Прикусив нижнюю губу, я все же поднялся на ноги и приказал себе осмотреться.
Назвать увиденное кошмарным, чудовищным, или еще каким-нибудь зрелищем - не передать ничего. Куски мяса, буквально сплошным настилом покрывали залитый кровью пол. Остатки же самого тела были трудно узнаваемы. Раздавленный тяжелыми ударами корпус был выпотрошен, а острые иглы редких ребер торчали перпендикулярно вверх. Части конечностей были раскиданы по всему коридору. Словом, картина напоминала этакую дьявольскую мозаику.
Привыкнув к аду вокруг меня, я наконец собрал мысли. Осмотрев дверь, я облегченно вздохнул. Устройства, необходимые для открытия системы не были задеты моим безумием. Да и удары топора практически не повредили саму конструкцию. На мгновение страх опять кольнул в сердце, но, увидев в десятке шагов от тела неповрежденную голову, я успокоился.
Из разорванного кармана брюк охранника я извлек небольшое портмоне. На пол полетели ненужные мне кредитные карточки, какие-то чеки и квитанции. Единственное, что привлекло мое внимание - была небольшая фотография. С картинки улыбались чуть полноватая женщина и в противовес ей маленькая, худенькая девочка. Внезапно меня посетило отчетливое видение.
Словно на яву, я увидел этих людей, сидящих за столом и о чем-то беззаботно болтающих. Но вдруг, что-то произошло. Пробивающийся редкими лучами свет, как будто посерел, и так же посерели человеческие лица. Видение растворялось, и последнее, что я сумел уловить, было окровавленное лицо женщины, и мертвые глаза той девчонки.
Освободившись от видения, я бросил снимок на пол. Наконец, из портмоне показалась небольшая пластиковая карточка.
- Пропуск уровня А1, - прочитал я вслух, словно боясь ошибиться.
Подойдя к терминалу, я дрожащей рукой вставил карточку в слот. На небольшом моногамном дисплее появились цифры, последовал звуковой сигнал, а над громадой дверей вспыхнул, едва заметный в багровом зареве коридора, красный свет. По коже пробежали ледяные колики, когда из динамиков системы загробным голосом попросили пройти идентификацию. Тогда я вспомнил, что для решения задачи нужна последняя деталь - рука покойного охранника. От одной мысли, что нужно обшарить всю ту груду мяса мне стало дурно. Глубоко вдохнув, я повернулся лицом к страшному коридору.
В юности, меня преследовал весьма необычный страх - боязнь мясных блюд. Каждый раз, когда отец перекладывал шипящий кусок свинины со сковородки в мою тарелку, фантазия порождала чудовищные образы. Я, словно собственными глазами видел картину разделки несчастных животных. Конечно же, картина эта вовсе не соответствовала действительности. В моих детских наваждениях было два действующих лица: испуганное животное и страшный мясник, в вечно окровавленном фартуке. Испуганное животное визжало и извивалось, а злой человек рубил его на части. "Только в этот раз за мясника поработал ты" - подумал я тогда, пробегая взглядом по кровавому беспорядку.
К моей искренней радости правая рука мертвеца была практически на месте. Лезвие топора отделило кисть от остальной конечности, но саму не повредило. С последней находкой я вернулся к устройству. Следуя за поясняющими знаками, я приложил мертвую кисть к небольшому, под стать руке, экрану. Устройство тот час же отреагировало.
Над дверями вспыхнул желтый свет, и голос попросил пройти идентификацию сетчатки. С головой я провозился на порядок дольше. Глаза покойника были закрыты, и даже оттягивая пальцами веки, и прикладывая голову под разными углами, устройство, больше похожее на этакий бинокль, работать отказывалось. Провозился я порядочно долго. Но, наконец, победно зажегся зеленый свет.
"Личность установлена", - прогудела система.
