- До…слу…шай, - мутантская ручища снова остановила меня, - ре…бе…нок, за…бав…ля…ясь, му…ча…ет зве…руш…ку или жуч…ка. Без вся…ко…го смыс…ла. И у вас то…же са…мое. Толь…ко иг…руш…ки страш…нее… Нам боль - вам за…ба…ва…
- Все? - спросил я нетерпеливо. Мутант убрал руку и кивнул, видимо, не в силах больше отвечать мне словами, а потом указал на выход.
Выскочив из относительно теплой хижины под дождь и сумерки, я вначале промок и замерз, а уже потом побежал, сориентировавшись по безошибочному, в данном случае, признаку - столбам дыма и зареву пожаров.
Лавируя между руинами городских сооружений и постройками мутантов, я буквально выскочил навстречу вооруженному человеку в шлеме. Именно человеку, а не мутанту. Тот вначале прицелился, а потом, приглядевшись, убрал ствол и полез обниматься.
- Вовка! Дружище! - воскликнул он голосом Гриши Весельчака, - ты живой?
- Как видишь, - проворчал я, - хотя, какая вроде бы разница? В противном случае меня бы восстановили, ведь так?
- Ну да, - согласился Весельчак, - и все равно, мало хорошего. Помню, когда меня последний раз убили, и больно было, и… Ну да ладно. Мы, когда разбитый танк увидели, думали, все, накрыли тебя. А ты?
- Чуть к мутантам на ужин не угодил. Но удрал, - коротко и не вдаваясь в подробности, ответил я, - а у вас как дела?
- А ты не видишь - как? - Весельчак указал оттопыренным большим пальцем в сторону догорающего мутантского поселения, - победа, понимаешь? Эти твари отхватили по полной и затаились. Щас наши прочесывают сектор, добивают тех, кто остался. Сектор наш, понимаешь?
- Понимаю, - вздохнул я, почему-то не разделяя его ликования, - и что теперь?
- Для тебя - пока все. У тебя ведь нет оружия, так что лучше возвращайся на базу. Могу проводить. Отдохнешь, покушаешь. Ты уже сделал достаточно на сегодня. А мы продолжим. Будем прочищать каждый квадратный метр, пока в секторе хоть один мутант будет. Живой, в смысле.
- А потом - что?
- Вернемся на базу, конечно. А что ты предлагаешь? Другие сектора брать не с чем, да и так, я думаю, мы большое дело сделали…
- Я не о том. Не жалко оставлять только что отвоеванную территорию? Мутанты ведь могут вернуться.
- Ну, мы будем время от времени сюда наведываться, патрулировать, отстреливать этих тварей. Если ты беспокоишься, можешь с мастерами поговорить, они тебя уважают. Сообразите какую-нибудь машинку сюда для охраны.
- Поговорю, - согласился я, - кстати, а что это за большое здание в центре сектора? Мутанты его так бешено защищали, аж танк мне разбили.
- Низкое, но места много занимает? Так это типа питомника. В нем мутанты выводят и выращивают своих детенышей. Так что ты правильно сделал, что раздолбал его. Теперь у мутантов рождаемости-то поубавится. Ну что, пошли, что ли?
- Пошли, - вздохнул я, - слушай, Весельчак, ты можешь мне сказать? На вопрос ответить?
- В принципе могу, хоть и вижу, что ты не в себе. Болтливей чем я стал. Так что ты хотел спросить?
- За что ты сражаешься? Знаешь?
Он посмотрел на меня глазами кота, от страха забравшегося на дерево, и теперь не знающего, как спуститься вниз.
- Ты чего, Админ? Тебя чего, по башке двинули?
- Ага, - согласился я, - двинули. И потому я имею право на подобные вопросы.
- Ладно, напомню. Сражаемся мы не "за", а "против". Против мутантов - кровожадных, серокожих, человекообразных тварей.
- Говоришь, "мы". А ты-то лично, за что? Что лично тебе эти мутанты сделали?
