С тех пор Минни не проронила ни слезинки. Она неистово рвалась вверх по служебной лестнице, даже не пытаясь специально подсиживать или сбрасывать кого-то. Ничего из обычного мира для нее не существовало: юноши не обращали внимания на горбунью. Следовательно, наряжаться было не для кого, о семье и детях тоже мечтать не стоило. У нее была лишь работа - и Минни Тауэр вложилась в дело с таким вдохновением и усердием, что еще через год господин Нгуен Бань больше уже не пытался тратить ее способности на рутину. Ей поручали только особые случаи; конкуренты рядом с ней тушевались и теряли выдержку, потом почти всегда Минни Тауэр получала их место или заказ - а жены побежденных с ненавистью шипели вслед "Ведьма горбатая!" Случалось, глухой ночью она просыпалась от удушья. Казалось, будто страх заболеть или потерять должность, надежды умершего отца - не оправдать которые теперь казалось немыслимо - и ужас перед людьми, с которыми она еще в детстве боялась даже заговорить - не то, чтобы командовать и требовать; и ненависть проигравших - все это черной тяжестью давит на плечи и сердце. Минни Тауэр долго сидела в постели, не включая освещение, и слушала собственное сбитое от страха дыхание. Затем отбрасывала пропитанные холодным потом простыни, переворачивала подушку, бережно разгибала больную спину и до самого рассвета медитировала или пыталась заснуть.
Не плакала.
В конце концов, тьма всегда уходила. Небо светлело и дыхание выравнивалось.
Наступало утро.
***
Утро на разных планетах, конечно же, не совпадает до минуты. В лучшем случае, совпадают сутки, и то, если длительность их не слишком отличается. Утро, когда Всадник выгружал своих лошадей у истоков Онтавы, не в точности соответствовало времени, когда Минни Тауэр неожиданно для самой себя замерла перед зеркалом, вместо того, чтобы бежать к ожидавшему флитттеру. Но на самых главных часах Вселенной эти два момента стояли почти что рядом.
В день, когда Арда праздновала Первую Посадку, господин командующий девятнадцатой учебной базой полный генерал Фудо-ме Синоби получил первые пять роботов пополнения, и несколько весьма примечательных приказов. Будучи исполнительным и ревностным служакой, господин Синоби приступил к исполнению приказов немедленно. Вот отчего, придя на службу, Минни Тауэр вдруг узнала, что она уже не заместитель начальника разведывательной группы - а начальник целой бригады из четырех групп, в которые весь день суматошно вписывались новые люди. Кроме забот по приему пополнения и управлению разраставшейся на глазах бригадой, новая должность Минни Тауэр включала также и обязанности первого заместителя начальника разведывательного отдела. То есть, Минни Тауэр оставалась первым заместителем все того же господина младшего генерала Нгуена Баня.
Для учебной базы собственный разведывательный отдел - чересчур большая величина. Но недоумение Минни Тауэр быстро разъяснилось: ежеутренняя информационная сводка посреди ее стола была напечатана уже не на бланке учебной базы, а на бланке совершенно иной организации. Сводку надлежало прочитать, вписать свое мнение по всем затронутым вопросам, и в указанное время представить господину полному генералу Фудо-ме Синоби. В дальнейшем сводки будет принимать его начальник штаба, но первую, по традиции, вручали прямо командующему. Документы подобной степени секретности исполнители представляют только лично, а потому Минни Тауэр не вызывала курьера. Она прошла привычный маршрут коридорами, и вскоре оказалась перед знакомой дверью, на которой уже красовалась новенькая, черная с лимонно-желтыми иероглифами, табличка. Иероглифы означали:
"Девятнадцатая ударная армия. Командующий."
