8.
Лэйми скользил высоко, под самыми нависшими тучами, высматривая храм и попутно разглядывая город. Там не было каких-то особенных разрушений - да, часто попадались пожарища, кое-где из остовов домов всё ещё шел сизый дым, но главное, что бросалось в глаза - Хониар стал каким-то замусоренным, улицы и дворы были завалены хламом - то ли остатки разметанных баррикад, то ли просто изломанное содержимое разгромленных тварями домов. Сейчас внизу было пусто. Словно все вымерло.
Конечно, с такой высоты, да ещё сквозь завесу бесконечного дождя Лэйми едва ли бы смог увидеть отдельного человека. Порой ему казалось, что внизу что-то движется, но вот что именно - нельзя было толком разобрать. Во всяком случае, не люди; огней тоже не было. Лишь далекую громадину столичной электростанции окружал ослепительно яркий в сумраке дождливого дня пояс ртутных ламп, расплывавшихся маревом в завесе падающей воды. Лэйми стоило бы туда полететь, но он не хотел. Кого он мог там найти? Друзей? Союзников? Одного он уже видел - тот был страшнее всех подземных монстров, вместе взятых. Нет, никого не надо…
Заметив маленькую светлую коробку храма, юноша спикировал вниз. Здесь его ждало жестокое разочарование - выбитые окна, выбитые двери, дикий погром внутри - и никого. Ни людей, ни тварей, ни живых, ни мертвых. Судя по всему, когда Мроо вломились в храм, он уже был пуст. Конечно, Лэйми мог бы попытаться отыскать какие-нибудь документы - хоть что-нибудь, что позволило бы связаться с его родным, лежащим вне времени Хониаром - однако он не хотел этого делать. Он должен был прекратить бойню и сделать так, чтобы его народ оставили в покое. Он сжал зубы, несколько раз вздохнул - а потом помчался туда, где, возможно, его ещё ждала Алина.
9.
Пролетая над дворцом, Лэйми заметил следы жестокого пожара. Здание выгорело почти наполовину; от крыш почти ничего не осталось. Откуда-то изнутри ещё шел дым, обволакивая закопченый остов. Правое крыло и фасад были пока целы, однако Лэйми не стал здесь задерживаться. Председатель? Какое ему дело до Председателя?
Овраг ужаснул юношу. Суточный ливень превратил его в реку, стиснутую глинистыми обрывами. На повороте, возле башни, взметнулся высокий бурун - вода сожрала уже большую часть откоса и остались какие-то лохмотья, до того разодранные и нависшие, что в любой миг могли обвалиться.
Он опустился на балкон возле железной двери, лупил в нее кулаками, кричал - однако все звуки тонули в реве бушующей воды. Лэйми опомнился лишь когда дверь вдруг поехала куда-то вверх - он не сразу сообразил, что балкон вместе с подпорной стеной сползает в клокочущую, хлещущую пеной пропасть. Юноша взлетел и кое-как зацепился за ручку, упершись пальцами ног в узкий бетонный порог. Где же Алина? Почему она не открывает ему?
Его размышления прервал пронзительный треск и весь повисший в воздухе фасад начал оседать и опрокидываться, грозя прихлопнуть его, словно муху. Лэйми едва вывернулся; через несколько секунд лавина бетонных обломков и земли рухнула в реку - так, что вода выплеснулась на противоположный тридцатиметровый обрыв. Юноша уже ничего не понимал; он видел только обнажившуюся отвесную стену шахты, из которой выступал нелепо нависший короб вентиляторной. На его глазах тонкий пол проломился и в поток вместе с бетонными плитами посыпались ржавые машины.
Лэйми поднырнул под повисшую в воздухе железобетонную стену. К счастью, внутренняя дверь оказалась закрыта, но не заперта и легко подалась. Он увидел внутренность шахты, неизменную и так же освещенную длинными лампами. И - никаких следов Алины. В рухнувших помещениях её не могло быть: иначе она, даже спящая, услышала бы его отчаянный стук.