- Ну и глюки у тебя, - совершенно серьезно произнес Гриша, - видимо, мощно приложило. Ты не волнуйся, на базе тебя вылечат. А насчет того, что мне сделали мутанты, напоминаю: они меня убивали. Не раз, не два, а десятки раз. Убивали не насовсем, но каждый раз мне было больно не меньше, чем умирающему мутанту или вашему брату технофобу. И за каждый из этих раз я буду мстить. Любому, попавшемуся мне мутанту - и всем им сразу. Вот убьют тебя, хотя бы один раз, ты заговоришь по-другому. Без глупостей. Еще вопросы будут?
Часть вторая
В чужой монастырь
Глава первая
Когда моя дочь была маленькой, года три-пять, я заметил в ней одну дивную, и, увы, характерную для ее возраста, черту. Говоря научным языком, она (и не только) не соизмеряла расход эмоций со своими реальными потребностями. По-простому же это означало, что любой пустяк мог вызвать у нее хныканье, рев, истерики, и даже, как ни ужасно для такого возраста, обещание покончить с собой тем или иным способом, подсказанным вездесущим ТВ. Стоило, однако, нейтрализовать неприятный пустяк пустяком другим, приятным, мороженое купить, или просто погладить по головке, как дочурка моя снова весела и довольна жизнью. На какое-то время.
Жена подобных подходов к воспитанию, мягко говоря, не одобряла, считая их одним из признаков моей человеческой слабости. И оказалась не так уж неправа, ибо с возрастом дочка начала воспринимать собственные капризы как своеобразный рычаг или кнопку, нажимая на которую, можно получить желаемое. Что касается меня, ее родного отца, то я стал, соответственно устройством, включаемым вышеуказанной кнопкой или рычагом; устройством для удовлетворения ее, дочкиных капризов, которые с течением времени только росли - в первую очередь, в стоимостном выражении.
Как последствия моих педагогических ошибок сказались на дочери, на ее подростковом и, тем более, взрослом этапе жизни, увидеть мне было не суждено. Ей было тринадцать лет, когда я потерял работу, жену и свою жизнь начала двадцать первого века. Но был уверен, что нарождающаяся патология должна рассосаться сама - рано или поздно. Взрослый тем и отличается от ребенка, что вынужден экономить эмоции, соотносить их с реальными потребностями и возможностями. Дело тут не в каком-то мифическом "правильном воспитании", ибо решения бывают правильными только в математике. Есть насущная потребность сберегать нервные клетки, запас которых неуклонно, в течение жизни, снижается. И получается как с любым другим ресурсом, когда однажды становится невозможным не то что наращивать его потребление, но даже сохранить это самое потребление на прежнем уровне.
К чему я это все? Да к тому, что до и после удачного штурма одного из мутантских секторов, по поведению командор и прочие мои сослуживцы, не сильно отличались от капризного ребенка, описанного выше. Посудите сами: стремление выбить мутантов из сектора и разорвать подконтрольную им часть города надвое превратилось в какую-то навязчивую идею. Именно ради нее командор гнал нас, а мы неукротимо шли, под пули, на гибель - хоть и не окончательную, но, как я успел узнать от Гриши Весельчака, тоже малоприятную.
Именно стремление взять этот конкретный сектор подвигло командора согласиться с предложенным мной тактико-техническим новшеством. Это ведь очень трудно - работать по-новому. Если уж я, в то время - рядовой сотрудник, с колоссальным трудом отвыкал от ДОСа и привыкал к Винде, то каково должно быть начальству? Военному начальству - тем более. Вполне вероятна негативная реакция сразу с двух позиций. Во-первых, приходится менять привычки, что с годами дается все труднее, а во-вторых, подрывается твое реноме - руководителя, профессионала, который "лучше знает как лучше".
По этой причине многие мои, старшие и занимающие высокие должности, коллеги предпочитали дискеты флэшкам, а наши советско-российские генералы с усердием, достойным лучшего применения, реализовывали тактические приемы времен Второй Мировой Войны в совершенно новых и неподходящих условиях Афганистана и Чечни. Ведь результат важнее процесса, по крайней мере, положительный результат. Победителей, как известно, не судят. А в случае проигрыша всегда есть возможность как-то оправдаться, переложить на кого-нибудь ответственность, в крайнем случае, спрятаться за Китайскую Стену из денег, связей, юридических нестыковок.
