- Подожди еще; может быть, тебе удастся захватить его в минуту откровенности, удастся разбить его замкнутость. Кажется, это будет вернее.
В эту минуту вошли Джиджетто, Марсель, старик и Питер, с сетью и самоловами в руках. Джиджетто и Марсель весело болтали; Питер имел унылый, пасмурный вид.
- Знаете, Хозяин, - воскликнул вдруг Котенок, - почему наш добрый Вандоэль раскис? Ему нечего курить. Нет ли у вас папироски? Ей-богу, он сейчас заплачет!
- Только и всего? - улыбнулся старик сконфуженному Питеру. Он достал с полки коробку сигар и протянул ее буру.
Питер сразу повеселел и пошел на кухню закуривать. Между тем наш хозяин открыл низенькую дверь, которой мы прежде не замечали, потому что она совершенно сливалась со стеной и была в тени.
- Эта дорога ведет к морю, - сказал он; потом он достал из стенного шкапа две стеклянные трубки, излучавшие яркий белый свет.
- Они, верно, наполнены водой из светлой части пещеры? - спросил Мариц.
- Да, - ответил старик, - а вы там были?
- Мы там бродили без конца; мы впервые узнали там, что в этих подземельях живет человек: там на песке был ясный след человеческой ноги.
- След? - воскликнул в изумлении старик. - Я там не был уже пять лет!
Неужели же в подземелье жил еще кто-нибудь? Старику это казалось невероятным. Мы, наученные опытом, готовы были верить всему.
- Нужно будет осмотреть эти места, - сказал Хозяин.
- Во всяком случае это очень странно.
Тут вернулся Питер; он с блаженной улыбкой пускал кольца душистого дыма.
- Они превосходны! Но это не табак, - сказал он.
- Верно, - ответил старик, - но они лучше всякого табака, не так ли?
- Лучше, конечно; но что же это?
- Это - не табак, - уклончиво ответил старик, передавая мне лампу.
Мы вошли в узкую, темную галерею. Больше часа мы шли хорошим, быстрым шагом. Перед нами открылась небольшая пещера, несколько проходов начинались в ней; мы вошли в один из них и стали спускаться все вниз и вниз.
Еще час пути, и мы очутились на широкой площади. Перед нами расстилалось море мрака; позади, над расселиной, из которой мы вышли, подымалась отвесная каменная стена.
- Там, внизу, море, - сказал старик. Я протянул вперед лампу; в трех шагах площадка обрывалась, и стена, такая же отвесная, как та, что была позади нас, уходила вниз, в темноту. Железный стержень, раздвоенный на конце, был неподвижно вделан в край площадки.
- Сколько отсюда до воды? - спросил я старика, который, перекинув веревку через разветвление стержня, собирался опустить вниз натянутую на железный обруч сеть.
- Шестьдесят метров, - ответил старик. Он укрепил лампу на перекладинах обруча и стал опускать сеть в пропасть. Мы перегнулись через край площадки. Сеть опускалась все ниже и ниже и, наконец, погрузилась в воду. Лампа освещала воду нежным, ясным светом.
Мы забросили в воду самоловы и стали ждать.
- Так вы говорите, что попали сюда из… - прервал вдруг молчание старик.
- Из Ньюкэстльских копей, - ответил Уберт.
- Что добывают в этих копях?
- Каменный уголь. Вся промышленность восточного побережья Южной Африки живет этим углем, - сказал Мариц.
Я заметил, что старика это удивило.
- Где же погружают этот уголь?
- В Дурбане или в Порт-Натале.
- В Порт-Натале? - воскликнул с изумлением старик.
Но скоро настала наша очередь удивляться.
- Вы упомянули о промышленности. Много там заводов? - спросил Хозяин.
- До войны - да, - отвечал Мариц, - но теперь, за исключением Капской Земли…
- Капской Земли! Но, значит, над нами Южная Африка!
Мы в изумлении переглянулись.
- Неужели вы не знали? - спросил я старика.
- Нет, не знал! - неохотно ответил Хозяин, жалея, видимо, что проговорился.
- Но откуда же вы… - начал было я, но замолчал, боясь разбудить его бдительность.
Он, чтобы избежать вопросов, встал и начал вытаскивать сеть. Мы помогли ему, в сети оказалась громадная камбала и немного мелкой рыбешки. Мы растянули сеть на земле, чтобы она просохла, и снова взялись за самоловы. Время от времени кто-нибудь вытаскивал бьющуюся на крючке рыбку.
Старик, по-видимому, заинтересовался очень сильно.
- Какая же там была война? - спросил он Котенка.
- Очень недурная, - ответил Джиджетто, - англичане подрались с бурами. Питер, Марсель и Мариц могут о ней кое-что порассказать.