Подъемник был опущен на самое дно шахты. Лэйми стремительно понесся туда, внезапно с ужасом поняв, что субмарина исчезла. Она отправилась их искать? Или просто сбежала?
Короткий осмотр дока ничего не дал. Вода и здесь заметно поднялась, штольня была затоплена почти наполовину. Однако Лэйми удалось разглядеть, что кабели были аккуратно отсоединены. Все оставленное Алине оружие исчезло. Что здесь случилось? Он понимал, что никогда уже этого не узнает. Гораздо важнее было другое - что делать? Он знал, что нужно возвращаться, но вот куда? К кому?
Где-то высоко наверху гудел и ярился поток и пол под ногами заметно вибрировал - сейчас вся мощь новорожденной реки била в железобетонную стену шахты. Выдержит ли та? Что происходит с другой стороны, - там, где машина? Лэйми не мог это узнать: он плавал совсем неплохо, но даже самый лучший пловец не сможет нырнуть на пятьдесят метров, а потом проплыть под водой ещё сто. Но если воспользоваться Внутренней Энергией? Ей ведь безразлично, где его толкать - в воздухе или под водой…
Юноша набрал побольше воздуха и решительно нырнул. Он захлебнется, не достигнув цели? Пусть!
10.
Вначале теплая вода показалась Лэйми восхитительной, но затем он ощутил нарастающее давление. Заболела голова, заныли ребра, воздух, несмотря на отчаянные усилия его удержать, начал выходить из груди. Но он продолжал яростно стремиться вглубь и что-то - ярость или Внутренняя Энергия - не дали его ребрам треснуть. Через пятнадцать секунд он достиг дна, уже почти теряя сознание от страшных тисков. Теперь - только вперед!
Но, как Лэйми не рвался, пережигая внутреннюю силу и себя, он двигался медленно. Воздуха внутри него уже почти не осталось и перед глазами поплыли красные круги. Внутренняя Энергия не давала погаснуть его сознанию - но вот облегчить муки удушья она не могла. Когда тебе не надо дышать, удушье - самая жестокая пытка. Невыносимо хочется вдохнуть, но в то же время нельзя, невозможно потерять сознание…
Похоже, его рассудок все же на какое-то время помутился: только что он рвался к мерцавшему впереди свету - и вдруг осознал себя сидящим на краю бассейна, хватая воздух в мучительных судорогах. Перед глазами плавали багровые круги, но все слабее, слабее…
Наконец он смог осмотреться. Свет здесь горел, подводной лодки не было - Алина оказалась достаточно практичной девушкой, чтобы поплыть в другую сторону. Сама же вода заметно поднялась - она переливалась через край бассейна, тонким слоем покрыв пол.
Лэйми попробовал встать и не смог - сил не было. Собственно, посиди он подольше - слабость бы, наверное, прошла, но ждать он не хотел. Мысленное усилие безмолвно понесло его вперед - туда, где он чувствовал присутствие другой, куда более могучей силы.
11.
Вплыв в зал машины, юноша замер. Он совершенно не знал, что делать дальше. Здесь ничего не изменилось - уровень воды остался прежним, свет горел: над изогнутыми рогами по-прежнему мерцали призрачные огни.
Лэйми поднялся повыше. Крыша машины была плоской, в низких радиальных выступах. Там, где они сходились, зиял колодец, заполненный сине-белым пламенем. Внутренняя суть юноши тянулась к нему и он не стал её сдерживать - он все равно не смог бы разобраться в здешних пультах управления. Оставалось одно - попытаться напрямую подчинить громадную, но бездушную силу своей, безмерно более слабой, но сознательной.
Повиснув над мерцающим жарким маревом он мгновение помедлил. Все же, соваться, по сути, в огонь, было страшно. Но пламя в его груди разгорелось в ответ ещё ярче - однако же, не обжигало. И Лэйми, сжав зубы, бросился вниз.
12.
