- О, на этот счет нет смысла беспокоиться. Если, конечно, скорость роста Тумана не возрастет, то у нашей старушки Европы есть все шансы дотянуть до XXIII столетия, а последний клочок суши это, кстати, будет малоизвестный островок на юго-востоке от Новой Зеландии - Туман поглотит только через 17 веков. Вот, кстати, существенный аргумент против экспансии: больно уж затянутая операция.
- А какой же версии придерживаетесь вы? - спросил майор.
- Мне кажется интересной гипотеза о вырождении материи или пространства. В области, воспринимаемой нами как Туман, вообще нет вещества в привычном понимании. Привычные структурные этажи - молекулы, атомы, элементарные частицы, может быть, и кварки - разрушены, связывающие их четыре фундаментальных взаимодействия - не работают или страшно искажены. Возможно, там действуют иные физические законы, по иному течет время… Не исключено, что Туман - колоссальный запас энергии. Правда, если она самопроизвольно высвободится - от Земли останется немного.
- Значит, реальная опасность все-таки существует? - спросил Карл.
- Я же говорил, в отношении Тумана ничего нельзя сказать. Пока единственная реальная опасность - это то, что он поглотит наш город через два года. Естественно, пока мы никак не можем замедлить его рост.
- А что думает по поводу Тумана наш доблестный генерал Граубер? - обратился Генрих к Грэбсу. - Если это, конечно, не военная тайна.
Майор пожал плечами. - Кое-что и тайна, конечно… Кое-что я могу вам сообщить - конфиденциально, разумеется. В штабе еще не оставили мысль о том, что это - агрессия. Земная или внеземная впрочем, военные тоже мало верят в космическое нашествие. Но в общем-то генерал Граубер рассматривает Туман с узко-профессиональных позиций - как противника, против которого он по приказу сверху готов в любое время применить любое оружие. Вообще говоря, сам он ничего не решает, армия, как вы знаете - структура иерархическая: генерал Граубер смотрит на министра обороны, министр на Президента, Президент, в кои веки раз - на науку, а наука, в лице нашего досточтимого доктора Кромвальда, разводит руками. И вот этот жест спускается по всем ступеням армейской иерархии вплоть до вашего покорного слуги, которому и остается повторить его перед вами, - и майор развел руками точь-в-точь как доктор Кромвальд.
- Насколько я понял, - задумчиво произнес Кромвальд, - любое оружие означает вплоть до ядерного?
Грэбс энергично загородился двумя руками: - Я ничего подобного не говорил!
- Разумеется, не говорили, майор… Но кое-кто из военных мне уже намекал на это частным образом. Я ответил ему и повторяю вам, с тем чтобы вы намекнули Грауберу: чем бы Туман ни оказался, этого делать нельзя ни в коем случае. Даже если Туман имеет вполне тривиальное объяснение, взрыв скорее всего не уничтожит его, а раскидает его частицы, которые могут стать зародышами новых туманов, по всей Европе. А если Туман - действительно область вырожденного или иного неадекватного пространства, последствия могут быть самыми немыслимыми. Ну, например, взрыв вашей бомбы произойдет в столице или гденибудь в Нью-Йорке. Или послужит детонатором для высвобождения энергии Тумана, о которой я уже говорил. А может быть, бомба ухнет туда, как все прочие предмета, и никаких следов.
- Вы, очевидно, правы… Но не можем же мы сидеть сложа руки! взорвался вдруг Грэбс. - Мы, в конце концов, вояки, наше дело - выполнять приказы. Но вы, ученые! Вы относитесь к Туману так, словно это вещество, синтезированное в вашей пробирке! Вещество, конечно, очень интересное с теоретической точки зрения, на нем можно сделать диссертацию, его любопытно понаблюдать под микроскопом, а потом заткнуть пробирку пробкой, выпить горячего чая и отправиться спать!
- Та-а-ак, - протянул доктор, медленно поворачиваясь к майору. - И что вы нам предлагаете?
