- А, я их сама таскала, и не у него, у Бека. Я как узнала, вешаться собралась, так веревка лопнула. Шнур капроновый достать надо было…
- Ну! - нетерпеливо прервал внезапно наступившее молчание Слава.
- Баранки гну!!! Ты куда мои сигареты дел? - соскочив с кровати, она принялась суетливо рыться в сумке. - Покурить дай, - высунулась на улицу, взяла всю протянутую пачку и вернулась на прежнее место. - Далеко сидят, хорошо глядят, - она с облегчением рассмеялась, - М-да, но бриджи тебе совершенно не идут! Не твой стиль.
Смутившись, Слава прикрыл грязные ноги одеялом.
- Так что делать-то будем? - эта мерзкая девчонка снова раздражала, и одно ребро ему, все-таки, сломали.
- А, - неопределенно махнув рукой, Мила пожла плечами, - Собтвенно, что мы можем делать?
- Ну, хотя бы сбежать отсюда…
- Дальше? - хитро жмурясь, она лениво затягивалась сигаретным дымом и пыталась пускать колечки.
- А ты зачем всю кашу-то заварила: тетка, Прибалтика, пожить на неделю?! Чего ты сама-то добивалась?
- Не знаю. Просто досадить им всем, наверное. Не надо было тебе со мной ехать… - В последних словах притаилась фальшь, а возможно даже - подвох, ловушка. Западня. Но фальшь, во всяком случае, он чувствовал точно.
- Твой отчим - деловой человек?
Короткий кивок головой.
- Ну, из теневой экономики?
Мила фыркнула.
- Так, а крыша у него какая? - Слава старательно вспоминал все, что успел узнать за свою жизнь об этой грани мира и не заметил слегка покровительственной улыбки.
- Он сам себе крыша.
- Он что, самый главный?
На минуту задумавшись, Мила отрицательно покачала головой:
- Нет, наверное, не самый. Толстяков, знаешь ли, тоже было трое.
- Слушай, не морочь мне голову, такие люди по пустякам людей по кустам не гоняют! И за сопливыми девчонками не бегают! Ты врешь. - Заметив ее надувшиеся губы, Слава немного смягчился, - Ну, сочиняешь.
- А тебя никто верить во все это и не обязывал.
- Ну а что же происходит? - он уже скорее рассуждал сам для себя, - Слушай, а ведь тебя никто не собирается убивать!
- Собирается! Я сама слышала, как он Беку приказал, и маму поэтому увезли!!
- Зачем? Зачем ему надо так топорно кого-то убивать? Он что, Раскольников?!
- Нет, должен был быть несчастный случай, на мотоцикле.
- То есть?
- Приняв дозу, я должна была сесть покататься на мотоцикле без тормозов…
- И как?..
- Сесть-то я села, после двух чашек кофе, и с тормозами все о'кей…
- А где мотоцикл?
- Бензин кончился. Только до Москвы и хватило, - она лениво затушила окурок. - А вот что хочет, то пускай и делает!!! Мне плевать! Надоело.
- Ну, знаешь ли! - Слава рассердился, холодок страха пробежал по спине.
- А со мной-то что будет?!!
- А ты на мотоцикле можешь?
- Нет, только на мопеде.
- Вот на нем в рай и покатишь! - Мила беззлобно рассмеялась. - Хотя нет, скорее всего, мы имеем больше шансов утонуть в море или упасть со скалы. Случайная драка… Тебе что больше нравиться? Ваше последнее желание?
Слава отметил, как непроизвольно сжал кулаки. Он так просто сдаваться не собирался, лучше жить, сражаясь, чем умирать на коленях… Это, вроде, иначе говорится, но так даже лучше.
- Ну уж нет! - он с силой грохнул кулаком по стене, дверь распахнулась, обозначив темный силуэт. Человек внимательно осмотрел комнату, не заходя внутрь, и молча закрыл их на ключ. Окна в их камере не было, потолок цельный, доски пола плотно пригнаны друг к другу, как будто специально.
- Не шебуршись, без толку.
От этих равнодушно-спокойных слов Слава сел на пол и заплакал.
