Вдруг что-то вспыхнуло и их швырнуло в море света. Найко инстинктивно прикрыл глаза и видел кости пальцев в ослепительном лиловом сиянии - словно на рентгеновском снимке. Затем земля ударила его по ногам, раздался невероятный грохот и через несколько секунд налетел жаркий вихрь. Взрывная волна обрушила на них шквал снега и мелких камешков. По лицу точно серпом резанули - остро и больно. Найко отбросило шагов на семь - к счастью, он упал в сугроб.
Вторая вспышка, третья, четвертая, пятая… Юноша зарылся в снег, спасая лицо от волн света и жара. Земля каждый раз содрогалась и больно била его по животу.
Когда снова воцарилась ночь, голова у Найко мучительно кружилась, а волосы прилипли к лицу. Вокруг него в небо восходили страшные багровые солнца. Под ними все бурлило, как в котле, клокотало и втягивалось в них, оставляя внизу дым, пыль, мглу и пожарища. Антенны и стволы орудий исчезли - лишь кое-где из-за стены торчали углы нагроможденной, искореженной стали.
Найко замер, полностью оцепенев - все его чувства работали, зато в голове не осталось ни одной мысли. Над ним медленно, с легким шипением, плыл странный овальный, сине-серый предмет метров пять длиной и два в диаметре. Все это походило на сон. Не сияй вокруг пять чудовищных взрывов, он соображал бы лучше, а сейчас ощущение реальности окончательно покинуло его.
Он попытался приподняться - и в его лицо ударил сноп фиолетового света, больше похожего на поток пронизанной электричеством горячей воды.
Найко сбило с ног и оглушило, но он пришел в себя почти сразу. Застыв на уровне крыши двухэтажного дома, овальная штуковина вдруг буквально разлетелась в клочья, брызнув во все стороны обломками и лилейно-белым огнем. Найко, как доской, ударило спрессованным воздухом и вторично он очнулся лишь через несколько секунд. Вокруг него падали, высоко подскакивая, куски какого-то пёстро-зеленого металла, но на сей раз совершенно беззвучно.
Опомнившись окончательно, он сел и помотал головой, потом осмотрелся. Охэйо сидел на снегу, скрестив ноги, так спокойно, словно занимался медитацией. В руке у него было оружие, какого Найко до этого не видел: черный, массивный цилиндр с ручкой и широким соплом, окруженным загнутыми внутрь трапециевидными лепестками. Сбоку, возле ручки, горели два резких, ярко-красных огня.
Заметив, что он очнулся, Охэйо встал и подошел к нему, не обращая внимания на бурлящие вокруг огненные тучи. С неожиданной легкостью подняв юношу на ноги, он потащил его к защитному полю Ана-Малау.
- Тебе повезло, - проворчал он, остановившись у самой границы экрана и с трудом переводя дух. - Дисраптор - это не силовой щит, но благодаря ему ты избежал пластинации. Мало кому удается так близко разминуться со смертью.
- Если бы не ты… кстати, что это за оружие?
- Дезинтегратор. Найларский - у нас таких не делают. Дальнобойность у него, правда, небольшая и всего пять зарядов - но это единственное ручное оружие, эффективное против Мроо. А теперь надень, пожалуйста, респиратор. Озон не считается отравляющим газом, но легкие может выжечь не хуже хлора. К чему тебе это?
Застегнув неуклюжие застежки и опустив забрало, Найко бросил прощальный взгляд назад. Сияние адских взрывов погасло, он видел только подсвеченные снизу багровым чудовищные тучи. Звезды скрылись, исчезли за ними. Стало совершенно темно. Насколько он видел, только силовое поле Ана-Малау работало по-прежнему. Теперь оно осталось их единственной защитой…
4.
