- И правильно делаешь, что помогаешь старику, тем ты заслужишь милость Джу-Шума! И-эмма, да ты должен быть благодарен мне, а все время ворчишь! - разозлился Чиптомака. - Идем быстрее, может, он отстанет.
Но Айкель и не думал отставать, наоборот, удивительно легко догнал путников. Вместо того, чтобы уговаривать их идти за собой, он пристроился к ним сзади и забормотал какую-то чушь о душах, которые нагими приходят на суд Джу-Шума. Гольто нервничал и постоянно оглядывался, но старик стиснул зубы и упрямо вышагивал в выбранном направлении. Пройде достаточное по его мнению расстояние к югу, он свернул к кустам.
По мере приближения к зарослям стало видно, что к западу они становятся все более густыми. Кустарник, почти лишенный листьев, зато густо утыканный иголками, словно вступил в упорную битву с песком и стал таким же мертвым, готовым сохранять железную хватку вечно. Осторожно потрогав иглы, Гольто показал Чиптомаке порезанный до крови палец.
- Они как ножи! И колятся, и режут!
- А ты не трогай, - посоветовал ему лэпхо, старательно обходя кусты.
Однако очень скоро они начали цепляться за них одеждой, каждый раз приходилось останавливаться и аккуратно снимать ткань с веток. Старик тоже исколол себе пальцы и настроение у него совершенно испортилось.
- Ну что ты за нами увязался? - крикнул он Айкелю. - Пошел прочь!
- Отсюда два пути, - скромно сообщил сумасшедший. - Один в пески, другой на суд к Джу-Шуму. Но только обнаженные души, без одежды и без тел, должны приходить к нему. Сначала кусты снимут с вас одежду, потом кожу, потом мясо, потом...
- Убей его, - попросил Чиптомака.
- Ну да, а вдруг там и в самом деле Джу-Шум! - шерешенец здорово испугался. - Смотри, заросли все гуще! Нам там не пройти!
- Воды у вас не хватит, чтобы дойти до оазиса в песках, - продолжил Айкель. - Да и не найти вам его одним. Я же не пойду с вами, я проводник, я должен быть здесь.
- Так где твой Джу-Шум? - вскипел лэпхо. - Здесь или там?
- Везде.
Чиптомака плюнул и пошел дальше, но очень скоро обходить кусты стало невозможно. Старик сгоряча попробовал сломать несколько веток и сильно изрезался.
- Да я здесь кровью истеку! - завопил он. - Что ты смотришь, Гольто?! Доставай меч, прорубай дорогу!
- Ладно, ладно, - примиряюще согласился шерешенец.
Меч срубал кусты легко, они оказались ломкие, почти хрупкие. Но ветви падали под ноги, и босые путешественники могли продвигаться дальше лишь с большими предосторожностями. Несмотря на это через час пути они оставляли за собой кровавые следы. То же произошло и с Айкелем, но его это скорее позабавило.
- Все снимали мясо с боков, а сверху и снизу немного оставалось! - радостно сообщил он. - А вы решили снять снизу, так прежде никто не делал!
- Дай ему меч, пусть идет первым, - распорядился Чиптомака. - И-эмма, хотя стоит ли давать такому оружие?..
- Мне нельзя первым, - сказал сумасшедший. - Я проводник, я должен еще оставить на себе плоть. Джу-Шум сказал, что моя душа придет к нему последней, поэтому я всегда иду сзади. Смотрите, вот тот купец тоже шел со мной!
Путники увидели впереди что-то белеющее. Когда Гольто прорубил к предмету дорогу, они увидели скелет, и в самом деле совершенно очищенные от плоти. Через глазницу пророс молодой кустик.
- Неужели он о кусты так ободрался? - не поверил Гольто.
- Нет, это скорпионы. Они живут здесь и доделывают работу кустов, если кто-нибудь не смог дойти до Джу-Шума. Но вы хитрые, вы дойдете!
- Спасибо, что ты в нас веришь, и-эмма! - поблагодарил старик и оглянулся.
Они зашли в заросли колючего кустарника уже далеко, позади Чиптомака не увидел ничего, кроме прорубленной узкой, ранящей ноги тропы. Скорпионы... Старику стало страшно, но присутствие рядом дрожащего Гольто не позволяло выказывать свои чувства.
