Видели они его или нет? И как станет отвираться капитан, какую сумасшедшую историю им предложит? А как с орудиями пиратского ремесла, их они куда денут? У Шэма над головой затопали. Он не знал, когда будет лучше закричать. Кто-то шел к его камере по коридору. Он мешкал. Вслушивался в громкий спор двух голосов. Шэм не мог разобрать ни слова, пока спорщики не остановились у его двери; сердце заколотилось у него где-то в горле, когда дверь стремительно распахнулась и высокий манихийский офицер в красивой черной форме с золотыми галунами и отполированными до блеска пуговицами остановился прямо перед ним, крича на Элфриша и Робалсона. Офицер показал пальцем на Шэма и закричал снова:
- Вот он, тот мальчик, о котором я вам говорю. Выводите его сюда. Вам придется многое объяснить.
- Они держат меня в плену! - кричал Шэм, бегом поспевая за офицером. - Не верьте им, сэр, они пираты! Сэр! Спасибо, что вы меня спасли! - Элфриш попытался было заткнуть Шэму рот, но тот вовремя увернулся. - Они хотят, чтобы я показал им дорогу к тайне, хотя я сам не знаю, к какой и где, сэр, но они думают, что я могу кое-что опознать, и поэтому держат меня здесь уже много дней, это незаконно…
Тут они вышли на палубу, и глазам Шэма открылся пейзаж еще более странный и даже жуткий, чем тот, что он мог видеть из своего окошка. Впереди меж поросшими кустарником каменистыми холмами петляли пути, время от времени ныряя прямо внутрь холмов через короткие темные тоннели, входы в которые охраняли невысокие безлистные деревца. На палубе оказалось немало других манихийских офицеров.
- Капитан Риф, - хором рявкнули они, завидев спасителя Шэма.
Риф властно взмахнул рукой. Он был высок ростом и глядел на всех сверху вниз. Сделал Шэму знак подойти ближе. Шэм облегченно выдохнул, трясясь от радости.
- Не слушайте этого глупого мальчика, сэр, - сказал Элфриш, попутно давая Шэму тумака. - Он наш проводник, он спятил.
- Вы говорили, что ваш проводник этот. - Риф показал на Робалсона.
- Они оба, сэр. Проводников слишком много не бывает. Правда, вот этот парень, Шэм, он оказался лишним с самого начала. С ним одна беда.
- Значит, у вас их все же в избытке. - Ладонь офицера легла на плечо Шэма.
- Да, капитан Риф. Мы посадили его в кутузку за, гм, за воровство, сэр. Он крал еду.
- Они лгут, сэр! - и, запинаясь и увязая в подробностях, поминутно вызывая нарочито недоверчивые восклицания Элфриша, Шэм выложил всю свою историю. - Их всех надо арестовать! - закончил он. - Они убивали и грабили поезда, и меня они тоже убьют! Это он убил Шроаков! Разбил их поезд много лет назад. Вы про них слышали?
- Фантазер, - презрительно фыркнул Элфриш.
- Возможно, - отвечал Риф. - Но, к несчастью для вас, нам доподлинно известно, что двое юных граждан Манихики по фамилии Шроак недавно покинули город. До нас дошли слухи о том, что останки их родителей, давно пропавших без вести, были-таки найдены. И эти юнцы отправились за ними на том самом поезде, который нам очень нужен. Видите, сколько мы знаем. Итак, капитан. Признайтесь, только честно, неужели вы на самом деле полагаете, будто мы могли проглядеть визиты к Шроакам некоего молодого человека, подвигнувшие их на такую беспримерную активность?
Должно быть, говоря это, он сделал глазами какой-то знак. Его подчиненные все разом взялись за оружие. Шэм затаил дыхание.
- Если я обыщу ваши трюмы, капитан Элфриш, - продолжал Риф, - то что я там увижу?
Стало тихо. Команда "Тарралеша" тоже была готова схватиться за сабли и пистолеты. "Попались!" - подумал Шэм.
Элфриш вздохнул.
- Ладно, - сказал он. - Да, - прибавил он. - Дело обстоит примерно так, как он говорит.
