Одноглазый поддакнул, поплотнее захлопнул дверцы и поехал. Анна удивилась, когда ускорением ее вдавило в спинку сиденья. Посмотрела в окно - ни ночного леса, ни ночного города там не было. Темная пелена застлала окна. В ней что-то шевелилось, двигалось навстречу и рядом - но вовсе не силуэты домов. Скорее уж, это напоминало легенды о Дикой Охоте. Анна присмотрелась - да, действительно. То обгоняя машину, то уступая ей дорогу, вокруг неслось сонмище причудливых существ. Всадники в широких плащах на скелетах лошадей, многокрылые змеи, гигантские волки. И вперемешку с ними - гоночные автомобили, старые грузовики, мотоциклы. В седлах одних мотоциклов сидели человекообразные создания, другие ехали сами по себе.
- Здорово! - рассмеялась Анна. - Как в сказке…
- Сказки рождаются на грани Полуночи и Полудня.
- А что такое Полдень?
- Ты в нем живешь, королева, - вежливо улыбнулся Серебряный. - Людям принадлежит свет солнца, нам - свет луны. Высшая точка обоих миров - Полдень и Полночь…
- Странно, - пожал плечами Вадим. - Ваш мир… удивительный, странный. Наш - обыденный.
- Это тебе так кажется, король-бард, - опять улыбнулся владетель. - Для нас нет ничего удивительного и странного в нашем мире. А ваш - полон загадок и тайн.
- А почему мы ничего о вас не знаем? - заинтересовалась Анна.
- Если не знаешь половину ответа, не сможешь задать вопрос. Если не знаешь, куда смотреть - ничего не увидишь. Или увидишь то, что сочтешь привычным, знакомым. Ты часто обращаешь внимание на бродяг, королева?
- Обычно - нет, - созналась Анна.
- Вот и ответ. К тому же - мы не ходим среди вас. Только четыре раза в год нам дано право стирать грань. А когда вы ходите среди нас, мы умеем отводить глаза.
- А мы вам тогда зачем?
- Праздничное полнолуние - не простая ночь. На ней должны быть король и королева Весны. Это - залог удачного года для всех нас. Удачи, плодородия и безопасности.
Под взглядом прищуренных глаз Серебряного Анна почувствовала себя не очень уютно. На нее смотрела сама ночь, лишь временно схожая с человеком. И, помимо галантности и хороших манер, ощущалось в этой ночи что-то… недоброе. По крайней мере - безжалостное. Анна вдруг вспомнила все сказки о людях, случайно попавших к народу холмов. Редко из этого выходило что-то хорошее. Да и суть обряда пока оставалась тайной. Анна обругала себя за то, что редко и не слишком внимательно читала сказки. Праздник Весны - это, конечно, прекрасно. Но при слове "плодородие" в груди шевельнулось смутное подозрение.
Испытующий взгляд Серебряного буквально пригвоздил ее к спинке. Анна пыталась отвести глаза - и не могла. Словно два темных колодца в бездну. Две черные дыры, затягивающие, властные.
Вадим повернул голову, потом чуть подался вперед, из-за плеча владетеля наблюдая за происходящим. Пару минут он выжидал, потом все же негромко хмыкнул. Серебряный отвлекся лишь на миг, но Анне этого хватило, чтобы отвести взгляд. Она не знала, чего Гьял-лиэ пытался добиться. В любом случае, игра в "гляделки" ей не понравилась. Слишком уж откровенное давление.
Всю оставшуюся дорогу Анна старательно смотрела в окно.
Одноглазый, наверное, летел высоко над городом - за несколько минут до остановки Анна опять почувствовала, что ее прижимает к спинке. Мелькнули яркие сполохи фонарей, стало чуть темнее. Анна различила несколько крыш, силуэтов домов. Потом ей стало муторно, словно в самолете. Девушка прижала руку к губам, сдерживая тошноту. Момента посадки она не отследила - просто движение вдруг замедлилось, потом и вовсе прекратилось. Дикая Охота из-за окон пропала еще до того.
