- В каком смысле? - нечаянно ляпнула Анна.
- Старый Чойгьел говорит тебе, королева, что девушки прекраснее тебя не видал уже многие годы, а если я говорю "многие годы", юная летами, но не разумом дева, то это значит - многие, как камни на берегу реки, как песчинки на бархане… - все с той же сладкой улыбочкой продолжал льстивый азиат. - Если бы ты одевалась в платье, я счастлив был бы коснуться губами твоего подола, если бы ты носила ленты в волосах, я отдал бы сердце за то, чтобы завладеть одной из них…
У Анны медленно заворачивались извилины. Был такой хороший способ испортить соседу двигатель - вылить меду в бензобак. Вот ровно то же самое старик делал с ее мозгами.
- Спасибо, - вежливо кивнула она и отхлебнула еще густого сладкого вина. - Если бы я слышала это не от рожденного прежде меня, а от юноши, то подумала бы, что он бессовестно льстит мне. Но разве может обманывать тот, чья голова увенчана сединами, а жизнь длинна, как путь от земли до неба?
"Все, заразилась, - подумала Анна про себя. - Так и буду теперь разговаривать, как этот… судья. Вот не приведи судьба к такому на суд попасть. Заболтает - приговора не разберешь…"
Чойгьел еще что-то говорил, но Анна его уже не слушала. Она улыбалась всем в зале, к ней подходили, говорили какие-то красивые слова. Кубок был выпит до дна, голова кружилась. По венам бежал живой огонь. Вадим тоже пил, становясь приветливее и увереннее. Он раскраснелся, глаза заблестели. Все чаще он невзначай касался Анны - рука, плечо, шея. Заправил ей за ухо выбившуюся прядь. Каждый раз девушке хотелось потереться об его ладонь и замурлыкать. Мешало только наличие публики - она постоянно ловила взгляды нескольких гостей. В сопровождении Серебряного они фланировали по залу, обмениваясь мимолетными репликами с приглашенными. Анне уже казалось, что она ступает не по каменным плитам, а по мягким податливым облакам. Гьял-лиэ незаметно взял ее под руку.
Слово за слово, шаг за шагом - они подошли к дальней от стола стене. Здесь Серебряный выпустил руку Анны, слегка поклонился. Девушке пришлось ухватиться за Вадима, впрочем, оба они стояли на ногах нетвердо. Гости тоже подтянулись, плотно окружив их. Серебряный прижал ладони к стене. На сером шершавом бетоне проступили синие, желтые и красные линии - высокая арка, колонны, изрезанные рунами, тяжелая двойная дверь. Несколько быстрых движений рук - и рисунок обрел плоть. Дверь распахнулась наружу.
Анна немедленно заглянула внутрь. Темная ниша, освещенная лишь парой факелов, походила на склеп. Пол усыпан цветами. Венки и гирлянды на стенах. А посредине - невысокое узкое ложе. И двое могли на нем поместиться только в весьма конкретной конфигурации.
В груди похолодело. Все намеки и предчувствия оформились в четкое понимание того, в чем именно состояла их роль в ритуале.
Серебряный поймал взгляд Анны, улыбнулся. Та еще была улыбочка - предвкушающая, жадная.
- Королева, король - прошу вас.
- Нет, - сказала она громко. - Нет!
- Поздно отказываться, королева. Ритуал должен состояться. - Серебряный приблизился к ней вплотную, угрожающе навис. Вадим двинулся вперед, но его остановили, и, видимо, надежно - Анна осталась один на один с Гьял-лиэ. Отступать было некуда - сзади плотной шеренгой стояли почтенные гости.
- Я не буду… не хочу! - уперлась Анна, глядя только на застежку-молнию на куртке Серебряного.
Язычок украшала подвеска - изящный кованый трилистник. Тонкая работа, явно не фабричная. Анна могла разглядеть каждую деталь, словно через лупу. Встретиться с владетелем глазами она боялась. Кубок девушка держала перед собой, как оружие.