- Вот видите? - закричал Шэм. - Арестуйте же их!
- Но, - продолжал Элфриш. И, предупредительно сделав рукой знак, в смысле "не подумайте, это не оружие", - он полез в карман, вытащил оттуда небольшой кожаный бумажник, раскрыл его и показал серебряную печать. - Мое каперское свидетельство. У меня лицензия. С печатью Манихики. Все законно.
"У тебя… что?" - подумал Шэм.
- Почему же вы с самого начала об этом не сказали? - спросил Риф.
- Не сказал о чем? - недоумевал Шэм.
- Ну… - Элфриш замялся. Ухмыльнулся смущенно.
- Налоги? - догадался Риф. - Как всякий каперский капитан, двадцать процентов всей добычи вы обязаны сдавать Манихики. А вы, значит, от налогов бегаете!
- Когда же вы его арестуете? - закричал Шэм. Элфриш дал ему тумака, и Риф его не защитил.
- Значит, так, - сказал он, - если все, что он тут наболтал, правда, значит, вы с ним идете туда же, куда и молодые Шроаки. Суть вашей техники мне нравится. - Он подумал.
- Арестуете их? - повторил Шэм. Никто не двинулся с места.
- Я забираю его себе, - решил Риф. - В счет ваших неуплаченных налогов. Посмотрим, что я смогу из него выжать.
- Что? - завопил Шэм.
- Что? - завопил Элфриш. - Так нельзя!
- Мне можно, - отвечал Риф.
Это был уже разговор не полицейского и вора, догадался Шэм. Внутри у него стало сухо, как в пустыне. В конце концов, ограбленные и убитые, которых они оставили позади, не были гражданами Манихики, а значит, офицерам не было до них никакого дела. И вряд ли их вызвала его мышь - точнее, теперь он надеялся, что это не она. Элфриш не фрилансер. Он пират в законе, под присмотром правительства, такой же агент Манихики, как и Риф. И спор сейчас идет между коллегами. Внутренняя политика.
- Вы знаете, - спросил Элфриш, - что лежит за рельсами? Вот и я не знаю. Но вам, капитан, не хуже моего известно, что между размерами и досягаемостью финансового вознаграждения, иначе говоря, сокровища, существует прямая зависимость. То есть чем золото дальше, тем его больше. Так что же лежит за рельсами, как, по-вашему?
- Нет такого места, как за рельсами, - осторожно возразил Риф.
- Я, с вашего разрешения, придерживаюсь иной точки зрения. - И Элфриш стал поднимать пистолет, прямо на глазах команды Рифа, которая все еще не опустила своего оружия. Он делал это так медленно, что они следили за ним как завороженные. Пистолет глянул дулом на Рифа. Кое-кто из команды "Тарралеша" последовал примеру капитана.
- Мальчишка мой, - сказал Элфриш.
Риф захохотал.
- Отлично, - сказал он. - Вы только что потеряли свою лицензию. Итак, обвинения против вас следующие: вы препятствуете работе офицеров, угрожаете нам и занимаетесь незаконным пиратством.
- Но, - сказал Элфриш, - я готов поклясться - и моя команда вместе со мной, - что то, что лежит на том конце света, с лихвой все окупит.
Под солнцем стало тихо. Кружили птицы. Ветер трепал Шэму волосы. Наконец, Риф произнес всего одно слово:
- Огонь.
Его офицеры справились с минутным замешательством и начали стрелять. Они были не робкого десятка и хорошо знали дело. Они стреляли.
Пираты отстреливались. Шла драка за Шэма. Он упал.
На палубе все словно с ума посходили. Пальба, крики, топот. Люди бежали в укрытие. Вопили. Риф, не переставая стрелять, тащил по палубе раненого товарища и что-то кричал в микрофон у себя на плече. Крупнокалиберные орудия военного поезда пришли в движение. Риф и его офицеры, пригибаясь, бежали к своей тележке.
- Чертов адский ад! - заорал Элфриш. Даже такое напичканное пушками и пулеметами транспортное средство, как "Тарралеш", не могло тягаться с регулярным манихийским военным составом. - Полный ход! Полный вперед! Поехали, поехали, поехали! Уходим!
