- Нет, потому что я не отстал бы. Воины должны дружить с воинами, в крайнем случае с разбойниками. Я думаю, Салакуни, что эти двое просто сбежали от нас, чтобы идти медленнее. Иначе почему они не кричали нам?
Это предположение заставило Салакуни задуматься. В самом деле, Чиптомака мог и улизнуть. По крайней мере когда гигант сообщил другу, что берет его с собой в поход за амулетом, старик тут же попытался удрать из города. Что ж, если так...
- Ладно, идемте, - решил он. - Если они не придут к Чамка-Ти, я отправлюсь на их поиски. Вот только...
- Что еще? - храмовник был готов сорвать с гиганта амулет и один идти к жрецам.
- Впереди нас может ждать чудовище, мимо которого не пройти и Чиптомаке. Или я должен убить это существо, или дождаться старика и помочь ему.
- Не все так просто устроено в судьбе воина, - улыбнулся имам. - Я открываю в тебе все новые черты. Будь по твоему, если мы увидим там чудовище, то обязательно сразимся с ним. Не пропадать же твоему мешку с костями, бренчащему на гуоле?
- Дайте мне слово! - Джокия поднял вверх руки, требуя внимания. - Амулет принадлежит двенадцати озерным богам, и должен попасть к ним. Ты же знаешь, как это важно, Салакуни! Я не имею права сражаться с чудовищами, богами или людьми. Дайте мне слово, что если нам будет угрожать опасность, вы отдадите амулет мне и позволите мне уйти.
- Возьми сейчас, - вздохнул гигант, снимая цепочку с могучей шеи и швыряя амулет храмовнику.
Тот не сумел его поймать, и некоторое время боролся с жадной пустыней, разрывая подвижный песок. Амулет Джокия все-таки добыл, но и сам увяз едва ли не по пояс. Абу-Салтан со смехом помог ему выкарабкаться.
- Сколько разных смыслов жизни! У одного - помочь другу, у другого - доставить амулет в храм. Это куда интереснее, чем то, о чем мы болтали.
- Далеко еще до колючих зарослей? - Салакуни продолжал оглядываться, надеясь на появление пропавших спутников.
- Нет, скоро их увидим. Мимо не пройдем, они тянутся вдоль песков и на юг, и на запад. Говорят, пройти через них не так-то просто, на кустах здоровенные шипы.
Воины опять пошли к юго-западу, теперь впереди вышагивал Салакуни. Гигант не был уверен в правильности своего поступка, и это внутреннее состояние заставляло его незаметно для самого себя все увеличивать и увеличивать скорость. Абу-Салтан, сжав зубы, едва поспевал следом, стараясь не срываться на бег, Джокия отставал. Впрочем, храмовника это не слишком тревожило: впервые на его шее висел амулет.
Он и не знал, как много может дать человеку простой металлический кругляш! Все органы чувств работали в два, три, десять раз лучше! Прошла усталость, прояснилась голова. Джокия должен был признаться себе, что на месте Салакуни ни за что не отдал бы другому такую вещь. Теперь храмовник мог поспеть за спутниками, но так увлекся оценкой своих новых способностей, что даже не думал об этом.
Вскоре подвижные, сыпучие пески закончились, ноги почувствовали хоть пока еще и не твердую, но все-таки надежную опору. Преодолев еще два бархана, воины увидели впереди заросли кустов.
- Идите левее! - крикнул Джокия. - Я вижу там проход!
- Да мы и здесь пройдем, - задыхаясь, проворчал имам. - Можно подумать, что между этими колючками не протиснуться.
- Там дальше они становятся гуще, я вижу, - пояснил храмовник. - Но недавно там кто-то прошел, кусты повалены.
- Наверное, подрублены, - предположил Абу-Салтан. - Да, я что-то слышал о густых зарослях колючих кустов, теперь припоминаю. Боюсь, нам придется поберечь ноги, подошвы их шипы проколят очень легко.
Салакуни молча послушался храмовника, доверяя его обостренному амулетом зрению. Быстро преодолев сплошь заросшее кустами пространство, по которому кто-то действительно прошел несколько дней назад, все трое увидели впереди зеленую траву. Джокия чувствовал что-то обманчивое в этой красоте, чье-то враждебное присутствие, но никак не мог разобраться в своих ощущениях и опять поотстал.