- Руби, не стой! - прикрикнул он. - Далеко еще до Джу-Шума, Айкель?
- Еще столько же, - охотно поведал проводник бога. - Если бы вы пошли со мной, севернее, то уже добрались бы.
- Интересно, куда? - пробурчал Чиптомака.
Взмокший, истерзанный Гольто со слезами на глазах продолжил работу. Несколько раз старик из жалости позволял юноше сделать глоток из своей фляги. Чтобы контролировать потребление воды, он клал ему руку на кадык. Несколько раз появлялись скорпионы, которым колючки были не страшны, и Чиптомака лично давил их гуолем, который он наконец снял с юноши.
От дня осталось не больше четверти, когда кусты впереди начали редеть. Первым это заметил Айкель и заорал во все горло какую-то песню, славящую Джу-Шума. Чиптомака этого произведения не знал, а значит, оно оскорбляло его слух. Когда сумасшедший внезапно умолк, Гольто испуганно обернулся.
- Продолжай, я только стукнул его гуолем по затылку, - улыбнулся Чиптомака. - И-эмма, такие как он не должны петь!
- С ним ничего не случилось? - суеверия Озерной страны предписывали не трогать умалишенных.
- Нет, я сначала ослабил струны, потом уже ударил, - не понял вопроса лэпхо, любовно поглаживая инструмент. - Я сам вырезал его из поющего дерева шапа, он так просто не треснет.
Айкель едва слышно застонал. Бедняга упал прямо на срубленные кусты, и теперь в его спине торчало не меньше десятка игл.
- Руби дальше, сам видишь, осталось совсем немного!
- Может, поможем ему? А то придут скорпионы и...
- Джу-Шум ему поможет! Руби, и-эмма, пока я и тебя так же не стукнул!
Еще больше, чем пение сумасшедшего, Чиптомаку раздражало то, что песня может быть всего лишь условным сигналом. Что, если разбойники посадили своих людей вдоль всей линии кустов, и прибегают туда, где заслышат голос Айкеля? Правда, маловероятно, что пустыня сможет прокормить такое количество злодеев, но в чужом краю старик готов был увидеть все что угодно.
Скоро кустарник поредел настолько, что путники смогли обходить кусты, а под ногами появилась жесткая, тоже очень колючая трава. Но с каждым шагом растительность будто наливалась силой, и впереди зеленел сплошной ковер, на вид вполне пригодный для отдыха.
- Еще немного, Гольто! - подбодрил спутника старик. - Еще чуть-чуть, и мы вырвемся!
- Да, совсем близко! - раздался за их спинами голос Айкеля, так что оба подпрыгнули от неожиданности. Сумасшедший доброжелательно улыбался, растирая на ладонях кровь. - Джу-Шум уже рядом! Он ждет вас! Редко к нему приходят такие как вы, одетые души! Он будет говорить с вами.
- Не слушай его! - Чиптомака почти побежал вперед, не обращая внимания на мелкие порезы. - И-эмма, да мы сами сойдем с ума, если от него не избавимся!
Заросли кончались. Трава была так близко, что Чиптомака уже чувствовал ее запах, даже слышал журчание ручья. А если зрение его не подводила, то темная полоска, которую высветило клонящееся к западу солнце - деревья, там начинаются родные джунгли!
- Тебя зовут Чиптомака?
- А как же еще меня зовут, - усмехнулся своим мыслям лэпхо. - Сэмюэль Н'гуни Чиптомака, свое имя я еще не забыл.
- А ты - Гольто из Озерной страны? Вор...
- Да... - дрожащим голосом ответил шерешенец.
- Я тебя ни о чем не спрашивал, даю слово! - обернулся к нему старик.
- Меня спросил кто-то другой! - пожаловался юноша.
- Выпьем по глотку воды! - тут же решил Чиптомака и щедро влил себе в горло почти все, остававшееся во фляге. - Вот, полегчало! Можешь допивать, и больше никакой чуши не услышишь.
- Это Джу-Шум! - Айкель стоял на коленях, уткнув голову в песок.
- Что ты молишься, как имам?! - прикрикнул на него лэпхо. - И-эмма, да здесь только мы и скорпионы!
- Ты грешен, Чиптомака. Ты скверный человек.
- Что ты сказал?! - старик скинул с плеча гуоль и пошел к сумасшедшему.