Поезд рванул с места. Кренясь на поворотах, он понесся к спасительной головоломке из островков, тоннелей и пригорков.
У Шэма созрел план. Если, конечно, его можно было назвать планом. Он полз, хаос не прекращался. Достигнув подножия мачты, он быстро стал карабкаться наверх. Военный состав приближался.
- Снимите его, - крикнул Элфриш. "Тарралеш" несся к тоннелю.
Военный поезд дал залп. Раздался взрыв - всем взрывам взрыв. Целая гора грохота вмиг выросла из ниоткуда. "Тарралеш" качнуло, он словно поперхнулся взрывной волной. Военный состав нагонял.
Шэм бешено просчитывал траекторию. Он вдруг совершенно ясно увидел, что именно сейчас будет, где и в какой момент.
- Снимите его! - надрывался Элфриш, наведя пистолет на Шэма, но его команда была занята другими делами. Только Робалсон был прямо под Шэмом и глядел на него, жалобно разинув рот.
Тем временем военный поезд нагнал их и дал еще один залп, снаряд попал в цель, задний вагон "Тарралеша", подпрыгнув, рванулся вперед и разлетелся на куски.
Раздался дружный вой. Пираты закувыркались в воздухе, посыпались на рельсы. Поезд, увлекаемый силой инерции, продолжал бесконтрольно лететь вперед, прямо в жерло тоннеля, короткого пути через каменные недра горы.
Шэм глянул вниз в тот самый миг, когда взрывная волна смахнула Робалсона. Он задохнулся.
Шэм видел, что "Тарралеш" разваливается на ходу. Круглыми от ужаса глазами он следил за тем, как поезд втягивается в темноту, как мачта с вороньим гнездом врезается в скалу над тоннелем и падает, точно подрубленное дерево. Он был готов. Он не выпускал мачту. Она рухнула, увлекая его, пронося его над самыми острыми скалами, и медленно, как ему казалось, опустила его на самую середину островка, ставшего причиной ее крушения.
Пираты, рассыпанные по рельсоморью, завывали в грязи. Летя на мачте вниз, Шэм видел Элфриша, тот пялился на него из какой-то дыры в земле, продолжая кипеть гневом и ненавистью. Он смотрел, а из глубин к нему уже близилась невидимая подземная тварь, потревоженная его падением. Элфриш все смотрел, когда тварь схватила его своими громадными жвалами. Не отрывал глаз, когда она всосала его в себя.
Больше Шэм уже ничего не видел.
Шэм упал. Он целился в куст - знал, что будет больно, но не так, как от камней, - и вот трах, и хрясь, и звяк, он в центре куста - ох, как больно! - прорвался через него, покатился, затаился на твердой земле и лежит, переводя дух и трясясь всем телом - от боли, от радости и оттого, что охота на него еще не кончилась.
Лежа, Шэм слышал, как приблизился военный состав, как кричали пираты, одни - взывая о помощи на руинах "Тарралеша", другие - на кишащей хищниками земле.
Там, на вершине холма, на острове посреди кладбища поездов в открытом рельсовом море мы его и оставим.
ЧАСТЬ V
Земляная сова
Athene cunicidaria trux
Глава 58
Возьмите карту. На ней найдите наименее размеченную и наименее посещаемую, зато наверняка наиболее пустынную, странную, опасную и, с какой точки зрения ни посмотри, проблематичную территорию рельсоморья.
Полоса неизвестности тянется от мыса на северо-западной окраине мира. Отдельные участки беспокойных, почти не отмеченных на картах рельсов встречаются и к востоку от этой гористой, неровной, изобилующей чудовищами территории. Есть свои мрачные стороны и у ледниковых зон в темных приполярных регионах. И так далее. В малообжитых местах рельсы вообще упиваются непокорностью. Ведут себя, как им хочется. Стрелки не переводятся или переводятся не туда, почва на поверку оказывается не столь плотной, как казалось глазу, все обманчиво и ненадежно, и даже само железо, как слышно, не раз вытворяло там с поездами невесть что. Одним словом, возмутительное отклонение.