- Тебя зовут Салакуни, и ты скверный человек, - сказал Джу-Шум.
- Что?! - от такой наглости гигант остановился как вкопанный, выхватил меч и дико заозирался вокруг. - Кто это сказал мне?!
- Вот уж не я, - Абу-Салтан занял место за спиной друга, прикрывая его от нападения с тыла. - Наверное, та тварь, о которой говорили купцы.
- А, тогда все в порядке, - немного успокоился Салакуни. - Где ты, чудовище?!
- Я не чудовище, - немного обиделся голос. - Люди прозвали меня Джу-Шумом.
- Так покажись, - продолжал настаивать Салакуни. - Если ты и в самом деле бог, то я окажу тебе почтение, как пристало Салакуни-Демоноборцу. К сожалению, мой лэпхо потерялся в пути, но вдвоем с тобой мы его быстро отыщем.
- Без сомнения, быстро отыщем, - согласился Джу-Шум. - Но ты все равно скверный человек, даже по сравнению с этим, в белой шапочке. Имам Абу-Салтан, ходил по ночам к мужчине, переодетому женщиной, который к тому же являлся собственностью его отца.
Имам ничего не ответил, только опустил в ножны меч и выпрямился, стараясь держаться независимо. Салакуни с удивлением оглянулся на него и открыл было рот для вопроса, но Джу-Шум не собирался ждать.
- Идите вперед, я жду вас, осталось совсем немного.
- Я не пойду к этому шайтану, - зашептал имам. - Давай вернемся назад и переговорим спокойно.
- Я все слышу! - возмутился лесной бог. - Немедленно идите сюда, пока не появились другие люди.
- Ни за что! - твердо сказал Абу-Салтан, проходя мимо Салакуни. - Что со мной?.. Эй, друг, не бросай меня!
Может быть, гигант и сумел бы противопоставить силе, заставлявшей его идти вперед, свой мозг, многому научившийся после встречи с темным братом, но призыв о помощи он не мог оставить без внимания. Салакуни позволил своим ногам сойти с места и быстро догнал имама.
- Я чувствую, это шайтан! - почти завизжал разбойник, у которого от ужаса округлились глаза.
- Это еще кто? Я про таких зверей не слышал. Или это люди?
- Это... Считай, что это демон! - взвыл Абу-Салтан. - Не пускай меня туда, лучше убей!
Салакуни вытащил меч, продолжая раздумывать над таким неожиданным предложением, но невидимая рука Джу-Шума уже схватила его за пальцы, разжимала их один за другим.
- Эй, что ты делаешь?! - возмутился воин, перехватывая оружие другой рукой. - Хоть ты и Джу-Шум, но к воинам надо проявлять уважение! Не могу же я прийти к тебе безоружным!
- Придешь... - пообещал бог. - Мне ты сгодишься в любом виде. Чтобы судить скверных людей мне вовсе не нужен твой меч.
Однако занявшись борьбой с Салакуни, Джу-Шум волей-неволей ослабил контроль над имамом. Тот сумел остановиться и сделать несколько шагов назад. Однако чувство дружеского долга заставило Абу-Салтана сделать что-нибудь хорошее и для гиганта. Внутренне содрогаясь от принятого решения, он выхватил оружие и кинулся на друга.
- Так не пойдет! - загремел Джу-Шум.
Будто молот ударил в лицо разбойника. Чувствуя, как крошатся зубы, он потерял сознание, так и не добежав до Салакуни. В тот же миг воин почувствовал свободу, подхватил с земли выроненный меч и замахал им вокруг, предполагая, что невидимый враг находится рядом.
- Бог ты или не бог, а ты мне не нравишься!
Салакуни от души любовался самим собой, сожалея только, что нет рядом верного лэпхо. Уж он бы добавил к титула Демоноборца еще что-нибудь похлеще. Однако Джу-Шум, видимо, впал в скверное расположение духа, потому что сверху, будто с самого неба, на макушку воина упал его тяжелый кулак. Гигант провалился в небытие, и словно подрубленное дерево рухнул на песок.
- Я вернусь к вам, когда сможете думать, - сухо пообещал бог. - Если сможете.