Когда броневая дверь здания захлопнулась за ними, Найко сразу стало легче. Здесь, в тишине, в ровном, мягком свете, все, что случилось снаружи, казалось ему совершенно нереальным. По-прежнему мягко мерцали фиолетовые поля, по-прежнему тут было совершенно пусто: невероятно, но даже сотрясения от взрывов никого не разбудили. Впрочем, ощутив, как резко усилилась витающая в воздухе сонная одурь, Найко ничуть не удивился этому: экраны Ана-Малау вышли на предельную мощность и он сам сейчас с трудом держался на ногах.
- Что это было? - наконец тихо спросил он.
- Если по намерениям - Тайли.
Найко вздрогнул. Хотя в школе это не учили, в библиотеке Малау он прочитал об истории планеты Тайли: на нее, как и на Джангр, высадились Мроо и овладели ей. Чтобы пресечь распространение заразы, Конфедерация обрушила на Тайли сотни тысяч термоядерных боеголовок. Мроо, конечно, были уничтожены, а люди… кто докажет, что они там жили?
- Вот хороший пример диалектики, Найко: Мроо вообще - это плохо, но в данной ситуации - хорошо. Они сожгли ракетоносцы, но те почти нас прикончили. Еще будут падать обломки уничтоженных кораблей - и наверняка среди них окажутся жизнеспособные Мроо, еще больше, чем было в первый раз.
- И что нам теперь делать?
- У меня есть одна идея на этот счет. Пошли-ка…
Охэйо провел его в незнакомую Найко часть здания. Стены здесь были облицованы огромными панелями из украшенного барельефами, отполированного базальта. Врезанные в него вставки из толстого, матового стекла рассеивали мягкий, приятный для глаз свет.
Коридор упирался в массивные, черно-зеркальные двери. Когда Охэйо набрал код, они с лязгом разошлись в стороны и Найко увидел, что они восьми дюймов в толщину. За первыми оказались вторые, потом третьи. Они вели в просторный зал, залитый ровным белым светом. Вдоль его стен тянулись компьютерные терминалы. Все они были включены. На их экранах мерцали непонятные схемы, но людей здесь почему-то не было. Ни одного.
- Я отослал всех поесть, - непонятно чему ухмыляясь, сказал Охэйо. - Думаю, они до сих пор спят. Так что нам никто не помешает. Ну-ка тут…
Один из терминалов был вделан прямо в стену, над небольшой, но массивной панелью из белой эмалевой стали. Охэйо подошел к нему, прямо на экране набрал код. Что-то коротко пискнуло, затем тяжелая дверца, щелкнув замком, распахнулась. Аннит извлек из-за нее небольшой серебристый чемоданчик со скругленными углами. На его крышке был странный знак, похожий на рассыпанную мозаику.
- Что это? - спросил Найко. После летания в воздухах в голове у него гудело, она кружилась и соображал он не очень хорошо.
- Ну, видишь ли, мы не можем здесь оставаться. Наша защита надежна, но матка Мроо раздавит Ана-Малау, как таракана. Посему, моя августейшая семья решила покинуть сей печальный мир и перебраться в другой - лучший, как я надеюсь. Боюсь, она сменит еще много миров… Но нельзя отступать без конца. Мы нашли средство остановить Мроо… не очень хорошее, правда, но другого нет.
- Какое?
