История науки – предмет, который входит в перечень обязательных и слушается студентами на первом курсе любого университета. Юные и нетерпеливые парни и девушки, мечтающие как можно скорей приступить к постижению специальных дисциплин по выбранным профессиям, как правило, не придают истории науки большого значения, изучают её спустя рукава. Прослушали и забыли. А вот Рэнда эта "необязательная", как считали многие его сокурсники, дисциплина заинтересовала, и он, помимо основного курса, самостоятельно проштудировал ряд электронных фолиантов по этой теме.
Собственно, интерес Рэнда к истории науки, а конкретно – к истории математики, был вполне объясним. Увлекшись, практически с самого детства, точными науками, особенно математическим анализом и теорией чисел, Рэнд, обладавший изрядной долей здорового честолюбия, вознамерился стать лучшим из лучших на выбранном поприще и, в конце концов, сделать открытие, которое прославит его имя. А потому, решил он, необходимо знать о математике не просто много, а абсолютно всё. О том, как зарождалась эта точная наука, какие имела направления, что впоследствии стало считаться лженаукой или перешло в разряд фокусов и головоломок. И почему. Ведь правильно говорится: всё новое – это хорошо забытое старое. Или, перефразируя народную мудрость, можно сказать: нечто неправомерно отвергнутое и забытое может оказаться в современных условиях вновь востребованным, на чём можно построить карьеру, а заодно и двинуть вперёд науку.
В этих фолиантах Рэнд и наткнулся на такие понятия как практическая топология и теория многомерности пространства. Топология в теоретической форме существовала и поныне, но вот её практическое применение считалось бесперспективным. И вообще, этот раздел математики часто давался в учебных заведениях (в том числе и в специализированных, с математическим уклоном) факультативно и воспринимался слушателями этих заведений как некая забавная игрушка.
Осенённый в одночасье пришедшей идеей, Рэнд неделю не вылезал из архивов и, наконец, нашёл, что искал. Оказалось, что не всегда практическая топология считалась бесперспективным направлением в математике, и что существовали очень интересные разработки учёных древности, которые именовали себя пространственниками.
Наиболее часто встречающихся имен было четыре: Ольм, Лэнни, Гнюйс и Петти. Рэнд не сразу уяснил – кто из этих четверых что изобрёл и что открыл. Тем более что о самих открытиях в доступных ему архивах содержалось мало информации, да и та была разрозненной, несистематизированной. Имена мелькали то там, то сям. Однако, вспомнив, что в те далекие времена люди предпочитали иметь двойные имена, и еще раз просмотрев архивные материалы, Рэнд понял, что этих прославленных в тогдашней науке пространственников было не четверо, а всего лишь двое – Ольм Лэнни и Гнюйс Петти. Естественно у них были какие-то ученики, но имена этих учеников звучали редко. А самым интересным оказалось то, что последователей у Ольма и Гнюйса не было ни одного. Почему? Ответ лежал на поверхности. Практическая топология попала под запрет.
Рэнд выбрался из-за компьютера, "отряхнулся от архивной пыли" и обнаружил, что: во-первых – он потратил все свои интеллектуальные сбережения, то есть сумма на его личном счете приблизилась к абсолютному нулю. А во-вторых – он, Рэнд, вполне может стать претендентом на объявленную премию аж в десять миллионов риэлов, кругленьких и сочных десять миллионов!
Однако для подачи заявки в Ученый Совет Риэлы многого не хватало. В голове молодого математика появилась лишь гениальная догадка, которую ещё нужно было подкрепить неоспоримыми фактами.
Рэнд подошёл к компьютеру и набрал личный номер ответственного секретаря Учёного Совета, Марандоля.
– Привет, Марандоль, – весело поздоровался он, едва на мониторе появилось заспанное лицо приятеля. – Ты спишь, что ли?
– А, Рэнд… – Марандоль тёр покрасневшие от напряжённой работы с компьютером глаза. – Я уже забыл, что такое – нормальный сон. Эти претенденты вот где! – Марандоль резанул ребром ладони по острому щетинистому кадыку. – Совершенно не думают о часовых поясах, вызывают в любое время. Все хотят получить десять миллионов…
– Ты будешь удивлён, дружище, но я по тому же самому вопросу.