Наступила тишина. Джокия, простоявший во время происходящего чуть позади, с обнаженным мечом в руках, осторожно перевел дух и опустил оружие. Почему-то бог его не заметил. Стараясь ступать как можно тише, он приблизился и нагнулся над Салакуни. Воин едва дышал, из разбитой головы на песок тяжелыми каплями сочилась кровь. Из-за воротника храмовника выскочил амулет, закачался на цепочке, блеснув солнечным зайчиком.
"Вот оно что!" - сказал себе Джокия и быстро запрятал амулет темных братьев поглубже. - "Значит, есть чародейство и против лесных богов!"
Он ухватил павшего гигант за огромные ступни и потащил назад, прочь от владений Джу-Шума, стараясь не сильно исцарапать о торчащие шипы. Быстро вспотев, храмовник уволок своего командира в самую глубь зарослей и осторожно вернулся, втайне надеясь, что имам очнулся и бог забрал его к себе. Но Абу-Салтан лежал на том же самом месте, издавая звуки, очень похожие на храп. Только разбитое лицо отличало его от спящего. Вздохнув, Джокия поволок прочь и разбойника, благо он был куда легче.
Здесь Джу-Шум не имел власти, по крайней мере никак ее не проявлял. Быстро очнувшийся Салакуни начал с серии чрезвычайно оскорбительных для бога фраз, потом вырубил мечом целую поляну колючих кустов, и только после этого немного успокоился. Абу-Салтан вел себя сдержаннее, отчасти потому, что с трудом мог говорить. Вот только глазами он предпочитал не встречаться с приятелями.
- Есть способ обойти это место? - спросил Джокия.
- Конечно, - закивал имам. - Справа, слева, обходи как хочешь. Но мне хотелось бы погубить эту дрянь.
- Не говори так о Джу-Шуме! - одернул его остывший Салакуни. - Мы и так достаточно его прогневали. Честно говоря, я бы с удовольствием ему снес бородатую голову, но это не в человеческих силах.
- Ты обещал убить чудище, чтобы оно не сожрало твоего любимого Чиптомаку, - напомнил имам. Он не привык прощать обиды, даже шайтану. - Твой бог не всесилен, иначе мы бы не ушли оттуда.
- Это амулет Темного Братства, - вздохнул гигант. - Наверное, их Нечистый Хозяин сильнее наших богов... Вот что, Джокия, ты должен идти в Озерную страну один, без нас. Попробуй пройти левее, но даже если Джу-Шум караулит и там, то тебя он не заметит.
- А если заметит? - встрял имам. - Вблизи?
- Судьбу не обманешь, - веско сказал довольный решением командира храмовник.
- Надо так, - прошепелявил разбойник: - Амулет одену я, и попробую подкрасться поближе, чтобы рассмотреть бога. Потом вернусь и все расскажу вам, тогда и решим, как быть.
- Дай мне амулет! - тут же встал Салакуни. - Как я сразу не догадался? Наверное, меня сильнее по голове ударили. Вот только пойдешь не ты, а я.
Джокия некоторое время смотрел на требовательно протянутую к его шее руку, потом решил все-таки отдать дорогую вещь сам. Все равно с гигантом-командиром он сладить не мог, тут не хватило бы и десяти амулетов.
2
- И-эмма... - только и выдохнул Чиптомака, оказавшись на краю широкой канавы.
Полуприсыпанный землей, уже поросшей молодой травкой, через луг, что отделял далекие деревья от зарослей колючих кустов, протянулся огромный червь. Можно ли было называть его песчаным, лэпхо сомневался. И именно эта тварь называла себя Джу-Шумом.
- Так мне удобнее, - сказало чудовище, и Чиптомака только теперь понял, что голос вовсе и не звучит, то есть ни на что не похож. Не старик и не молодой, не мужчина и не женщина, просто откуда-то появлялись слова. - Что ж, начнем суд. Вы оба очень скверные люди.
- Да, - неожиданно закивал Гольто. - Очень, очень скверные люди. Отпусти нас, пожалуйста.
- Я, Джу-Шум, как прозвали меня люди, никого не отпускаю. То есть отпустил бы... Будь вы хорошими людьми. Однако до сих пор здесь ни один такой не производил.
- А что за люди тебя так прозвали? - хмуро поинтересовался Чиптомака, почесывая татуировку на груди. - Ты совсем не похож на Джу-Шума.
- Даже так?