- Едва ли теперь есть какие-то сомнения относительно исхода войны. Найларцы активировали план "Рассвет" - они хотят запустить по базам и планетам Мроо миллион сверхтяжелых ракет и таким образом вышвырнуть их из Вселенной, сокрушить Мроо раз и навсегда, окончательно. Думаю, что и Мроо ответят им чем-то подобным. Результат этого, надеюсь, понятен. Найларцы, правда, начали строить тысячекратно больший Генератор. Его мощность… где-то триллион триллионов тераджоулей или раз в десять больше. То есть, должна такой быть. Я думаю, в итоге они угробят на это чудо все ресурсы, которые могли бы их спасти. У нас дело тоже идет к концу: Мроо сейчас практически повсюду. В Империи погибло шестьсот миллионов человек, в Ламайа - миллиард. Из Леванта и Джаны просто нет никаких сообщений. От нашей армии осталось где-то сто тысяч солдат и миллион добровольцев - а также три тысячи боевых зверей. Говоря проще, шансов на победу у нас нет даже одного на тысячу. Но есть шанс потерпеть поражение настолько глубокое, что оно станет победой. У нас тоже есть один проект… мы назвали его "Возрождение". Его ключевой элемент - Зеркало Хониара, такое же, как здесь, в Ана-Малау, но способное прикрыть весь город. Только вчера нам сообщили, что оно закончено. Его, правда, не испытывали - как и наше - времени не было, но нет причин сомневаться в его надежности. Теперь, когда стало ясно, что нет шансов справиться с вторжением, а я остался последним, кто может приказывать, я активирую "Возрождение", - он взвесил чемоданчик в руке. - Тут координаты для ракет с магнетронными боеголовками. Их у нас осталось восемьдесят две штуки - хватит, чтобы прикончить всех Мроо в океанах. Еще восемь ракет с термоядерными боеголовками по сто мегатонн каждая будут запущены, чтобы сбросить на планету одну из наших лун, Аниу. Это нетрудно - ее диаметр всего двадцать километров, а высота орбиты - около восьми тысяч.
- Но ведь даже представить невозможно, что тогда будет!
Охэйо посмотрел на него. Он вовсе не был спокоен - но не напуган, совсем нет. В его глазах мерцало странное веселье.
- Нет, почему же, представить можно. Основная идея "Возрождения" нехитра: после лунокрушения отравленный радиацией, замерзший под пылевыми облаками Джангр потеряет всякую привлекательность для Мроо, буде таковые еще остались. Наши люди - а их специально отбирали для этого - переждут сей неприятный период под защитой Зеркала, а после получат в свое распоряжение целый девственный мир. Все это надежно рассчитано: теоретически, падения Аниу недостаточно, чтобы уничтожить жизнь на Джангре - недостаточно даже, чтобы уничтожить всех людей вне Зеркала. У нас множество надежных убежищ. Тысяч двести, я думаю, выживет.
- Так ты хочешь… уничтожить наш мир?
- Да, хочу. Только он - уже не наш. Я давал клятву сражаться с его врагами до последней возможности - это она самая и есть. Сражаться до конца. Цена этого, правда, велика - но нам с тобой ничто не угрожает. Просто все вокруг нас станет совершенно другим. И потом, есть ли у нас выбор?
Найко промолчал.
5.
Охэйо поднял черную восьмиугольную панель на пьедестале в центре зала, открыл чемоданчик, осторожно, один за другим, вставил дата-стержни в отверстия. Они вошли с клацающими щелчками.
- Теперь нужно набрать код: "клааратура". Это самое важное слово из тех, что я знаю.
Его ловкие пальцы пробежали по клавишам. Отжатые кнопки вспыхнули бледно-желтым и дата-стержни заискрились в свете окружавших их индикаторов. Взгляд Найко невольно опустился в нишу, закрытую плитой броневого стекла: по обе ее стороны помещались два темно-красных рубильника. Один человек не мог нажать их все одновременно и именно поэтому Охэйо потребовалась его помощь. Наступил тот миг выбора, о котором так часто пишут в книгах. Но в этот, поистине неповторимый миг, решающий судьбы его мира, Найко вообще не думал. Движения его были точны и молниеносны. Секунда - и он уже встал у блока с дата-стержнями и посмотрел на Охэйо. Обе его руки вцепились в массивные рукояти рубильников.
Слов им не требовалось. Две пары ладоней - светлых и смуглых - двинулись одновременно. Рубчатые головки длинных болтов, державших крышку, выстрелили вверх, словно ракеты. Сама крышка с грохотом полетела на пол. Найко отскочил. Он не знал об этом свойстве механизма и треск пиропатронов напугал его.