– О, черт! И ты туда же?
– А чем я хуже? – удивился Рэнд. – Если ты забыл, напоминаю: сыр-бор с утраченным куском Риэлы поднялся из-за меня. Именно я, просчитав заново площадь поверхности планеты, подтвердил расхождение. Почему бы мне, истинному виновнику всего этого ажиотажа…
– Да не забыл, – прервал красноречие товарища Марандоль. – Ты прости, иногда такую глупость приходится выслушивать… А ведь не откажешь.
– Конечно, отказать ты не можешь. Ведь ты – ответственный секретарь. В прямом и переносном смысле этого слова.
– Излагай, – чиновнику похвала пришлась по душе.
– По сети не могу, боюсь конкурентов. Если ты не против, я могу быть у тебя в Совете через двадцать-тридцать минут. Мне нужна твоя помощь, готов выплатить комиссионные с премии. Я не жадный, ты меня знаешь.
– Ты так уверен в своей правоте? – усомнился Марандоль.
– Уверен, но не на сто процентов. Нужно немного покопаться в архивах группы "Z".
– Именно в этом заключается моя помощь тебе? А что, твоего интеллектуального состояния недостаточно?
– Уже нет.
– Как это нет? Ведь ты, Рэнд, человек, вроде, не бедный. Ты же кучу риэлов за свой метод расчёта получил…
Рэнд пожал плечами:
– Уже всё истратил. Информация нынче стоит дорого. Тебе ли этого не знать?
– Возьми кредит, – посоветовал Марандоль.
– Такой кредит я не смогу получить, – вздохнул Рэнд. – Речь идет о научных патентах… – Рэнд немного замялся, – полутысячелетней давности. Эту информацию для меня только ты способен добыть бесплатно, используя свое положение и учитывая важность задачи… А также твое пристрастие к экономии интеллектуальных грандов, – добавил Рэнд, подмигнув.
– Какой, какой давности? Я не ослышался?
– Судя по реакции, не ослышался. Пятисотлетней.
Марандоль закатил глаза к потолку и откинулся на спинку кресла, изображая обморок. Рэнд ожидал, что сейчас он узнает о себе что-то новое, чего не знал раньше, и, возможно, даже получит категорический отказ, но вдруг ответственный секретарь Учёного Совета Риэлы перестал кривляться и сухо сказал:
– Жди, – и отключился.
Рэнд удовлетворенно потёр руки, потом сыграл пальцами на столешнице бравурный, хотя и не особенно стройный марш. Но этого ему показалось мало. Он вскочил с кресла и изобразил несколько па дикого импровизированного танца посреди кабинета.
– Эч! – крикнул Рэнд, но, обернувшись, увидел, что его помощник молча стоит в дверном проёме. Электронный человек, снабжённый сканером мыслей хозяина, уже давно понял, что должен поспешить и выслушать то, что и так уже знал.
– Я весь – внимание, – доложил робот.
– Дружище! Я сейчас слетаю к Марандолю, надо мне с ним кое-что обсудить. А потом… немного погуляю, подышу свежим воздухом.
– Н,у естественно! Ведь Лауга сегодня должна пгилететь. А завтга твоя ныгяльщица снова отбывает на побегежье.
– Всё ты знаешь! Всё-то ты знаешь…
– Не тгатил бы ты на неё свое дгагоценное вгемя, Гэнд. Все гавно никакого толку не будет.
– А вот это уже не твое дело, – излишне резко заметил Рэнд, но тут же решил смягчить сказанное – ведь Эч для него был не только помощником и слугой, но и как это ни странно звучало – другом: – Не начинай, Эч, ладно. Твоя позиция в отношении Лауры мне давно известна. А с "драгоценным" временем и со своей личной жизнью я разберусь сам, договорились?
– Ужинать, как я понимаю, ты сегодня не будешь, – сухо произнёс Эч.
Он все-таки обиделся.
Рэнд пожал плечами:
– Не знаю. Как сложится…
Глава II. Лаура
Для встречи с девушкой Рэнд выбрал открытое кафе, в котором он бывал не единожды – здешние кухня и сервис его вполне устраивали.