Земля сотряслась, когда червь пришел в движение. Далеко справа послышался шум, по толстому телу пробежала волна, тварь куда-то поползла. Очень скоро оба бедняги увидели приближающуюся к ним с севера голову, вооруженную такой пастью, что рассказы о глотании людей больше не выглядели преувеличением.
- Постой! - закричал старик, чувствуя, что не может сдвинуться с места. - Джу-Шум, а почему Айкеля ты не трогаешь?!
- Айкель... - голова червя немного замедлила движение. - Айкель не то чтобы хороший человек... Но все же лучший из всех. Айкель сломал свою голову, когда увидел меня, там теперь ничего не понять. Я взял его в слуги.
- Мы могли бы служить тебе лучше! Мы хитрые, мы будем заманивать сюда людей!
- Еще даже не придумал, как меня обмануть, а уже строишь планы. Сейчас ты подумал, как добежишь до Вилли-Шата и останешься там навсегда. Эх, Чиптомака, какой же ты скверный, противный человечек. Мне даже неприятно говорить с тобой...
- А судить ты нас будешь? - подал голос Гольто.
- Конечно, - голова Джу-Шума приблизилась и улеглась рядом с шерешенцем. Тот с ужасом заметил застрявшие в зубах осколки костей. - Начнем с тебя, старик.
- Почему, и-эмма! - сорвалось у Чиптомаки.
- Потому что мне неприятно с тобой говорить. Но не волнуйся, накажу я вас одновременно, чтобы не делать лишних движений. Итак, ты скверный человек.
- Ну, не хуже других!
- Это не оправдание. Когда ты сбежал из дома, то украл все, что мог унести. Это очень плохо.
- Меня били там! - защищался старик, пытаясь остановить свои ноги, подводившие его все ближе к огромной пасти. Он и сам уже не очень хорошо помнил, как покинул когда-то родной дом. - И отец бил, и мать, и сестры!
- Это потому, что ты был ленив с самого детства, да и вороват. Убежав, ты... Ох, очень долго перечислять всех, кого ты ограбил, обманул, а кое-кого даже убил.
- Неправда! - завопил Чиптомака, уверенный в своей правоте. - О пустяках я еще мог бы позабыть, но убивать мне никого не доводилось!
- А Межренилу? Гэбриэля Н'гша Межренилу ты забыл? - голос Джу-Шума стал чуточку саркастическим, оставаясь совершенно безликим. - Ты ударил его по голове веслом.
- Не помню!
- Когда вы переправлялись через приток Квилу, украв пять коз. Он был таким же бездельником-лэпхо, как и ты. И вот Чиптомака вытолкнул друга из лодки, а когда он попробовал забраться обратно, ударил его веслом.
Старик замер, припоминая, потом даже затрясся от злости.
- Нашел о чем вспомнить, и-эмма! Мы подрались в лодке, потому что я все сделал, а он хотел три козы. Потому что старше! Выдумщик какой! И-эмма, я и столкнул его в воду, и веслом наддал. Но я не виноват, если он не доплыл до берега, было темно!
- Ты об этом знал, иначе об этом не знал бы я. Сознался, уже хорошо, - констатировал Джу-Шум. - Ну, про твое обращение с Лариммой я уже говорил.
- Но она же шлюха!
- Будь она здесь, я наказал бы ее за это. Так вот, приговор твой будет такой: я тебя съем. Удивлен?
- Нет... - Чиптомака опустился на землю, и в этом червь ему не препятствовал.
- Теперь ты, шерешенский вор.
- Я хочу спросить, - проблеял Гольто. - Червь, то есть Джу-Шум, а почему ты судишь людей? Почему ты разговариваешь?
- Я сужу людей, потому что вы мне противны с тех самых пор, как я научился разбираться в ваших мыслях, образах, - терпеливо пояснил червь. - А случилось это... Признаться, я не знаю. Плохо могу вспомнить, как я мыслил, когда был таким же, как те маленькие, что ползают по пустыне. Мыслил ли я вообще... Что-то случилось некоторое время назад. У меня есть родовая память о Погибели, перед ней тоже многое случалось. Перед большими изменениями всегда происходит много маленьких, таков закон. Ты понял?
- Нет, объясни пожалуйста лучше.