Дверь отъехала в сторону сама собой. Серебряный вышел первым, в полупоклоне замер у ступенек, подавая руку Анне. Она с опаской прикоснулась к открытой ладони - чистая формальность, не опора. Ощущение прохлады удивило ее - рука властителя была не теплее дверцы машины. И скользила под пальцами, словно была покрыта тонким слоем краски.
Прямо от подножки начинались ступени лестницы - если бы Серебряный вовремя не подхватил ее под локоть, Анна бы точно свалилась вниз. Дурацкий венок мешал взглянуть вверх. Откуда-то под ногами оказался Господин Посланник - вот только его сейчас и не хватало для полного счастья. И без того ноги кажутся ватными, а сердце бешено бьется в груди. Успокаивало только присутствие Вадима - он стоял совсем рядом, так, что слышно было дыхание.
- Прошу вас следовать за мной, - промяукал Господин Посланник, устремляясь вниз, в темноту.
Постоянное ощущение полуслепоты начало злить. "Королева я, или кто?" - вдруг подумала Анна, и упрямо замерла, игнорируя приглашающий жест Серебряного.
- Я хочу видеть не хуже вас…
- Ты уверена, королева? - в вопросе явно содержался какой-то подвох, но именно в этот момент решительность Анны куда-то подевалась, и вместо уточнений она только кивнула.
- Прикрой глаза на минуту, - согласно улыбнулся Гьял-лиэ.
Еще до того Анна заметила, как он полез в карман куртки. Потом невесомые пальцы коснулись ее век, на пару мгновений она ощутила легкое жжение и головокружение. Из чего состояла мазь, понять по запаху было невозможно. Незнакомые травы, какие-то масла - свежий пьянящий запах. Словно в начале лета идешь босиком по нагретому солнцем полю, растираешь в пальцах случайно сорванные травинки…
- Ты можешь открыть глаза, королева, - вывел ее из задумчивости голос Серебряного.
Ночь преобразилась. Теперь в ней был миллион оттенков черного, синего и фиолетового. Светлее не стало - но Анне и не нужен был свет. Она различала все, что хотела. Посмотрела вверх, на темную громаду старого здания. Колонны, два ряда высоких окон, слегка облупившаяся светлая краска. Дом она не узнала - слишком неудобен был ракурс. Но посмотрела по сторонам и заподозрила, что стоит перед Пашковым домом, с торца. Вытянув шею, она постаралась заглянуть за угол. Далеко впереди угадывались темные на фоне ночного неба силуэты кремлевских башен. Красные звезды не горели. И вообще не было ни одного огня. Только полная луна неподвижно висела в небе. В ее свете такая знакомая и привычная Москва казалась древним и чужим городом.
Потом Анна перевела взгляд на Серебряного и прикусила губу, чтоб не вскрикнуть.
Через серебристый перламутр кожи отчетливо просвечивали кости черепа. И глаза сейчас казались темными провалами глазниц. Следов тления не было, но сама по себе двойная картинка - череп под кожей - была жутковатой. Череп жил своей жизнью - или, точнее, своей смертью. А полупрозрачная кожа двигалась, когда Гьял-лиэ говорил.
- Ты сама хотела видеть, как мы, королева, - спокойно улыбнулся Серебряный и сделал приглашающий жест рукой. Сквозь кожу руки тоже проступали силуэты костей. Господин Посланник потерся о ее ноги, потом о ноги властителя, ободряюще мурлыкнул. Бояться было нечего - Анна это знала. И все же было немного страшно.
- В чем дело? - заинтересовался Вадим. - Анна?
- Все в порядке, - нетвердым голосом выговорила девушка. - Идем…
Неширокая лестница вела вниз. По низу стен через краску проступила плесень. Пахло сыростью и немного - землей. Ступеньки были скользкими от влаги. Вел их кот, за ним спускалась Анна, потом Вадим, и только в самом конце процессии - Серебряный. На последнем лестничном пролете он аккуратно обогнал приглашенных и пошел впереди. Всего Анна насчитала семь пролетов. Она и не предполагала, что в самом центре города есть такие катакомбы. Хотя где они еще могли быть? Не на окраинах же?
Лестница привела к высокой железной двери, выкрашенной в казенный зеленый цвет. Анна прислушалась - из-за нее звучали голоса.
- Готовы?