- Ну, ты что? Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете, а? И бесплатно покажет кино? Сейчас красные войдут в город и всех гадов шашками порубают! Орленок-орленок… - свесившись с кровати, Мила принялась гладить его по волосам, - Помнишь, раньше фильмы такие были, про пионеров, которых фашисты мучают? Как ты думаешь, это так и на самом деле было, или навыдумывали все?
Слава задумался. Раздлся осторожный шелест ключа, он проворачивался как-то долго и осторожно: дверь приоткрылась, и через порог перевалился черный мешок, худая рука со знакомой татуировкой, спрятанной в завитках темных волос, поправила его и втянулась обратно.
Только скрип запираемого замка привел Славу в чувство, он рванулся вперед, но опоздал, нога задела сверток, и он споткнулся, чуть не упав. Из мешка на пол, словно нехотя, выкатилось что-то круглое. Нагнувшись, Мила подняла, стараясь держать подальше от себя на вытянутой руке, человеческую голову. Густые черные волосы свешивались на коричневые доски.
- Ух-ты, пижоны! Вымыли и шанелью полили!!! - мясистый нос с наслаждением прошелся по длинной пряди.
Слава мельком взглянул на красивое тонкое лицо (таитянка с картины Гогена, в мертвых глазах - наивное удивление) и отвернулся. В мешке находилось еще два шарообразные предмета, легкая тошнота подступила к горлу, Слава осторожно вытащил за уголок светлый прямоугольник: "Борис Виан. Мертвые все одного цвета". С обложки на него смотрело слепыми глазами серое лицо, правое оттопыренное ухо то ли обгрызли крысы, то ли само отломалось слегка по краю. Он не удержался и вырвал, вывалил какие-то дурацкие непереваренные кусочки прямо на человеческую голову, пахнувшую французскими духами.
- Фу, не люблю, когда блевотиной воняет! Пошли отсюда!
Куски мяса, макарон и хлеба застряли в темных волосах головы, окончив там свой путь от ослабевших губ через складки ткани. Слава не знал, чем бы вытереть рот и рубашку.
- Давай скорее, - сунув ему в руки полотенце, Мила собирала вещи в сумку с привычной надписью "ROIAL", - пока там никого нет…
- С чего ты решила, что там никого нет? - хорошо знакомая ватная слабость заставила его сесть на кровать.
- Потом. Вышибай дверь. Ну!!! Чего залип? - она ударила его по щеке, автоматически Слава поймал ее руки и отшвырнул девочку к противоположной стене, - Т-ты чт-тто? - она испугалась, - Я же не виновата! Это не я! Прекрати, - она закрыла голову руками, - Бежим скорей!!!
Слава отвел занесенный над ее лицом кулак и одним ударом вышиб дверь, только крякнула хлипкая фанера, державшая ржавый язычок замка. Слабо тренькнуло выпавшее стекло. Сделав шаг вперед, Слава оступился и налетел на стол, за которым, положив усталые головы на руки, сидело два человека. Они, казалось, спали. От его толчка один неестественно завалился в сторону, на скамейку, и на землю, под ноги. Слава захотел его поднять, но вдруг почему-то передумал.
- Идем-идем, - срывающийся шепот заставил его двинуться вперед, переступив через упавшего, дальше сквозь маленький дворик, на темную аллею. Они шагали быстро, почти бежали, пока не выскочили под свободное черное пространство звездного неба - две сумасшедшие тени, потерявшие всякую ориентировку. Почти под ногами блеснуло ласковое море, перекатывающийся хруст - камушки… Мила была готова мчаться дальше, но Слава остановил ее, поймал за ремень сумки.
- Так. А теперь подумаем, куда мы пойдем, - он заставил ее сесть. - Дальше могут быть люди, совершенно разные…
- Не знаю, я ничего не знаю…
Почувствовав как ее трясет, Слава понял, что сам совершенно спокоен.
- Почему ты сказала, что там никого нет? Там ведь были люди, за столом? - в ответ она только разрыдалась. - Они что? Тоже были мертвые? - он покрепче обнял ее за вздрагивающие плечи.
Вокруг стояла сухая, как пепел, неестественная тишина, даже комаров не слышно. Только где-то вдали, в стороне нудистского пляжа, а может быть вовсе и не там, пару раз что-то хлопнуло, но как-то так, очень рассеянно и несерьезно. Поэтому когда внизу нахальный детский голос остервенело завел "цыпленок жжж-жареный…", от неожиданности Слава чуть не укатился с холма и только сейчас понял, что они сидели на самом верху, открытые и беззащитные перед всем этим ужасным миром.