За спиной кто-то басовито возмутился, ему ответили смехом. Анна слышала каждый голос, но не все говорили по-русски. Некоторые же говорили на таком древнем его варианте, что все равно приходилось напрягаться. Каждая последующая реплика заставляла забыть предыдущую - да и удерживать в уме было нечего. Кто-то злился на ее упрямство, кто-то - на Серебряного, который слишком церемонится, некоторые смеялись или недоумевали. Но одну реплику Анна расслышала хорошо.
- Эти смертные… всегда превращают это в та-акую проблему, - прозвучал за спиной невыразимо противный женский голос, высокий, почти писклявый.
Анна резко развернулась, вычислила говорившую - ту самую хиппушку-утопленницу, висевшую на локте вампира. К ней и подходить было не надо - стояла в полушаге. Анна переложила бокал в левую руку и залепила нахалке полновесную пощечину. Смачный шлепок был слышен на весь зал. Серебряный издал одобрительное восклицание, а хиппушка, схватившись за щеку, упала на одно колено.
- Королева, прости мою дерзость…
Анна презрительно усмехнулась, небрежно махнула рукой. И - поняла, что сделала стратегическую ошибку. Ярость, которую нужно было приберечь для Гьял-лиэ, выплеснулась на первую попавшуюся жертву. И теперь сил сопротивляться не было. Серебряный прекрасно это понимал. Маска торжествующе улыбалась. Татуировка на щеках налилась темной, винной густотой.
- Итак, королева?
Анна посмотрела ему за плечо. Вадима держали осторожно, но крепко. У горла блестела еле видная полоска светлой стали. При этом на лицах обоих мужчин было написано несомненное и глубокое почтение. Здешняя братия обращалась со своими игрушками бережно и с уважением. Вот только стать чем-то большим, чем игрушки, им не позволяли.
Сказки не врали - встреча с народом холмов добром для человека не заканчивалась. И пусть из Туата-Де-Данан здесь был один Серебряный, остальные тоже не стремились прийти Анне на помощь. Нет, они ждали, пока Анна закончит выламываться и займет свое место на ложе. Девушка посмотрела на стоявшего неподалеку Белбога, ища хоть какой-то поддержки. Рыжий юноша с теплой солнечной улыбкой понравился ей с первого взгляда. Но он только молча улыбнулся и кивнул.
- Выполни ритуал - и проси, чего пожелаешь… - тихо сказала Анне высокая блондинка с приветливым лицом. - Мы будем щедры, королева. Если ты будешь щедрой к нам.
Девушка покосилась на нее. Кто-то из славянского пантеона. Имени Анна не запомнила - перепуталось с остальными, звучавшими странно и похоже. Красивая зрелой красотой женщина с обманчиво мягким выражением глаз. Только на самом их дне плескалась все та же голодная жадность. А полные алые губы улыбались так ласково…
- Не бойся, - еще тише сказала женщина. Или не сказала - губы не шевелились, но Анна прекрасно ее понимала. - Ты узнаешь радость, а мы получим удачу. Она нам нужна. Нас осталось так мало, девочка… Не будь жадной.
- Э… - Анна хотела возразить, сказать, что ей нет дела до чужих проблем, но - как всегда - не получилось.
- И ты ведь хотела быть с ним, - добавила богиня.
Аргументы у Анны кончились. К тому же при виде Вадима с чем-то острым у горла нервы не выдерживали. Все, что угодно - лишь бы вырваться побыстрее из этого сумасшедшего дома. В конце концов, горло ей перерезать никто не собирается. Хотя, судя по всему, могут. Или найдут еще какие-нибудь весомые доводы. Анна уже не сомневалась, что эта свора нелюдей пойдет на многое, чтобы ритуал состоялся. А где их границы дозволенного, Анна не знала. Вероятно, их и вовсе не было.
Она молча кивнула Серебряному. Он вскинул ладонь - Вадима отпустили, осторожно проводили до дверей. Анна подошла сама. Если уж тебя принуждают - сохрани хотя бы достоинство. Поднимись на эшафот самостоятельно и с гордо поднятой головой.
- Узнайте радость, - медленно произнес Серебряный, закрывая перед ними дверь.