- Не трогай его. С тобой говорю я, тот, кого люди прозвали Джу-Шумом. Идите вперед, там нам будет удобнее.
Гольто, выпучив глаза, пошел вперед едва разбирая дорогу. Старик схватил было его за плечо, но шерешенец вырвался с неожиданной силой. Чиптомака оглянулся на Айкеля, но тот уже встал и медленно удалялся на восток. Он никак не мог говорить с лэпхо.
- Эй, и-эмма!.. - охрипшим голосом позвал Чиптомака. - Ты кто?
- Я тот, кого люди прозвали Джу-Шумом, - спокойно повторил голос. - Когда ты подойдешь ближе, увидишь меня. Не медли, могут подойти другие страждущие, а я не люблю спешить. Иди же.
Чиптомака почувствовал, что его ноги торопятся выполнить приказ. Он надул щеки, выпучил глаза от напряжения и заставил себя остановиться. Неужели в самом деле здесь, на краю пустыни, поселился Джу-Шум, чье изображение вытатуировано на его груди почти с самого детства? Покровитель всех лэпхо, владыка холодного ада...
- Я не похож на ту картинку, что на тебе нарисована. Подойди и увидишь.
- Ты сказал, что я плохой человек... - жалобно протянул Чиптомака, а ноги уже снова несли его вперед.
- Я сказал правду. Ты жадный, трусливый, злой, ты всю жизнь норовишь брать не отдавая, ищешь защиты у сильных и обижаешь слабых, ты отнимал хлеб у сирот и насиловал попавшихся по дороге женщин.
- Но я заботился о Гольто!.. - запротестовал Чиптомака. - Вот об этом самом шерешенском воре! У сирот я ничего не отнимал уже давно, а женщина в дороге -это же обычай!
- Обычай, - согласился Джу-Шум. - Но скверный обычай, и его поддерживают скверные люди. Кроме того, как-то раз ты наше обезьяну, у которой лапа застряла в развилке чапальмы и...
- Это было очень давно, и я тогда очень устал! - старик уже был готов повалиться на колени. Сомнений больше не было, с ним говорил всевидящий, всезнающий Джу-Шум. - Меня несколько дней не оставляли ночевать в деревне и...
- Иди сюда, я буду судить сам.
Чиптомака заторопился, стараясь не терять из виду фигуру Гольто. Юноша почти бежал вперед, и старику было страшно, что он вдруг куда-нибудь исчезнет. Хотя что может быть страшнее, чем очутиться лицом к лицу с лесным богом?! Конечно, рано или поздно такая судьба ожидает каждого, но пока ходишь по земле, об этом мало думаешь.
- Хорошо, что не Асулаши! - вдруг выкрикнул Чиптомака, чтобы хоть немного себя подбодрить. - Спасибо тебе, о, Джу-Шум, что зовешь меня на суд! Спасибо, что не дал сгинуть на реках и болотах, не погубил на озере! И-эмма, слава тебе, Джу-Шум, великий, всемогущий, всепрощающий бог!
- Не пытайся меня задобрить. А вот Асулаши, я думаю, просто не существует... По крайней мере я не нашел в человеческой памяти ничего, что говорило бы об обратном. Торопись, Чиптомака. А ты, шерешенец Гольто, испорченный юноша, будь осторожен. Ты приближаешься ко мне.
Старик прибавил ходу. Кусты совсем кончились, и он перешел на бег, не чуя боли в израненных ногах. Как бы и в самом деле хоть немного задобрить Джу-Шума?! О, только бы он разрешил спеть! Чиптомака вспомнил о ослабленных струнах и на ходу попытался их подтянуть, получалось плохо, потом раздался тонкий, противный звук.
- О, я несчастный! И-эмма, почему струны рвутся всегда не вовремя!
- Твой инструмент испорчен?.. - в голосе бога послышалось расстройство. - Я хотел бы его послушать. Прежде здесь не бывало ни одного лэпхо, но я кое-что слышал о бродячих певцов с берегов Квилу. Отзывы самые разные, но хотелось бы узнать о них самому.
- Есть еще три струны, о Джу-Шум! Мне бы одного терка, и через день будет готова четвертая. Но клянусь, и-эмма, я и на трех струнах сыграю лучше всех! Ведь это я, Чиптомака - твой любимый лэпхо!
