Плюмбум сполоснул лицо холодной водой, медленно снял одежду, выключил освещение, шагнул к кровати. Постоял в темноте, прислушиваясь к мерному дыханию Лары. Она была здесь – на расстоянии протянутой руки, но столь же далека и неприступна, как если бы находилась на другой планете. Зона соединила их, но она же, дрянь поганая, разъединяла. Подобно джинну из арабской сказки, Зона не только исполняла желания людей, но и заставляла пожалеть о том, что мечта сбылась. Наверное, поэтому Плюмбум зарекся возвращаться сюда. Стал старше, мудрее и понял наконец, что нельзя обманываться бесконечно.
Бывший сталкер лег, натянул ватное одеяло до подбородка, поправил подушку, устраиваясь поудобнее. Закрыл глаза в надежде, что сразу провалится в сон. Но тут кровать вновь заскрипела. Лара скользнула вниз, ее гибкое тело оказалось вдруг рядом. Ладонь, показавшаяся обжигающе горячей, коснулась щеки. Губы щекотнули ухо.
– Холодно, – прошептала женщина. – Согрей…
ИНТЕРМЕДИЯ СУДЬБА СТАЛКЕРА
Виктор Свинцов был прирожденным сталкером, хотя долгое время не осознавал этого.
Он родился и вырос в городке, построенном при огромном режимном заводе, занимавшем территорию, на которой могли бы разместиться два таких городка. О том, что производит завод, открыто рассказывать было не принято, а потому среди мальчишек ходили самые невероятные предположения. Говорили, в частности, что там делают ядерные бомбы против Америки. Реальность оказалась прозаичнее – это было предприятие, на котором урановая руда проходила первичную обработку: выделялась из породы, измельчалась, упаковывалась и в таком виде отправлялась дальше. Виктор узнал назначение завода после того, как производство на нем остановилось в связи с сокращением спроса на уран, а родной городок начал умирать под ударами экономических реформ. Тогда же сняли милицейскую охрану с заводского "могильника" – так называлась довольно обширная зона, огражденная забором с колючей проволокой. О том, что находится за забором, тоже говорили разное: дескать, там залежи драгметаллов, списанной техники, в том числе видеомагнитофонов, фотоаппаратов и прочих сокровищ, о которых можно только мечтать. Еще говорили, что там можно встретить странных существ – мутантов. Словечко это вошло в обиход после Чернобыльской аварии и многочисленных статей о последствиях радиоактивного загрязнения прилегающей к ЧАЭС местности, которые охотно печатала центральная пресса.
Разумеется, мальчишек тянуло к "могильнику" как магнитом. Поначалу они опасались гнева родителей.
но куда больше – устрашающих знаков в виде черепа с костями, которые висели на заборе. Но любопытство пересилило страх, и как-то ранним воскресным утром, собравшись в компанию и подзуживая друг друга, школьники отправились осваивать неизведанные земли. Ограждение преодолели через дыру подальше от КПП – там сторожил злой старикашка Кузьмич с берданкой.
В первый момент увиденное разочаровывало – глазам мальчишек открылся пустырь, лишь кое-где поросший чахлым кустарником. Там и тут высились груды горелого хлама – подойдя ближе, любопытствующие школьники увидели, что это старые костюмы химической защиты вперемежку с противогазами. Их сваливали и жгли на протяжении десятилетий, в результате получился жутковатый черный холм, глядящий сотнями слепых "глаз" – обода очковых узлов уцелели в огне, а ветер и дождь очистили металл от копоти. Завороженные и слегка напуганные сюрреалистической картиной мальчишки двинулись дальше – в глубь запретной территории. За черными кучами они обнаружили штабеля пришедших в негодность промышленных аккумуляторов – короба проржавели, серная кислота протекла сквозь трещины, убивая все живое в почве под ними. В этом месте остро и неприятно пахло химией, и юные исследователи обогнули поле аккумуляторов стороной. Ближе к центру запретной зоны находились громоздкие металлические конструкции непонятного назначения, похожие на детали межпланетных кораблей будущего. Очевидно, сделаны они были из какого-то особого сплава – ржавчина их не коснулась, но поверхность потускнела, скрытая под многолетним слоем пыли. Ребята остановились, зачарованно оглядываясь вокруг. Им и вправду на минуту показалось, что они космонавты и находятся в ка- ком-то другом мире.