Дневник Елены
Решив насладиться муками Анжелы, я подтащила ее к большому столу, затем взяла два кабеля в ящике возле компьютера, и, бросив орущее тело на стол, связала ей руки и ноги. Тогда я не знала, каким мукам мне подвергнуть мою мерзкую подругу. Я перевернула ослепленную девушку на живот и, оставив неглубокую рану, разрезала на спине блузку. Лифчик так же был разделен острым лезвием, и передо мной осталась голая спина Анжелы. В тот момент совсем новые чувства проникли в мою душу. Каждое прикосновение к нагой плоти моей жертвы вызывало приятное покалывание внизу живота. Словно художник, я махнула скальпелем, как кистью и тут же лопнувшая кожа брызнула кровью. Еще удар, и еще….
Остановиться я смогла у самого края смерти, и осознав, что упускаю ее жизнь, приняла первое пришедшее на ум решение. С холодным расчетом я опустила лезвие в область шейного отдела позвоночника, и, сделав надрезы с обеих сторон верхнего позвонка, одним движением отделила каналы нервов от головного мозга. Последний вопль, и вот - Анжела замолчала. Извлечение позвоночника показалось мне затеей достаточно забавной, однако трудной. Скальпель хорошо резал плоть, но видимо, мне просто не хватало умения. Начала я от шеи, и делая глубокие надрезы, медленно спускалась все ниже. Когда семь позвонков шейного отделения были пройдены, настал черед грудного, а затем и поясничного сектора. Наконец, я добралась до крестца, и, вырезав последний позвонок, тот, что соединяется с копчиком, с ликованием в мыслях я извлекла стержень человеческой жизни. Операция заняла около десяти минут, и окровавленная, но искренне счастливая, я улыбалась костной ткани у себя в руках.
Извлеченный позвоночник, который смахивал на гигантский продукт кондитерских ухищрений (из-за стекающей массы крови и жира, которая была похожа на вязкое варенье), я бросила на стол рядом с телом. Нужно было идти дальше, разносить ее весть. Зверское убийство Анжелы было своего рода инициацией, посвящением в ряды избранных. С того момента я точно знала, чего Смерть от меня ожидает.
Я встала в дверном проеме и, бросив прощальный взгляд на свое творение, удовлетворенно покинула кабинет Аскольда. Вооруженная верным скальпелем и хирургической пилой, я прошла лазарет, и оказалась вновь у лестничной клетки. От чего-то вернулась боль. Я думала, что встав под черные знамена, освобожусь от этой напасти, но боль вернулась. Я начала подниматься наверх, и каждая ступенька давалась мне с трудом. Боль была нестерпимой. На первом же изгибе лестницы, стало ясно, что больше идти не могу, и я беспомощно свалилась на пол.
"Сейчас пройдет", - утешала я себя.
"Смерть хочет, чтобы ты боролась. Это всего лишь плотские муки, ты выдержишь", - заставляла я себя подняться.
Но боль не сходила. И тело напрочь отказывалось подчиняться разуму. Стиснув зубы, я изо всех сил давила на живот, тщетно надеясь покончить с тварью, что убивала меня изнутри. Но тварь не умирала. И тогда, я приняла отчаянное решение.
В руке все еще блестел влажный от пота скальпель. И выбора у меня не было. Я чувствовала, что нужна Смерти, что она направит мою неопытную руку, и я смогу извлечь сосущего жизнь паразита.
Резать саму себя оказалось задачей сложной и очень неприятной. И дело даже не в боли, которую испытывает человек. Дело в осознании своего биологического естества. Человек привык воспринимать себя и окружающих, как оболочки. И когда заходит речь о содержимом и составляющем наших тел, большинство прячут глаза, закрывают уши и превращаются в глухих слепцов. Нас пугают многоголовыми чучелами и клыкастыми монстрами, но понять, что далеко за страхом ходить не надо человек отказывается. Достаточно взглянуть в себя, вглубь своего тела и осознать свою сущность. Букет из мяса, жира, крови, костей и слизи. Все это, вдобавок хорошо приправлено выделениями различных желез, вонь от которых порой не сравниться ни с одной выгребной ямой. И все это еще и ходит и говорит! Что может быть страшнее? Да и вообще, зачем нам прочие ужасы, когда есть мы? Ведь, кроме нашей жуткой архитектуры, мы обладатели самого мощного и изощренного генератора злодейства во вселенной - нашего разума. Так зачем же нам прочие ужасы?