Вадим и Анна синхронно кивнули, и Серебряный толкнул дверь тыльной стороной предплечья. Неожиданно тихо, без скрипа петель и скрежета, она распахнулась. В глаза ударил свет, и только мгновение спустя Анна поняла, что он исходит всего-навсего от пары десятков подсвечников и масляных ламп. Вадиму было, наверное, проще - он аккуратно положил ладонь Анне чуть пониже лопаток и легонько толкнул ее вперед, за владетелем.
В просторной зале было довольно много народа. Людьми бы Анна их назвать не осмелилась, скорее уж - сородичами Гьял-лиэ. Хотя, наверное, они были из совсем других племен. Тех примет, что Анна считала характерным для Туата-Де-Данан, у них не было. Постепенно Анна привыкала к слишком яркому для нее свету, и начинала всматриваться в окружающих. Все они выстроились в подобие полукруга и замерли молча, ожидая чего-то.
Анна залюбовалась высоким статным мужчиной с кудрявой бородой. В руках он держал короткий бич. Рядом с ним стоял другой, моложе на первый взгляд. Солнечно-рыжая грива волос была стянута тонкой кожаной полоской, в руке - простой деревянный посох. Справа от него - две похожие, как две капли воды, приветливо улыбающиеся женщины. Простоволосые, в тонких льняных рубахах. Анна вздрогнула: она всегда боялась близнецов. Подле них - старик, в чьей бороде запутались водоросли и сушеные рыбешки. Взгляд у него был полон юного задора. На руке у хитрого старика висела сеть.
Напротив фольклорных персонажей стояли совсем другие. Сумрачный черноволосый парень с кровавым отблеском глаз и молочно-белой кожей. Долговязый байкер, чем-то схожий с Серебряным, но лицом походивший на хищную птицу. Невысокая девчонка-хиппи с лицом утопленницы. Всего их здесь было около полусотни. Треть Анна определила, как представителей древней славянской мифологии, треть - как представителей мифологии новой, ультрасовременной. И еще треть, наверное, были гостями.
Высоченный негр в расшитой набедренной повязке, с пауком на плече. Полный приземистый азиат с хитрющей круглой физиономией. Существо, у которого вместо рук были два длинных щупальца. Другое - с головой, похожей на волчью. Койот, сообразила девушка. И другие персонажи - вроде бы и похожие на людей, но Анна сразу почувствовала разницу. Все они только казались человекообразными. Точнее, это представления людей дали им такую форму. За каждым стояла мощная сила верований и суеверий. Кто-то был сильнее, кто-то отчетливо слабее. Так "славяне" казались дряхлыми по сравнению с "горожанами", но на лицах вторых еще не читалась мудрость веков. А девушка уже хорошо знала, что сила - не главное, главное - умение ее применить.
- Итак, придверные Полуночи, приветствуем короля и королеву Весны!
Анна сперва подумала, что ослышалась, а Серебряный на самом деле сказал "придворные", но через несколько секунд поняла, что он сказал именно то, что хотел. Придверные. Стоящие при двери. Какой, куда вела та дверь - Анна не знала. Вряд ли то зеленое страшилище, через которое они только что зашли сюда. Должно быть, у слова был совсем иной смысл.
Вадим взял Анну за руку, они переплели пальцы. Началась долгая и скучная церемония представления, из которой Анна выяснила, что старика с сетью зовут Водяник, тот, что с бичом - Овсень, а с посохом - Белбог. Многих из тех, что кланялись перед ними и называли свои имена, Анна не запомнила вовсе - уже после пятого представленного она перестала различать, кто здесь кто. Забылись и имена женщин-близняшек, хотя когда они одновременно подошли к Анне, девушка так вцепилась в руку спутнику, что Вадим удивленно покосился на нее и негромко кашлянул.
В голове отчетливо вертелась картина бала Сатаны из "Мастера и Маргариты". Вот уж о чем Анна никогда не мечтала - так это о ее судьбе. Бедную королеву Марго, вынужденную приветствовать каждого висельника и отравителя, Анне всегда было отчаянно жалко. Теперь она потихоньку начинала жалеть саму себя. К тому же, никакой расторопной служанки Геллы и купаний в особых ваннах не предвиделось. Да и каких-то сладких пряников в награду за роль короля с королевой им с Вадимом никто не обещал.