ГЛАВА 3. ДАРЫ И ПРЕДАТЕЛИ
Вадим редко оказывался в столь безумных обстоятельствах. Только что ему едва ли не с реверансами приставили нож к горлу. Потом оставили наедине с самой интересной девушкой за всю его жизнь. И - со вполне определенной целью. Все было бы хорошо, приди они к этому решению сами. А вот так, на заказ… Вадим терпеть не мог играть песни на заказ - а уж более чем близко общаться с женщинами по чьей-то просьбе? Ситуация едва умещалась в голове. Впрочем, кожа еще хранила память о прикосновении холодного лезвия. Тонкий намек, который трудно не заметить.
Одуряющий запах цветов. Знакомых Вадим здесь не увидел. Для него цветы всегда были тем, что продавали на лотках. Розы, нарциссы, гвоздики, астры. Здесь же плотным ковром лежали совсем иные. Лесные? Луговые? Тонкие лепестки молчали. Вадим присел на корточки, поднял один, понюхал. Запах был знаком - он узнал жасмин. Только крупные плотные соцветия были желтоватыми. Вадим прекрасно знал, почему тянет время. Нужно было что-то решать. Но - не хотелось.
Анна вроде бы перестала сердиться. По крайней мере, улыбнулась и подмигнула Вадиму. Он тоже подмигнул. В душе качались беспокойные весы. На одной чаше лежала целая куча доводов - от прямой угрозы жизни до желания наконец-то оказаться с девушкой так близко, как возможно. На другой - упрямство и то, что он называл "врожденной порядочностью". Проще всего было положиться на выбор Анны. Но Вадим медлил с вопросом. Каждое мгновение наедине склоняло чашу весов в сторону осуществления проклятого ритуала. К общей пользе и взаимному удовольствию. Не стоило пить, понял Вадим. Что-то с темным сладким вином было не так. Мир делался простым и ясным: хочешь - делай. Не думай. Перестань, наконец, колебаться и сомневаться. Всем будет лучше…
В этом "всем" был отчетливый привкус "и мне в первую очередь".
- Мы ведь сами этого хотели, правда? - спросил он Анну, опуская руки ей на плечи. - Помнишь, в машине?
Она молча кивнула, подняла раскрасневшееся лицо. Потом, словно кивка было недостаточно, добавила:
- Да. Сами… хотели.
Может быть, стоило задуматься над формулировкой. Переспросить. Прислушаться к девушке. Но - куда отступать? К плотно закрытой каменной двери? Один из мужчин-воинов намекнул Вадиму, что рассвет для них наступит только после совершения обряда. И - не хотелось же останавливаться. Близкие губы, уже знакомые и такие нужные. Руки, плавно скользящие по спине. Милосердный полумрак, не позволяющий различать выражение глаз.
Вадим расстегнул куртку, сбросил ее за спину. Усмехнулся симметричному движению Анны, притянул ее к себе. Сумасшедшее чувство - не два тела, одно. Она - как продолжение. Начало и завершение, путь и цель, дерево и огонь. Кто только выдумал, что мужчина и женщина - вечные противоположности? Нет, только единство - и никакой борьбы. Общий запах. Одна - на двоих - страсть.
Очень быстро вся одежда оказалась на полу, а оба - на ложе. Вадим забыл все, что знал до сих пор о любви. Не нужно было ни памяти, ни навыков. Каждый знал другого так, как не знают и супруги после многих лет совместной жизни. Два тела нашли друг друга. Никто не торопился - некуда было спешить, теплое летнее море качало их на волнах.
- Мне не будет больно? - спросила вдруг Анна, закрывая глаза. Даже в полумраке Вадим заметил - она покраснела до ушей. Он вздрогнул, замер.
- Ты еще не…
- В том-то и весь смысл, - тихим шепотом ответила девушка. - Ну, не тяни…
Не время и не место было для дурацких вопросов типа "как же ты ухитрилась до сих пор остаться девушкой?". Нельзя было останавливаться. Но Вадима вдруг пронзило болезненное ощущение неправильности происходящего. Только на мгновение - дальше Анна вцепилась ему ногтями в плечи, и сомнения были забыты. Она хотела его - пусть боялась, но просила сама, всем телом.