Глава 25. Заговор
Равиль видел в начальнице богиню. Мария Захаровна Гирш, была пределом его мечтаний. Она была красива, обаятельна, умна и так притягательна в своей строгости. Лет пять назад, когда он только устроился к ней в подмастерья его попытки завоевать сердце богини, разбились о подводные камни ее сущности. Ей не нужен был мужчина, она была цельна, и отвергала всяческую помощь. На одном из медицинских банкетов Равиль все же затащил Марию в койку, однако на следующее утро все было кончено. И никакие признания и знаки внимания не могли растопить лед в ее сердце. Она была человеком науки, он - ее подчиненным. Не более, не менее.
- Мы не можем быть вместе. Это непрофессионально. - тем утром сказала она.
И сердце влюбленного разбилось.
С того самого дня все чаще в гости к Равилю стали заглядывать темные мысли. Он был властолюбив, она была помеха. Он желал взлететь по лестнице карьерного успеха, она всегда заслоняла его своей тенью. И, в конце концов, он ее любил, она же оставалась тверда.
День, когда небо скрыли черные тучи, когда люди перестали быть собой, ознаменовал начало великих перемен.
- И во главе этих перемен должен быть ты. - думал Равиль, поспешно спускаясь вниз.
Все было решено. Молодые люди, назвавшиеся фамилией Невские, должны были ему подыграть. С самого утра, когда шок освободил место для рассудка, он думал, как выставить убийство в самом его лучшем свете. Отряд Марии собирался, и с каждым часом людей становилось все больше, а разыграть сцену все сложнее. Когда в ряды доктора вступили молодые Невские, Равиль тут же сообразил, что люди они совсем не простые. В полдень, отправившись в рейд, он взял новобрачных в команду.
- Она неспособна править, и при этом она не выпустит штурвал ни на секунду. Мы должны перехватить власть, и за ценой я не постою. - обрисовал тогда ситуацию Равиль. - Еще несколько дней и она навсегда укрепит свои позиции. Еще не поздно. И те, кто будут со мной - останутся победителями.
По возвращении в академию, молодые смекнули в какую сторону дует ветер, и обещали Равилю помочь. План был таков: Мария спуститься встретить очередной рейд. Возле кабинета охраны, где она записывала на камеру свои наблюдения, ее череп превратиться в продавленную тыкву. Роль же супругов заключалась в оформлении Равилю алиби. План был прост, и, тем не менее, заговорщики не спешили.
Когда доктор Гирш вооружила отряд (который к тому времени уже исчислялся десятками), надежды лаборанта начали таять. Словно чувствуя угрозу, доктор ни на секунду не оставалась одна. И нервы у Равиля сдавали.
Но чужаки не дали его плану провалиться. Как был он им благодарен! Как радовался он свету приближающихся фар, гулу двигателя и тяжелой поступи этих двоих людей! Они были его спасителями!
С Невскими он договорился в лаборатории. Взять супругов ассистентами предложил он, и незаметно для своей начальницы посвятить молодых людей в новый план не составило труда. Равиль попросил новобрачных узнать у караульных на входе, когда прибудет ближайший экипаж рейдеров. Он знал, что автомобиль впервые побывает на северной стороне города, и Мария захочет узнать все лично. Молодые люди сообщили ему, что машина ожидается к одиннадцати. Налаженная за сегодня доктором Гирш система, была точна, как швейцарские часы. Любой экипаж приезжал до заданного времени и в случае задержки, на поиски пропавших должна была отправляться вторая машина.
