- А как ты думаешь?
- Мне надо ее увидеть. Поговорить…
Вак поставил на стол две чашки и не глядя на Игоря, досказал:
- Сейчас местные потребовали контроля за телепортацией. И мы не нашли никаких противоречий в этом требовании. И без того атмосфера раскалена до предела. Так что как только сунешься на планету, о тебе тут же станет известно всем заинтересованным лицам, и очередная смена имени тут не поможет.
- И куда мне? - рассеянно спросил Игорь, - так и сидеть до старости у вас на базе? Я привык заниматься делом, а не…
- Да уж в курсе твоих дел, - хохотнул Калымов. - С виду вроде нормальный человек, а все в какие-то авантюры влипаешь. И других за собой тянешь. Ладно. Есть у меня идея, надеюсь, понравится. Есть такое судно исследовательского класса, принадлежит нам, Первому отделу. Называется "Корунд". Как сейчас принято называть - светяшка. Там формируется новый экипаж. Врач тоже нужен. Пойдешь?
- Заманчивое предложение, - медленно ответил Игорь. - Не вижу, чем я такое счастье заслужил. Однако отказываться не буду. Если, конечно, вы не потребуете взамен чего-то заведомо неисполнимого.
- Например, забыть про историю с Александрой, - понимающе кивнул Калымов, - и в мыслях не было. Но одна просьба все же будет. Ты там… на "Корунде". Не сильно болтай о своих приключениях.
И пояснил, словно Игорь в этом загадочном пояснении что-то мог понять:
- Не хватало еще мне Димыча второй раз из депрессии выводить.
Отправляться на "Корунд" предстояло через четыре дня. А у Игоря все же было ощущение, что Калымов выдумал проблему с переброской, чтобы только удержать его подальше от планеты. На следующее же утро он решил проверить, так ли это.
Оператором на пульте оказался служащий базы, а документы регистрировали действительно представители местной таможни и СПК. Было видно, с каким старанием они относятся к работе.
Но ведь все это еще не означает, что происходящая суета по его душу. Вот же, десятки людей с самого утра спокойно регистрируются, входят в телепортатор и выходят из него, и ничего с ними не происходит. Потратив почти час на наблюдения, Игорь решился. Что он будет делать на планете, представлялось пока смутно. Искать Гилоиса. Как - решим на месте. Главное, чтобы на планету пустили.
Таможенник мрачно посмотрел на Игоря, но документы взял, проверил, и выдал временную визу. Спок тоже ни к чему не придрался, даже голову от терминала не поднял. Приободрившись, Игорь вошел в освободившуюся кабинку. Все нормально.
Однако радовался он рано. Стоило выйти из кабинки, как острое желание спрятаться чуть не загнало его обратно. Нервно оглядев зал, Игорь приметил двух молодых людей. Первый, в длинном пальто, прогуливался вдоль экспресс-синтезаторов, но сразу встретился с доктором глазами, и даже легонько кивнул. Второй стоял у выхода в город.
Да что со мной такое, попытался он себя успокоить, - нормальные парни. Нет в них ничего странного…
Успокоиться не получилось. В зале было много людей. Большинство стояли в очереди на отправку. Именно вдоль этой очереди Игорь и пошел. На всякий случай. С каждым шагом он чувствовал себя все уверенней, хотя подозрения на счет парочки праздно гуляющих лоботрясов только укрепились. Если сразу не начали стрелять…
…то только потому, что вокруг сновало слишком много потенциальных случайных жертв.
Тот, что был в пальто, видимо ждал, когда за спиной у мишени не останется ни одного человека. Вскинул руку. Игорю прямо в глаза скакнул синий зайчик прицела. На голом везении, на рефлексе, когда-то вбитом в тело усиленными тренировками, удалось отпрыгнуть назад. Был ли выстрел? Игорь не слышал. Но он увидел, как нападавший сам, схватившись за голову, падает на пол. Рядом из толпы вынырнула знакомая фигура, и Майкл, а это был он, заметил, пряча в карман бинк:
- Я почему-то был уверен, что ты снова сунешься.