- С чего ты взял, что ты мой любимый лэпхо? - посуровел Джу-Шум. - У меня нет любимцев.
- Но ты был так благосклонен ко мне всю жизнь, - смутился старик. - Разрешал мне находить в джунглях дерево шапу, кормил ягодами, дарил женщин и друзей, чтобы они защищали и кормили меня...
- Женщину Ларимму? - уточнил бог. - И с ней ты поступил плохо, встретив ее в джунглях привязанной к дереву. Кроме того, ты часто бил ее палкой. Что же до Салакуни... Я немного не понимаю, куда подевались те воины, о которых вы оба помните. Это интересная задача, и я непременно ее решу в самое ближайшее время. Ну, Гольто, видишь меня?
- Вижу... - пискнул шерешенец. - Чиптомака!! Сюда!!
Глава шестая. Возвращение.
1
Пропажу своих подопечных Салакуни обнаружил за несколько часов до заката. Увлекательное соревнование в выносливости с имамом плавно перетекло у новых друзей в беседу о смысле жизни мужчины и воина, которую долго не решался разрушить Джокия, тоже увлекшийся обсуждаемыми предметами.
- Я родился в семье охотника, - говорил Салакуни. - Охотник и воин - одно и то же, потому что кому, как не охотнику, защищать семью, род и деревню от чужаков? Мы владеем оружием и никогда с ним не расстаемся. Обычная деревенщина копается на полях, целый день болтает, старается растянуть от восхода до заката скудную еду, чтобы не заскучать, и все равно остается голодной. А мы, охотники, отправляем в поле женщин, и если они соберут небогатый урожай, то нас это не беспокоит. Охотник кормит себя сам, и в этом смысл его существования.
- Смысл в том, чтобы кормить себя? - усмехнулся Абу-Салтан. - Я думал, что это смысл жизни животных.
- Ты хочешь сравнить меня с глупой антилопой?
- Ну что ты, скорее с умным леопардом. Когда зверь голоден, он охотится, когда сыт - спит. Так же и охотник, я прав? Интересная жизнь.
- Конечно, интересная! Когда бродишь по джунглям, то все время открываешь какие-то новые тропы, холмы, ручьи и даже реки. Иногда встречаешься с хищниками, леопардами или даже спирами, пытаешься их одолеть...
- Зачем?
- Что - зачем? - не понял Салакуни. - Охотнику не пристало уступать дорогу тому, с кем он может померяться доблестью.
- Почему? - не унимался имам.
- Так повелось! Человек не самый сильный зверь, но ловок и умен.
- Так. Значит ты еще зачем-то бродишь по джунглям, и будучи сытым, ввязываешься в драки с другими хищниками? Однажды найдется такой леопард, который сломает тебе хребет, и на этом жизнь окончена, верно?
- Верно, - кивнул воин и неожиданно для самого себя вздохнул. - К сожалению, у меня все вышло не так гладко...
- Что же случилось?
- Ну, видишь ли... Я тоже, можно сказать, изгнан. То есть не совсем, конечно. Наша семья поссорилась с одной семьей из Сапол-Миш, это такое местечко в Верховьях. Они убили кое-кого из моих родных, тогда я пошел туда... Ну и немного перестарался. А в Верховьях, если ты не знаешь, есть такой обычай: если семья истреблена, то за нее должна мстить вся деревня. Это считается обидой селению, если перебить семью.
- Ты сбежал! - улыбнулся имам. - Странный поступок для охотника - убегать от того, кто охотится на тебя.
- Я и от спиров часто убегал, если видел, что мне с ними не справиться, - оправдывался Салакуни. - Или вот слон! Не нападать же на слона? Это глупо.
- Глупо, - рассмеялся Абу-Салтан. - Я не думал, что ты знаешь это слово! Значит, погибать ни за грош - глупо, а испытывать судьбу, если есть хоть малейший шанс - не глупо. Значит, умереть быстро - глупо, а тянуть лямку, набивая и опустошая живот несколько десятков лет - не глупо. Знаешь, мне этого не понять.
- Что же есть в жизни кроме подвига? - гигант обернулся за поддержкой к Джокии и тот неуверенно кивнул. - Подвиг воина - это единственное, что остается от человека на этой земле, да и то только в том случае, если рядом лэпхо. Кстати, где он?