Это места, где божества особенно жестоко вредили друг другу, вели беспощадную войну, срывая планы неприятелей. Такие участки существовали всегда, с тех пор, как возникло рельсоморье, и будут существовать до тех пор, пока оно не исчезнет.
Глупо утверждать, будто это все места непроезжие. История длинна; в ней было, есть и будет немало поездов. Все когда-нибудь да случается. Менее спорным, точнее, абсолютно бесспорным представляется утверждение о том, что проехать через такие участки чрезвычайно сложно.
Глава 59
Сальважиры искали утиль - в особенности активно одна из них. Пираты пиратствовали. Военные поезда отыскивали новые острова и объявляли их собственностью Манихики. А звери?
Talpa ferox. Не самый предсказуемый крот. Прожорливость и мощь сделали его королем подземного мира. И что же?
Не было никакого сомнения в том, что Насмешник Джек, философия капитана, сменил тактику. Он копал быстрее, описывал зиги и закладывал заги уже с куда меньшей охотой, чем раньше, предпочитая идти по прямой. То, что он делал теперь, хотелось назвать одним словом - бегство.
Бзик капитана в отношении этого животного заразил всю команду. Энтузиазм - это вирус, такой же, как любопытство или одержимость. Есть люди вирусоустойчивые, у них иммунитет: вот и в команде "Мидаса" кое-кто потихоньку плевался, глядя на эту гонку, но их плевки бесследно впитывались в грязь; другие пробовали уговорить офицеров вернуться к более традиционной охоте. Вуринам нервничал. Но они были в меньшинстве.
Офицеры Напхи по очереди следили за радаром, и поезд не останавливался, продолжая преследование ночью и днем. Мимо пролетали изолированные города на краю света, в темноте похожие на стаи светлячков, скалы. Насмешник Джек пер на север. Прочь от своих обычных охотничьих угодий.
- Тебе понравилось бы, - шептал доктор Фремло, стоя на палубе и глядя в пустоту ночи, которую узкий луч их головного прожектора расстегивал перед собой, словно замок-"молния", и, проходя, застегивал снова. - Надеюсь, что жизнь сальважира пришлась тебе по вкусу.
На рифе утиля было полно съеденных ржавчиной поездов и человеческих костей. Ветер гонял по нему пустые панцири больших земляных жуков и сброшенные огромными сороконожками чулки старой кожи такой величины, что в них запросто могли уместиться по нескольку человек сразу. Птицы обычно избегали этой почти безрельсовой местности, но именно над ней кружило теперь, по крайней мере, одно существо с крыльями.
Смешанная с мусором земля закипела. Что-то поднималось из нее на поверхность. С шумом и воем, разбрасывая пыль и куски отбросов, показался вращающийся предмет - это была обшитая металлом кабина длиной с вагон, она вылезла, пятясь задом, и шлепнулась на рельсы сикось-накось. Подземный снаряд, устрашающий в своей обтекаемости. Когда пыль вокруг осела, в снаряде открылся люк, и из него показалась голова. Исследовательница глубин обозревала окрестности. Для этого она сняла защитные очки с лица, на котором кожа полностью скрылась под слоем грязи и машинного масла.
- Так, ладно, - сказала она себе. - Вылезли, значит.
Она щелкнула пальцами. Потрескивая и сопя, точно от обиды, механизм принялся преобразовывать свои шасси в многочленные хваталки, механические руки. Травизанда Сирокко оглядывала мусорный ландшафт с бесстрастием профессионала. Она держала путь туда, где, по слухам, лежал потерпевший недавно крушение товарный поезд и где еще было чем поживиться. Сирокко поджала губы. Глядя на нее, вы решили бы, что она, наверное, оценивает приблизительную рыночную стоимость того, что видит, и были бы правы.
Вдруг что-то спикировало сверху и заметалось совсем рядом с ней. Создавая колебания в воздухе.
- Привет, - сказала Сирокко. Ее очки снова поползли наверх, загудел и защелкал зуммер. - О, и правда, привет, - повторила она. - Ты, как я погляжу, не здешняя.