Но вот она, победа, достигнута. Гигантские костры из множества трупов мутантов лижут языками пламени сумрачное небо. Очков опыта - как из рога изобилия. Я, например, сразу перескочил на третий уровень, Гриша - на четвертый. Те из мутантов, кто выжил и успел свалить из рукотворного пекла, затаились в окрестностях, а то и вовсе перебрались на ПМЖ в другие сектора. Зрелище массовой гибели своих соплеменников действует подавляюще не только на чистокровных хомо сапиенсов. Про гибель питомника я уже молчу - осознание содеянного вызвало у меня приступ жуткой депрессии, которую оказались не в силах побороть похвалы и комплименты сослуживцев.
Впрочем, как бы там ни было, перелом в войне на лицо, и встает вопрос: "что дальше?".
Я ожидал, что, перейдя в наступление и разрезав контролируемую мутантами территорию надвое, мы начнем планомерно очищать от серокожих тварей сектор за сектором, отвоевывая город для людей. Затем можно будет вывести этих самых людей из бункеров и дикарских поселений, и вместе, дружно восстанавливать мирную жизнь.
Но ждал меня кукиш из широких штанин. В очищенном от мутантов секторе мастера установили парочку лазерных турелей, поврежденный танк отогнали обратно на базу, и… о штурме словно забыли. Я снова был рядовым (пусть и уровня выше первого) бойцом-пехотинцем, а боевые действия вновь свелись к вялому и нерегулярному патрулированию границы с отстрелом случайных нарушителей. Единственная разница состояла в том, что вышеназванных нарушителей стало меньше, чем до штурма. Ах, да, еще на карте у командора прибавилась пара зеленых кружочков - по одному на каждую, установленную в захваченном секторе, турель.
Но окончательно добил меня разговор с командором на восьмой день после взятия сектора. На мой, как мне казалось, справедливый вопрос о том, почему мы, практически в одностороннем порядке прекратили боевые действия, он ответил следующее:
- Понимаю, скучновато несколько, - от этого словосочетания у меня чуть ноги не подкосились, - но не волнуйся. Со дня на день в город должен пожаловать клан Белого Льва. Вот тогда и повеселимся.
- Клан Белого Льва? - переспросил я.
- Угу. У нас, как ты успел заметить, клан Черного Дракона. Видишь эмблему? У Белых Львов, соответственно, лев, белый на белом фоне. Контур льва. Понимаешь? Хотя с нашей системой опознавания ты и без эмблемы обойдешься.
- Я не о том. Не понимаю, зачем нам эти Белые Львы? Мы вроде и сами бы справились.
- Справились? Ты сам-то себе не противоречь, Админ. Если жалуешься на скуку, значит нужна заварушка, битва, в смысле. А в битве должно быть минимум, два участника.
- Но тут три получается, - не доходило до меня, - мы и Белые Львы против мутантов.
- Нет, ты не понял. Мы против Белых Львов. Что до мутантов, то им и так порядочно досталось. Они еще долго не смогут на нас нападать.
- Мы - против Львов? - воскликнул я и чуть не упал от неожиданного осознания, - люди против людей? Но зачем?
- Личный состав и ты в том числе, - начал основательно и терпеливо, как туповатому недорослю, объяснять мне командор, - жалуетесь на затишье после прорыва. И я это понимаю, ведь вы за неделю не набрали десятой части от тех очков опыта, что заработали от взятия сектора. Я предусмотрел этот вариант и поэтому связался с кланом Белого Льва, которому тоже нечем заняться.
- Прямо так уж и нечего, - возразил я, - мы же с мутантами воюем, ну на кой леший нам еще и друг в дружку стрелять? Не говоря о том, что и мы, и они - бессмертные. Хоть застреляйся, победить в такой битве невозможно. Меня убили и в тот же день…
- В битве кланов другие правила, - перебил командор, - бойца нельзя восстановить до победы одной из сторон. Если же клан теряет всех своих бойцов, его база и территория переходят к победившему клану.