- Сашок!!! - позвал Слава сиплым шепотом, в ответ бабахнуло и пуля просвистела над самой головой. Одним рывком Слава кинулся вниз и сбил парнишку с ног, стараясь ухватить если не за руку, то хотя бы за шиворот, но в его руках остался только кусок тряпки. - Сашок, отдай оружие! - приказал он как можно убедительнее.
- Славка, кореш! - парнишка повис на его шее, - щас мы их тут всех… - он промычал что-то нечленораздельное. - Где пугач?! - опять отвалил в темноту.
- Давай к нам наверх.
Слава решил вернуться - Мила жалобно поскуливала. Через минуту они услышли сопение и тихий мат, Сашок искал друзей.
- Ну как, хиппи?
Мальчишка лыка не вязал, от него шел густой, словно манная каша с комками, запах алкоголя и еще чего-то, наркотиков, наверное. Слава решил во чтобы то ни стало отобрать пистолет.
- Как твои друзья-панки?
- Дерьмо собачье это, а не панки!!! Поперли мы их из лагеря. Они меня убить хотели.
- Тебя-то за что? - Мила перестала даже всхлипывать.
- Они мясо продавали.
- Ну и что?
- А какое мясо-то? - поинтересовался Слава.
- Маришкино, - Сашок отхаркнулся и сплюнул, - самим жрать нечего, а они его на плов продали, - он глупо хихикнул, - а я им туда в ведро еще всю ихнюю анашу высыпал. За это они меня убить хотели. А я сам кого хошь! - он махнул револьвером, - у меня у самого пушка есть! У меня дед атаманом был!!!
Снизу послышался шелест гравия и сьезжающего песка, мальчишка выстрелил - воздух взорвался, в ответ зашипели автоматные очереди. "Умные ребята, с глушаком работают," - подумал Слава, одной рукой прижимая к земле брыкающуюся Милу, другой пытаясь отнять у мальчишки пистолет. Сашок вырвался и откатился в сторону. "Ну и черт с ним". Пальба немного сместилась, и обхватив как можно крепче девочку, Слава начал осторожно сьезжать вниз. Внезапно уклон стал круче, трава кончилась, из-под бока вперед, в темноту посыпались острые камушки. Внизу кто-то чертыхнулся, звякнул металл… Фонарь! Много фонарей!!! Люди ползли вверх, целая толпа.
- Слава понял, что толпа эта ползет по его душу и по душу Милы.
- Бежим!
Куда бежать? Вверх? А дальше? Слава потащил Милу вниз, навстречу фонарям. Почти отвесный уклон - шаги получались гигантские, как во сне. Кто-то бросился наперерез, Слава его перепрыгнул. Мила летела рядом. При следующем прыжке выставленная вперед нога уперлась во что-то эфемерное, вязкое…
- Мила!.. - Слава потерял ее и тут же снова ухватился - за что-то другое. Кожаный рукав с клепками… Слава дернул рукав на себя, послав наугад навстречу свой кулак. Попал по носу или в челюсть - так или иначе, чье-то тело стало тяжелым и мягко-неподвижным. Оружие? Слава нашел калаш и пару рожков к нему - это хорошо, с калашом Слава мог обращаться в темноте. Может, и гранаты есть? Одна. Хорошо экипированы охотнички, только танков с вертолетами недостает. А дичь-то где? Внизу треск кустов переплетался с яростными детскими матюгами. Сашок, наверное. Слава сделал три гигантских прыжка под уклон и врезался в высокие заросли, сам едва удержавшись от злобной ругани.
- Сашок?
- Нет, это я, - Мила подползла поближе и схватила Славу за ухо.
- Тихо ты, отпусти, - отмахнулся Слава, - Сашок где?