Кафе, расположенное на верхнем этаже стошестнадцатиэтажного дома, стоящего в самом центре мегаполиса, несмотря на удобный для подобного времяпровождения час, было заполнено посетителями едва ли наполовину. На столике, за которым сидел Рэнд, стоял узкий прозрачный кувшин со слабоалкогольным напитком приятного янтарного цвета, два бокала, большое блюдо с фруктами и, естественно, ваза с роскошными белыми цветами.
Лаура опаздывала. Рэнд дважды доставал из кармана телевидеофон, но звонить не решался, не хотел показаться Лауре излишне заинтересованным в свидании с ней. Он не сводил глаз с дверей лифтовой надстройки, ожидая, что девушка появится в зале, поднявшись в кафе на лифте. Кроме нетерпения, у Рэнда имелась и другая причина не пропустить момент появления Лауры – ему нравилось глядеть, как она идёт, грациозно лавируя между столиками, и как, по мере приближения, на её милом личике расцветает улыбка. Но оказалось, что зря он пялится на двери лифта; Лаура неслышно подошла сзади, со стороны посадочной площадки.
– Привет.
Рэнд вздрогнул от неожиданности.
– Ты прилетела на глайдере?..
Глупее вопроса нельзя было придумать, разве что: "Тебя подняли на сто шестнадцатый этаж ангелы?". Тем более что на Лауре был лётный комбинезон, который, впрочем, сидел на высокой и стройной девушке ничуть не хуже более уместного для посещения подобного заведения вечернего платья. Собственно, в любой одежде Лаура выглядела неотразимой. Залюбовавшись, Рэнд едва не забыл о приличиях. Но быстро опомнился, вскочил и, взявшись за спинку кресла, галантно помог своей даме сесть.
– Возникли проблемы на базе, – устало произнесла Лаура, устроившись в кресле. – Требовалось моё присутствие, пришлось срочно слетать. Вот и опоздала чуть-чуть. Извини.
– Ты уже слетала на побережье?! – немало удивился Рэнд.
– Пришлось, – повторила Лаура.
– Ну, ты… – Рэнд покачал головой.
– Что заказал?
– Пока ничего. Ждал тебя.
– Вот и хорошо, я не голодна, – посмотрев в расстроенное лицо друга, Лаура поспешно добавила: – Но фруктов, пожалуй, отведаю. О! Из экваториальных садов!
– Какие ты любишь. – Рэнд налил в бокалы вина.
В винах Рэнд знал толк. Да и о вкусах Лауры был в курсе дела, заказал именно то вино, которое она предпочитала всем остальным. Подняв бокал, Рэнд посмотрел на девушку, и невольно залюбовался её красотой. Тонкие черты лица, нежный его овал, глаза… Глаза у Лауры синие, как её любимый океан. И такие же загадочные.
Они чокнулись и выпили – Рэнд осушил бокал наполовину, Лаура же едва пригубила и отставила любимый напиток в сторону.
– Извини, не могу сегодня позволить себе больше одного глотка. Я ведь на глайдере, а личного пилота у меня нет.
– Ну и что? Оставишь аппарат на площадке кафе, его потом отгонят, куда скажешь.
Лаура покачала головой.
– Я тебе ещё не сказала… Мне сегодня надо вернуться на базу.
– Ты же говорила, что завтра туда отправляешься!
– Обстоятельства изменились.
Взяв с блюда большой плод медовой экваториальной груши, Лаура осторожно откусила кусочек сочной мякоти, замерла, прислушиваясь к своим вкусовым ощущениям, и принялась с удовольствием его уплетать. Рэнд тупо наблюдал за тем, как она ест грушу, и молчал.
– Как дела? – спросила Лаура.
Рэнду стало понятно, что спросила она о его делах лишь для того, чтобы прервать тягостное для обоих молчание.
– Дела… Ты знаешь, а я, возможно, смогу победить в объявленном конкурсе.
– В каком конкурсе?
– Как это, в каком? В конкурсе, за победу в котором Ученый Совет выделил десять миллионов риэлов.
– Да? – удивилась Лаура. – Десять миллионов? Такие средства на решение рядовых вопросов не выделяют, наверняка, что-то необычное… А в чем суть конкурса? Тема-то какая?