- Что ее вызвало?
Мариц в двух словах рассказал, как сложились экономические отношения Южной Африки и Англии, как Англии стало важно завладеть этой богатейшей страной и сделать из нее свою колонию.
Марсель было хотел рассказать старику о своем участии в войне, но тот перебил его.
- Потом, потом. Расскажите мне лучше, что произошло наверху за последнюю треть века.
Мы собрали снасти и рыбу и двинулись домой. По пути и дома, покуда варилась рыба, мы не переставали рассказывать старику о том, что за эти тридцать лет произошло на земном шаре.
Мне приятно было видеть, с какой радостью слушал наш Хозяин рассказы о независимости и объединении Италии, как он вздыхал, слушая о тех невзгодах, которые ей еще приходится переносить.
Мне пришло в голову, что, если каждый из нас расскажет старику свою жизнь, может быть, и он перестанет быть таким замкнутым. Я сказал об этом Марицу, и он вполне согласился со мной.
Когда мы сели за стол, инженер снова заговорил о войне, Марсель охотно стал рассказывать о том, что ему пришлось видеть в эти ужасные годы. Не спеша он рассказал всю свою жизнь.
- Я родился в Сент-Этьенне. Мой отец был старый забойщик - как пойдет, бывало, махать киркой, не угонишься за ним. Упаришься, а не вывезешь угля, что он наломает. Я был старшим из детей, и мне, под худую руку, попадало чаще, чем брату и сестренке. Я все ждал - когда ж это я вырасту большой и стану спускаться в шахту. Ну, до тринадцати лет пришлось погодить.
А там день за днем стали мы с отцом на рассвете - солнце ли, слякоть ли - спускаться в проклятую дыру. Сперва я только катал вагонетки; потом, как немного в силу вошел, стал нагружать их. Восемнадцатый год мне пошел, чтоб не соврать, когда отца моего пришибло: в соседней галерее был взрыв, в нашей обвалился потолок. Мне повезло - я остался цел, а ему раздавило руку. Он протянул недельки три и сгорел.
Довелось тогда мне всю семью кормить; братишка подрос и, как водится, стал катать вагонетки. А я уже тогда забойщиком был.
Лет восемь так мы и прожили, покойно, по-хорошему. А тут хозяева наши стали плату сбивать да урезывать - народу безработного много было, а им и на руку. Работаешь, работаешь, а на хлеб не хватает - все вычеты да отсчеты. Устроили мы тогда забастовку, а из-за этой самой забастовки я из шахт, что пробка из воды, вылетел. Пошел искать работу в шахтах по соседству, да кто мне ее, клейменому, даст? Пошатался я, пошатался и нанялся кочегаром на пароход; доехал до мыса Доброй Надежды и отправился на Иоганнесбургские золотые копи. Золота там я нашел немало, да не мне с него был толк. Тут началась война - надо было вызволять буров. Мне пришлось быть под начальством Жуберта - славного старого Жуберта. Там-то мы и встретились с Питером. А ведь здорово мы дрались тогда! Помнишь, Питер, как однажды мы вдвоем разогнали целую шайку Хаки! И сверкали же тогда их пятки! Ну да об этих вещах вы с Марицем расскажете лучше моего… Эге, да это что?… - Он наткнулся на кусок странной рыбы, у которой хрящеватый отросток торчал надо ртом.
- О, ведь это химера! - воскликнул Джиджетто. - Ай да Марсель, кого выудил!
- А ты почем знаешь, что эта рыба - химера? - спросил инженер.
- Да потому, что я изучал зоологию! - отвечал парень.
- Ты? - спросил я.
- Еще как! На рынке, во Флоренции.
- О, это хорошая школа! - засмеялся инженер.
- Конечно! Мой папа и моя мама не успели сказать мне, как их звали. Как-то жена Свежих-Сладких…
- Кого?