Он мгновенно потерял ощущение тела и реальности. Вокруг, в нем, был только свет - пронизывающий, чистый, яркий. У него не осталось ни одного из привычных чувств. Вместо них было… знание? память? Что-то такое, что втекало в него… или он просто стал частью того, с чем слился?
Эта машина была изначально хранителем, создателем барьеров, чтобы никто не смог вторгнуться в эту часть Реальности извне. Только в решающий час здесь не оказалось никого, кто мог бы привести защиту в действие. Лэйми чувствовал, что может подчинить машину. Только вот что именно ему НУЖНО здесь сделать?
Его чувства тянулись во все стороны, словно ощупывая мироздание - бесконечно огромное, разнообразное, но, в то же время, - одинаковое. Это походило на сон - бешеный вихрь образов, который он не успевал осознавать. Но среди них внезапно мелькнул совершенно другой Хониар, его родина - место, где пространство не рвется, словно ткань; место, в которое Мроо никогда не забраться. Если ему удастся соединить эти два города - он сможет уйти из этого, обреченного Хониара, в родной…
Но был и ещё один выход: вернутся вспять, до самого дна и начать все сначала. Создать чистую реальность, в которой никто не сможет путешествовать во времени… и в которой не будет пространственных воронок, разрывов. Тогда окажется, что ничего не случилось и никто не сможет и вспомнить о каком-то Всеобъемлющем Прорыве…
И все павшие от руки Мроо - равно как и их врагов - будут жить вновь. А вот сам он умрет - такого напряжения никому не выдержать.
Если бы он дал себе труд подумать, он бы, возможно, нашел лучшее решение. Но он не хотел думать. Всё, что он хотел - это создать Реальность, где не будут никого убивать. Поэтому Лэйми вцепился в ту, гибельную часть Реальности и потянул со всей вновь обретенной чудовищной силой. Ткань мироздания подалась. Когда две его части разошлись, по ним пробежала рябь, причудливые водовороты, волны, исправляя то, что было разрушено и возвращая то, что ушло. И Лэйми не заметил, как его тело обратилось в неосязаемый пепел. Он уже был в том бескрайнем океане света, где вечно пребудет среди великолепия и чудес.
Глава 14
Империя жизни
Хониар, Джангр, 210-й год Зеркала Мира, реальность
1.
Тяжелый гром сотряс подземелье, пол комнаты качнулся и поплыл. Лэйми испуганно вскинулся, поежившись от холода. Одеяло свалилось с его плеч. В последние месяцы землетрясения случались всё чаще: недвусмысленные предупреждения о том, что срок службы Генератора подходит к концу. Он собрал разлетевшиеся листы рукописи в аккуратную стопку и задумался.
В свое время эта странная история явилась к нему целиком, хотя он изрядно намучился, воплощая её образы в слова. Это был сон, но сон совершенно реальный: между миром, придуманным им, и данным ему миром не нашлось принципиальных отличий. Переживания его героя по сути ничем не отличались от его собственных и Лэйми был, хотя и бессознательно, уверен, что всё это произошло наяву, в какой-то другой Реальности, изменившейся и сгинувшей, словно сон мироздания.
Он помотал головой. Вот уже два дня, как Хониарская Сеть была мертва. Она перестала работать и за эти два дня никто не починил её. Вначале он не обращал на это внимания, но теперь его охватил страх. В любые времена и в любом обществе одиночка существовал только наполовину, как призрак, способный сгинуть без следа.
Одевшись, Лэйми стал собирать вещи. Кроме него здесь уже не было жителей и оставаться в Муравейнике стало небезопасно: наружная дверь запиралась надежно, но ТЕ легко могли устроить засаду сразу за ней. Пока этого не случалось, но Лэйми не хотел испытывать судьбу.
Всё, к чему он был привязан, вошло в одну наплечную сумку. Остальное… да черт с ним! За двести лет в его "жилой" накопилось порядочно барахла. Подаренные ему безделушки, одежда, книги - собрание любимейших его историй… Чтобы вывезти все это, пришлось бы искать грузовик, - но зачем это ему? Книги он знал наизусть, в остальном было мало толку. Прощаясь со своим жилищем, Лэйми сел на выступ возле входа и задумался.