Наверху с деликатным шипением замелькали огоньки выстрелов - в ответ оглушительным салютом набухли гранатные взрывы. Сашок верен себе - и правильно делает: в темноте-то не видно, откуда гранату кинули. Снова тишина. Тихие шаги со всех сторон, темнота уплотнилась, Слава почувствовал себя маленьким ребенком, который прячется под одеялом от ночной буки. Он на всякий случай прикрыл рот рукой, а другой рукой пощупал калаш. Предохранитель опущен для автоматической стрельбы, это хорошо, не нужно зря лязгать железом, привлекать к себе внимание. Бука приближалась, раздвигая кусты и хрипло дыша.
- Здесь они, - сказала Бука спокойно и тихо.
- Да нет, правее, - так же спокойно ответила другая.
- Не найду здесь - поищем правее, - согласилась первая. Вот Бука все ближе, Слава тихонько приподнял калаш и положил палец на курок. Было приятно, наконец, встретиться с этой Букой, доставшей его еще в детстве: теперь для Буки у него есть калаш и пара тренировок с братом в тире. Как там брат говорил? Крест-накрест, этого хватает. Бука остановилась в паре шагов, слегка наклонилась вперед и стала шарить перед собой длинным дулом. "Тепло… Холодно… Почти горячо!" - подумал Слава и сделал, как учил брат - двумя очень быстрыми очередями, крест-накрест. Труп безмолвно повалился на них с Милой, прикрыв их от нескольких ответных очередей. Слава понял, что все буки идут с одной стороны - со стороны холма.
- Ежик! Эй… Ты умер, что ли?
Буки не двигались. Слава прикоснулся губами к милиному уху и еле слышно прошептал:
- Понесли.
- Что? - Так же еле слышно ответила Мила.
- Труп. Ежика. Он будет как щит.
- Ага, - Мила согласилась сразу, не стала спорить. "Наверное, она в шоке," - решил Слава, и они двинулись. Несколько пуль смачно впились в ежиков труп, но тому уже было все равно. Через несколько метров Слава почувствовал воду, под ногами громко захрустела галька. Буки стреляли на звук, но, в основном, мимо. Вода - по щиколотку, по колено. По грудь.
- Ныряй, - приказал Слава. Труп покачивался на поверхности, словно резиновый матрац. Пряча голову за этим "матрацем", Слава наугад дал в сторону берега несколько очередей. Ответные очереди прошли высоко - Слава закричал, будто в него попали, Мила забеспокоилась, но он резко пригнул ей голову и сам почти ушел под воду, чтобы с берега не было видно. Еще несколько очередей - Слава на них не ответил. Наконец, буки решились зажечь фонарики. Слава и Мила замерли. Лучи, беспорядочно порыскав, уперлись в труп - и сразу же вслед за светом полетели пули. Слава боялся, что Ежик утонет, отяжелев от свинца, но Ежик не подвел. Буки, видимо, решили, что на берегу им больше делать нечего, пора "подумать о главном" - на холме Сашок взорвал еще пару гранат. Слава шумно вздохнул, Мила стояла рядышком и молчала. "Тигренок сидел в чайнике тихо-тихо," - вспомнился глупый детский рассказик. Внезапно Мила прошептала без всякого выражения:
- А у меня сегодня день рождения.
Она, вроде, успокоилась, и это было само по себе очень подозрительно. Слава испугался, что ее ранили, и стал судорожно ощупывать худое тельце. Мила сразу расслабилась и уверенно обвила ногами его задницу.
- Это… Ты что? - он поправил плавающее в воде тело убитого бандита, - Слушай, а акулы не приплывут?
- Дурак! - она еще крепче прижалась, мешая ему удерживать труп. - Поздравь меня!
- С чем? В тебя попали? - ожидание, что вот-вот шершавая холодная кожа коснется оголеной ноги и зубы твари, привлеченной запахом разливющейся вокруг Ежика крови, вот-вот ка-ак А-А-А-ам!.. Главное, чтобы никого больше не ранило, Господи - почти испытывал Слава религиозный экстаз, - Защити нас от ран, чтобы акулы не приплыли! Мелко тряслись колени.
- Ты что, в морской бой играешь?! - Мила так удивилась, что сказала это в полный голос. На берегу, наверное, кто-то остался дежурить - снова полетели пули. От неожиданности Слава чуть не утонул, увлекая за собой девочку. Ослабевшие ступни безвольно оторвались от неверного дна. Почувствовав спиной долгожданное прикосновение чужого тела, Слава на минуту потерял сознание…
- Ага, в воде еще были, - произнес довольный голос.