Купили на интерес, как говорится.
Анна успела передумать много разного о судьбе любопытной Варвары, лишившейся на базаре носа. О кувшине, который повадился ходить по воду. И еще пяток подходящих к ситуации пословиц неожиданно пришел ей на ум. Общий смысл был неутешительным. Вадим тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Каждому из гостей - или хозяев? - он терпеливо и вежливо улыбался, кивал. Улыбалась и Анна. Из Серебряного кот Бегемот получился паршивый - никаких приличествующих смешных комментариев он не отпускал, и вообще молчал, стоя справа от Анны. А Господин Посланник так и вовсе пропал из виду.
В общем, бал получался в точности, как описывал Булгаков - кому веселье, а кому и тяжкий труд.
Наконец свое почтение зафиксировал последний - тот самый круглолицый азиат в ярком шафраново-красном одеянии. Звали его Чойгьел, и был он судьей умерших. Судя по ехидной физиономии - эталонный трикстер, тибетским мертвецам судьба выпадала разнообразная и не всегда спокойная.
Представившись, гости отходили к накрытому у дальней стены столу. Анна уже давно посматривала туда, глотая слюну. Странное дело - вроде бы недавно ела, а уже проголодалась. С почестями было покончено, и Серебряный подмигнул Анне. По ее мнению, лучше бы он этого не делал. Если остальных она еще могла воспринимать по внешнему облику, то Гьял-лиэ, ухмылявшийся кожей над отчетливо заметным черепом, смотрелся страшновато. Заметив напряженный взгляд Анны, он провел ладонью по лицу.
- Так лучше, королева? - теперь на нее смотрела сказочно красивая, непроницаемая серебряная маска. На щеках и лбу - тонкая гравировка или татуировка. Анна подумала, потом кивнула. Да, так, пожалуй, было лучше.
- А нам есть можно? - шепотом спросила она.
- Да, это очень актуальный вопрос, - устало улыбнулся Вадим.
- Разумеется. Любое вино и угощение - для вас. Прошу проследовать к столу.
Анна очень чинно проследовала к столу - по крайней мере, она надеялась, что получилось. "Гриндерсы" - не та обувь, в которой удобно шествовать. Поэтому она просто выпрямила спину, церемонно взяла Вадима под руку и, когда он собрался идти быстро, придержала его. Намек он понял без слов. Наконец добрались и до стола. Глаза у Анны в момент разбежались. Очень не хватало веера, за которым можно было бы спрятать жадность на физиономии. Чего здесь только не было!
Добрую половину блюд Анна видела впервые. Не все из них хотелось пробовать - некоторые пахли не слишком аппетитно. По крайней мере то, что уписывал Чойгьел, Анне бы в рот не полезло. Восточный деликатес подозрительно пованивал. Никаких особых правил этикета публика не соблюдала, и Анна тоже деликатничать не стала. Взяла ближайшую чистую тарелку, вдумчиво поцарапала вилкой по покрытому патиной серому металлу - явно не серебро. Для свинца - слишком легкое… Так и не определив, что за материал, Анна прошлась вдоль стола, выбирая то, что выглядело знакомым и аппетитным.
Икра, острое мясо, нарезанное тонкими ломтиками, печеная рыба, моченые ягоды. Достаточно сытно - и не слишком тяжело. Анна знала, что если переест, то ее начнет клонить в сон. И тогда уже никаким волшебством ее не вернут в осмысленное состояние. Катая на языке бодрящую кислую брусничину, Анна разглядывала зал.
Ничего особенного тут не было - бетонные стены, переплетение потолочных балок и проводов. Бункер тридцатых годов, должно быть. Да, свечи и масляные лампы отчасти делали его романтичным, но - ничего особенного. Ни магии, ни волшебства… Почему все собрались именно здесь, а не на природе, задумалась она. Недавние посиделки у костра понравились ей куда сильнее. Да и добродушная непритязательная публика была по сердцу. Здесь же Анна чувствовала себя куклой, выставленной в витрине.