– Ты что, ничего не знаешь? Глобальные средства массовой информации только об этом и говорят вот уже неделю. А ты спрашиваешь – в чем суть.
Лаура пожала плечами.
– Ничего удивительного. Во всяком случае, для меня. У меня в последнее время, а особенно в прошедшую неделю, было очень много работы в океане.
– Понятно. Головастики совсем заморочили тебе голову и не дают жить нормальной жизнью… Ты постоянно находишься в океанских глубинах и тебе невдомек – что происходит на суше. А то, что наша планета…
– Да, это так! – резко оборвала Лаура разглагольствования Рэнда. – И вот что: я тебя уже неоднократно просила не называть аквариэлей головастиками!
– Хорошо, хорошо! – Рэнд поднял руки вверх, сдаваясь. – Не будем ссориться… Если хочешь, я расскажу тебе о том, что произошло после того, когда я повторил расчёты площади поверхности Риэлы и подтвердил ими расхождение.
– Ах, да, ты же вроде бы изобрёл какой-то новый метод расчётов…
– Ты совершенно не интересуешься тем, чем я живу, – сердито буркнул Рэнд, – Тебя интересуют только твои… аквариэли. – Он опять чуть не назвал этих разумных представителей океанской фауны головастиками.
– Нет, мы всё-таки ссоримся. – Лаура положила свою руку поверх руки Рэнда. От этого прикосновения Рэнду стало тепло, и обида, которая чуть было не овладела им, улетучилась моментально. – Ладно, не дуйся. Расскажи мне лучше, что произошло с планетой, что Учёный Совет решил раздобриться и отвалить такую огромную сумму.
Рэнд сначала монотонно и скупо, но, постепенно увлекаясь, принялся рассказывать девушке о событиях последних дней и о своей смелой гипотезе. Лаура слушала, но не забывала о фруктах, лежащих перед ней на блюде. Глядя с каким аппетитом синеглазая красавица поглощает экзотические плоды, Рэнд почувствовал, что ужасно голоден.
Покончив с рассказом, он решил перекусить. Но делать заказ и ждать, когда подадут еду, Рэнд не стал. Исполнялись заказы в этом кафе достаточно быстро, но он не мог ждать ни минуты – уж больно хотелось есть. Извинившись перед Лаурой, Рэнд сбегал к столу готовых блюд и, взяв порцию паровой рыбы, вернулся за свой столик. Ставя блюдо перед собой и улыбаясь в предвкушении удовольствия от вкусной еды, Рэнд хотел было рассказать Лауре что-то весёленькое, но, натолкнувшись на взгляд синих, ставших вдруг холодными, глаз, поперхнулся первым же вылетевшим словом. Он сразу понял причину перемен, происшедших с девушкой – совершенно не подумав, он взял рыбное блюдо. А рыба для Лауры была чем-то неприкосновенным. Она смотрела на него как на каннибала.
– Ой, прости… – Рэнд попятился, намереваясь отнести блюдо назад.
– Нет, нет, – мотнула головой Лаура, – ты кушай, кушай, не обращай на меня внимания… Это все… – она постучала пальцем по своему виску, – это все мои причуды.
– Нет, Лаура, я не буду это есть. Я возьму что-то другое.
– Да брось ты. – Лаура взглянула на миниатюрные часики на золотом браслете, плотно охватывающем узкое запястье. – Кстати, мне уже пора. Я пойду. Прости, Рэнд…
– Может…
– Нет, Рэнд, мне действительно пора.
– Что, вот так и расстанемся?
– Я же не на другую планету улетаю. А нашу, я уверена, ты спасёшь.
– Когда увидимся в следующий раз?
– Будет желание, прилетай ко мне на побережье.
Лаура решительно встала и, не оглядываясь, направилась к посадочной площадке. Рэнд глядел ей вслед и в голове его боролись две противоречивые мысли, первой из которых была – догнать Лауру и сказать ей то, что он и намеревался сказать сегодня, расставив все точки над i в их непростых отношениях. Вторая его мысль понравилась бы Эчу.
