Перед нами была коса, что, тонкой нитью прорезая воды озера, бежала по направлению к одинокому утесу; по левую руку лежала узкая песчаная полоса берега, на котором мы были в первый раз, когда нашли эту пещеру; вправо расстилалась широкая равнина; она лежала в полумраке, потому что в той части пещеры не было светлого дождя и не было ярких источников света.
Мы направились туда.
Мы шли по этой равнине очень долго и смертельно устали. Пришлось остановиться, поесть раковин и поспать. Светлый туман был далеко, и нам было отрадно смежить глаза, не видя его сквозь веки.
Мы прошли еще немного, и вдали перед нами зачернелся лес. Вдруг Питер насторожился и сказал.
- Прислушайтесь!
Мы снова оцепенели от изумления; лицо Джиджетто расплылось в улыбке.
Далеко-далеко, едва уловимые, слышны были звуки органа.
- Это хор из оперы Верди! - воскликнул я.
- Ага! - смеялся Джиджетто, - я говорил! Видишь, Николо!
- Тише ты, чертенок!
- Но ведь это совершенно невозможно! - сказал инженер.
- Как-то в Сент-Этьенне… - начал Марсель, но вдруг замолчал и отскочил от скалы, у которой стоял.
Какое-то животное, высотою по меньшей мере в два метра, выскользнуло из-за скалы. Телом оно было похоже на жабу; у него была острая, продолговатая, приплюснутая голова и громадные, тяжелые лапы с толстыми пальцами. Оно мотнуло головой и издало странный звук; это было кваканье, которое заглушило бы мычание теленка.
- Лабиринтодонт! - закричал Мариц и бросился бежать; мы побежали за ним.
Но зверю, казалось, не было до нас дела: спокойно, маленькими прыжками он пересек берег и нырнул в озеро.
Мы еле переводили дух.
- Да это настоящая сказка! - сказал инженер. - В этой пещере мы нашли представителей первичной эпохи, каменноугольного периода и третичной эпохи! Не бред ли это?
- Что же с музыкантом? - спросил Джиджетто.
- И верно, пойдем, - сказал я.
- Не правда ли, - спросил инженер, - звук слышался из освещенной части пещеры?
- Конечно, - ответил Марсель.
Мы повернули назад; снова начали мы бродить вдоль озера по сверкающему берегу; дважды, утомившись, мы ложились отдыхать и, проснувшись, снова начинали поиски. Не найдя никаких следов человека, мы вернулись в темную часть пещеры, к скале, у которой видели лабиринтодонта. Миновав ее, мы вошли в густой, сумрачный лес. Мариц называл каждое дерево так же уверенно, как если бы это был лес его родины. Вдоль берега росли невысокие, худосочные астерофилии. За ними - густолиственные травянистые папоротники; дальше - громадные деревья с грубыми чешуйчатыми стволами: лепидодендры, похожие на гигантские канделябры; сфенофилии, напоминающие своей формой ели; сигиллярии - с огромными стволами и странной листвой. Ползучие папоротники перекидывались с одного дерева на другое и светлыми прядями висели между темных стволов и листьев.
Это был лес каменноугольного периода. Мы прошли по опушке чудесного леса, исходили по всем направлениям темную часть пещеры: хоть бы один след! Оставалось предположить одно: человек жил на утесе, что стоял посреди озера. Но утес подымался из воды совершенно отвесно, вокруг него не было и полоски берега. Неужели он жил внутри утеса? Нужно было добраться до этой каменной глыбы.
Мы пошли по косе, что вела к утесу, но от конца ее до утеса было далеко; широкая полоса воды отделяла нас от цели. Пуститься вплавь мы не рисковали: хорошими пловцами из нас были только Джиджетто и Мариц; в воде, по словам инженера, могли жить, кроме лабиринтодонтов, страшные архегозавры и прожорливые рыбы той же эпохи - ганоиды.
- Вернемся в светлую часть пещеры, нарубим там в лесу крепких деревьев и устроим плот! - предложил Джиджетто.