- Действуйте, в конце концов! Положим, вы не знаете и не можете узнать, что такое Туман. У вас нет научно обоснованной концепции борьбы с ним. Но экспериментируйте! Обстреляйте его лазером, облучите рентгеном…
- Вы не учитываете одного, милейший майор. Если мы ничего не будем делать, мир просуществует еще многие столетия, а в результате предлагаемых вами поспешных экспериментов может взлететь на воздух в несколько секунд!
- Господи, о чем вы говорите! - воскликнул вдруг Альберт, за весь вечер не произнесший ни слова. - Ядерное оружие, рентген, лазеры… Как будто не ясно, что Туман - средство психического воздействия!
- Психического? - переспросил Кромвальд. - Как это понимать?
- Я не знаю, кто и как создал Туман, - ответил Хольд, - но я знаю, зачем. Туман не взорвется и не уничтожит нашу материю. Это оружие, но направлено оно не против нас.
- Не против нас? - удивился Артур. - Но против кого же?
- Против нашего будущего! Против наших детей. Вы же видите, что он сделал с нашими детьми! У нас были хиппи, панки, рокеры, но такого не было никогда.
- Ну почему, - возразил Карл, - мне это весьма напоминает гитлерюгенд.
- Это чисто внешнее сходство! Во-первых, они вне политики. Они считают, что всякая политика - грязь. Они не интересуются национальным вопросом. Более того, они борются с развратом и наркотиками и выглядят даже конструктивной силой. Но это деструктивная сила! У них один общий враг! Это мы, наше поколение, наш мир! Где вы видели такое количество детей, столь последовательно настроенных против родителей? Не против евреев! Не против коммунистов или буржуазии! Не против своих сверстников - панков или хиппи! Это все действительно уже было, и это хоть и страшно, но понятно, объяснимо. Но против старшего поколения, независимо от идеологии и национальности! Конечно, подростковые комплексы, молодежные проблемы… но не до такой же степени! Теперь скажите: неужели это возможно само собой? Неужели за этим не стоит Некто, готовящий из наших детей штурмовиков против нас?
- Ну вот, опять Некто, - поморщился Карл, - опять абстрактная угроза. А кто этот Некто? Иностранные спецслужбы? Пришельцы из космоса? Из другого измерения? Все эти наши разговоры гроша ломаного не стоят. Мы не имеем ни малейшего понятия даже о том, имеем ли мы дело с живой или мертвой природой, а рассуждаем о планах и психологии Тумана.
- Сам-то ты что предлагаешь? - спросил Беланов.
- Ничего я не предлагаю, Артур. Я, в конце концов, не ученый и не политик, я скромный муниципальный служащий. По-моему, раз уж мы ничего не можем с ним поделать, надо срочно эвакуировать город, обнести его колючей проволокой и жить так, как будто ничего не случилось.
- Но ведь случилось же, Карл!
- Ты меня не понял. Ученые пусть исследуют, пусть изучают. В конце концов, он растет, и это вынуждает нас действовать. Но всем остальным не должно быть до этого дела! Мы ничего не можем изменить, так незачем трепать нервы себе и окружающим. После эвакуации города я поместил бы во всех газетах интервью с крупнейшими учеными и протоколы комиссий по тему: Туман перестал расти. Это будет ложь, но это будет ложь во спасение. Миллиарды людей во всем мире вздохнут с облегчением и вернуться к привычным занятиям. В конце концов, какая польза от того, что они будут сходить с ума, спиваться, кончать самоубийством? Это не остановит Туман. В конце концов, мы не заслужили, не должны нести ответственность за этот чертов серый кисель!
- Кстати, об ответственности, - вмешался Петер. - Вы знаете, мне, как врачу, приходится сталкиваться с весьма разнообразными концепциями моих пациентов. Сейчас, когда у всех на уме Туман, попадаются очень интересные. Один пациент высказал теорию, что Туман, мол - это материализованное абстрактное зло.