- Еще дети остаются, - напомнил имам, и этим отвлек внимание Салакуни от поисков старика.
- Ну, дети! Они родятся сами по себе, тут человек ничем не отличается от животных. Даже если я захочу, чтобы у меня не было детей, как я это сделаю? Не убивать же женщин каждый раз, как сделал дело. Дети - они сами по себе. Я и не знаю, сколько у меня детей.
- Можно пойти на красные холмы, - хихикнул Джокия. - Тогда детей не будет.
- Это не считается, - замотал головой Салакуни. - Если так рассуждать, то можно дать теркам отгрызть тебе келум, и тогда тоже детей не будет. Но зачем? Боги хотят, чтобы люди не переводились.
- Наверное, для того, чтобы набивать и опустошать животы, а еще драться друг с другом и леопардами, - отметил с усмешкой имам. - Ах да, и еще чтобы драли горло, распевая про это песни. Выживший из ума лэпхо уверен, что богам это нравится. Салакуни, а не может быть так, что боги хотят от людей чего-нибудь еще? Разве тебе не было бы приятно иметь какое-нибудь поручение от... Ну хотя бы от Джу-Шума. Разве тебе не стало бы интереснее жить?
Гигант некоторое время шагал молча. Как-то так получилось, что он и в самом деле наговорил глупостей.
- Конечно, - сказал он наконец, - получить поручение от бога - это было бы здорово. Наверняка если его выполнить, то потом душе не придется мучаться в аду. Но я не слышал, чтобы Джу-Шум кого-нибудь о чем-то просил... Он же всемогущ, если только Асулаши не станет строить своих козней! Люди ему нужны просто чтобы было не скучно, я так думаю. Но вообще-то ты прав, интереснее жить, когда есть какая-то цель. Вот скажем, храмовники поручили мне добыть амулет, и я славно провел эти несколько дней. А теперь мне становится скучно, и я хочу, чтобы в колючем кустарнике действительно оказалось какое-нибудь чудовище.
- Я рад, что ты не поверил в Джу-Шума, глотающего людей, - засмеялся Абу-Салтан.
- Мы не верим в такие глупости! - вспомнил долг перед двенадцатью озерными богами храмовник. - Салакуни просто еще не привык, что живет на Чамка-Ти.
- Я не верю, что там сидит Джу-Шум, - внушительно сказал гигант, - потому что Джу-Шум живет на горе Пичвалури. Про это, конечно, лучше расскажет Чиптомака. Да куда же запропастился этот проклятый старик?! Мы не доберемся и до ночи, если будем их ждать!
Салакуни остановился на вершине бархана и позволил песку втянуть себя почти по колено. Ни старика, ни юного шерешенца не показалось, гигант с руганью вырвался из объятий пустыни.
- Пойдем помедленнее, - решил он.
- Здесь так быстро исчезают следы, - заметил осторожный Джокия. - Лучше подождать на месте.
- Зачем они нам? - затянул свою обычную песню Абу-Салтан. - Пусть идут так, как им удобно, мимо Озерной страны не пройдут. Идемте, мне тоже хочется знать, кто живет в колючих зарослях.
Гигант позволил увести себя, но часто оглядывался и в конце концов опять остановился.
- Придется ждать, - решил он. - А вдруг на них напал песчаный червь?
- Тогда уж точно можно не ждать, - заметил имам.
- Хорошо бы немного вернуться, - предложил храмовник. - Если уж нам действительно нужно их разыскать. Хотя я тоже думаю, что если два бездельника живы, то никуда не денутся, придут к озеру своим чередом.
Салакуни вздохнул, посмотрел на солнце, потом решительно пошел назад. Все же гигант чувствовал некоторую ответственность и за Чиптомаку, совершенно несносного приятеля, и за спасенного от петли Гольто. Однако песок не хранил следов, и через некоторое время он уже не мог сказать, проходили ли они уже по тем барханам, по которым шагали теперь. Усталый Джокия сразу отстал, надеясь что Салакуни вот-вот повернет, имам вскоре присоединился к нему.
- Ты выполняешь поручение храмовников! - крикнул он. - А твоим друзьям ничто не угрожает!
- Ты тоже мог бы оказаться на их месте, - мрачно сказал Салакуни. - И я искал бы тебя.