Мы последовали его совету, испортили вконец свои ножи, но свалили с десяток деревьев; мы притащили их по одному к концу косы и кое-как связали поясами и полосами порванных рубах. Это была очень медленная и изнурительная работа; у нас ушло на нее по меньшей мере пятнадцать дней - вернее, пятнадцать промежутков между сном.
Мы спустили наш плот на воду и дружно, гребя неуклюжими веслами, одолели отделявшую нас от утеса полосу воды.
Это была громадная глыба камня, метров двадцати в диаметре. Мы привязали плот к выступавшему из воды обломку и стали обходить вокруг подножия утеса. Это было нелегко, скала подымалась из воды очень круто. Вдруг Джиджетто молча махнул нам рукой. Мы подошли к нему и увидели метрах в четырех над водой широкую площадку. На этой площадке на камне сидел старик, бледный, с большой бородой и массой белоснежных волос на голове.
Он нас не замечал.
Мы вскарабкались наверх, ступили на площадку и поклонились старику.
Увидя нас, он вскочил на ноги, широко раскрыл глаза, бросился нам навстречу, но, сделав два шага, оступился и сорвался вниз, в воду.
V. Человек пещеры
В воде очутились двое: Джиджетто бросился вниз вслед за стариком, рискуя разбиться о выступавшие из воды камни.
Я с Питером спустился к воде; Марсель и Мариц побежали за плотом; но, прежде чем они вернулись, мы вытащили старика и помогли выскочить на сушу Котенку.
Я поднял незнакомца на плечи и стал подыматься на площадку. Старик не подавал признаков жизни; он был легок как перышко.
Я готов был уже опустить старика на площадку, когда увидел пред собой в скале дверцу; она была открыта, и я вошел. Я очутился в просторной, хорошо обставленной, чисто выбеленной комнате. На передней стене, у двери, были развешаны охотничьи и рыболовные снасти и оружие; у других стен стояли полки с чучелами зверей и птиц и с высушенными растениями странного вида.
С потолка свешивалась лампа, лившая белый холодный свет, похожий на тот, что мы видели в пещере. Пройдя ком-мату, я вошел в просторный зал, освещенный четырьмя такими же лампами.
В глубине зала стоял огромный орган; по стенам были полки с книгами, между ними мягкий диван и шкап с коллекцией минералов. Большой стол был завален картами и книгами, а задней стене были видны две двери.
Я опустил мою ношу на диван, товарищи вошли за мной. Мы раздели старика и стали растирать его.
Джиджетто разыскал на одной из полок пузырек с нашатырным спиртом, я поднес его к лицу странного незнакомца, он на мгновение приоткрыл глаза и стал тихо дышать.
Джиджетто заглянул в соседнюю комнату и позвал нас:
- Возьмите его сюда. Здесь есть кровать.
Питер приподнял старика за ноги, я взял его под мышки и мы осторожно перенесли его и уложили в постель. В комнате стояло три больших шкапа. Джиджетто, с которого вода текла, как с губки, вытащил из шкапа белье, сделанное из странной серой материи, штаны и куртку, и переоделся; все было очень велико для него, и он имел положительно уморительный вид.
- Оденься и ты, Николо, ты совершенно мокрый! - сказал он мне.
Действительно, неся старика, я промок до нитки; я послушался совета и с удовольствием натянул на плечи тонкую мягкую рубаху.
Наш хозяин стал приходить в себя. Он открыл глаза и с изумлением посмотрел на нас. Нам показалось, что он испугался; мы поспешили успокоить его.
- Не бойтесь, сэр, мы заблудились в этих пещерах и счастливы встретить человека!
Казалось, он не понял. Может быть, он не знает английского языка? Я повторил слова Марица по-итальянски, Питер - по-голландски, Марсель - по-французски, но это ни к чему не повело. Джиджетто решил, что старик, должно быть, глухой, и прокричал наши слова над самым его ухом, наполовину по-итальянски, наполовину по-английски, так оглушительно, что его голос слышен был, верно, во всех концах пещеры.
Старик слабо улыбнулся, но, видимо, не мог говорить; он лежал совершенно не шевелясь; мы встали и на цыпочках вышли из комнаты.