Итак, выбрав время и место преступления, неудавшийся любовник начал ждать своего часа. Прибывшие были отличными кандидатами, на роли козлов отпущения. Никто не поставит его слова под сомнение, если вину валить на чужаков. Он был уверен.
Равиль оставил людей в ректорате через несколько минут после женщины. Он перешел черту, открыто пригрозив полковнику, но лаборант надеялся, что люди не успеют принять его слова буквально. Сославшись на то, что ему надо в уборную, он спустился вниз и стал караулить Марию. Он знал, что доктор пойдет в левое крыло здания в то время, как все собираются в правом. Он знал, что после каждого рейда она на минуту уединяется в комнатке охраны и составляет свой педантичный видеодневник. И только после этой процедуры Мария Захаровна пойдет в общий зал.
- Равиль, почему ты не на собрании? Я думала, что буду единственной опоздавшей. - без всякого подозрения, спросила Мария, встретив лаборанта у двери кабинета охраны.
Женщина была взбудоражена, и сперва даже не заметила большой железный лом в руках у Равиля.
- Что? Дверь заперта? Зачем тебе лом? - она даже не могла подумать о столь коварном предательстве.
Череп хрустнул, тело сползло по стене и развалилось на полу. Равиль быстро добежал до конца коридора, и, открыв крышку большого электрического щита, положил орудие убийства внутрь. Затем лаборант развернулся и побежал в обратную сторону - к главному холлу академии, а оттуда - в правое крыло здания. По дороге мужчина встретил Невских.
- Опаздываете. Поднимайте тревогу. Не забывайте: вы видели, как люди в оранжевых скафандрах побежали по лестнице наверх. Нам нужно отвести подозрение. Я буду в уборной.
Спустя минуту, когда Равиль зашел в мужской туалет в правом крыле здания, раздались крики Татьяны. В коридоре за дверью уборной послышался топот десятков ног. Равиль придал себе испуганный вид и подхваченный толпой поплыл на место своего преступления.
Услышав крик, Соколов ускорил шаг. Следом за ним, чуть отставая, ковылял старый немец. Первый этаж встретил их гвалтом голосов и топотом ног. Через главный холл, куда и выходила лестница, проносились силуэты в серебряных костюмах. Людская масса перетекала из правого крыла академии в левое.
Последовав за сбегающимися людьми, полковник и его пожилой компаньон оказались возле черной стальной двери, с короткой надписью "охрана". Проталкиваясь через толпу, а в коридоре собралось не меньше двух десятков человек, Андрей разглядел распростертое на полу тело. Лежало оно в луже крови и, судя по всему, живым быть не могло. Растолкав кое-как обступивших тело зевак, полковник склонился над трупом. Позади послышалась ругань Арнольда. Какой-то особо навязчивый товарищ мешал старику протиснуться к месту преступления и, решив не церемониться, Шторн прикрыл бедняге вентиль кислородного баллона на спине, от чего тот запаниковал, и давка только усилилась. Однако суматоха за спиной Соколова совершенно не тревожила офицера. Весь мир расплывался, а в фокусе оставалось одно: лицо доктора Гирш. Агония, и какое-то страшное удивление - вот что увидел полковник. Глаза женщины были открыты. И там, где прежде полыхал огонек разума, теперь сквозила холодом пустота.
- Это они. - указывая на людей в "РЗК", завопила Татьяна. - Я видела их выходящими из левого крыла. Я видела, как они поспешно подымались наверх. А потом я нашла тело.
- Стоять ублюдки. - из-за спин толпящихся людей донесся голос Равиля.
Услышав грозный рык здоровяка, народ растекся вдоль стен, оставив Равилю довольно широкий проход.
- На что вы надеялись? Скажите? - с напускной злостью спросил мужчина, тыча в полковника автоматом.
- Перестань. - не веря в происходящее, взял слово Шторн. - Люди добрые, не верите же вы, что мы с Андрюшей так беспечно провернули бы дело? Это же абсурд. - всматриваясь в лица людей спросил старик.
