Когда они вышли, то увидели черную полосу шириной в полметра, упирающуюся в крыльцо института. Она пересекала соседний с институтом скверик с несколькими деревцами, улицу за ним и пропадала, поднырнув под здание на противоположной стороне. В черте полосы асфальт взбухал, став рыхлым и пористым, а в некоторых местах лопнул, обнажив рваные края. Вместо травы полоса оставила выглаженный слой мертвой черной золы. Дерево, оказавшееся на пути, лишилось листьев вместе с ветками, а ствол был скручен с неимоверной силой относительно оси, как если бы его пытались выжать, словно мокрое белье. На стоящей посреди скверика скамейке замерло три обугленных силуэта. У сидящего крайним рука, не попавшая под действие полосы, осталась совершенно целой, и на ней поблескивали часы.
- Надо в скорую звонить! - спохватилась Рая.
Ответом ей стали звуки сирен, по крайней мере, нескольких машин. В окне на первом этаже, оказавшемся прямо над полосой была видна изуродованная люстра, с которой до самого пола свисали оплавленные неряшливые нити. Люстра была черного цвета, как и стены.
- Это наказание божье, - прошептала потрясенная Рая.
- Не обязательно божье, - пожал плечами Закатов. - Что это вы в религию ударились, девушка? Луч пришел со стороны моря, вам это ни о чем не говорит?
- Привет от Мозгера, - задумчиво произнес Картазаев.
- Нанотехнологии! - воскликнул Закатов и, схватив брошенную кем-то в панике лопату, попытался отколупнуть от полосы. - Если вас не затруднит, не смогли бы вы принести мне образец вон той почерневшей травы.
- Как вы можете? Погибли люди! - возмутилась Рая.
- Не корчьте из себя чистоплюев! - фальцетом крикнул Закатов. - Что вы трупов никогда не видели? К этому же все и шло с самого начала, вы это знали, и не надо ничего из себя строить. Работать надо!
- Вы страшный человек, - призналась Рая.
Закатов презрительно сплюнул и не жалея брюк пополз по земле, набивая в карманы роскошного пиджака угольно черные легко отваливающиеся куски с асфальта. Он крикнул Эрлиху, чтобы нес пакет. Из машины Картазаеву удалось связаться с Гномом.
- Ты не видел, что здесь творится! - выпалил агент.
- Вы уже в курсе насчет института? - спросил Картазаев. - Есть данные о погибших?
- Погибших более ста. Эта цифра все время растет. Очень много тяжелых с ампутированными конечностями. Словно кто электропилой поработал. В городе объявлен план "Тревога-1".Все понимают, что зачистками проблемы не решить. Единственная возможность, чтобы разобраться в ситуации, это найти "поля Бзилковского". Чес идет стопроцентный. Все подозрительные адреса наизнанку выворачивают. Подключены все: РУБОП, ФСБ, ОМОН, словно перед войной. Чур меня. Несколько авторитетов не просекли ситуацию и уперлись. Силовики не стали церемониться и успели один морг целиком забить, пока их не остановили.
На морвокзале все билеты раскупили на год вперед. Начался всеобщий драп. Но порядок вроде стали наводить. Преступников, годами находящихся в розыске, мешками ловят. Маньяка поймали, который город с весны терроризировал. Про Бзилковского все как воды в рот набрали. Боятся его, однозначно. Крутой видать парень. Говорят, Серегин обещал за "поля" к Герою России представить.
- Что известно о "полях Бзилковского"?
- Предположительно это то, что поможет взять "Гелион" за задницу.
- Довольно расплывчато, - Картазаев искоса глянул на черную полосу, вдоль которой профессор уже дополз до соседнего здания. - Но это наш единственный шанс. В таком случае Бзилковский тоже мне нужен. Есть данные по этому парню?
- Только статистические. В городе проживает 121 Бзилковский. Многие переехали по 20 раз, многие не проживают по указанным адресам. Все проверяются одновременно, но все говорит о том, что фамилия вымышленная. Стал бы настоящий владелец "полей" афишировать свою фамилию. Что он, артист? Так ты берешься?
