- Вы сказали, он на З-4. В местности, расположенной примерно между 38 и 62 секторами. Хотите возглавить экспедицию? Полагаю, мы должны послать коптеры с бомбами.
Фаустафф покачал головой.
- Нет, я не хочу туда отправляться. И вот что - дайте им пять минут на эвакуацию. Скажите, что это последнее предупреждение. Тогда им не хватит времени включить туннеллер и бежать с деструктором. Я опишу вам место - его легко опознать, это собор.
Когда доктор Мэй отправился готовить экспедицию, Фаустафф принялся изучать информацию, касавшуюся Земли-Ноль. Ее было очень мало. По-видимому, открытие произошло почти случайно. Во время разрушения З-15, когда возросли трудности при создании туннелей между мирами, техники на З-1 обнаружили, что их приборами отмечены необычайные показания. Их проверка привела к контакту с З-0. Взятые пробы показали, что планета еще не стабильна, в этой стадии она - только сфера из элементов в состоянии мутации. Вскоре затем все попытки взять новые пробы были заблокированы, и приходилось довольствоваться лишь смутными показаниями о состоянии новой планеты. Все они действительно знали, что она там, но никто не знал, как она там оказалась и кто несет за это ответственность. Фаустафф, сверх того, хотел получить ответ на вопрос "почему?"
Возможно, это не научный подход, размышлял он, вставая. Никогда прежде у него не было такого сильного ощущения, что он потерял контроль над ситуацией, как теперь. В нынешней ситуации он мало что мог изменить. Поэтому он принял философское решение все бросить, отправиться к себе домой, в один из пригородов Хайфы, и проспать целую ночь - впервые за все последнее время, в надежде, что к утру его посетят какие-нибудь идеи.
Он покинул здание и вышел в жаркий полдень современного делового города. Поймал такси и назвал свой адрес. Рассеянно слушал, как таксист рассуждает о кризисе, который, похоже, приключился, пока он отсутствовал. Он не мог уловить деталей, да и не особенно пытался, но, кажется, между Востоком и Западом опять завязалась очередная склока, на сей раз из-за какого-то государства в Юго-Восточной Азии и Югославии. После смерти Тито Югославия заигрывала с обоими блоками, и, хотя югославы неизменно противились всем колониальным потугам как Востока, так и Запада, их положение становилось все неустойчивее. Революция, предпринятая в сущности маленькой группкой коммунистических фундаменталистов, послужила для СССР и США предлогом для посылки Сил умиротворения. Из рассказа таксиста следовало, что были уже открытые столкновения между русскими и американцами, что русский и американский послы только что отозваны из соответствующих государств. Фаустафф, привыкший к тому, что такие происшествия периодически случаются, не способен был заинтересоваться ситуацией так же, как таксист. С его точки зрения, тот напрасно беспокоился. Вероятно, все уладится само собой. Так всегда бывает. Фаустаффу предстояло подумать о более важных вещах.
Такси остановилось возле его дома - небольшого бунгало, окруженного садом, полным цветущих апельсинов. Фаустафф расплатился с таксистом и пошел по бетонной дорожке к передней двери. Пошарил по карманам в поисках ключа, но тот, как обычно, потерялся. Потянувшись к наддверному косяку, нащупал запасной ключ, отпер дверь, вернул ключ на место и вошел. В доме было прохладно, царил порядок. Он редко пользовался большинством комнат. Он прошел к себе в спальню, которая оставалась все в том же виде, в каком он оставил ее несколько недель назад. Всюду - на полу, на неприбранной кровати - валялась одежда. Он подошел к окну и открыл его. Включил в сеть телевизор, стоявший в изножье кровати, и направился прямиком в ванную, под душ.
Когда он, обнаженный, вернулся в комнату, на постели сидела девушка, скрестив великолепные ноги и сложив на коленях не менее превосходные руки. Это была Мэгги Уайт, с которой Фаустафф столкнулся в тот раз, когда впервые встретил Стеффломеиса в мотеле посреди пустыни на З-3.
- Привет, профессор, - холодно сказала она. - Вы что, никогда не пользуетесь одеждой?
Фаустафф вспомнил, что, когда впервые встретил ее, он тоже был обнажен. Он усмехнулся, что сразу позволило ему снова почувствовать себя свободнее.
- Так редко, как возможно, - улыбнулся он. - А вы тоже всегда стараетесь застать меня в таком виде?
Ее улыбка, лишенная веселья, смутила его. Он гадал - может ли любовный акт пробудить в ней хоть какую-то настоящую эмоцию. Она действовала на него гораздо сильнее, чем Стеффломеис.
Она не отвечала.
- Ваш друг Стеффломеис на этот счет более скромен, - продолжал он. - Или вы с тех пор действовали с ним сообща?
- С чего вы взяли, что Стеффломеис - мой друг?
- Вы явно путешествовали вместе.
- Это еще не делает нас друзьями.
- Полагаю, нет. - Фаустафф выдержал паузу, а затем спросил: - Какие последние новости касательно симуляций? - Последним термином пользовался Стеффломеис. Он надеялся, что если представится более осведомленным, то спровоцирует ее выдать больше информации.
- Ничего свежего, - сказала она.
И снова Фаустафф удивился, как может женщина, столь богато одаренная внешне, выглядеть абсолютно бесполой.
- Зачем вы здесь? - спросил он, направляясь к платяному шкафу и доставая чистую одежду. Он натянул джинсы и перехватил ремнем свой объемистый живот.