Серебряный ненавязчиво сопровождал ее. Молча маячил за плечом, если говорить правду. Анна почти привыкла к нему. Ни лишней болтовни, ни ценных указаний. Непроницаемое лицо, на котором иногда проступала холодная вежливая улыбка. И все же девушке казалось, что он держит в руках невидимый короткий поводок. Слишком уж напряженной казалась его гордая осанка. Анна то и дело ловила на себе острые взгляды присутствующих и уже привыкла к счетчикам в глазах тех, кого она про себя назвала "молодняком". Эта группа нравилась ей меньше прочих - и Анна чихать на них хотела. А вот редкие взгляды владетеля Южных земель беспокоили.
Вадим явно нервничал. Чем дальше, тем сильнее замыкался в себе. Анна подметила, как лицо его постепенно становилось невыразительной маской, слегка надменной. За показным высокомерием пряталась растерянность. И ничто не могло скрыть отсвета тревоги. Беспокойство его передавалось Анне, и она чувствовала себя неуютно. Что-то нехорошее поджидало их на празднике Весны. Или обоих, или ее, или только Вадима - Анна не могла разобраться в своих предчувствиях. Но они были, и весьма паршивого свойства.
Наконец она дошла до спутника, встала напротив с тарелкой в руках. Сделав трогательные глаза, утащила с его тарелки жареную креветку - Вадим кривовато улыбнулся. Полные губы с четкими линиями, казалось, с трудом удерживали какую-то фразу. Анна посмотрела ему в лицо. Сумма неправильных черт - широко расставленные, чуть раскосые глаза, вздернутый нос, широкий подбородок - была на диво хороша. Легкий зеленоватый отблеск в серых глазах, пшеничные волосы. Длинная челка падает на скулы и скрадывает их ширину. Так выглядела бы сама Анна, родись она мальчишкой.
"Гляжусь в тебя, как в зеркало, до головокружения", - когда-то песня казалась смешной. Теперь она поняла, что смеялась напрасно. За право любоваться этим лицом можно было отдать половину жизни, и вторую - за возможность быть рядом с тем, кто понимает тебя без слов, без намеков. Просто потому, что вылеплен из того же теста.
- Я хочу уйти отсюда, - еле слышно сказала Анна. Но некстати рядом оказался Гьял-лиэ, услышал или прочитал по губам.
- Ты не можешь уйти, королева моя, - тоже тихо сказал он. - Гости Полуночи не уходят с праздника до утра. А до него еще далеко.
- Я хочу уйти. - Чуть громче, чуть тверже. Вопросительный взгляд в сторону Вадима.
Серебряный тоже посмотрел на него. Они встретились глазами - Анне пришлось развернуться, чтобы видеть обоих сразу. В воздухе словно застыл маленький электрический разряд. И - Вадим отвел взгляд первым. Гьял-лиэ удовлетворенно улыбнулся, кивнул.
- Вы оба поняли меня. Пейте вино и радуйтесь, но уходить пока рано. - Тон чуть изменился, прежней почтительности в нем уже не было.
Анна разочарованно смотрела на Вадима. Он изобразил лицом нечто вроде "а что я мог сделать?", и это девушку сильно огорчило. Она точно так же не умела выдерживать прямое давление. Всегда проще было сделать, чем отказать. На мгновение сходство перестало казаться таким уж благом. Но этот момент вскоре забылся - Серебряный принес два высоких кубка, до краев наполненных вином. Анна пригубила - и уже сама не понимала через минуту, что заставило ее нервничать и сопротивляться. Зачем ей хотелось уйти из этого прекрасного места? Какая-то вздорная прихоть, не иначе.
Тибетский судья умерших давно уже улыбался Анне из своего угла. Она сделала приглашающий жест, ловя себя на том, что повторяет движение Серебряного. Круглолицый, семеня, подошел поближе, несколько раз поклонился, потом покивал.
- Нынешняя весна будет счастливой для детей Полуночи, очень счастливой. Нас почтила столь прекрасная королева, о, давно не видел я столь дивных юных дев, столь чистых душой… - речь струилась ручьем по камушкам. - О, как был бы я счастлив оказаться на месте твоего короля, светлоглазая владычица сотни сердец…