- Много болтаешь, ты что дрейфишь? Передай в Москву, что "Гелион" располагает кодом доступа на береговую батарею, пусть примут меры. И вообще, пусть шлют войска.
Гном сбавил разом тон и спросил:
- Все так серьезно?
- Нет, это я себе цену набиваю, - огрызнулся Картазаев. - И заканчивай мандражировать. Ничего еще не произошло, так что не вздумай сбежать раньше срока.
- Кто бы знал этот срок, - глубокомысленно произнес Гном и по привычке без предупреждения отключился.
- Сбежит, подлец! - заметил Картазаев. - Трус отчаянный, наверное, барахло побежал собирать.
- Куда сейчас? - спросила Рая.
- Мошонкин котлеты обещал. Так что если поторопимся, застанем их горячими.
Рая недоверчиво глянула на него. Неужели этот человек действительно ничего не боится и нечувствителен ни к катаклизмам, происходящим вокруг, ни к потоку чужой боли, захлестнувшей город? "Именно такие люди и остановят подступающую беду!" - вспомнила она чуть перефразированные слова Гнома. Она не верила, что Вольд не чувствует ничего, в противном случае это действительно страшный человек. Она припомнила слова уже Ритки и ее предчувствия и внутренне содрогнулась. Она вдруг подумала, только подумала, что Ритка уже раз навредила Вольду. Что если она действительно окажется у него на пути? Рая была уверена, что в таком случае Вольд убьет ее. Ей и так было страшно, но после этого заключения ее охватила настоящая тоска.
По пути их неоднократно останавливали, заставляли выходить из машины и перетряхивали до основания. В конце концов, Картазаеву это надоело, и машину он бросил, не доезжая. Поедая ароматные котлеты, полковник не переставал обдумывать происходящее.
- Создали шумиху, теперь Бзилковского днем с огнем не найдешь, даже того, кто понятия не имеет об одноименных полях. Все попрячутся на всякий случай.
Услышав знакомую фамилию, Мошонкин напрягся.
- Знавал я одного Бзилковского.
- Помолчи, Иван, - оборвал его Картазаев. - Вот я и говорю. В городе, поди ж ты, ни одного Бзилковского не осталось.
- Я знаю одного, Владимир Петрович! - опять встрял Мошонкин, но умолк под грозным взглядом полковника.
- Да и, скорее всего, не Бзилковский он вовсе. Как же найдешь Бзилковского в городе, если он совсем не Бзилковский.
Того, по поводу кого тысячи людей перетряхивали город, словно содержимое чужих карманов, мучила довольно неожиданная даже для него мысль. Дело в том, что Феликсу Бзилковскому надоело быть Аферистом.
- Стану зарабатывать на жизнь честным трудом, - заявил он, расхаживая за спинами обедающих, вечно они жрут, родственников.
- Советую тебе стать учителем, сынок, - важно сказал Олег Олегович. - Тут нашел одну вакансию, в спецшколе для малолетних осужденных. А что? К ним только надо найти подход. Так что тот куратор, которого они прирезали на прошлой неделе, был сам в этом виноват.
- Боюсь, брат, обратного пути у нас уже нет, - горестно заметил Михаил, он вообще стал дерганый, спал только со светом, ночью даже в сортир боялся выходить.
От внезапно раздавшегося звонка в дверь он даже пукнул. Открывать они не стали, потому что знали, что опять пришел хозяин требовать деньги за жилье, а денег не было. Олег Олегович дипломатично повел длинным носом и спросил:
- Вам не кажется, что стоит проветрить кухню. Вы не подумайте, я ни на что не намекаю, просто давно не проветривали.
- Есть выход, - возразил Феликс. - Надо вернуть им "поля Бзилковского". За так, за бесплатно. И сказать, что мы ничего не знаем-не ведаем и выходим из игры.
- Как ты это сделаешь? Они убьют нас, как только мы покажемся.
Отец затравлено переводил взгляд с одного сына на другого, по всему было видно, что его наивный ум не понимает, о чем идет речь, а слова типа "убьют нас" попросту блокировались.
