину каждой из них красовались синие буквы "Вудбэйн", и они трещали, как сухая солома, обжигая губы.
Люди входили и выходили из зала ожидания, но никто из них не глядел, похоже, в его сторону. Через каждые несколько минут громкоговоритель разражался нечленораздельным ревом. Ян взял уже третью сигарету и чувствовал легкую одурь, когда вернулся Фрайер.
- Дело в шляпе, кореш. Едем в страну скоттов, но сначала заглянем в сортир. Сморкалка с собой?
- В кармане, в сумке.
- Хорошо, вытаскивай, может понадобится. Люди в этих поездах сидят рядом друг с дружкой, развесят уши, болтают, как старые бабы. А мы не хотим, чтобы ты разговаривал.
В комнате для умывания Ян съежился, увидев, как Фрайер раскрывает карманный нож с огромным лезвием.
- Небольшая хирургическая операция, парень, для твоего же блага. Она поможет тебе выжить. Если ты сейчас немного оттянешь нижнюю губу, я приделаю к десне небольшую штучку. Ты даже не почувствуешь.
- Чертовски больно, - сказал Ян, сквозь прижатый к губам белый платок. Он посмотрел на платок и увидел на нем пятна крови.
- Так и будет течь. Хорошая, красная кровь. Если начнет подсыхать, достаточно приоткрыть клапан кончиком языка. И время от времени сплевывай кровь. А теперь пойдем. Я понесу сумку, а ты держи у рта платок.
На платформу "Летучего шотландца" оказывается был отдельный вход, о котором Ян даже не подозревал и через который они прошли к хвосту поезда. Далеко впереди Ян увидел огни и проводника, суетящегося возле секции первого класса, находящейся за двигателем. Персональное купе, напитки во встроенном баре, если пожелаешь, затем крепкий сон и побудка в Глазго. Он знал, что есть секция второго класса, потому что видел садящихся в нее пассажиров, копошащихся среди складных стальных коек, терпеливо ожидающих на станции в Шотландии, пока высадятся пассажиры первого класса. Но он никогда даже не подозревал о существовании третьего класса.