Охэйо нагнулся над еще дымящейся нишей. Опечатанная крышка коробки с большой красной кнопкой внутри отлетела. Он с сомнением посмотрел на свои пальцы, потом, с заметным усилием, нажал ее и в механизме что-то коротко лязгнуло. Дата-стержни стремительно скользнули вниз, их отверстия закрылись. Кнопки щелкнули, автоматически изменив положение и узор огоньков. Что-то грохнуло в глубине Ана-Малау. По мраморному полу прошла мелкая дрожь.
- Все. Сигнал к пусковым шахтам ушел, - сказал Охэйо. - Теперь операцию не остановить. Мы сейчас уже под Зеркалом: нынешних координат Аниу я не знаю и предсказать, как близко от нас она свалится, довольно трудно. Остается лишь надеяться, что двигатели и заряды ракет сработают как нужно. Ну, это все, в общем. Я ужасно устал. Пошли-ка спать, друг.
Найко не имел ничего против. Хотя он, вроде бы, недавно проснулся, у него уже кружилась голова и двоилось в глазах, словно он не спал несколько суток. Охэйо чувствовал себя не лучше. Он то и дело зевал, томно и старательно потягиваясь.
Они вышли из пультовой и двери с грохотом сомкнулись за ними. Там, где дороги к их комнатам расходились, юноша невольно ускорил шаг - спать хотелось уже просто ужасно, - но Охэйо поймал его за руку, глядя на него как-то странно - смущенно и вместе с тем с усмешкой.
- Знаешь, я редкая сволочь: если "Возрождение" сработает, я стану императором Джангра. Не то, чтобы мне очень этого хотелось, но в Хониаре остался мой младший брат - и я не хочу, чтобы он умер. И, что бы с нами не сталось, теперь это наш мир - мой и его. В общем, я рад, что ты - мой друг. Никто другой не смог бы сделать для меня это.
Найко заметил, что глаза Аннита были серьезными. Отныне их объединяло нечто большее, чем дружба: вина в чудовищном - и спасительном - деянии, еще не состоявшемся, но уже неотвратимом. Найко было и страшно и радостно одновременно. Раньше он не знал, что настоящий грех может быть так сладок. Ради одного этого мига ему стоило жить - ради дела, нерасторжимо связавшего их.
6.
Найко не помнил, как они простились - ему слишком хотелось спать. Зевая, он отправился в свою комнатку - небольшую, обшитую дымчато-серой сталью. Это было очень уютное помещение, с цветами, нарисованными на потолке и похожим на тарелку бассейном, наполненном нежно-розовыми силовыми полями - в нем Найко и спал. Плененный усталостью, он словно парил, нагой в теплом воздухе, плыл куда-то; ему было на удивление хорошо. Тяжелая сдвижная дверь комнатки была заперта. Все двери в Ана-Малау были сейчас заперты, свет едва тлел и юноша чувствовал ее огромную массу над собой, но это тоже было уютным. Он всегда немного волновался, засыпая, но поделать ничего не мог. Через минуту он уже спал - сном Зеркала, что лежит за пределами жизни и смерти.
Глава 12
Зеркало страха
Хониар, Джангр, 201-й год Зеркала Мира, реальность
1.
Лэйми помотал головой, опустив книгу. Ему стало неловко, словно он подглядывал за друзьями. Но теперь он хорошо знал, с какой именно целью создали Зеркало Хониара. В доставшихся им тайных архивах Империи все это было описано с пугающей откровенностью. Суть "Возрождения" была жестока и проста - спасти то, что еще можно спасти, ценой того, что спасти невозможно. Но что происходило Снаружи потом, чем кончилось вторжение - уже никто не знал. Аниу должна была упасть, конечно, далеко от Хониара, но по чьей-то ошибке - или злой воле - промахнулась мимо него всего километров на триста. Силовое поле города не могло отразить плазменной волны такого взрыва и его обитателям пришлось включить полное Зеркало - на минуты, как они полагали, но оцепенение подкрадывалось незаметно и быстро. Поначалу, возле Генератора, его жертвы просто не успевали понять, что с ними происходит, - а потом к нему уже нельзя было подойти…
Взрослые исчезли почти добровольно. Оцепенение распространялось достаточно медленно и, когда стало ясно, что отключить Зеркало невозможно, они успели сойти в подземелья, в которых их дети обнаружили их уже много позднее. Во всяком случае, они успели подготовить им большие запасы игрушек, одежды и постелей. К их счастью, здесь было очень много еды - ненужной для поддержания жизни, но совершенно необходимой для роста.