Именно тогда юный Витя Свинцов испытал особое состояние, сходное с эйфорией: пульс участился, сердце томно заныло, волна приятных мурашек прокатилась по телу, зашевелились волосы на затылке, а в ушах зазвенело. Юноша вдруг понял, что его место именно здесь – на территории, где все и вся пропитано запахом древней тайны, где опасность, реальная или надуманная, подстерегает за любым углом, но не отпугивает, как должно, а притягивает, давая шанс испытать себя на переделе возможностей, отбросить иллюзии, установить раз и навсегда, на что ты способен.
Наваждение продлилось недолго. Кто-то из друзей громко матюгнулся, чтобы нарушить тишину. Остальные заржали, а Витя огорченно вздохнул: ему сразу захотелось вернуть ощущение исключительной наполненности бытия, но момент был безнадежно упущен.
Голоса ребят пробудили непонятное движение у основания одной из фантастических конструкций – там шевелилось какое-то существо. Вспомнив байки о мутантах, ребята переглянулись. Им стало по-настоящему страшно, но бежать никто из них даже не подумал, ведь потом вся школа засмеёт. Заводила компании Рыжий Герка сообразил, что ему в очередной раз придется подтверждать свое лидерство. Он явно не хотел идти к "существу", топтался на месте, кривил рот. И тогда вперед выступил Витя Свинцов – молча и уверенно зашагал по чахлой травке к агрегату, похожему на огромный самовар, остановился в его тени, вглядываясь. И увидел странное – на земле было свито большое гнездо из ивовых прутьев, внутри которого разместились три белых пушистых шара размером с футбольный мяч; каждый был увенчан маленькой сплюснутой головкой с черными бусинками глаз и длинным изогнутым клювом. Заметив чужака, шары неуклюже завозились, и Вите показалось, что разинутые клювы снабжены рядами мелких острых зубов. Юношу передернуло от отвращения, но он сдержал себя. Подтянулись одноклассники, и рядом встал Рыжий Герка, который догадался подхватить где-то покрытый ржавчиной арматурный прут и держал его, как мушкетер шпагу. При виде уродливых существ нервы у заводилы не выдержали – он истошно завопил и, подавшись вперед, с размаху ударил прутом по ближайшему к нему шару. Стальной конец легко вошел в мягкое, что-то противно хрустнуло, чавкнуло, брызнула черная кровь. С перекошенным лицом Герка как заведенный продолжал взмахивать арматури- ной, мигом превратив шары в безобразное месиво из пуха, костей и внутренностей. Потом отбросил орудие в сторону и, продолжая вопить, не разбирая дороги побежал к КПП. Охваченная внезапной паникой ватага устремилась за ним. Навстречу выскочил Кузьмич с берданкой, но и его зрелище орущих и ослепленных ужасом ребят напугало настолько, что он тут же отшатнулся, спрятался в будку и закрылся там.
Бежал со всеми и Витя – не потому, что испугался уродцев или жестокой расправы над ними, а потому что интуитивно осознал: внутреннее равновесие места нарушено, бессмысленное убийство пробудило силы иной природы, любая задержка может обернуться еще большим кошмаром. Так завершилась его первая короткая вылазка в запретную зону – первая "ходка", если использовать жаргон современных сталкеров.
Что примечательно, никто из одноклассников больше не рискнул пересечь границу "могильника", подробности вылазки вообще не обсуждались, особо гордиться тут было нечем. Однако Витя в одиночку ходил туда почти каждую неделю, изучив территорию "могильника" вдоль и поперек. Горы горелой спецодежды, поля аккумуляторов и фантастические конструкции стали ему почти родными. Ходил он и к тому месту, где Рыжий Герка убил необычных существ, но никаких следов гнезда не обнаружил – со временем даже стал думать, что встреча с ними была сном или наваждением.