Уже десять лет прошло со времени его первой, трагической вылазки за Зеркало - а там, снаружи, все пятьдесят. Охэйо не стал держать свое открытие в тайне и оно потрясло Хониар. Толпы любопытных хлынули наружу. Потом кто-то попробовал вынести из-под Зеркала несколько тел тех, кто окаменел, не сумев приспособиться к нему.
Едва оказавшись вне Зеркала, эти люди… ожили. Их жизненные процессы возобновились с той точки, на которой были остановлены. Словно и не было этих двухсот - или тысячи - лет. И это, по сути, уничтожило мир Лэйми.
Четыре миллиона людей, погребенных в городских катакомбах, обрели новую жизнь. Империя Джангра возродилась. А жители Хониара последовали за своими родителями. Туда, к настоящей жизни, в бескрайний мир, где у них могли быть дети. Уходя, они уносили с собой всё, что было им дорого, и всё, что могло пригодиться в их многотрудном обустройстве и мир Зеркала опустел. Теперь это была пустая скорлупа, давно исполнившая свое предназначение. Охэйо предупреждал, что ушедшие не смогут вернуться: месяцев через пять, когда возобновившийся обмен веществ вымоет из их тел измененные Зеркалом атомы, его мир станет для них так же непригоден, как и для их родителей. В ответ он слышал: "Да разве здесь - жизнь? А вот там…"
Из тех, кто покинул Зеркало, теперь было живо не больше половины. Но вот детей у них было уже несколько сот тысяч и население новосозданной Империи Джангра достигло двадцати миллионов человек…
Охэйо мог быть очень доволен: только благодаря ему человеческий род - и внутри Зеркала и вне его - избежал окончательной деградации. Война с Братством, правда, оказалась неожиданно долгой и упорной, но в конце концов враг был повержен. И оказалось, что годы, прошедшие после войны с Мроо, не были безвозвратно потеряны. Новая техника, новая культура и громадный девственный мир. Что ещё надо для счастья?
Только всё это - не для него.
Не оглядываясь, Лэйми выполз из комнаты, закрыл люк. Свет он не стал выключать - пусть горит для покинутых им грез…
В главном коридоре Муравейника сероватым налетом лежала пыль. Многие лампы уже не горели и в глубине туннеля сгущались странные, недобрые тени. Вестибюль тоже был пуст - лишь возле наружной двери сиротливо стояли его сандалии. Лэйми долго прислушивался, прежде чем открыть её броневую плиту.
Снаружи, в шахте, никого не оказалось. Он наглухо запер дверь, потом надел ваджру и заварил все её стыки - ему не хотелось, чтобы его дом стал прибежищем ТЕХ.
Поднявшись на балкон вытяжной башни, Лэйми замер, напряженно осматриваясь. Ничего, казалось бы, не изменилось, - только окна в окружающих пустырь домах уже не горели.
Спустившись, он вдруг почувствовал страх - под низкими кронами висел какой-то тревожный, просвечивающий полумрак. Лэйми быстро, оглядываясь, пошел по тропинке, прислушиваясь к каждому шороху. Их было гораздо больше, чем обычно. Ему даже начало казаться, что за ним кто-то следит. Рывком обернувшись, он заметил метнувшуюся в заросли фигуру. Вроде бы человеческую. Если так, то он убрался из дома поистине вовремя…
У него не было блика и он побежал, стараясь выбраться побыстрее на свет. Лэйми надеялся, что изрядная дистанция между ним и преследователем не позволит ТОМУ его догнать.
Выбежав к своему скутеру, он с облегчением перевел дух. Машина была на месте и цела - единственная на этой большой стоянке. Он запихнул сумку и сандалии в багажник, сел… и в этот миг увидел совсем рядом человека. Точнее то, что когда-то БЫЛО человеком - голые грязные плечи, спутанные волосы и совершенно белые глаза - но не от природы, а от ненависти. Он вскинул ваджру и всадил в тварь полный заряд. ТОГО отбросило в кусты, словно пустышку… но здесь, под Зеркалом, такое оружие могло дать отсрочку едва в несколько секунд. Лэйми торопливо включил скутер и на предельной скорости повел его по улице.