Она снова поджала губы, но на этот раз совсем не потому, что думала о деньгах.
- Немного мяса, - сказала она, - и веревка. Похоже, предстоит поудить в небе. У меня гость.
Глава 60
Шэм прятался. Много часов подряд он, можно сказать, только этим и занимался. Прятался на совесть, не жалея сил.
После того сумасшедшего скачка к свободе он перележал среди диких скал взрыв пиратского поезда, который разметало и размазало по рельсам, прибытие манихийского военного состава, вопли и мольбы уцелевших пиратов, последние звуки боя, рык хищников. Громкие жалобы пленников.
Шэм сполз по каменистой осыпи вниз, к основанию склона, прикрытого от ветра. Спрятался среди камней и скоро застучал зубами, начав ощущать их вечный холод. Он нашел ямку, съежился в ней, подтянув колени к груди. И стал ждать. Он был одинаково нужен пиратам и военным. Ему не были нужны ни те, ни другие.
Что же ему теперь делать?
Бой скоро стих. Он слышал, как последние оставшиеся в живых пираты ждали, пока военные проверят последние источники звуков. Ища, среди прочего, и его. Слышал, как тяжелый состав ушел обратно тем же путем, каким прибыл. Слышал, как, пыхтя, удалялись дрезины, которые манихийцы отрядили для сбора раненых - благородный жест.
Шэм старался не задумываться о том, что нельзя же ему оставаться здесь всегда. Он закрыл глаза и попытался отогнать преследовавший его образ - лицо Робалсона, подхваченного с палубы вихрем огня и дыма.
Когда после финальной стычки между пиратами и военными прошло часа два-три и никаких звуков вокруг больше не было, он услышал абсолютную беспоездность этого места. Кричали чайки, выл ветер, шелестел песок, полируя камни. Шэм обыскал свои карманы с не меньшим тщанием, чем какой-нибудь заблудившийся путешественник изучает карту неведомой местности. Нашел пару орехов и огрызок лакричной палочки. Съел.
А потом настала ночь. Когда и как это вдруг так стемнело?
И он уснул.
Не зная, что делать и куда деваться, измученный, напуганный, голодный и исключительно одинокий, Шэм отключился от реальности и, дивясь самому себе, заснул.
Он проснулся рано, свинцовый холод пробирал до костей, небо было светлым, но тусклым. Руки и ноги затекли так, что он чувствовал себя не то марионеткой без кукловода, не то охапкой отсыревших дров. Шэм крепче обхватил себя руками и стал слушать, как по-волчьи завывает его живот. Наконец он просто устал бояться, и это подняло его с места.
Тот день он посвятил исследованиям. На рельсах вдали от берега были видны останки пиратского поезда. Останки самих пиратов, не востребованные подземными жителями, валялись вокруг.
Остров имел периметр мили примерно в две. Склоны у него были несообразно крутыми, повсюду оплетенными плющом и какими-то узловатыми вьюнками, на которых местами висели гроздья плодов или чего-то вроде. Очень осторожно Шэм надкусил один. И тут же выплюнул отвратительную, горько-горькую и одновременно слащаво-сладкую мякоть. Его желудок взвыл. Зато на острове нашлась вода. Тонкой струйкой она сочилась из какого-то водоносного слоя наверху. Шэм припал к ней губами и начал шумно всасывать в себя влагу, не обращая внимания ни на то, что от нее ломило зубы, ни на ее минеральный привкус.
Остров был полон звуков. В зарослях шуршали птицы, трещали какие-то твари, которые замолкали, едва Шэм подходил ближе, и тут же продолжали свою трескотню у него за спиной. Он залез по склону так высоко, как только смог, и оттуда стал глядеть наверх, где, может быть, вздымался пик, пронзающий небеса. Затем он снова спустился на галечный пляж, где берег встречался с древними черными рельсами.
У самого берега лежали обрывки чего-то непонятного. Возможно, если раздобыть палку, то с ее помощью удастся их достать. Вещи, выпавшие из пиратских карманов, разбросанные взрывом обломки. Слишком мелкие для сальважиров, слишком тусклые для птиц - любительниц блестящего.