Я с Марицем вошел в зал; Питер, Марсель и Джиджетто прошли в соседнюю комнату. Первое, что мне бросилось в глаза, когда я подошел к столу, был открытый том "Божественной комедии" Данте.
- Посмотри, Мариц, ведь старик, должно быть, мой соотечественник! Во всяком случае, он читает по-итальянски.
Мариц подошел ко мне, и мы стали рыться в книгах и картах, что лежали на столе. Сколько книг по географии, по геологии, по зоологии, по ботанике! Но ни на столе, ни на полках не было ни одной книги, изданной после 1865 года! Неужели же старик прожил в этом подземелье больше тридцати восьми лет? Неужели у него не было никакой связи с внешним миром?
В это время в комнату вошли наши друзья.
- Глядите, - воскликнул инженер, - ведь это план подземелья!
Он держал в руках аккуратно сделанный чертеж.
- Конечно! Но ведь здесь целый лабиринт пещер! Эти подземелья тянутся от берега моря до Трансвааля, Претории! А вот и карта Южной Африки - это атлас Дюфура, изданный в 1864 году. Сколько на ней белых пятен - неисследованных мест! Но Наталь отмечен - он уже был известен. И план подземелья, и карта составлены в одном масштабе; значит, мы находимся теперь приблизительно под Йорком!
- А на какой глубине?
- Не знаю, глубины здесь не указаны.
Мы все склонились над столом.
- А где выход из подземелья? - спросил я Марица.
- Его нет на плане!
- А где ручей, вдоль которого мы шли?
- Вот он. Он бежит через мертвый лес, потом исчезает в широкой расселине и выходит в громадную пещеру на берегу моря; пещера почти доверху залита водой. Но из нее нет выхода в море. А вот пониже - небольшая пещера, она лежит над морским дном.
- Где же начало ручья?
- Вот оно; здесь отмечен проход, в который мы вынырнули из шахты; шахты на плане нет. Верно, прежде между ними не было сообщения.
Тут прибежал Джиджетто - он разыскал кухню и пота-шил нас туда. Нас не пришлось долго уговаривать, мы пошли за ним и попали в маленькую комнату, где на железной плитке, раскаленной электрическим током, кипела в котелке вода; в нем варилась рыба. Мы пришли вовремя, потому что вода уже почти вся выкипела и рыба распалась на куски. Мы поели с наслаждением горячей пищи - в первый раз за много дней и вернулись в зал.
Я с Марицем стал рассматривать оружие, висевшее в первой комнате. Там были великолепные ножи, даже сабли, употребляемые при абордаже. Но удивительней всего были ружья и револьверы - у них были толстые стальные приклады, очевидно пустые внутри, и очень узкие стволы; курков не было, были только собачки. Мне удалось открыть приклад одного ружья; он действительно был полым, и в нем лежало около двадцати маленьких стальных шариков. Рассмотрев ружье внимательней, я увидел, что оно заряжается сжатым воздухом.
- Детские игрушки, - засмеялся Питер, поглаживая свой громадный револьвер, бивший на 400 метров пулей большого калибра.
Джиджетто тихонько подошел к дверям и заглянул в комнату, где лежал старик; наш хозяин был в том же положении, в каком мы его оставили, но ровно и спокойно дышал.
Мы улеглись - Марсель и Мариц на диване, Питер, Джиджетто и я на полу - и крепко уснули.
- Вставайте, будет вам спать, - разбудил нас Котенок через несколько часов, - идемте ловить рыбу!
Мы выспались на славу, усталость как руной сняло; мы живо приготовили снасти, расправили сети и собрались на ловлю. Джиджетто пошел в кухню за остатками вчерашней рыбы для наживы - ничего лучшего у нас не было. Я решил, что нужно перед уходом заглянуть к старику; мы вернулись в зал и замерли на пороге.
Наш хозяин вышел из своей комнаты и, держась за книжные полки, слабою походкою шел к нам. Старик поднял голову и с трудом, как бы не находя слов после долгого молчания, сказал по-итальянски:
- Кто бы вы ни были, несчастный приветствует вас.