- Есть идея, - напирал Аферист. - Где мы впервые встретились с Пятрасом? В "Мокрой глотке"? Вот и вернуть "поля" надо там же, потому что у них там вроде связного пункта. Они сами передадут куда надо. А пока будут разбираться, мы и смоемся.
- Я н-не пойду, - заикаясь, проговорил Михаил, побелев как полотно.
- Трус, придется мне за тебя отдуваться как всегда, - презрительно сказал Феликс. - Конечно, не за бесплатно.
- Все, ч-что угодно, только чтобы из дома не выходить.
- Сделаешь мне новую кредитку!
- А, понял! - самодовольно произнес Олег Олегович. - Это вы рассказываете кино!
- Ага! - саркастически согласился Аферист и от охватившего его раздражения заорал. - Да откройте кто-нибудь окно. Тут дышать нечем, а они еще и жрут!
- Извини, я уже весь запах выдышал, - виновато заметил Олег Олегович. - Я специально глубоко дышал.
Аферист послал мысленный вопль, настолько мощный, что он достиг соседней галактики.
Глава 8
Не было уже Мухи, Пятрас утоп в море, а в "Мокрой глотке" ничего не изменилось. Дым коромыслом, в тесном зале разношерстные клиенты: моряки в форме, докеры в брезентовых накидках, шлюхи почти без ничего. Феликс сразу узрел у стойки знакомого мужичка, который прошлый раз позвал к нему хозяйку бара. Он подошел и поздоровался. Мужичок смерил его взглядом и не ответил, смачно плюнув ему под ноги.
- А где Тамара? - спросил Феликс.
- Мне почем знать? Чего тебе надо, придурок? - вскипел мужичок.
- Я Аферист, - тихо пояснил Феликс. - Мне надо с ней встретиться. Ты что не помнишь меня?
- Ничего я не помню! - заорал мужичок так, что на них обратили внимание. - Почему я должен помнить? Ходят тут всякие. Это заведение для приличных людей!
- Возникли проблемы, Хорек? - грубый голос принадлежал крупному лысому мужчине, сидевшему во главе компании из нескольких угрюмых и молчаливых людей.
Тот, кого назвали Хорьком, спрыгнул со стула и споро засеменил к спросившему:
- Лука, этот хмырь выспрашивает про Тому. Может, он подсадной?
- Не бухти! - Лука брезгливо отпихнул Хорька.
Феликс натолкнулся на откровенно враждебный взгляд. Судя по всему, его тут не ждали. Или ждали? Феликс похолодел. В мозгу пронеслись лихорадочные мысли, что для завсегдатаев (для тех, кто в курсе воровских дел, конечно) он единственный, кто уцелел из группы Мухи. Аферист понял, что влип. Он торопливо кинул на прилавок мелочь, хотя ничего не заказывал, и пошел к двери, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать. Уйти ему не дали. Лука слегка качнул головой, и пара мужчин, сидевших у самой двери, встали перед ним непреодолимой преградой.
- С вами поговорить хотят, любезный господин, - сказал один.
- Вернись на место, чмырь, тебя никто не отпускал! - вторил другой.
Мужики и так были здоровые, вдобавок один достал шипастый кастет, которого с лихвой хватило бы, чтобы раскроить голову и покрепче. Ноги Феликса подкосились, и он оперся на стол. Один из мужчин поспешил отодвинуть опору, и Феликс оказался на полу. Бар содрогнулся от хохота. Сочувствующих Феликсу здесь не было.
- Выпустите меня, - попросил он, не имея возможности сразу встать: руки оскальзывались на заплеванном полу.
- Позовите ему маму! Малышу пора сменить памперс! - бар в открытую потешался над ним, но все смолкли разом, едва Лука едва приметно махнул рукой, дирижируя толпой, словно заправский дирижер.
Один из мужчин рывком вздернул парня за шкирку, старательно обслюнявил ладонь и упором в лицо отправил через весь зал к стойке. Феликс опять оказался на полу. К нему приближался давешний мужчина с кастетом, Аферист быстро-быстро перебирал руками, двигаясь до тех пор, пока не уперся спиной в стойку. Дальше отступать было некуда.
- Прибить его, Лука? - поинтересовался подошедший.