- Там еще один, у выхода, - вместо ответа сообщил Игорь.
- Уже не один. - Майкл в своей неподражаемой манере начал пояснять, при этом проталкиваясь сквозь толпу и увлекая за собой Игоря. - Человек пять на балконе. Двоих в очереди я уже нейтрализовал. Ну, и все выходы, конечно, перекрыты. У нас две минуты, чтобы добраться до телепортатора. Потом его отключат.
Когда он договорил, кабинки, работающие на отправку, были уже перед носом. Позади осталась возмущенно гомонящая очередь. Очередь еще не смекнула, что происходит. Но кто виноват ей уже было ясно. Хорошо, что почти сразу освободилась ближайшая кабинка, не то это приключение бы вышло обоим боком.
Уже на базе Майкл порадовал Игоря:
- Твое счастье, что это была какая-то частная лавочка, а не споки и не безопасность. Ладно, увидимся.
Махнул рукой и ушел.
Чилти жила недалеко от центра, в многоквартирном доме с окнами на кристалл внешнего вокзала.
Комнатка ее оказалась маленькой и уютной, какой и должна быть комната молодой горожанки, проживающей в столице колонии. Кровать, стол, планшетка терминала, несколько пушистых игрушек делят полку с книгами и музыкальными друзами. Шкаф в углу. Вот и все, если не считать персиковых стен и букета искусственных цветов в вазе на столе. У цветов много общего с теми, что украшают наш офис.
- Садись, - пригласила хозяйка. - Пользуйся.
Сажусь. Что же мы будем искать? Опять Калымова? Если он в прошлый раз ни о чем не догадался, то в этот догадается наверняка. Не верю я, что у моего бывшего наставника проблемы с простейшей арифметикой. Впрочем, другого способа узнать что-то об Игоре и о семействе Ламиэни у меня нет. Или я их еще не придумала.
Запрос в пресс-службу Бюро космических исследований ничего не дал, однако попытка связи по закрытому каналу вновь привела меня к знакомой уже вихрастой личности.
- Ой, - сказала личность. - Привет. А дядь Вали нет сейчас рядом. Вообще-то это теперь моя линия, но это так, к сведенью. А его новый код даже я не знаю…
- Жаль. Но может, ты мне и поможешь?
- Как?
- Ты знаешь что-нибудь про Садмаи и Ючи Ламиэни?
- Конечно. Это те, которые с Игорем? Они неделю у нас дома жили. Сейчас в Солнечную улетели, а что?
- А Игорь?
- А его дядь Валя на светяшку пристроил. Там как раз набирали новую команду. Погоди! - вдруг засуетился парень, - а ты случайно не это, как его… перлит?
Оборжаться. Перлит! Хочу быть перлит!
- Правильно говорить пен-рит.
- А я как сказал? Так ты правда пен-рит? Не отключайся! Я тебе письмо перешлю. Только продиктуй код коммуникатора!
Чилти стояла рядом, внимательно вслушиваясь в разговор, и конечно тут же без запинки надиктовала адрес.
Звякнула, сообщая о доставке, почтовая программа.
- Пришло?
- Пришло. Ну, счастливо? Слушай, могу я у тебя попросить? Ты Валентину Александровичу ничего о нашей беседе не говори, ладно?
- Почему?
- Нет, если он напрямую спросит, то скажи, конечно. Но…
- Ладно, чего там. Буду молчать. А ты еще свяжешься?
- Не знаю. Как получится. Я же перлит…
Мы попрощались, и я разомкнула связь. Вот и все ясно, вот и все устроилось. О чем еще можно мечтать?
- Ты письмо будешь смотреть? Или мне оставишь?
Сейчас. Сейчас посмотрю. Интересно, кто автор, Калымов или Игорь?
Письмо состояло из картинки, нарисованной детской рукой: длинная тетя с костылями, это, конечно, я. Маленькая девочка рядом - Ючи. Две мужские фигуры сзади тоже очень сильно напоминали кого-то. К картинке никакого текста не прилагалось, но и так все ясно. Письмо оставила Ючи. Маленькая Ючи не верит в то, что друга можно потерять навсегда. Спасибо, ребенок.