- Снял?
- Снял! Куда денутся? Вишь, поплыли… - снова раздалась очередь, чьи-то руки втащили его опять под воду, и он хлебнул соленой жижи. Мила удерживала его с трудом чуть над водой, впритык к мертвецу, глядя на бессмысленно сияюшие звезды - лица захлестывали волны. Было тяжело и противно находиться в таком положении вне времени и событий.
А события были не за горами, события были уже здесь, на берегу. Лучи фонариков сникли под внезапным напором прожекторов, жестяной мегафонный голос проорал пошлую фразу из советского кино:
- Бросить оружие! Руки за голову! Вы окружены!
Но буки любили другое кино - даже не пытаясь пригнуться, четверо бандитов открыли шквальный огонь по прожекторам. Зазвенело стекло, послышались крики и ругань, автоматные очереди - ничем не приглушенные: стреляла милиция. Или не милиция? Славе было все равно, они с Милой по шею в воде спешили вдоль берега, в сорону, прочь от перестрелки. Слава успел рассмотреть бандитов - кожаные куртки с клепками, прически-"ирокезы". Это не Бек, это кто-то еще. Вода мешала двигаться - как в кошмарном сне, когда хочешь убежать от ночной буки, а ноги не слушаются. Слава, правда, таких снов никогда не видел, зато все его знакомые - видели. Что ж, кому - во сне, а кому - наяву…
Выстрелы прекратились, на берегу кто-то копошился. Заурчали моторы, колеса примяли гальку. Тише, тише… Тишина. Пора сушиться.
Берег оказался совсем другим - вместо гальки перпендикулярно морю тянулись огромные камни. Есть, где затаиться в случае чего. Мила держалась за Славу и молчала. Даже не всхлипывала, только держалась, дрожала и молчала. Небо разделилось на три части - две темных и одну пыльно-сизую. Мощный луч - куда мощнее милицейских прожекторов, не говоря уже о бандитских фонариках, спустился на землю издалека, наверное - с той стороны неба.
- Не бойся, - вдруг проворчала Мила, - это каждую ночь бывает, пограничники освещают море. Чтобы враг не прошел…
- А я думал - это Бог.
Луч прополз по пустому пляжу, вернулся, еще раз пошарил: в его пустотелом свете казалось, что убитый Славой бандит пытается вылезти из воды и, совсем как живой, трепыхается на волнах прибоя. Слава попытался отцепить сведенные судорогой пальцы девочки:
- Я на холм поднимусь и все, - уговаривал он, - только проверю. Посмотрю, может Сашок живой… - но сам не верил своим словам, - я быстро, сейчас же вернусь.
Мила не отпускала.
- Ну, Милочка, лапочка… - он совершенно не представлял, что нужно говорить в подобных случаях, - у тебя ноги свело, - он попытался растереть ей лодыжки, ее трясло от холода, но судорога уже прошла, только кожа покрыта колючими мурашками. - Там сумка осталась, тебе переодеться надо…
- Все, я уже могу идти, - она еле встала, тяжело опираясь о его руку. Слава разжал ей пльцы, и она упала. Не оборачиваясь, Слава быстро пошел вдоль берега, чтобы отыскать путь наверх.
На холме никого не осталось. Слава распрямился и прислушался - все тихо. Сумку так и не нашел, пришлось спускаться. Мир и покой, волны плещут, как будто ничего и не было. Заметив впереди неподвижный красный глазок огонька, Слава замер, огонек неохотно по дуге опустился, вздрогнул и вернулся в прежнее положение. Слава приготовился к прыжку.
- Это я, - остановил его тихий милин голос, - Тут тебе новые брюки… И сумка наша. Пошли отсюда, потом переоденешься.
Смело шагнув вперед, Слава споткнулся обо что-то еще мягкое, но неприятно холодноватое.
- Осторожно, здесь труп, - попыталась предупредить Мила.
- Штаны ты с него сняла?
- Ага. Он на нашей сумке лежал. Наверное, в темноте его не заметили, там ямка такая. Я прямо на него свалилась. - они снова шагали в темноту. - Надо в поселок вернуться.
- Зачем?