- А бойцы? Те, что погибли?
- Их восстанавливают, но уже в качестве членов клана-победителя. Да, кстати, за каждого подстреленного, а значит потенциально переходящего в наши ряды бойца очков опыта полагается раз в десять больше, чем за убитого мутанта. Что-то не видно энтузиазма… технофоб.
Та-а-ак, меня уже месяц не называют технофобом, а после успешной атаки на сектор мутантов я и вовсе считался героем базы, этакой местной знаменитостью. И если после этого на меня снова пытаются приклеить сей обидный ярлык, то лишь с одной целью - унизить, по меньшей мере, подколоть. Других причин я не вижу. И не собираюсь оставаться в долгу.
- Лучше быть технофобом, чем идиотом! - рявкнул я. Получилось, помимо ожидания, довольно жестко и грозно. Командор даже опешил на мгновение, но быстро собрался с духом.
- Админ. Владимир Марков, - обратился он ко мне с мягко-доверительными интонациями, - ты хороший боец и я, да что там, весь клан это ценит. Но тебя иногда глючит. Не спорь, со стороны виднее. Лучше подскажи, в чем ты видишь идиотизм?
- Клан Белого Льва - нам не враг… по большому счету, - тихо сказал я, - он не мешал нам, не пытался захватить нашу территорию, а нас перебить. Там тоже люди, такие же как мы. И я, честно скажу, не могу понять этой войны на ровном месте. В ней нет никакого смысла.
- Я понимаю, прости за тавтологию, твое непонимание. Я слышал, такие как вы, технофобы, сражаетесь только за что-то. За лишний кусочек еды, клочок земли, или просто, чтобы выжить. Но мы другие. Мы - бойцы и умеем только стрелять и сражаться. Если у нас не будет противника…
- Так у нас есть противник! - от нетерпения я буквально сорвался на крик, - мутанты! Полгорода под их контролем, они тут, под носом…
- Под каким носом? Или это у вас называется "образное выражение"? В любом случае, ты сам заметил - серокожие сейчас на минимуме активности. Зализывают раны.
- Так надо пользоваться ситуацией! - воскликнул я, - нужно долбить их - сектор за сектором. Мало моего танка - пусть мастера создадут еще парочку, должно хватить…
- Твоя ненависть к мутантам мне тоже, в общем-то, понятна, - командор сохранял олимпийское спокойствие перед лицом кипящего от гнева меня, - но, в отличие от тебя, я еще и понимаю, что смысла в их уничтожении нет. Сам посуди: ну вырежем мы всех серокожих в городе. Хватит работы на месяц. Дальше-то что?
- Восстанавливать город, - предположил я, - заселять его людьми. Жить мирно.
Теперь уже командор смотрел на меня как на идиота. Нет, на умственно отсталого дебила.
- Город? Да кому он нужен? Понимаю, неплохая площадка для стычек, маневров и прочее. Но жить в нем? Кому? Кто согласиться? Ваш брат технофоб, что возненавидел машины пуще смерти? Или нам и другим кланам из наших баз выбираться? Но нам и здесь неплохо. Это только мутантам почему-то нравиться жить в городе. Почему - непонятно. Но… если бы их не было, их следовало бы придумать. И уж точно не для поголовного уничтожения. Потому что бойцу нужно сражаться. Вопрос лишь с кем.
- Боец? Сражаться? Ради самого процесса? - этот разговор окончательно мне надоел и испортил настроение, - тогда я отказываюсь быть бойцом.
- Смелое заявление, - голос командора прозвучал сделано-равнодушно, - уверен? Ты ведь от многого отказываешься. Да и мне не хотелось бы терять столь ценную боевую единицу. Я не отговариваю, в конце концов, здесь никто никого не держит. Но предлагаю подумать - до послезавтра, когда Белые Львы должны появиться в городе. Хорошо?