Познакомился Витя и с Кузьмичом. Получилось это случайно – до того момента Витя старался обходить КПП стороной, пользуясь дырками в заборе. Но вот однажды школьник гулял по территории "могильника", осматривая свалку старых рессор и колесных дисков, и вдруг, выскочив словно из-под земли, на него налетел здоровенный лохматый пес. Зверюга напала молча – без обычной для собак прелюдии с лаем или рычанием. Повалила школьника на спину, прижав передними лапами, ткнулась мокрым носом в лицо. Витя с ужасом увидел, что пес слеп – зрачки заменяли уродливые бельма. Шок был сильнейший – от прилива адреналина у юноши перехватило дыхание, он не смог выдавить и писка, и почудилось, что вот сейчас он умрет от разрыва сердца. Пес так же внезапно отпрыгнул в сторону, остановился, оскалившись. Но снова не залаял, а издал звук, похожий одновременно на смешок и на кашель. Витя полежал, с трудом приходя в себя. Потом решил подождать, надеясь, что зверюга уйдет. Но пес не уходил – уселся на задницу и чего-то ждал, вывалив длиннющий язык. Тогда школьник медленно приподнялся, с опаской глядя на пса и ожидая от него чего угодно. Тот остался на месте. Витя встал – пес не шелохнулся. Витя зашагал, стараясь ступать бесшумно, – пес тоже встал и, поводя мордой из стороны в сторону подобно радиолокатору, сканирующему окружающее пространство, двинулся следом. Витя попытался оторваться, ускорив шаг, – пес снова "кашлянул". Витя притормозил – пес удовлетворенно примолк, но отставать не собирался. Так они и шли до самого КПП – мальчик с собакой. Кузьмич заметил их издали, но не проявил беспокойства – наоборот, вышел вразвалочку, берданку оставил в будке, неторопливо засмолил папиросу, весело наблюдая за Витей. Когда до сторожа оставался десяток шагов, юноша не выдержал и, сорвавшись, бросился к нему – под прикрытие широкой спины в ватнике. Кузьмич засмеялся – так же, как слепой пес, словно сухо закашлялся. Витя остановился и ошарашенно посмотрел на Кузьмича. "Не боись, – сказал Кузьмич. – Джу – кобель справный, добрый. Не видит ни хрена, но территорию свою знает. Любит чужакам власть показать. А ты чего сюда зачастил? Чего забыл?" Витя не смог внятно ответить на конкретные вопросы – пролепетал в том духе, что ему нравится гулять в этих местах, а ничего плохого он не задумал. "Гуляй, – разрешил Кузьмич. – Но как завечереет, сразу назад. Нехорошо здесь ночами".
Обретя новых друзей, Витя стал посещать "могильник" чаще и скоро знал территорию как свои пять пальцев. Он даже составил карту, на которой были отмечены и совершенно загадочные места – например, сложенный из белого кирпича куб без окон и дверей, назначение которого не смог объяснить даже сторож. Со своей стороны, Кузьмич периодически посылал школьника в город за папиросами, а в благодарность рассказывал разные байки из "жизни" запретной зоны: про загадочное свечение по ночам; про глубокую воронку, которая образовалась на пустом месте, а потом столь же внезапно исчезла; про редкие и слабые, но вполне реальные землетрясения; про "людей в черном", которые прилетели сюда на вертолете и долго расхаживали, картинно задирая ноги, что твои журавли. Через много лет, сидя за сталкерским костром, Плюмбум удивлялся, сколь похожи услышанные в детстве байки Кузьмича на истории, рассказываемые современными крадущимися: похоже, архетип "таинственного острова" со временем не меняется, а все эти легенды суть производные от него.
В середине 90-х жизнь в городке преобразилась. Расцвела частная торговля, при этом госпредприятия оказались на голодном пайке, многие рабочие и специалисты получили расчет, быстро скатившись по социальной лестнице. Появились бандиты, обложившие успешных торговцев данью, а чуть позднее – бандитские группировки. Криминализация всех сфер жизни шла полным ходом, "новый русский" рэкетир сделался культовой фигурой, и этот процесс не мог не затронуть входящего в возраст Витю Свинцова. В первую очередь подвергся разграблению "могильник" – сначала туда повадились алкаши и бомжи, потом металл начали вывозить грузовиками. Кузьмича во время большого рейда помяли до инвалидности, его будку сожгли, а слепого пса по кличке Джу просто пристрелили. Витя сильно переживал по этому поводу, ожесточился, и когда Рыжий Герка позвал его в молодежную "бригаду", не стал возражать. Походил с годик в "качалку", натаскался на ближний бой, поучаствовал в паре баталий за передел сфер влияния и, наверное, не дожил бы до двадцати, но тут свезло: потянул на тренировке сухожилие, из-за травмы пропустил очередную "стрелку", а дело там закончилось стрельбой и гранатой, полегли почти все, включая неуемного Герку. Разумеется, по факту массового убийства завели уголовное дело, из Москвы примчалась особая следственная группа, копала глубоко, и уцелевшим членам "бригады" ничего не оставалось, как зарываться поглубже, уходить в тень, прикидываться шлангами. Виктор выбрал самый простой и надежный путь – явился в военкомат и уже через пару дней отправился в армию.