На перекрестке он повернул к Библиотеке, надеясь отыскать там оставшихся и найти место в их компании. Темных дворов Лэйми избегал - теперь он не решался соваться в них даже на скутере. В последние месяцы там всё чаще появлялись ловушки - очень странные, но изощренные и смертельно опасные.
Площадь перед Библиотекой встретила его пустотой. Ни одного скутера. В самом здании все окна темны, громадные стекла в двойных запертых дверях - разбиты.
Лэйми не решился спешиться. В принципе, уклон лестницы был слишком крут для скутера, но, разогнавшись, он с ходу поднял машину к порталу, через разбитые двери направил её в вестибюль, остановил и прислушался.
Свет не горел, ничто не двигалось, но из темной утробы громадного здания доносились странные звуки - может быть, крысы или другая мелкая живность, которая сохранилась под Зеркалом, а может…
Не в силах одолеть искушения, он выбрался из машины и, держа ваджру наготове, медленно пошел наверх.
2.
Зал Вторичного Мира встретил его сумрачной пустотой - собрание историй, которые уже никогда не будут закончены. Их создатели покинули Хониар в первую очередь, отвергнув опостылевшую Вселенную грез. Лишь несколько десятков фанатиков ещё пытались продолжать уже непосильный для них труд, но вот и они все куда-то исчезли…
Кое-где Лэйми заметил разбросанные книги, опрокинутые лесенки. ТЕ уже побывали здесь и он чувствовал, что они и сейчас находятся где-то в здании. При виде этого громадного труда сорока тысяч человек, занявшего более века, труда брошенного и оказавшегося совершенно напрасным, у него перехватило горло. Там, снаружи, выходцам из-под Зеркала было не до утонченных историй. А для жителей возрожденного Джангра они и вовсе были совершенно непонятны…
Лэйми понимал, что Библиотеку нужно спасти - вывезти её книги хотя бы в Арсенальную Гору (благо, её арсенал давно опустел - накопленное там оружие сыграло решающую роль в войне с Братством и его уходящие брали много и охотно. А производить новое стало некому…). Вот только у него просто не хватит на это сил…
Он хотел было пройти к своему уголку и взять хотя бы свои любимые книги, потом передумал. Оттуда, из дальнего конца зала, долетали подозрительные шорохи - крысы, а может, и не только они. Лэйми понял, что оставаться здесь дальше небезопасно - конечно, ТЕ боятся его ваджры, но кто даст ему гарантию, что у ТЕХ нет оружия?
Лэйми торопливо скатился вниз. Как он, собственно, уже ожидал, багажник его скутера был открыт, сумка исчезла. Сандалии лежали на полу, далеко друг от друга. Он подобрал их, потом в ярости огляделся. Откуда-то из темной глубины коридора явственно донеслось хихиканье. Ему захотелось броситься туда, отобрать свои вещи… вот только именно этого ТЕ и ждали. ТЕ были безумны; они не сообразили, что проще будет угнать его скутер, да он им и не был нужен. Им был нужен сам Лэйми.
Какое-то время он награждал себя самыми нелестными эпитетами за столь глупую потерю барахла (собственно, там не было ничего ценного - так, милые его памяти игрушки детства, разрозенные заметки об истории Хониара, запасная одежда…) потом плюнул и сел в скутер. Всё, что у него осталось - ваджра и рукопись первого его труда, которую он, свернув в трубочку, непонятно зачем сунул в карман куртки. Ну да ему ничего больше и не нужно…
Скутер скатился с лестницы, словно с горы. Лэйми едва не врезался в фонарный столб, потом повернул машину и направился к Ключу. В его душе все росла холодная ярость - может быть, и ему плюнуть на этот выморочный, отслуживший свое мир и выйти туда, наружу, где у него, по крайней мере, может появиться семья?