- Подожди, Жестянщик. Надо сначала побазарить с хмырем. Пусть он нам скажет, как Зуба заложил. Зуб был плохой мальчик, и деньги в общак нерегулярно давал, но давал ведь, и совсем необязательно было одевать его пузом на гребной винт. Конечно, ты этого не знал, Аферист? И то, что Зубу пальцы на руках и ногах отрубили, ты конечно тоже не в курсе?
- Я не знаю, о чем вы, - стуча зубами, проговорил Феликс.
- Я так и знал, что ты не в курсе, - безмятежно продолжил Лука. - Самый прикол знаешь в чем? Я говорил с Костогрызовым, так он утверждает, что настоящему Аферисту далеко за пятьдесят. В таком случае кто ты?
В голове Феликса застучали паровые молоты, дым от которых застил глаза. Он уже ничего не видел и не слышал от ужаса. Когда Жестянщик поднял его за ворот, руки парня повисли вдоль тела как плети. С ним можно было делать что угодно. Лука слегка кивнул и спокойно отошел к оставленному столу, где хлебнул пивка. Он делал нарочито утомленный вид, а возникшую в дверях парочку: коренастого спортивного мужчину и молодого парня в конопушках на вздернутом носу открыто проигнорировал. При виде немой сцены, а Жестянщик уже отводил руку для удара, и шипы кастета гляделись даже длиннее, чем были на самом деле, готовые хищно вонзиться в беззащитное бледное лицо Феликса, у вошедшего парня по-простецки отверзлась челюсть, а мужчина хладнокровно среагировал, заметив:
- Мы зайдем в другой раз.
- Вали отсюда, говно! - высокомерно процедил напарник Жестянщика по кличке Курок, оставшийся у двери.
Феликса прорвало.
- Я все скажу! - прорыдал он. - На самом деле меня зовут Феликс Бзилковский, я просто хотел подзаработать.
Уже направляющийся к двери Картазаев встал как вкопанный.
- Чего застыл, тухло! - заорал Курок.
Картазаев похлопал обеспокоено остановившегося Мошонкина и, шепнув, чтобы шел заводить машину, повернулся.
- Ты че, гнида, не понял? Так я тебе сейчас носопырку то прочищу! - Курок шагнул прямо на него, словно хотел раздавить.
Картазаев дернул корпусом, и его кулак впечатался бандиту точно под грудину. Пробив жировую прослойку, Картазаев толкнул кулак вниз и вбок, и селезенка Курка лопнула, как сжатый стальными пальцами воздушный шарик. Бандит повалился как подкошенный, и уже на полу у него пошла горлом кровь.
- Отпусти молодого! - крикнул Картазаев Жестянщику.
Тот не торопился исполнять приказ и оглянулся на Луку. В свою очередь на него смотрели и его теплая компания. Бандитов было пятеро, и все были вооружены до зубов, так что никто особо не испугался. Эти люди привыкли к угрозам и привыкли убивать. Смерть была для них чем-то обыденным. Бандиты не спешно под столом дотягивались до личного оружия. Лука слегка качнул головой.
- Отпусти пацана, - велел он, и Жестянщик нехотя подчинился. - А ты мистер крутой, знаешь, что ты покойник? Если ты надеешься смыться отсюда, можешь забрать свои надежды с собою в гроб.
Когда Жестянщик его отпустил, Феликс едва не упал и теперь шел к спасительному выходу на негнущихся ногах. Ему казалось, что он находится в объятиях мрачной морской пучины, а выход слабым абрисом просвечивает где-то наверху. Он не видел, как один из сидевших с краю выставил в проход ногу. Люди Луки уже приготовили оружие, оставалось дать команду. До выставленной ноги оставалось пара шагов.
- Скажи, как тебя зовут, мы будем знать, что написать у тебя на могиле! - насмешливо спросил Лука.
- Меня зовут… - начал Картазаев, не спуская глаз с уже начинающего приходить в движение зала, то, что он ему не подконтролен, он понял с самого начала, и то, что, возможно, сейчас их с Феликсом убьют, тоже.
В этот момент из двери за стойкой появилась Тома, хозяйка бара. Увидя Картазаева она замерла, оглушено охнув и прижав руку к пышной груди напротив сердца.