Он старался быть осторожным, но скоро в этом отпала необходимость. После первых движений, прикушенной губы и скованности Анна выгнулась ему навстречу, тесно прижала к себе. Полное слияние, отсутствие запретов и пределов. Движение друг к другу, до той близости, когда кажется - объединяются кожа и сосуды, одно на двоих сердце бьется в груди.
Вадим чувствовал ее так же ясно, как себя. Неловкость, смелость, пронзительный внутренний покой и свет, заливающий разум. Только тень боли, предвкушение наслаждения. Через пару минут он не мог сказать - где чьи чувства. Какое там - он не мог сказать, где кончается его тело и начинается тело Анны. Они были одним целым. Только так и стоило жить - вместе.
А потом пришла вечность и заглянула в глаза - мир распался на миллион радужных осколков.
- Это всегда бывает… так? - спросила Анна, когда они вернулись в реальность. Вадим очнулся чуть раньше и успел полюбоваться ее лицом - прозрачно-безмятежным, мягким.
- Нет, - честно ответил он. - Если говорить правду, со мной такое в первый раз…
- А уж со мной-то, - усмехнулась Анна. Потом помолчала, и добавила:
- Не хочется выходить…
- Придется рано или поздно…
- Знаю. Но - не хочется. Обними меня?
- А я что делаю? - удивился Вадим, и без того прижимавший ее к себе.
- Сильнее… Мне так хорошо. И - еще кажется… вот я выйду сейчас и всю эту банду голыми руками разгоню.
- А надо? - шепотом спросил ее Вадим, касаясь губами мочки уха.
Анна потерлась щекой о свое плечо, прищурила глаза. Вадим не мог смотреть ей в лицо - стоять на краю пропасти было проще. И не мог отвести взгляд даже на мгновение. Живое зеркало, двойник. Но не в том было дело: никогда он так не любил себя, чтобы замирать в трепете перед собственным отражением. Она была мечтой. Нереальным подарком судьбы. Второй половинкой некогда разделенного надвое человека из древнегреческих легенд.
- Не знаю, - наконец сказала она. - Фиг бы мы встретились без этой компании. Будем считать, что заплатили за встречу?
- Тебе решать. Что ни будешь делать - я с тобой… - Вадим обнаружил, что говорит то, что сроду от него ни одна женщина не слышала. В том числе и две давно уже бывшие жены.
- Пошли они к черту, - резко сказала Анна. - Придумают еще что-нибудь - мало не покажется… А так - ладно…
Еще несколько минут в объятиях - а потом пришло время подниматься и собирать свою одежду. Что-то подсказало Вадиму - пора уходить. Прочь из темной комнаты, от ложа-алтаря и от недобрых хозяев чужого праздника. Да и делать здесь было нечего. Домой - к возможности принять душ и уснуть вдвоем на широкой старой кушетке, к покою и заботам обыденности, в которой всегда будет Анна. А значит, даже в самом банальном будет привкус волшебства. Настоящего, не того, что мог подарить народ Полуночи. Разницу Вадим понял вдруг и сразу: волшебство - то, что делаешь ты. Не то, что делают с тобой.
Дверь отворилась сама, как только они вместе подошли к ней. В который раз за ночь - в маршрутке, здесь… Темное чародейство показалось вдруг лишенным смысла. Подумаешь, Голливуд со спецэффектами. В любом супермаркете так открываются двери - и никто не поражается. Не стоило обращать внимание на внешнее, на атрибутику. А за скорлупой блестящего орешка оказалась пустота. Его столкнули с Анной не потому, что желали добра и счастья. Просто так было проще управлять обоими. Не пришлось преодолевать барьер упрямства и нежелания.
Разумеется, вся "банда" стояла у дверей. С самыми почтительными лицами, как же иначе. Вот только сытый блеск глаз вызывал отвращение и презрение. Вадим сам толком не знал, почему - ничего он не потерял. Никто не пил его крови, не забирал жизненную силу. Но - что-то коробило. Неприятно быть разменной монетой на ладони чужого существа. И драгоценной коллекционной монетой - тоже.