Минни Тауэр не удивилась. Как-никак, она была ментатом высшего класса и давно догадалась о цели, во имя которой девятнадцатая группа собирала информации больше, чем первая, третья и девятая, вместе взятые. Армии Дома Куриту с номерами один, три и девять, получавшие сведения от одноименных разведгрупп, назывались действующими. Они предназначались для обороны планет округа Центрального Дворца, защищенных так, что никто всерьез и не осмеливался посягнуть на них. Новорожденная девятнадцатая ударная предназначалась для куда более активной деятельности. Новой армии, начав путь на тихой малозаметной учебной базе, предстояло с боем высаживаться на чьи-то планеты, сжигать и топить в крови посмевших сопротивляться, идти по трупам сквозь чужую ненависть - и поверх всего этого высоко нести стяг Дома Куриту. Не самая легкая судьба; но военная служба в том и состоит, чтобы по приказу встать поближе к своей или чужой смерти, и все, надевая форму, соглашаются с этим. В полном соответствии с наставлениями прославленных самураев, Минни Тауэр даже бровью не повела, узнав о подобной перемене судьбы. Бестрепетно открыла дверь и увидела за ней нового командарма, вышедшего за чем-то в приемную. Господин Синоби нетерпеливо перекапывал бумаги на столе своего адъютанта; сам лейтенант, видимо, уже получивший выговор, стоял рядом навытяжку, боясь вздохнуть.
Минни Тауэр посмотрела на седой ежик стрижки Фудо-ме Синоби, и внезапно вспомнила, каким черным блеском отливали генеральские волосы пять лет назад.
***
Пять лет назад младший генерал Нгуен Бань взял свою свежеиспеченную помощницу в деловую поездку, чтобы познакомить ее с высшими должностными лицами Великого Дома Куриту. Представительный господин Бань в безупречном костюме с роскошным церемониальным мечом, и несчастная Минни Тауэр - в очках-телескопах, потому что ее глаза не переносили контактных линз; неловкая, скособоченная, окаменевшая под презрительными взглядами проходящих слуг и визитеров - сидели на татами в приемной первого министра, господина Тое Коге Дайхацу. Кроме них, в просторном зале находилась еще пара чиновников, часто мелькавших в новостях и отвечавших, кажется за освоение новых территорий - Минни досадовала, что в свое время не выяснила это абсолютно точно. Чиновники шепотом рассказывали друг другу истории о том, как господин Тое Коге любит цветы, и почему не терпит в доме тигровых орхидей. Чуть далее за ними смирно сидел тогда еще полковник Фудо-ме Синоби, служивший командиром обычного полка боевых роботов где-то на окраине гигантской сферы владений Дома Куриту. Что думал на его счет господин Бань, неизвестно, а чиновники очевидно полагали, что полковник добился приема, чтобы исхлопотать себе пенсию или продвинуть по службе какого-нибудь подчиненного - самая обычная причина для визита провинциального офицера к высшему чиновнику империи. Поэтому они очень удивились, когда в обход рангов и старшинства секретарь первого министра почтительно пригласил войти именно полковника Фудо-ме Синоби.
***
Фудо-ме Синоби вошел и тщательно проделал церемонию приветствия, стараясь не испортить небрежностью самое важное дело в своей жизни. Только потом позволил себе осмотреться.
Кабинет небольшой: шесть татами Татами - площадь 0,9х1,9 м. Здесь употребляется в значении "1,9 м длины" в глубину и примерно столько же в ширину. Прямо напротив входа решетчатая перегородка-седзи, вместо стекла затянутая традиционной тонкой бумагой, а потому насквозь просвеченная. Перед решетчатой седзи пол поднимается одной высокой ступенью и превращается в помост шириной во всю комнату, глубиной примерно два татами и высотой по колено. На помосте ближе к центру лежат три низкие подушки, обозначающие места для сидения. Крайнее правое место занимает министр, но полковник не собирался встречаться с ним взглядом, не рассмотрев кабинета. Одежда - вторая кожа, комната - зеркало характера. Прочие стены светло-кремовые, но почему-то ни на стенах, ни на потолке нет традиционной росписи. Полковник поискал взглядом нишутоконома, куда по той же традиции помещаются самые важные или дорогие предметы - и вздрогнул всем телом.
Вместо традиционного веера, жалуемого Сейи Тайсегуном высшему чиновнику при вступлении последнего в должность, или вместо благородного самурайского меча - угловатая металлопластиковая перчатка стоит на раструбе, пальцы грозно сжаты в кулак, вокруг краги обмотан жгут проводов. Разъем на конце жгута с нарочитой небрежностью откинут к самому краю ниши.