Я был так взволнован, что не мог отвечать. Джиджетто перевел товарищам слова старика по-английски. Наш хозяин понял, очевидно, что английский язык был понятен нам всем, и, сделав еще шаг вперед, заговорил по-английски:
- Вы кажетесь мне отзвуком далекого мира! Откуда вы пришли сюда?
- Мы попали сюда из Ньюкэстльских каменноугольных копей.
- Из каких копей? Здесь нет никаких копей!
Мы переглянулись в удивлении.
- Неужели вы не знаете их?
- Нет!
Старик опустился на диван. Мы сели возле него.
- Недалеко отсюда есть шахты, - сказал инженер. - Мы пришли оттуда через бесконечный ряд галерей и пещер.
- Значит, вы сможете вернуться туда?
- Нет.
- Вы заблудились? Я покажу вам дорогу: я знаю здесь переходы.
- Нет, этим путем мы не сможем вернуться: он закрыт для нас навсегда. Мы надеемся только на вас, - сказал Мариц.
Старик грустно посмотрел на нас.
- На меня! Несчастные люди!
Он поднял голову и взглянул на висевшие на стене часы- календарь.
- Я живу в этой пещере тридцать три года, четыре месяца и двенадцать дней!
У нас потемнело в глазах. Мариц спросил:
- Тридцать три года? И вам не удалось выйти отсюда?
- Нет. Тридцать два года с лишним я не видел ни живой души.
- По собственному желанию? - спросил Мариц.
- О нет, - вздохнув, ответил старик, - о нет, я многие годы искал выход.
Мне показалось, что своды пещеры налегли мне на плечи.
- Да, - продолжал старик, - если вам нельзя вернуться тем путем, которым вы пришли, вы не выйдете отсюда.
- Он помолчал минуту и прибавил: - Может быть, ваше несчастье будет для меня счастьем.
- А как вы попали сюда? - спросил инженер.
Старик изменился в лице, привстал и сделал несколько шагов. Потом, опершись о стол, посмотрел Марицу в глаза и сказал резким, взволнованным голосом:
- Я не спрашивал вас, кто вы. Зачем вам знать, кто я? Чего вам от меня нужно? Зачем вы пришли сюда? Вас послал сюда он? Он? Он?
Старик замолчал и закрыл лицо руками.
Инженер ответил так, как сказал бы каждый из нас:
- Простите. Мы не хотели встревожить вас. Мы не будем беспокоить вас. Но мы охотно скажем вам, кто мы и как нас зовут. Скажите только, каким именем вас называть, ведь мы будем, как видно, долго вместе.
Старик помолчал немного и, опустив глаза, сказал:
- Называйте меня Мертвым; я буду вспоминать тогда, что, хотя я и с вами, я умер для света.
- Нет, - сказал Джиджетто, - лучше мы будем называть вас Хозяином; это будет напоминать нам о нашем приходе.
- Хорошо, зовите меня Хозяином, - согласился старик.
Инженер начал называть ему наши имена:
- Луиджи Бай, из Италии, флорентиец, по профессии - бездельник; Марсель Уберт из Сент-Этьенна во Франции, шахтер; я - Карл Мариц, инженер из Наталя; Питер Вандоэль из Миддльбурга в Трансваале, земледелец; Николо Галли из Ливорно…
Старик вдруг вскочил на ноги.
- Как? Как вы сказали? - воскликнул он, задыхаясь, схватившись руками за грудь. - Как?
- Николо Галли из Ливорно, в Италии…
Хозяин посмотрел на меня пристально, во все глаза, взял меня руками за голову и, всматриваясь в мое лицо, дрожащим голосом повторил:
- Ни-ко-ло Гал-ли! Ни-ко-ло Гал-ли! Точь-в-точь!
Он закачался и упал на диван.
VI. Кто он?
"Почему старика так взволновало мое имя? Почему он так пристально вглядывался в мое лицо? С кем он нашел во мне сходство?" Эти вопросы не давали мне покою. Я ждал, чтобы старик пришел в себя, чтобы спросить его об этом, и в то же время боялся снова встревожить его.
Он очнулся, обвел нас глазами и сел.