- Не понял, - переспросил Кромвальд.
- На протяжении многих тысячелетий люди совершали дурные поступки, и количество зла в мире возрастало. Наконец в ХХ веке, за который было совершено зла больше, чем за всю предыдущую историю, был достигнут некий критический порог… или критическая масса… и зло из категории идеальной, не существующей вне нашего сознания, перешло в категорию материальную. Изучать Туман бесполезно, это все равно что анатомировать дьявола или пытаться понять, почему привидения не падают на землю под действием силы тяжести. Пока мировое зло увеличивается, Туман растет.
- А почему он возник именно у нас? В старой доброй демократической Европе… - произнес Артур.
- Демократия тут не имеет значения. Просто у нас был совершен тот последний злой поступок, после которого критический порог был превзойден. Какой-нибудь мальчишка кинул камнем в кошку, а в результате мы имеем Туман.
- Он действительно сумасшедший, этот ваш пациент? - спросил Генрих.
- Что значит "сумасшедший"… Люди, далекие от психиатрии, обычно представляют себе психически больных в виде двух категорий: идиот, который сидит на полу и булькает, воображая себя чайником, и маньяк, совершающий зверские изнасилования. На самом деле все куда многообразнее… Да, этот человек серьезно болен, но он умен и с ним бывает интересно побеседовать.
- А сами вы что думаете? - спросил Артур.
- Не знаю, - пожал плечами Петер. - Что бы это ни было, это далеко от моей специальности. Нет никаких оснований считать Туман массовой галлюцинацией. Говорят о нем все что угодно, и объяснения дают разные, от космических пришельцев до кары небесной. В последнее не верю, ибо атеист, а что до первого, то почему бы нет? Я не столь категоричен, как доктор Кромвальд. Межзведные полеты нецелесообразны? Так это с нашей точки зрения. Инопланетная логика может совершенно не походить на нашу. Обычный представитель вида homo sapiens, полностью принадлежащий к нашей культуре, в результате ничтожной аномалии в мозгу становится нам совершенно непонятен. Что такое сумасшедший, не с медицинской, а с философской точки зрения? Это человек, рассуждающий по иным, нежели мы, законам. Строго говоря, мы не можем судить, правильны эти законы или нет. Мы знаем только, что они не нормальны, т. е. не такие, как у абсолютного большинства и в наших условиях не годятся для жизни. Но почему не допустить, что где-то есть мир, в котором именно эти законы обеспечивают выживание? Да и вообще, восприятие чего-нибудь как ненормального может вытекать из нашей отсталости. Я уверен, что в XVIII веке Эйнштейна с его теорией относительности наверняка упрятали бы в желтый дом.
- Не понимаю, как можно быть психиатром с такими воззрениями, усмехнулся Карл.
- Ну, не следует впадать в другую крайность и считать всех сумасшедших непризнанными гениями. Болезнь есть болезнь, и больному не легче, если где-нибудь его патология является нормой. Когда у человека температура поднимается до 40, его надо срочно лечить, хотя для птиц эта температура нормальная.
В этот момент раздался телефонный звонок. Генрих снял трубку и с удивлением передал ее майору. Тот с минуту слушал с нахмуренным лицом, потом сказал "Есть!" и положил трубку.
- Сожалею, господа, но вынужден вас покинуть. Приказ срочно явиться в штаб.
- Что там стряслось? - недовольно пробурчал Карл.
- Не знаю, а если бы и знал, вряд ли имел бы право сказать.
- Послушайте, майор, как они вас нашли? - спросил Генрих.
- Служба! Я обязан сообщать им, куда отлучаюсь.
Едва Грэбс вышел, телефон снова зазвонил.
- Это меня, - сказал Кромвальд. - Я тоже информировал, куда иду…
Доктор говорил по телефону несколько дольше майора.