"Вот это свидание!.. А может всё, что происходит – к лучшему? Может, следует один раз перебороть себя и… порвать отношения, забыть Лауру, выбросить её из головы? Может, прав Эч – не будет толку и незачем время терять? Никогда два самодостаточных человека, увлечённых совершенно разными, непересекающимися ни в чём, делами не будут счастливы вдвоём. Стихия Лауры – океан. А скоро она вообще станет его жительницей и навсегда покинет сушу…"
Рэнд видел, как Лаура легко поднялась по приставной лесенке, как забралась в кабину глайдера, задвинула прозрачную створку колпака.
Повернется? Посмотрит ли на него? Взмахнет ли рукой, прощаясь?..
Не повернулась, не помахала…
Глайдер бесшумно поднялся в воздух, развернулся и умчался в вечернее небо.
Рэнд вздохнул и с отвращением посмотрел на блюдо с остывающей рыбой. Есть уже не хотелось. Он потянулся за чёрным экваториальным яблоком, взял в руки, подержал, ощущая кожей ладони непривычную пупырчатость экзотического плода, и положил на место.
"Всё, что делается – все к лучшему, – снова подумал молодой чекловек. – Делом надо заниматься, вот что!"
Неожиданно прозвучал вызов телевидеофона. Это был Марандоль.
Глава III. Учёный Совет
– Старина! – радостно прокричал ответственный секретарь. – Я тут кое-что отыскал! В аудио и видиодубликатах газет того времени я нашёл некоторые косвенные данные, указывающие на то, что Ольм Лэнни и его соратник Гнюйс Петти всё-таки провели свой эксперимент.
– Что еще за косвенные данные?
– Как мы уже выяснили с тобой, – стал излагать Марандоль, – Ольм, уйдя со всех постов, отправился в некие неведомые края, сообщив всем, что удаляется на покой и что там, куда уезжает, он построит себе замок (хм… гигантомания, одно слово!), в коем и проживет оставшиеся дни своей жизни. Вдали, так сказать, от суеты и шума цивилизации. Куда конкретно он задумал уехать, Ольм никому не сказал, да и никаких вестей о себе после своего внезапного и таинственного исчезновения не подавал, а так как возраста он был преклонного, то, как водится, об учёном довольно скоро забыли. А о Гнюйсе вообще никаких сведений. Тоже исчез бесследно…
– Слушай, Марандоль, ты зачем мне это всё рассказываешь? – перебил Рэнд словоохотливого приятеля. – Ведь не далее как час назад мы расстались с тобой, прошерстив архивы группы Z. К тому же, моя гипотеза и основывалась на том, что Ольм удалился в неизвестном направлении не дни свои доживать, а с пространством экспериментировать.
– Погоди, не перебивай. Я просто напомнил, входя в тему, так сказать… Так вот, после твоего ухода пришла в мою голову мысль, что следы исчезнувших пространственников нужно искать на восточном полушарии Риэлы. Ну, сам посуди: что мы имеем в восточном полушарии? Семьдесят процентов территории – океанские просторы, а оставшиеся тридцать – пустыни, степи да горный массив. Короче говоря, места мало пригодные для жизни. А пятьсот лет назад там вообще практически никто не жил. В какие ещё дали надо уехать, чтобы никто не мешал проводить запрещённые эксперименты? Лучше места не придумаешь…
– Твоя мысль не отличается особой оригинальностью, – заметил Рэнд. – Я и сам…
– Снова ты меня перебиваешь! – в свою очередь, перебил Рэнда Марандоль. – Ты только предположил, а я просмотрел кучу газетных материалов, относящихся к тому времени. Слушай и не перебивай больше… Пятьсот лет назад в восточном полушарии населённых пунктов было мало – только пара десятков малых городков и посёлков, расположенных в степной зоне и предгорьях да ещё несколько селений в горных долинах. Жили эти горцы обособлено, со своими собратьями из низин почти не общались. Почти! Слышишь меня – почти! Родственники в низинах у горцев всё-таки были и порою они к ним со своих вершин спускались. А однажды в горах случилось то ли извержение вулкана, то ли землетрясение, то ли какой-то другой катаклизм, и вылазки горцев к родичам резко прекратились.
– По этому факту проводилось расследование? – заинтересовался Рэнд.