- Что это? - разочаровалась Чилти, которая, наверное, ждала, что перед ней сейчас раскрутится какая-то тайна, а может и драма.
- Детский рисунок. Прощальный привет от улетевших друзей. Вот эта длинная леди - это я.
Через неделю я получила еще один косвенный привет. Дело было так. После смены мы с начальницей по привычке зашли к механикам в каптерку. Застали конец разговора:
- Слышали? Пилтэни сняли! Говорят, за взятки. В правительстве такие чистки - три увольнения за неделю. К чему бы это?
- Да уж, - согласился пожилой мастер, видно, тоже только что сменившийся. - У нас в министрах, как оказалось, один другого краше сидят. Кто не вор, тот извращенец, кто не извращенец - предатель…
- Да ладно, есть и неплохие люди.
- Ну так, слава богу! Есть, кому власть удержать…
Ах, ты, подумала я тогда, а не Игорев ли компромат в дело пущен? А дома удостоверилась, что скорей всего, так и есть. Гилоис ходил мрачный и дерганый. На попытку вежливо порасспросить его о причинах дурного самочувствия, я получила ответ, что социальное министерство расформировывают в связи с неэффективностью его работы, но на самом деле - потому что именно в этом министерстве было выявлено наибольшее количество экономических, должностных и даже уголовных преступлений. Так что неясно, куда катимся и чем все кончится.
А по мне так - ура. Может, эту ущербную пен-рит программу закроют, наконец. Не знаю, может, в ней - спасение населения планеты и корни всеобщего будущего благоденствия, пусть так. Но всем будет лучше, если кто-нибудь вот прямо сейчас найдет эти самые корни в другом месте.
Потянулись дни. Работа, не тяжелая, пустая, но дающая возможность разговаривать с кем-то помимо Гилоиса, меня совершенно не напрягала. В мастерских ко мне скоро привыкли и пальцем показывать перестали. Даже хозяин однажды высказался в том смысле, что посадить меня принимать заказы - это был отличный рекламный ход. Внешне все стало ровно, гладко и обрело даже некоторые черты надежности.
И контору Гилоиса не расформировали, и пособие мне не урезали. В инфосеть я с тех пор не заходила. Искать мне там больше некого. Собственно, зачем искать? Всего сутки мы были знакомы. Мимолетная встреча, одна из многих. Не будь я тогда в столь плачевном состоянии и в столь смятенных чувствах, ничем то знакомство не отличалось бы от десятков иных случайных знакомств. Вот только почему ты упорно снишься мне, Игорь Седых? Из дневной памяти ты подло перебрался в ночную. Нет, иногда снятся и Садмаи и Ючи, но это реже, это иначе.
Вот один из снов: поздние сумерки, темная река. Метель. Мы стоим с тобой на разных берегах. Я тебя вижу, ты меня - не замечаешь. Хоть я и машу руками, и кричу. И тогда я спускаюсь к воде, и захожу в воду, и иду вброд к твоему берегу. Снежинки ложатся на воду вокруг меня и тают. Тают, а я не ощущаю холода. Я даже не ощущаю, что нахожусь в воде, вода отдельно, я - отдельно. И вот, когда я уже на середине темного смолянистого потока, тебе становится меня видно, и ты кричишь: "Сашка, что ты делаешь! Ты же живая!". И тут я становлюсь живой. Вода превращается в жидкий лед, снежинки жалят кожу. Идти далеко, дна не видно. Но самое страшное не это, а то, что на другом берегу тебя больше нет. Эхом унесло, понимаешь?
Я каждое утро, перед тем, как идти на работу, делаю круг по площади у вокзала. Моя прогулка приходится на час, в который прибывают пассажиры. Я никого не жду, нет, я просто ворую у прибывших осколки их возвращения. Я не могу улететь - пока завишу от лекарств Гилоиса, и пока моя память не стабилизировалась. Странная привычка, но мне, странной, много позволено.
- Саша, послушай. То, как ты себя ведешь, это ненормально.