- Да!.. Вы уверены?… Когда началось?! И сколько?! Что значит нетелефонный разговор?! Вы понимаете, чем это может кончится? Да! Конечно, еду!!
Кромвальд вскочил. От его благодушного спокойствия не осталось и следа.
- Туман! С ним что-то происходит. Приборы как взбесились. Советую всем отправляться по домам, собирать вещи и слушать радио. Возможна срочная эвакуация.
4
Артур и Генрих сидели у окна, не зажигая света. На улице темнело. Три только что собранных чемодана стояли на полу. По радио передавали легкую музыку. Неожиданно глухой треск прервал передачу. "Внимание! - донеслось сквозь помехи. - Экстренное сообщение Исследовательского Центра…" Долгий треск."…отмечено…" Свист, шипение."…продолжает повышаться…" Приемник смолк. Беланов вскочил, как ужаленный.
- Господи! Какой же я идиот!
- Что случилось? - испугался Генрих.
- Эльза! Роберт! Они же в трехстах метрах оттуда! Их же не предупредили!
Вскочил и Генрих:
- Быстрее в машину! Мы еще успеем!
- Бери чемоданы! Вряд ли нам придется вернуться.
Они бросились вниз по ступенькам. Едва они сели в автомобиль, ослепительная молния сверкнула над центром города. Удар грома расколол воздух.
- Часто здесь такое? - спросил Артур.
- Было только на первой неделе. Уже три месяца ничего подобного. Действительно что-то творится!
Да, творилось что-то неладное. Моросящий дождь усиливался с каждой минутой и перешел в настоящий ливень. Над центром полыхали лиловые зарницы. Генрих гнал машину на полной скорости. Вдруг впереди в лучах фар метнулась какая-то тень. Генрих резко затормозил. Из пелены дождя выскочил человек с рюкзаком за плечами и упал на капот. Убедившись, что машина не пытается уехать, он бросился к передней дверце.
- Вы едете из города?! Из города?!!!
Только совершенно обезумевший человек мог задать такой вопрос: ведь машина направлялась к центру.
- Возьмите меня с собой!
- К сожалению, мы едем в центр, - ответил Артур.
- Нет!!! Только не туда! Там катастрофа! Возьмите меня, я заплачу! - человек сделал движение снова лечь на капот, потом метнулся обратно к дверце.
- Мы едем в центр и очень спешим. И, кстати, не понимаем вашего волнения: вы первый, кого мы встретили, все сидят по домам.
- Они не знают! Не знают!! Я сотрудник Исследовательского Центра! У меня нет машины! Там что-то невероятное! Наука с таким не сталкивалась! Помогите мне спастись! Я дам деньги, много денег! он судорожно стал шарить в карманах.
- У нас нет времени. Если вы согласны ехать в центр, садитесь.
- Нет! Из города! Вы же не знаете! Я дам вам все деньги! - он совал в окно мятые ассигнации. Артур оттолкнул его руку. Генрих дал газ. Сотрудник Центра остался на месте, с бессмысленным видом протягивая вслед машине купюры, которые сразу размокли под дождем.
Этот человек оказался первой ласточкой. Вскоре еще несколько попытались броситься под колеса. Генрих объехал их, не останавливаясь.
- Быстрее! - подгонял его Артур. Он испытывал все больший страх за Эльзу и Роберта.
Навстречу им проносились автомобили. Воя сиреной, пролетел полицейский "мерседес". Следом за ним мчалась длинная черная машина. За бронированными стеклами мелькнуло белое лицо бургомистра. Чем ближе к центру, тем больше было людей на улице, так что ехать становилось все труднее. Уже недалеко от дома Эльзы дорогу им преградил военный грузовик. Артур выскочил из машины. Навстречу ему уже бежал офицер, размахивая не то жезлом, не то дубинкой.
- Вам что, жить надоело? - закричал он на Артура. - Поворачивай, поворачивай! - он махнул жезлом-дубинкой в сторону, противоположную центру, и побежал дальше.