Вадим не хотел на них смотреть - только уйти и не возвращаться. Голова слегка кружилась, хотелось спать. Но так просто их отпускать не собирались. До смерти надоевший за вечер Серебряный - Вадим не мог вспомнить, слышал ли его имя, попросту ли знал его - в торжественной позе ждал у порога.
- Благодарю вас, - сложился он в поклоне. Серебристая грива в полутьме казалась сгустившейся тенью. На этот раз никакой едва уловимой насмешки в голосе не звучало. Когда владетель выпрямился, Вадим посмотрел ему в глаза. Сытая и довольная физиономия, взгляд - как у кота, добравшегося до горшка со сметаной.
Анна стояла молча, но по напряжению ее пальцев Вадим понимал, что шансы Серебряного получить по морде возрастают с каждой секундой.
- Вы вольны просить исполнения желаний. По одному на каждого, - уточнил фэйри немедленно. - Прислушайтесь к себе и выберите самое сокровенное…
Вкрадчивый голос раздражал. Кому-кому, а этому надменному типу Вадим не хотел бы озвучивать свои самые сокровенные желания. Должно быть, все это было написано у Вадима на лице, потому что после паузы Серебряный добавил:
- Не нужно говорить вслух, просто загадайте желание. Условие одно: просить лишь за себя.
- Луну с неба просить можно? - звонким стервозным тоном спросила Анна.
Серебряный вызова не принял. Сдвинул тонкие, словно нарисованные брови, на мгновение прикрыл глаза. И ресницы у него тоже были серебристыми.
- Ты вправе, королева. Только подумай о том, что случится потом…
Вадим не знал, верить ли его словам. С одной стороны - конечно, похоже на очередную пакостную шутку. С другой - проверять не хотелось. Проверка могла стоить жизни. Пределов могущества тварей Полуночи он не знал. И уточнять не стремился - особенно, на собственной шкуре. К тому же, жаль было тратить желание на глупость. Если оно действительно могло сбыться - зачем просить какую-нибудь ерунду. Только то, чего не можешь добиться сам.
Он опустил глаза к полу, подумал. Власти, богатства и славы почему-то просить не хотелось. Даже богатства, которое казалось Вадиму совершенно не лишним. Много хорошего можно было бы сделать, окажись хотя бы в этом руки развязаны. "Если бы да кабы во рту росли грибы - был бы не рот, а целый огород!" - вспомнилось ему любимое присловье бабушки. Что там еще относилось к типовым мечтам человечества? Бессмертие, удача, вечная молодость, благосклонность возлюбленной - какая скука, право слово.
Вадим начинал подозревать, что у него нет желаний того рода, исполнить которые мог Серебряный.
А вот у Анны одно нашлось - она подняла глаза к потолку, проговорила что-то одними губами, потом с вызовом посмотрела на Серебряного.
- Будь по-твоему, королева. - Фэйри кивнул.
Пора было решаться - а Вадим так и боролся с хаосом в голове. Вопрос был из серии "расскажи какой-нибудь анекдот". Неплохой способ вогнать человека в ступор и заставить думать, что ни одного не помнит.
И неожиданно для себя он - загадал. Слова сами оформились во фразу, короткую и четкую.
- Да будет по желанию твоему, король-бард… - на лице Серебряного читалось "ИДИОТ!". Вадим и сам немедленно усомнился в решении. Брать свои слова назад было уже поздно. Оставалось жить с собственным выбором.
Отпустили их легко и без каких-то штучек, которых опасался Вадим. Разумеется, Серебряный - неизменный компаньон - не мог просто открыть дверь. Ему еще и потребовалось провожать их вверх по лестнице. Кот вертелся тут же. Анна наклонилась и сцапала его за шкирку. Господин Посланник прижал уши, сгорбил спину и повис возмущенным кульком полосатой шерсти.
- Зараза ты, - ехидно сказала Анна, потом устроила кота себе на плечо и пошла дальше.
- Он что, у нас жить будет? - не без дрожи в голосе поинтересовался Вадим. Не любил он кошек.
- Такие в домах не живут. Нет, отпущу снаружи.