В армии тоже было весело. Разгоралась Вторая Чеченская – новобранцы тряслись при мысли, что их пошлют на Кавказ. А Вите было все равно, поэтому, наверное, он в Чечню и не попал. Послали его охранять Хальмер-Ю – шахтерский поселок под Воркутой, превращенный в "полигон Пембой". Поселок давно расселили, и командование ВВС предложило использовать его в качестве большой мишени для бомбардировщиков. Стечение обстоятельств, больше похожее на перст судьбы, снова привело Виктора Свинцова в запретную зону. Будущий сталкер не преминул воспользоваться представившейся возможностью закрепить свои навыки: он бродил между домов, вдыхал пыльный воздух; иногда ему казалось, что он видит тени людей, которые наполняли это пространство своей жизнью, своими радостями и своей болью. Время остановилось здесь, как будто на моментальном снимке, сделанном когда-то очень давно и успевшем пожелтеть, истрепаться по краям. Наверное, из Хальмер-Ю можно было бы сделать музей канувшей в Лету эпохи. Однако история распорядилась иначе, и в этом содержался даже некий символизм: российская авиация бомбила советский городок, превращая наполненные тенями дома в руины, – так и российские политики стремились стереть в крошево память о недавнем прошлом, суетливо отрекаясь от дела своих отцов.
В годы службы Виктор начал всерьез задумываться о том, что именно влечет его в заброшенные места, подобные "могильнику" и поселку-полигону. Было ясно, что никто из окружающих не способен внятно ответить на этот вопрос, а потому Свинцов решил обратиться к литературе. Библиотечный фонд воинской части оказался убог и невыразимо скучен: стройными рядами стояли тома полного собрания сочинений Ленина (во время кризиса со снабжением дальних гарнизонов труды вождя мирового пролетариата пошли на туалетную бумагу), большое пространство занимали потрепанные многословные мемуары ветеранов ВОВ, из журналов имелись только подшивки "Армейского сборника" и советской еще "Техники – молодежи". Именно последний журнал и привлек внимание Виктора. Раньше он даже не подозревал о его существовании – рожденный в восьмидесятые Свинцов не мог знать, сколь большое влияние "Техника – молодежи" оказывала на подростков "застойного" времени, каким зарядом бодрости и веры в будущее их заряжала. В свободное время он заходил в библиотеку и часами просиживал там, листая подшивку в произвольном порядке. Внимание сразу привлекали иллюстрации: редакция "Техники – молодежи" обильно и с удовольствием публиковала работы советских и зарубежных художников, посвященные теме освоения космоса. Загадочные пейзажи и фантастические конструкции, необычные существа и земляне в причудливых скафандрах – все это завораживало, пробуждая то самое подзабытое и приятное ощущение, которое возникало в душе Виктора, когда он посещал запретную зону "могильника".
До армии Свинцов мало интересовался космонавтикой, его поколение жило совсем другим, но теперь неожиданно осознал, что родился и вырос в стране, граждане которой первыми прорвались в неизведанный и смертельно опасный мир. Именно его соотечественники, которые, казалось бы, толком делать-то ничего не умеют, даже автомобиль нормальный собрать не способны, встряхнули само Мироздание, шагнули туда, где никогда не было людей, распахнули для человечества ворота в бесконечный и великолепный мир. Мысль об этом бодрила, и Виктор искренне не понимал, почему сегодня о самом выдающемся достижении в мировой истории в России почти не пишут и по "ящику" не показывают – зачем такой успех из памяти народной вымарывать? Чем гордость за Спутник и Гагарина новой государственности помешает?… Свинцов начал изучать космонавтику, и хотя по отдельным статьям в журналах – часто с выдранными страницами – получить внятное представление было невозможно, все же он вынес главное: его место там, на переднем крае, среди мужественных парней, бросивших вызов ледяной пустоте. С другой стороны, он видел, что для вступления в Отряд космонавтов ему не хватает образования – в популярных статьях попадались термины, смысла которых он не понимал. Это можно было "подтянуть", но тут вступали в силу другие соображения: Виктор знал, что для подъема из низов к элите общества нужна серьезная поддержка, а у него не было даже нормальной семьи – в советские времена Свинцову, может быть, и помогли бы, но российское государство трясло не по- детски, социальные лифты были разрушены, экономика не вылезала из перманентного кризиса, и тут не до жиру, быть бы живу. Впрочем, и свойственной молодости самонадеянности Виктор не был лишен, а потому верил, что сможет найти лазейку. Самое интересное, у него почти получилось.