- Свежих-Сладких; это очень хороший человек из квартала Сан-Фредиано во Флоренции. Ну так вот: жена Свежих-Сладких как-то днем, а вернее, рано утром нашла меня в куче мусора. Она говорит, что я из этой куч и и родился, но я ей не верю. Она возвращалась с рынка, куда ходила за патокой для пирожков; ее муж продавал их и кричал: "Свежих, сладких - кому угодно! Только сольдо!" - потому его так и прозвали. Она потащила меня к своей приятельнице, которая имела грудного ребенка; та приложила меня к груди и покормила. И наелся же я! А Свежих-Сладких ругался с утра до вечера, глядя, как его жена бегает от одной доброй женщины к другой - то чтобы покормить меня, то за рубашонкой, то за пеленкой, как она сжигает пирожки и путается в сдаче. Наверно, у меня теперь есть штук тридцать молочных братьев и сестер. Когда мне стало пять лет, все мои мамы и папы решили, что довольно мне ползать по кучам мусора и что пора мне зарабатывать кусок хлеба. Меня отдали сапожнику, пьянице и поэту, черт возьми! Он уверял, что происходит по прямой линии от Данте Алигьери, хотя звали его Данте Сусини. Он окрестил меня именем Луиджи Бай и написал по этому случаю стихотворение. Имя это так и осталось, хотя звали меня все Котенком. Данте научил меня читать, писать и понимать толк в колодках. Он считал, что из меня должен выйти хороший поэт, и колотил меня колодками, когда я не мог выдумать рифмы. Потом я от него ушел и испробовал всякие занятия, какие только бывают на свете. А когда я узнал, что свет не сошелся клином на Сан-Фредиано, я решил отправиться посмотреть этот свет. Господи, как плакали все мои мамы и папы, и братья, и сестры, и тетки, и дядьки! Они натащили на прощанье столько курток и штанов, рубашек и ботинок и всякой дряни, что я чуть было не решил остаться и открыть лавку. Но это было бы невежливо; я отдал всю эту кучу жене Свежих-Сладких, чтобы она раздала ее бедным; так как беднее всех моих родственников в Сан-Фредиано никого не оказалось, то каждый из них получил свое. Когда я уезжал, они чуть не задушили меня поцелуями. Так я сюда и попал!
- Так я сюда и попал! - повторил старик. - Да ты ведь не рассказал самого главного - каким образом и почему вы сюда попали. Зачем мне знать, что с вами было раньше? Я хочу узнать, как вы сюда вошли и есть ли для вас надежда вернуться наверх.
- Я должен вернуться наверх, - воскликнул я. - Моя бедная мать…
- Твоя мать жива? А сестренка? - перебил меня Хозяин, вскочив с места.
Меня как громом оглушило. Я едва нашел в себе силы ответить ему, что сестра моя жива. Старик уже снова уселся и, казалось, взглядом просил меня не расспрашивать его ни о чем.
Несколько минут прошло в молчании. Наконец я собрался с силами и прервал его. Не торопясь, по порядку в рассказал Хозяину, как мы попали в подземелье.
Когда я кончил, старик немного помолчал, потом воскликнул:
- Нет, я не теряю надежды. Вы выйдете отсюда!
VII. Под Индийским океаном
Я сгорал от нетерпения остаться со стариком с глазу на глаз, чтобы расспросить его, наконец, обо всем, мучившем меня. После обеда мы провели несколько часов, болтая и куря прекрасные сигары, которыми Хозяин нас угостил.
- Завтра я расскажу вам свой план; теперь нам нужно хорошенько отдохнуть, потому что утром нам предстоит далекая прогулка, - сказал старик.
Он ушел в свою комнату, мы улеглись кто на полу, кто на диване.
Я не мог сомкнуть глаз; двадцать раз я готов был вскочить и пойти в комнату старика. Вероятно, старик тоже не спал: когда утром он вошел к нам, у него были воспаленные глаза и совершенно осунувшееся лицо. Я опять не мог поговорить с ним, потому что товарищи мои уже встали.
- Пора в путь! - сказал старик. - Надо получше запастись провизией, мы вернемся не раньше чем через два дня.
Мы последовали его совету и двинулись в путь.
Старик повел нас той же дорогой, которой мы шли к морю. Но в небольшой пещере, в которую выходило несколько галерей, он свернул в незнакомый нам проход.
Мы шли не останавливаясь весь день. Потом, выбившись из сил, мы растянулись на земле. Проснувшись, мы снова двинулись вперед. Часов через пять наш проводник поставил лампу наземь и сказал:
- Здесь нам уже не нужно освещать дорогу. Сейчас вы увидите свет, о котором так давно мечтаете.
Действительно, пройдя несколько шагов, мы увидали впереди бледное нежное мерцанье. Еще немного - и мы вышли в просторную пещеру. С высоты лился мягкий, синевато-зеленый свет.
- Да ведь это море! - воскликнули мы, глядя на прозрачный свод, лежавший над нами.
- Совершенно верно, - сказал старик, - это море. Свод этой пещеры состоит из одного гигантского кристалла!
- Что за чудное зрелище!
- А теперь посмотрите сюда! - он указал нам на угол пещеры.
Я вздрогнул от изумления. Там была груда брильянтов, жемчуга, драгоценных камней, слитков золота, которыми можно было бы нагрузить несколько вагонов.
- Берите, берите сколько вам угодно, - сказал Хозяин.
Мы стали наполнять свои карманы. Старик смотрел на нас и посмеивался. Потом мы поели и двинулись в обратный путь.