Лэйми и его товарищи обнаружили исчезновение родителей утром - тогда еще сохранялся суточный счет времени. Это событие вызвало у них тогда только бурную радость. Весь первый день они играли, лишь вечером их начал охватывать страх. Ночью почти все они собрались в одном из освещенных помещений и почти не разговаривали, пока не заснули. Поначалу одиночество стало для них чуть ли не кошмаром, но потом…
Первые его годы были, в общем, нетрудными. Они беспрепятственно обследовали здания и всю территорию четырехмиллионного города; тогда он казался им огромным, как Вселенная, и это затянувшееся на много лет изучение все новых комнат и закоулков родного мира было едва ли не главным их удовольствием. Лэйми помнил, какую радость испытывал, планируя: завтра я пойду в тот дом, в котором не бывал еще никто…
Как это обычно бывает, вслед за раем в мире появился и ад. Первые трудности возникли с поддержанием чистоты - дети не любят этим заниматься. Поначалу они еще пытались сохранять любезный их родителям порядок, но всё это быстро забылось и вскоре все их комнаты оказались чудовищно захламлены. Немного позже все они перестали носить одежду. Конечно, под Зеркалом Мира никогда не было особенно холодно, да и сама необходимость одеваться была для невинных детей непонятной…
Но были и драки, поджоги, ломание машин и мебели, - особенно в первые дни, когда дети осознали свою полную бесконтрольность. Их игры могли бы привести в ужас любого воспитателя. Они редко обходились без ссадин и других мелких травм - в то время Зеркало еще приспосабливало их к себе и такие вещи были возможны.
Один из них так и не смог приспособиться и впал в оцепенение через несколько дней - из живого существа он превратился в статую в позе отчаяния. Остальные дети были испуганы случившимся - так сильно, как пугает только непонятное - и долго обходили стороной его комнату, вполне логично решив, что виновато нехорошее место. Потом началось настоящее паломничество к этому окаменевшему телу с тем бескорыстным любопытством, на которое способны только четырехлетние дети.
Их первое столкновение со смертью оказало на них огромное влияние. Лэйми помнил, что следующие несколько дней они все были необычайно молчаливы и сдержаны, но потом начали играть с удвоенной энергией. Именно с этого началось самое интересное. Практически с первого дня среди них выделились лидеры, но они, и все дети вскоре разделилсь на две группы - тех, кого интересовало только собственное удовольствие и тех, кто интересовался всем. Теперь Лэйми был поражен тем, как рано проявилось это отличие.
Еще более удивительным был их язык. Детям Хониара повезло хотя бы с возрастом - по крайней мере некоторые из них успели овладеть зачатками человеческой речи, потому что без нее они остались бы просто животными. И, в то же время, они были достаточно маленькими, чтобы тоска о недоступном мире, оставшемся за Зеркалом, не изъела их до костей…
Их некому было учить, но они сами придумывали по сотне слов в день. Все маленькие дети изобретают новые слова, но это было нечто совершенно особенное - рождение языка, более простого, и, в то же время, гораздо более удобного, чем ойрин, государственный язык Империи. Разумеется, в нем не было слов, отражающих большинство его понятий, но зато были слова, означающие такие явления как полет на скутере, прогулку с друзьями и другие, для описания которых на ойрин порой нужны были целые фразы. А дальше эти отличия только возрастали. Скоро их речь уже совершенно не походила ни на один из языков Джангра - и Лэйми принимал в этом самое активное участие.