- Что именно, куратор?
- Неужели не ясно? У тебя должен быть мужчина. Неужели ты не чувствуешь, что это так?
Деликатные и не очень намеки Гилоиса стали ежедневным ритуалом.
- Нет. Я прекрасно себя чувствую и одна.
- Не ври.
Я не вру. Просто не хочу объяснять. Если объяснять с самого начала, это значит, рассказывать о своих страхах и застарелых болячках. Ну, как объяснить смутное ощущение, что чем больше я плыву по течению, тем больше теряю себя? Если я тебе скажу, что и работа мне нужна только для того, чтобы иметь дополнительные крючки, зацепки с реальностью? И то, что я упорно отказываюсь от всех предложений разной степени скромности, это тоже страх. Страх сложить с себя всякую ответственность за себя. Стать парниковым растением в, если уж откровенно, совершенно нежеланном саду. Как там сказал Садмаи: "Чем хуже вы себя чувствуете, тем быстрее и четче…"
А ведь пен-рит в большинстве, это оно и есть. Парниковое растение, требующее пригляда и ухода.
- Гилоис, придет день, когда вы назовете меня Сашкой, а я не отзовусь. Вот тогда вы и заполните мою анкету, ладно? Не раньше.
Гилоис чувствовал себя неуютно, а как еще может чувствовать себя рядовой служащий в присутствии министра? Чтобы только попасть в здание правительства пришлось миновать четыре поста охраны, а уж документы проверяли и вовсе на каждом углу.
Впервые за всю долгую карьеру его вызвали на самый верх, и чего ждать от этой встречи он не имел ни малейшего представления. Министр, невысокий и худощавый, очень прилично одетый человек с мягким, но уверенным голосом, вежливо пригласил куратора в кабинет, усадил за широкий стол дорогого светлого дерева, гостеприимно предложил на выбор земной кофе или хотр. Хотр куда дороже синтетического кофе, и Гилоис не удержался от соблазна.
В кабинете министра вскоре появились еще два человека, которых куратор знал только по портретам - помощник министра по стратегическим вопросам Вилитэри и доктор наук, профессор центра трансформации биологических объектов Ханчиэни. Оба приветливо поздоровались и заняли места за столом - помощник - рядом с шефом, ученый - возле куратора.
- Прошу прощения, - сказал министр, - что был вынужден отвлечь вас от работы. Однако та проблема, с которой сейчас столкнулось социальное министерство и в первую очередь, конечно, наши ученые коллеги… эта проблема уперлась в уникальный материал, полученный вами. Я имею в виду преобразование разумного, мыслящего человека, эксперимент, который был удачно проведен три года назад в нашем научно-исследовательском центре.
- Чтобы избежать ненужного ажиотажа, - поспешно вступил помощник, - министерство приняло решение работать по этому объекту без привлечения внимания общественности…
- Да, - министр слегка наморщил нос, - представьте себе, сколько было бы желающих испробовать это на себе, если бы нам удалось доказать, что трансформация проходит безболезненно, и по завершении процесса сохраняется прежний жизненный опыт… это нам было совершенно ненужно. И сейчас ненужно тоже. В сущности, чем отличается преобразованный человек от обычного?
- Всем. - Гилоис поджал губы. - Поверьте, я их навидался.
- Они глупее? - заинтересовался профессор Ханчиэни.
Глупее ли? Нет. Но…
- Не знаю. Они другие. А, вот. Они замкнуты, не интересуются ничем кроме простейших надобностей…
- Иными словами, уровень их потребностей и интересов существенно ниже, чем у нормальных людей. Так?
- Так. Но не только это…
- А вы задумывались, - у профессора, очевидно, это была одна из любимых тем для разговора, - почему так происходит? Ведь то, что мы имеем на выходе после трансформации, это потенциально не просто нормальный, это очень развитый человек. Пен-рит лучше регенерируют, их память, я не говорю о стадиях трансформации, я говорю о результате - надежней, они быстрей соображают. Физически они почти безупречны и имеют высокий иммунитет. Так что же мешает им стать полноценными членами общества?