Полковник не мог ошибиться: важнейшее место в личном кабинете первого министра Великого Дома Куриту было отведено управляющей перчатке боевого робота. "Смотри" - словно говорила эта перчатка- "Смотри внимательно, посетитель! Я прожил долгую жизнь, и достиг такого поста в империи, что выше меня только сам Сейи Тайсегун. Мое общественное положение высоко и прочно; я плюю на традиции; мой кабинет не расписан павлинами, от мяуканья которых мне тошно, а потолок не разрисован сосновыми ветвями, которых я никогда в жизни не видел. Я не храню ни меча, ни веера. Ни вступление в должность, ни ритуал посвящения в воины не тронули мое сердце так глубоко, как трогает один взгляд на нейроперчатку, которой я множество раз отделял жизнь от смерти. Я не всегда был важным пожилым господином, не всегда сидел с непроницаемым лицом, вежливо выслушивая скучные слова. Я водил робота и знаю вкус ветра, горел в кабине и тонул в ледяных реках, стальной ступней крошил камни; я помню все это и не предам своей юности в угоду приличиям."
Только теперь полковник посмотрел на самого первого министра, четкий силуэт которого вырисовывался на фоне светлой решетчатой перегородки, немного направо от входа. Министр поместился спиной к свету, чтобы хорошо рассматривать лицо и руки входящего посетителя, а свои глаза и губы скрыть.
- Прошу Вас, господин Фудо-ме, расположиться здесь - министр указывал место на помосте справа от себя и слева от оси входа. Полковник опомнился, взошел на помост и опустился на колени. Короткий церемониальный меч он вынул из-за пояса и положил перед собой, рукоятью к правой ладони. Теперь оба собеседника размещались вполоборота к двери, а свет падал из-за левого плеча полковника и из-за правого плеча первого министра.
На этом маневры завершились, и господин Тое Коге по праву хозяина открыл беседу следующей фразой:
- Господин полковник! Позвольте мне приветствовать Вас. Перед встречей с Вами я ознакомился с Вашим послужным списком и знаю, что Вы воевали на Треллване и Таркаде. Будучи юношей, я сам участвовал там в боях, а потому прошу Вас относиться ко мне без церемоний. Дело Ваше наверняка важное, и нет нужды беспокоиться, что оно пройдет мимо меня из-за того, что Вы неосторожно выскажетесь. Прошу Вас расположиться, как Вам удобно, и начать разговор, не беспокоясь о том, сколько он потребует времени. - говоря так, Первый Министр не опасался затянуть беседу. Самое важное всегда высказывается в нескольких словах. А если пришедшего к Вам человека ничто не гонит в шею, он спокоен и изъясняется намного понятней, в силу чего его дело почти всегда решается быстро.
Полковник начал беседу с вежливого пожелания здоровья и долголетия, очевидно собираясь с духом. Произнося длинное витиеватое пожелание, Фудо-ме Синоби успокоился, и уже следующей фразой перешел прямо к делу. Первый же заданный им вопрос ошарашил господина Тое Коге.
- Что произойдет, - вкрадчиво поинтересовался полковник, - Если кто-либо отыщет способ строить Т-корабли так быстро, что их количество будет не уменьшатся по капле, как сейчас, а напротив, лавинообразно нарастать?
Первый министр лихорадочно перебрал в памяти все, что знал о Т-кораблях. Величие звездных империй - в том числе, конечно, и Дома Куриту - основано на огромных транспортах, способных совершать мгновенные скачки между звездами на расстояние до тридцати световых лет и перевозить десятки тысяч людей и миллионы кубометров груза. Энергию для каждого прыжка гиганты собирают с помощью черных металлопластовых парусов, диаметр которых достигает десятков километров. Опасаясь повредить исполинские энергоприемники, Т-корабли никогда не суются внутрь посещаемых ими звездных систем, всегда оставаясь за орбитой самых крайних планет. Все перевозки от корабля до космопорта выполняются либо большими шаттлами, вмещающими целые батальоны и полки боевых роботов, но из-за этого вынужденными пользоваться только прочными посадочными площадками специальной постройки, либо мелкими лихтерами, которые, правда, садятся где угодно, но вмещают в лучшем случае одного среднего робота или пару легких. Перелет от Т-корабля до планеты часто занимает две-три недели, в зависимости от массы и класса светимости звезды, и эту часть цепочки как раз стоило бы усовершенствовать.