* * *
Война без причины - признак дурачины. На такую перефразировку известной пословицы вдохновил меня разговор с командором. Нет, я не чистоплюйствую, не делаю презрительную гримасу, как столичная "светская львица" при виде старого, помятого, грязного "Запорожца" и такого же его хозяина. Моя память не стерлась за тысячу лет, я прекрасно помню, что и в мое время хватало военных конфликтов, не имеющих с точки зрения рядового гражданина, ни малейшего смысла.
Но беда в том, что, если копнуть хоть немножко поглубже, этот смысл проявлялся во всей красе лежалого утопленника, всплывающего со дна, побеспокоенного рыбачьим динамитом, озера. Скажем, Штаты никогда бы не погнали свои войска за тридевять морей и земель, не будь среди спонсоров правящей, в этих самых Штатах, партии, воротил нефтяного и оружейного бизнеса, а за вышеуказанными морями и землями - много дешевой нефти. Или взять Израиль, что больше полувека шумно, но безрезультатно противостоял арабским экстремистам, зарабатывая тем самым политические очки для целого выводка своих "народных избранников". А был еще Афган, где столкнулись лбами наркомафия, религиозные фанатики, а также совершенно не родственные друг дружке племена, по чьей-то глупости объединенные в одно государство. Все они знали, за что сражались, это со стороны не всегда было понятно.
Как говорила Кэролловская Черная Королева, "я видала такую чепуху, рядом с которой эта - просто толковый словарь". И локальные конфликты начала третьего тысячелетия кажутся мне преисполненными вселенской мудрости по сравнению с тем, что встретило меня почти тысячу лет спустя. Война идет не за выживание человечества - оно живо, да еще поживее моих современников; и не за статус доминантного вида на планете - его тоже никто не оспаривает. Эти версии, если подумать, исключительно на моей совести и к реальному положению дел имеют отношение не больше, чем толкования катренов Нострадамуса - с якобы предсказанием ядерного оружия и мировых войн. Реальность же такова, что хомо сапиенсы трехтысячного года, вооруженные до зубов и потенциально бессмертные, предстоят совсем в другом, и отнюдь не благовидном свете.
Как там говорил пленивший и отпустивший меня мутант? Кошке игрушки, а мышке - слезки? Нет, формулировка наверняка другая, хотя бы потому, что ни кошек, ни мышек я в трехтысячном году не наблюдал. А, вспомнил: "нам боль - вам забава". Еще сравнил нас с ребенком, который зверушек мучает. Я с ним не соглашался… тогда, а сейчас понимаю - не так уж далеко это серое чудище от истины.
Мы, то есть, та часть человечества, что состоит в кланах и базах, вроде "Черного Дракона", по большому счету ничем не обременены. Во всяком случае, выражение "любовь и голод правят миром" - не про нас. Техника работает и снабжает всем необходимым. Одна "камера удовольствий" чего стоит. Что еще? Проблема безопасности снята сразу с трех направлений - надежным, упрятанным глубоко под землю, жилищем, хорошим оружием, а также бессмертием. Фактор борьбы за существования больше не действует, и что тогда остается? Только одно - выбирать между "чаем и кофе", а точнее, между формами досуга. Возможностями убивать свое потенциально бесконечное время.
Что ж, проблема досуга, наверное, не менее древняя, чем проблема бессмертия. Кое-где они даже идут рука об руку, породив идеалы типа Райского Сада. Что объединяет древнеегипетского раба, крепостного крестьянина, рабочего, целыми днями стоящего у конвейера на фордовском автозаводе, домохозяйку и современный мне "офисный планктон"? Помимо скучной и монотонной работы - мечта как можно меньше тратить сил и времени на эту самую работу. Освободить и то и другое, а на что - вопрос уже не первый. Когда ото всех хлопот и забот в твоем распоряжении остается часок-другой, его трата на лежание перед телевизором, газету, компьютерную игрушку или "соображение на троих" выглядит вполне оправданным. А что делать, когда досуг бесконечен? Когда этого самого свободного времени у тебя, извините, задницей есть можно?