- Вы хотите в этом обвинить институт кураторства? - возмутился Гилоис.
- Ни в коей мере. Моя теория - всему виной именно отсутствие у объекта социального опыта на момент проведения трансформации. Белый лист мы превращаем в белый лист. А ведь личность человека формируется медленно, переходя через все стадии взросления. На нее накладывают отпечаток детские радости, юношеские переживания. Первая любовь, предательства, смерть близких, дружба. Как можно создать полноценную личность за год-два, когда на самом деле на это тратятся годы и годы? В этом причина, господин куратор. Именно в этом.
- Действительно… я никогда не задумывался, но вы, конечно правы. Однако мы видим, что память теряется все равно.
- Разумеется! Но ведь у любого человека организм постоянно обновляется. Одни клетки заменяются другими. Вся беда, что с пен-рит это происходит очень быстро. Впрочем, возможности подтвердить или опровергнуть эту теорию у нас до недавнего времени не было.
- Именно поэтому наши ученые ухватились за предложение иномирян провести эксперимент на их… э… материале, - заметил Вилитэри.
- Удобная возможность избежать ненужной огласки, - добавил профессор Ханчиэни. - Кроме того, женщина в любом ином случае непременно погибла бы. На результат мы не надеялись, и сочли за благо подтвердить факт смерти объекта при первом удобном случае.
Гилоис кивнул. Если он обо всем этом и не знал доподлинно, то, конечно, догадывался.
- Результат эксперимента нам важен даже сейчас. Может быть, вы удивитесь, но в наше время, когда демографическая проблема на планете почти решена, пен-рит исследования становятся куда более актуальными. Если удастся доказать, что память пен-рит можно восстановить… не мне вам объяснять. Мы все эти годы отслеживали ваши успехи и высоко оценили вашу деятельность. Поверьте, если бы это было не так, рядом с объектом уже давно находился бы другой куратор.
Гилоис снова кивнул. Слова министра казались взвешенными и убедительными.
- И ваши отчеты изучаются самым тщательным образом.
- Однако память она все-таки теряет. Регресс очевиден и, на мой взгляд, его скорость увеличивается.
Куратор, как профессионал не мог этого не сказать. Однако профессор Ханчиэни вежливо возразил:
- Это нормально. Идет интенсивная замена клеток головного мозга. Аналоги никогда не воспринимали информацию о процессах в полном объеме. И, Гилоис, вы, очевидно, нас не совсем правильно поняли. Конечно, для науки важен чистый эксперимент. Но мы должны учитывать в первую очередь стратегические возможности. Как только проблема будет достаточно изучена, мы планируем провести несколько опытов на добровольцах. Остается открытым вопрос, как трансформация скажется на пожилых объектах. Такой статистики просто нет. Ни клоны, ни люди с патологиями головного мозга до нужного возраста еще не доживали. А представьте, как заманчиво - вернуть молодость и силы лучшим людям нашего века?
- С этой идеи и начиналась пен-рит программа, - напомнил министр, - пятьдесят лет назад. И к этому мы идем. Но мы отвлеклись. Профессор…
Ханчиэни продолжил объяснения:
- По нашим расчетам, ваша подопечная прекрасно выдерживает происходящую перестройку организма. Ее показатели очень далеки от критических, и есть шанс, что память ее можно будет восстановить хотя бы частично.
- Другое дело, - добавил помощник Вилитэри, - что сейчас пен-рит программа жестко контролируется со стороны международных организаций, в первую очередь - Вторым отделом Бюро космических исследований, с которым у нас подписан ряд соглашений, и нарушить их мы не в праве. Мы оказались в очень шатком положении.
- Правильно ли я понимаю, что контролирующих интересует именно эта часть пен-рит программы?
- Совершенно точно. В результате грубой ошибки одного из функционеров Второй отдел Бюро обнаружил нашу секретную лабораторию. Пусть и не основную, и выяснить они ничего не смогли, потому что все данные были успешно уничтожены. Но они получили ниточку, и будут дураками, если за нее не потянут, а, уверяю вас, в БКоИ работают не дураки.