Толпа молчала, словно на параде растянувшись вдоль стен. Теперь посреди двух живых рядов стояли полковник с инженером и Невские с Равилем. Между ними лежал труп. Ситуация накалялась, и кое-кто из толпы навел на людей в "РЗК" свои автоматы и ружья. Соколов пожалел, что они совсем позабыли о конфискованном у них вооружении.
- Мы безоружны. Не берите на мушку. - уже с просьбой в голосе обратился к людям Андрей. - Ребята, у кого-нибудь дрогнет рука, и случиться непоправимое.
Он понимал, к чему может привести волнение толпы, это понимал и Равиль.
- Ну да, конечно. Чтобы вы твари улизнули? - подогревал смуту лаборант. - А непоправимое уже произошло.
- Мы видели вас. Видели, как вы сваливаете с места преступления. Вы думали, что совещание за пять минут до убийства будет вам достойным алиби? Только вот нашлись ненужные свидетели. - подтвердил слова супруги, Станислав.
- И я слышал, как Мария вам господа угрожала. Не это ли мотив? - уверенно добавил Равиль, обращаясь к испуганным людям.
- Послушайте, это все заговор. Причем от недостатка времени, не самый удачный. Ну, зачем нам совершать столь очевидное преступление? - старался доходчиво объяснить толпе офицер.
- Она вам угрожала. Времени не оставалось. Доказать убийство без свидетелей невозможно. Все очень просто. - перечислил простые факты лаборант.
Игра Равиля была убедительна, и кто-то еще навел оружие на чужаков. Полковник, как и Шторн, оказался в крайне затруднительном положении. Уставшие от кошмаров последних дней люди, готовы были поверить самому дьяволу. Да и кто бы усомнился в словах трех человек, один из которых был у Гирш ближайшим советником.
- Послушайте. Если бы мы хотели навредить… - начал Соколов, но история с ударом в живот повторилась, и полковник подавился собственными словами.
- Заткнись. Ты не в праве открывать свой поганый рот. - отойдя на шаг от скорчившегося офицера, пробасил Равиль. - Эта военная крыса. Это они виноваты в том, что произошло! - взревел громила.
Волна беспокойства с новой силой накатила на колеблющихся людей.
"Достаточно сказать "бу", и мы со стариком превратимся в дырявый голландский сыр". - представил Андрей.
- Право слова. Полковник, вы и господин Шторн, попробуете оправдаться. - вдруг сказала Татьяна, и Равиль метнул на нее полный ненависти взгляд.
- Нечего тут разбираться. Ведь все и так ясно. - заволновался лаборант, однако Татьяна сделала свое дело, и зерно сомнения начало прорастать.
По коридору, сперва тихо покатился нервный шепот. Люди разделились в своих взглядах. Кто-то настаивал на расправе, кто-то поддержал идею Невской. Через какое-то время толпа слегка расслабилась, и полковник обнаружил, что уже значительно меньше стволов направлено в их сторону. Соколов бросил взгляд на Татьяну. Девушка загадочно улыбнулась.
- Зачем? - шепнул на ухо Татьяны ее супруг, когда толпа потянулась в главный зал академии, где многие и были до убийства.
- Нам нужно знать чего мы лишаемся. - ответила Невская.
И в начале двенадцатого, несмотря на гибель организатора, собрание все же состоялось.
Равиль был зол до самых черных глубин его души.
- Зачем эта дура ляпнула про публичное разбирательство? Неужели я поставил не на тех? - спрашивал он себя, и не мог найти ответа.
Казалось, Невские самые обыкновенные честолюбивые молодые люди. Но Татьяна затеяла игру, и хоть Равиль и не сомневался в своих силах, смысла в допросе невинных он не видел.
- Что ты делаешь? - усевшись в просторном зале прямо за молодыми супругами, в негодовании зашипел Равиль.
Девушка обернулась, и повторила свою таинственную улыбку.