- Простите, друзья, что я испугал вас. Я очень слаб, - дрожащим, тихим голосом сказал старик.
Я не решился тревожить его расспросами.
- Да ведь вы сегодня еще ничего не ели, - вспомнил Джиджетто. - Там, в кухне, есть еще немного рыбы.
- Не нужно, у меня здесь есть то, что мне теперь необходимо.
Старик поднялся и, опираясь на Марселя, прошел в свою комнату. Он вернулся оттуда с бутылочкой беловатой жидкости в руках; откупорив ее, он поднес ее ко рту и сделал долгий-долгий глоток.
- На земле нет таких бальзамов. Эта жидкость восстанавливает силы чудесным образом. У меня есть еще три бутылки этого напитка; отведайте, - сказал Хозяин помолодевшим бодрым голосом.
Мы попробовали эту жидкость. Ощущение силы и свежести разливалось по всему телу.
- Вы сами приготовляете ее?
- Как она называется?
- В нее входит спирт?
- Это сок особого рода морской травы, - ответил старик.
- А как вы добываете его? - спросил я, в надежде, что ответ Хозяина хоть как-нибудь коснется волнующих меня вопросов.
Но он только пристально поглядел на меня и ничего не ответил. Я почувствовал себя разочарованным, мои товарищи - тоже. Наступило неловкое молчание. Джиджетто прервал его.
- Знаете, друзья, хоть мы и напились волшебного напитка, нам нужно будет сегодня есть. Идемте к озеру, - ведь здесь только и кушанья, что рыба.
Старик вздрогнул и вышел из задумчивости.
- Рыбу из озера нельзя есть; она имеет самый невозможный вкус.
- Как так? А та рыба, что мы ели вчера?
- То была морская рыба, отличнейшая кефаль.
- Морская, - воскликнул я с инженером в один голос.
- Вот именно. Что ж, идемте половим - Джиджетто прав: здесь рыба - единственная пища.
- Неужели же мы пойдем к морю?
Перед моими глазами замелькали блестки солнца на синей воде, беспредельное лазурное небо, белый парус вдали.
- Не думайте, - сказал старик, - что я поведу вас на берег моря. Мое море скрыто в густом мраке, рыбы в него заходят, но не живут.
- Значит, мы пойдем в ту подводную пещеру, что нарисована у вас на плане? - спросил Мариц.
- Конечно.
- В таком случае там должен быть выход?
- Да, на глубине сорока метров от уровня моря.
Искорка надежды, на мгновение блеснувшая, потухла.
- Ведь я говорил вам: если тот путь, которым вы пришли, закрыт для вас - вы никогда не выйдете отсюда.
Тут старик взглянул на меня. Что-то промелькнуло в его глазах; видно было, что он очень волнуется. Каждая черточка его лица дрожала - казалось, он испытывает жестокую внутреннюю борьбу.
- И все-таки вы должны отсюда выйти, - сказал он наконец.
Он резко встал и направился в комнату, где были рыболовные снасти.
- Идемте приготовим снаряды, - сказал он.
Я задержал Марица: мне хотелось поговорить с ним.
- Скажи, Карл, что мне делать. Те несколько минут, когда ты назвал старику мое имя, взволновали меня до глубины души. Волнение старика, сходство, которое он нашел во мне с кем-то; время, с которого длится его заточение, его итальянское происхождение, его тосканский выговор, все заставляет меня думать, что он имел какое-то отношение к моему отцу и к его исчезновению. Кажется, я не говорил тебе, что мой отец отправился в далекое плавание и что мы не имели с тех пор о нем никаких сведений. Пароход, на который он сел, благополучно прибыл в Гамбург, но отца моего и еще нескольких пассажиров на нем не оказалось, и нам ничего не удалось узнать о них.
- Ты думаешь, он знал твоего отца?
- Может быть, он был его другом, может быть, он виновник его исчезновения или смерти.
- Не думаю, чтобы он был способен убить кого-нибудь.
- Что же мне делать? Спросить его?
- Тогда он, наверное, ничего не ответит или выдумает какую-нибудь историю.
- Как же быть?