- Вова! - тихо произнесла она.
- Полковник! - шелестом пронеслось по залу.
Высунувший ногу втянул ее обратно с немыслимой быстротой, было полное ощущение, что проштрафившаяся нога сделалась короче и спряталась в штанине. Люди Луки, не сговариваясь, убрали оружие. Сам Лука почувствовал некоторую неуверенность, он слишком много слышал об этом странном человеке, и сейчас все эти байки на некоторое время выбивали его из колеи.
И Картазаев бы ушел, воспользовавшись этой паузой, но все дело в том, что уйти так сразу он не мог. Напрасно Мошонкин кричал в открытую дверцу, даже Феликс опомнился и несмело трогал его за плечо. Все тщетно. Пауза была безнадежно упущена, и все начиналось по новой, потому что постояльцы опомнились от первого шока.
Картазаев вернулся к стойке, а Феликс остался торчать у двери, потому что знал, одному без Полковника ему уйти не суждено. Лука, наконец, оценил обстановку, вернее как ее можно повернуть для себя с выгодой, и расплылся в радушной улыбке, а подоспевшего Жестянщика оттолкнул как нашкодившего кота.
- Базара нет! Прошу за наш столик! Премного о вас наслышан!
Проигнорировав приглашение, Картазаев зашел за стойку. В находившейся за ней комнате Тома позволила себя обнять. Какая женщина, подумал Картазаев. Какие восхитительные формы. У него было много женщин, и каждую он хотел в свое время, но ни одна из них не возбуждала его как эта. Ему хотелось немедленно опрокинуть ее на кровать, раздеть, увидеть ее голой, вытворять какие-то немыслимые вещи. Может это и есть любовь? Смесь возвышенного чувства и звериного рыка?
- Ты не торопился ко мне, - холодно произнесла женщина, мигом остудив опаленную голову, и Картазаев сразу пришел в себя, он проявил недопустимую слабость, не вовремя включившийся физиологический рефлекс, это больше не повторится.
- Ну и как ты живешь? - спросил он, отстранившись и сев из-за отсутствия мебели на койку.
- Вдали от столицы жизнь течет медленно, - пожала она плечами. - У меня все по-прежнему, а ты изменился. В тебе появился нездешний лоск. Кто я для тебя? Дешевая портовая шлюха?
- Не говори так! Я помнил о тебе.
- Не надо врать. Я не зеленая девица, обольщенная прыщавы юнцом, врущим, что все это ерунда, и никто об этом не узнает. Я знала, что ты меня бросил, только не знала, что у тебя хватит наглости вернуться.
- Зачем ты тогда рассказывала этим людям байки про меня? Они теперь возомнили обо мне бог весть что. И как бы это не вышло мне боком.
Картазаев чувствовал, что говорит не то. Откровенно говоря, ему было наплевать, что он там несет. Опять не вовремя включился приснопамятный физиологический рефлекс. Самые лучшие агенты-женщины, сделал вывод Картазаев. Потому что им по большому счету наплевать на секс. Мужчины - уязвимый с точки зрения разведывательной деятельности объект. Стоит им увидеть крашенную макаку, и у них встает.
Он выглянул в приоткрытую дверь и увидел за стойкой обоих своих напарников.
- Мошонкин, ты чего машину бросил? - прошипел он.
Тот ответил тоже конспиративно, не отрывая взгляд от стойки.
- Вышли пара мордоворотов, велели зайти. Сказали, милости просим, откушайте водочки, а у самих пушки в руках, и предохранитель снят.
- Дал бы газу и посшибал их к едрене фене.
- Я не мог вас бросить.
- Спасибо, успокоил. Теперь мы умрем вместе.
- Тимофей в таких случаях никогда не сдавался, - буркнул Мошонкин.
Картазаев спросил у Томы:
- Здесь есть запасной выход?
- Что, как жаренным запахло, сразу Тома понадобилась? - усмехнулась она.
- Послушай, ты, женщина! - вспылил Картазаев, он подумал, что это первая семейная сцена в его жизни, этого у него-то, у которого никогда не было семьи, одни бабы дурные.