- Тянешь время, - сделал вывод Джу-Шум. - Я ведь читаю твои мысли даже быстрее, чем ты их думаешь. Ты вот думаешь, что я занимаюсь не своим делом, что вместо того, чтобы молча жрать, я разыгрываю из себя бога...
- Это я думаю, - поправил червя Чиптомака.
- Я к тебе и обращаюсь сейчас. Так вот, мерзкий старик, я занимаюсь чем хочу по праву сильного. Каждый раз, когда ты был сильнее кого-нибудь, Лариммы, или других женщин, или даже коз... Так вот ты каждый раз делал, что хотел. Я поступаю так же.
- Значит, ты ничем не лучше меня! - вставил старик.
- Я знал, что ты так скажешь. Но ты не прав, я лучше, потому что сужу людей по людским меркам. У моих поступков есть основание, пусть крохотное. Это не только мои желания, ты и сам поступал бы так с людьми, умей ты читать их мысли. Поверь, это мерзко. Вот ты сейчас ругаешь самыми плохими словами Салакуни, а ведь он был твоим другом.
- Тогда где он?!
- Вот это вопрос... Боюсь, я убил его. Странно, Салакуни выглядел крепким человеком. Что ж, я сползаю туда немного погодя, к нему, и к его другу Абу-Салтану. Они скверные люди, особенно имам.
- Ты бы сползал, а потом еще поговорим, - предложил Чиптомака.
- Нет, сейчас я буду судить Гольто, потом накажу вас, потом сползаю, посмотрю глазами и накажу их посмертно. Итак. Шерешенский вор, ты причинял зло другим людям, даже тем, кто тебя любил. Например, Наталзе. Она впустила тебя в дом, а ты ее ограбил, да еще свалил все на ее бывшего дружка.
- Да... - печально произнес Гольто.
Чиптомака увидел на глазах юноши слезы и едва не поперхнулся от возмущения. Если бы не червь, он бы немедленно отлупил глупого пацана. Надо же - признавать свою вину! Да такого нельзя делать даже перед настоящим Джу-Шумом, это же позор!
- Стыдно? - удивился червь. - Да, вижу, стыдно. А хлеб, который ты украл с окна у вдовы Самиры? Она ведь не смогла хорошо угостить стражника, и он на ней не женился. А ты этот хлеб скормил птицам, потому что был сыт и сделал это просто так.
Гольто молча рыдал. Червь замолчал, а старик просто не знал, куда деваться от стыда. Время шло, шерешенец продолжал всхлипывать, старик осторожно огляделся.
- Ты напрасно думаешь, Чиптомака, что поведение Гольто может что-то изменить в твоей судьбе. Уж во всяком случае я-то не заплачу, просто не умею.
- Пожалей хотя бы мальчика! - отважно выкрикнул лэпхо.
- Неискренне... Впрочем, мальчик действительно хорош. Так напуган, что я чувствую запах, и искренне раскаивается. Но так бывало со многими... Посуди сам, Гольто, если ты так стыдишься своей жизни: разве станет тебе легче, если я тебя отпущу?
- Нет, - всхлипнул юноша.
- Вот именно. Ты будешь страдать всю свою оставшуюся жизнь. Лучше покончить разом, тем более, что это справедливо.
- Справедливее было бы его помучать всю оставшуюся жизнь, - вставил старик. - Чтобы знал.
- Чтобы знал что?.. - не понял Джу-Шум. - Ах, вот ты о чем! Да, в чем-то ты прав. Но я буду... Я буду милосерден. Пора заканчивать - темнеет, а мне еще ползти за воинами. Я потрачу больше сил на это движение, чем заберу у вас. Встань, Чиптомака, так и мне будет легче, и ты умрешь сразу.
Лэпхо поднялся, снимая с плеча гуоль, рассеянно ударил по струнам.
- Ну вот, мы и забыли про твой странный инструмент, о котором я слышал столько разных мнений... - расстроился червь. - Сыграй побыстрее.
- И-эмма, и-эмма! - пропел старик и с ужасом понял, что не в состоянии вспомнить ни одной песни. - И-эмма... Салакуни-герой, Демоноборец, и-эмма... Очи-Лош, демон спироглазый...
- И это все? - удивился Джу-Шум, когда Чиптомака замолчал.
- Я не хочу тебе петь, - решился старик и бережно положил гуоль на землю. - Не буду.
- Как хочешь.