Но полковник хочет говорит о самих прыгающих звездолетах. Что ж, с ними дело обстоит хуже всего. Звездная Лига, некогда объединявшая все населенные людьми миры Галактики, давным-давно развалилась на Великие и Малые Дома, вокруг которых пенятся карликовые государства. Большинство технологий Звездной Лиги остались в прошлом. Сегодня только девять миров могут строить Т-корабли. Как ни трясутся люди над существующими кораблями, но их становится все меньше и меньше. Количество новых звездолетов едва восполняет естественную убыль от физического старения, потери в авариях и войнах. Во всех пяти округах Дома Куриту одна планета Луфиен имеет звездную верфь; совсем не случайно каждый мир с такой верфью является столицей Великого Дома! Цивилизация подвешена на хрупких ниточках трасс Т-кораблей; по мере их износа сообщения между мирами будут ухудшаться, что приведет к разобщенности и варварству.
Министр заинтересовался, но постарался этого не показывать. Завязка полковнику удалась. Что за ней?
- Продолжайте, пожалуйста без смущения - ободрил посетителя господин Тое Коге. - Мой кабинет надежно защищен от лишних ушей.
Полковник грустно улыбнулся и заговорил неторопливо, четко произнося слова:
- Ученые с верфи Луфиена разобрались в физике прыжков между звездами. Они придумали новый двигатель для Т-кораблей. Сделать его намного проще, чем сердечник Керни-Фучида, которым пользуются сейчас. Практически, корабль с новым сердечником можно построить за четыре или даже за три месяца. Против сегодняшних темпов "один корабль в год" это колоссальный выигрыш. Государственный муж, поддержавший столь полезное начинание, соберет обильный урожай благодарности…
Тут всем телом вздрогнул уже господин первый министр Тое Коге Дайхацу. Больше кораблей - дешевле полеты. Цена перевозок упадет в три-четыре раза, рост экономики будет неизмерим! Если и появятся недовольные, то массы, получившие дешевый межзвездный транспорт, попросту сметут их. Человек, добившийся подобного, превратится в живую легенду всех обитаемых миров. На волне всеобщего обожания стать сегуном будет проще пареной репы; да что там власть над Великим Домом Куриту - всю Внутреннюю Сферу можно будет объединить! Хотя бы под маркой восстановления Звездной Лиги и противостояния недавно появившимся на границах кланам каких-то варваров. Весьма и весьма заманчиво; но как же обычный гарнизонный полковник собирается реализовать подобное?
…- Однако для овладения новой технологией, даже самой хорошей, - продолжал между тем господин Синоби - Недостаточно теоретических выкладок. Нужен эксперимент. Ученые боятся проводить его в натуре. Опасаются доиграться. Они хотят создать виртуальную модель нового сердечника и обсчитать ее на суперкомпьютере. Но существующие технологии не позволяют им собрать компьютер, достаточно мощный, чтобы считать такую сложную физику. Все упирается в кристаллы памяти нужного объема, которых никто пока делать не умеет. И вот тут-то, господин первый министр, мы подходим к главному!.. - позабыв о старшинстве и сдержанности, полковник заговорил назидательно и даже поднял палец, требуя внимания. Министр не обиделся. Фудо-ме переглотнул и сказал:
- Недавно совершенно случайно я узнал, что на одной из планет Дома Штайнера живет молодой, чрезвычайно талантливый студент инженерной школы. Он как раз занимается проблемой таких кристаллов памяти. Говорят, что он гениален и не сомневаются в его способности рано или поздно решить задачу. И направление исследований он выбрал не случайно.
Полковник почему-то замолчал и внимательно глянул на господина Тое Коге, выражавшего крайнюю заинтересованность. Тот быстро понял в чем дело:
- Кто-то подсказал… И наверняка помогает. Так?
- Звездная верфь Луфиена, а точнее - владеющая верфью корпорация-дзайбацу "Нетускнеющий свет". Она приставила к студенту своего человека. Дзайбацу исхитрилась раздобыть агента почти одного возраста с изобретателем. Агент, Ингвар Тодзио, отправился на планету Дома Штайнера и попробовал вписаться в интересующую нас компанию…