- Артур, в машину! - крикнул Генрих, перекрывая вой сирен. - Объедем кругом!
Из кузова грузовика посыпались солдаты, которые принялись перегораживать улицу железными турникетами. Машина свернула в переулок. Там не горел ни один фонарь. Люди в полной темноте выбегали из подъездов, волоча за собой чемоданы, сумки, тюки. На следующей улице образовался затор. Несколько автомобилей, столкнувшись, создали пробку, задерживая десятки других. Воздух дрожал от разноголосых гудков. На улицу вылетел военный "джип", забрызганный грязью так, что с трудом различались маскировочные разводы.
- Всем очистить улицу! - заорал резкий мегафонный голос. - Тем, кто не может уехать, выйти из машин! Идет танковая колонна!
Взревели двигатели, автомобили попятились задним ходом. Не могли уехать только виновники пробки. Несмотря на отчаянное сопротивление, их вытащили из машин солдаты. Послышался нарастающий рев и лязг. Сплющивая и корежа корпуса оставшихся автомобилей, кроша траками асфальт, прошли танки. Генрих вывел машину из переулка и поехал вниз по улице, надеясь найти другой путь к центру. Но все улицы были или запружены толпой, или заняты военными. По одной из них в сопровождении полицейских машин тащилась колонна переполненных автобусов - очевидно, шла эвакуация. Мигалки меркли в сверкании молний, раскаты грома заглушали рев двигателей. Наконец Генриху удалось выехать на улицу, где жила Эльза. Толпа, валившая навстречу, сделала совершенно невозможным продвижение вперед. Еле удалось загнать машину в какую-то подворотню. Артур выскочил из автомобиля и принялся пробиваться сквозь толпу. Безногий инвалид, которому в давке сломали костыли, сидел у стены на тротуаре и умолял прохожих взять его с собой. Он хватал их за ноги, за чемоданы, а они вырывались, отпихивались, ругались и шли дальше. Какой-то долговязый человек стоял посреди улицы на коленях, лицом в сторону Тумана, и громко читал благодарственную молитву. Об него спотыкались, его пинали, толкали, а он все молился, стараясь перекричать раскаты грома.
На то, чтобы преодолеть триста метров, у Артура ушло минут двадцать. Затем толпа стала быстро редеть, и он вскоре остался на улице один. Мимо, разбрызгивая сапогами лужи, пробежало несколько солдат. Один из них обернулся и что-то крикнул Беланову. Тот не расслышал слов, но смысл, видимо, был: "Куда прешь, придурок!" Эти слова словно подстегнули уставшего в борьбе с толпой Артура, и он побежал. Он понимал, что это совершенно бессмысленно: хотя он и не видел Эльзу и Роберта в толпе, они наверняка уже ушли или были эвакуированы. Тем не менее он все бежал, бежал сквозь ливень мимо пустых домов, пока не достиг нужного. У самого подъезда навстречу ему пробежала кошка - пронеслась пулей, словно за ней гнался бульдог. Было что-то противоестественное в этом зрелище. "Кошки же терпеть не могут воды, - понял Беланов. - А эта даже не пытается спрятаться в какой-нибудь подворотне." Нет, не бульдог гнал ее сквозь дождь по улице. Страх, иррациональный панический ужас, свойственный животным в моменты катастроф.
Из подъезда дома выбежал офицер, на ходу застегивая плащ, и дико уставился на Беланова:
- Куда вас несет, черт подери?!
- В доме кто-нибудь есть?
- Никого, кроме одной ненормальной. Э, да вы хотите составить ей компанию? Господи, сплошные психи! Бар-рдак!
Но Артур уже поднимался бегом по лестнице. Вот и квартира. Дверь распахнута, света нет. Значит, ушли. На всякий случай он шагнул внутрь. Послышались торопливые шаги.
- Роберт?!
В проеме дверей комнаты возник темный силуэт Эльзы. За ней тускло мерцало темно-багровое зарево.