- Вот что я думаю, - сказал старик. - Мы пойдем туда, откуда вы прошли в эти подземелья. Кто-нибудь из вас, на кого меньше других злы англичане, пройдет в шахту и условится с шахтерами, какого выкупа будет достаточно, чтобы обеспечить вам свободный проход. Потом он вернется, вы все выйдете, уплатите условленную сумму и будете свободны. Прав я?
- Конечно, вы правы, - ответил Уберт, - но почему вы говорите только о нас?
- Разве вы не пойдете с нами? - прибавил я.
Он пристально взглянул на меня и сказал:
- Нет.
- Неужели же вы хотите остаться здесь?
- Здесь кончится моя жизнь. Вдали от мира и людей.
Мы не решились расспрашивать и возражать ему.
После трехдневного отсутствия мы вернулись к дому старика, поели и выспались. Наш Хозяин сказал:
- Мы сегодня же отправимся туда, откуда вы пришли в подземелье. Но прежде чем двинуться в путь, я прошу у вас одного обещания.
- Мы согласны на все! - ответили мы в один голос.
- Вы не скажете ни одной живой душе о моем существовании. О богатствах вы скажете, что нашли их.
- А вы… - заикнулся я.
- Мое решение непоколебимо. Здесь - моя могила и мое освобождение.
Я замолчал.
Мы собрались в дорогу. Марсель и Джиджетто отправились в светлую часть пещеры и наполнили сверкающей водой шесть стеклянных трубок; мы запаяли их сверху, уложили в резиновый мешок драгоценности и оружие - револьверы Марселя и Питера и три револьвера, подаренные Хозяином Марицу, Джиджетто и мне, туго затянули мешок и привязали его к середине длинной веревки, чтобы он не затруднял нас, когда нам придется нырять из прохода в шахту. То же самое мы сделали и с провизией. Когда все было готово, мы двинулись в путь, причем Хозяин взялся быть нашим проводником.
Нам не пришлось прибегать к помощи плота.
- К берегу озера можно выйти подземным коридором, - сказал старик.
Мы пошли тем же путем, каким шли к морю; в пещере, в которую выходило несколько галерей, мы свернули в проход, круто спускавшийся вниз.
- Мы находимся теперь как раз под озером, - сказал старик после получаса ходьбы.
Действительно, сырость пронизывала нас до мозга костей.
- Этот проход - моя гордость, - сказал наш проводник.
Только дойдя до подъема, мы поняли его слова; в почти отвесной стене было вырублено больше трехсот ступенек.
- Я работал над этой лестницей больше года, - сказал старик, - мне не из чего было сделать плот.
Мы стали подыматься наверх. Каким ясным, белым светом освещали водяные лампы наш путь! Длинные черные тени скользили позади нас. Наконец подъем кончился.
- Вот то место, где инженер упал в обморок! - воскликнул Джиджетто.
Мы сделали продолжительный привал и со свежими силами двинулись дальше. Через несколько часов мы вошли в узкую черную расселину.
- Это та галерея, через которую вы пришли сюда? - спросил старик.
- Нет, - сказал я, - по тому коридору бежал ручей.
Мы опустили лампы к земле. Несомненно, ручей пробегал здесь прежде; теперь сухое русло змеилось между обточенными водой камнями.
Что могло случиться с ручьем? Мы вошли в галерею. Конечно, это был тот проход, по которому мы шли прежде. Еще несколько часов утомительной ходьбы, и мы поняли, почему иссяк ручей. Громадный обвал завалил проход в шахту. Очевидно, англичане, взбешенные нашим бегством, взорвали динамитом проход и навеки завалили мертвую галерею.
Мы были погребены в подземном царстве.
VIII. План Марица
Грустен был наш обратный путь. Даже Котенок приуныл и стал серьезен.
Мы вернулись домой, свалились от усталости и проспали мертвым сном добрых девять часов. Разбудило нас торжествующее восклицание инженера:
- Выдумал!
- Что такое? - спросил Джиджетто, вскакивая с дивана.
- Я выдумал, как нам отсюда выйти.
- Как? Неужто? Как?
- Мы пробьем себе дорогу наверх!
Мы все уже были на ногах и окружили Марица, забрасывая его вопросами. В эту минуту в комнату вошел Хозяин.
- Вот и вы! - воскликнул инженер, - ваши советы будут нам нужны сегодня как никогда!
- Я всегда рад помочь вам, - ответил старик.
Мы уселись, и Мариц начал:
- В светлой части пещеры таится двигательная сила неисчислимой величины. Вам известно, Хозяин, откуда происходит этот ослепительный свет?
- Нет, мы напрасно ломали над этим голову.
Я заметил с удивлением, что старик ответил "мы" (во множественном числе). Кто, кроме него, мог видеть эту пещеру?