"Перебрал в весе", - подумал он - ремень с трудом сошелся только на первой застежке.
- Визит вежливости, - сказала она.
- Не смешите меня. Я знаю, что сейчас идет процесс формирования новой Земли. Почему?
- Кто может объяснить тайны Вселенной, кроме вас - профессора, ученого?
- Вы?
- Я ничего не знаю о науке.
Из любопытства Фаустафф сел на постель рядом с ней и погладил ее колено. Она снова холодно улыбнулась, полузакрыв глаза, затем улеглась на спину.
Фаустафф лег рядом с ней, поглаживая ее живот. Он заметил, что дыхание ее оставалось ровным, даже когда он стал ласкать ее груди, расстегнув ее серый костюм. Он отодвинулся и встал.
- Может вы - Модель-Два? - спросил он. - Не так давно я препарировал У-легионера. Они - роботы, знаете ли, или андроиды - я думаю, этот термин подходит.
Возможно, вспышка ярости в ее глазах ему почудилась. Но они явно на мгновение расширились, потом снова полузакрылись.
- А вы что такое? Андроид?
- Вы можете узнать, если займетесь со мной любовью.
Фаустафф улыбнулся и покачал головой.
- Дорогуша, вы - совершенно не мой тип.
- Я думала, что любая молодая женщина - ваш тип, профессор.
- Я тоже, пока не встретил вас.
Ее лицо оставалось бесстрастным.
- Зачем вы здесь? - спросил он. - Вы пришли не потому, что у вас кровь взыграла, это же ясно.
- Я говорила вам - визит вежливости.
- С приказаниями от ваших хозяев. Догадываюсь, какими.
- Убедить вас, что продолжать игру, в которую вы играете, - глупо. - Она пожала плечами. - Стеффломеис не смог убедить вас. Может быть, я смогу.
- Какую же линию вы изберете?
- Единственно разумную. Логическую. Или вы не в силах понять, что столкнулись с чем-то, недоступным вашему пониманию, что вы всего лишь мелкий раздражитель для тех, кто обладает почти абсолютной властью над параллельными…
- Симуляциями? Что же они симулируют?
- Плохо соображаете, профессор. Они, естественно, симулируют Землю.
- Тогда какую именно Землю они симулируют? Эту?
- Вы думаете, ваша чем-то отличается от остальных? Они все - симуляции. Ваша, до последнего времени, просто была последней Из многих. Знаете, сколько всего было симуляций?
- Мне известно шестнадцать.
- Больше тысячи.
- Значит, вы уничтожили уже девятьсот восемьдесят шесть. Полагаю, на всех из них были люди. Вы - убийцы миллионов! - Фаустафф не мог сдержаться, потрясенный этим открытием до глубины души.
- Они задолжали нам свои жизни. И мы вправе их взять.
- Я не могу этого допустить.
- Включите телевизор. Прослушайте новости, - внезапно сказала она.
- Зачем?
- Включите и увидите.
Он подошел к выключателю и повернул его. Ради удобства он выбрал англоязычный канал. Там шло интервью с какими-то людьми. Они выглядели мрачно, голоса их были тусклы от фатализма.
Из слышанного Фаустафф понял, что между Востоком и Западом должна быть, объявлена война. Эти люди даже не говорили о возможности иного исхода. Они обсуждали, какие районы могут уцелеть. В результате они так и не смогли определить, подобного места.
Фаустафф обернулся к Мэгги Уайт, которая снова улыбалась…
- Что это? Атомная война? Я не мог допустить такого. Считал, что это невозможно.
- Земля-Один обречена, профессор. Это факт. Пока вы беспокоились о других симуляциях, ваша собственная катится к разрушению. И вы не можете проклинать за это кого-то еще, профессор. Кто стал причиной гибели Земли-Один?
- Это, наверное, искусственно спровоцировано. Ваши люди…
- Нет, виной всему ваше общество.
- Но кто же создал само общество?
- Они, полагаю, но неумышленно. Когда такое случается с планетой, это не в их интересах, уверяю вас. Они надеются на утопию. И отчаянно стараются создать ее.
- Их методы выглядят примитивно.
- Возможно и так - по их стандартам, но, конечно, не по вашим. Вы никогда не сможете понять всей сложности задачи, которую они ставят перед собой.
- Кто они?
- Люди. Если взглянуть глубже, их идеалы не так уж отличны от ваших. Их планы шире, вот и все. Человеческие существа должны умирать. Эта мысль многих из них огорчает. Им не симпатично…
- Не симпатично? Они походя уничтожают миры. Они допустили, чтоб это случилось… эта война - когда из ваших слов следует, что они могли ее остановить. Я не могу испытывать уважение к расе, которая так дешево ценит жизнь.
- Они - отчаянная раса. И прибегают к отчаянным средствам.
- Они когда-нибудь… размышляли?
- Конечно, много тысяч ваших лет назад, до того, как ситуация ухудшилась. Тогда были дебаты, аргументы, создались фракции. Было потеряно очень много времени.
- Ясно. Но если они так могущественны и хотят убрать меня со своего пути, почему же они не уничтожат меня, как уничтожают целые планеты? Ваши утверждения не стыкуются.
- Не слишком. Устранять отдельных индивидуумов - сложное дело. Этим должны заниматься агенты, вроде меня. Обычно находят целесообразным разрушить всю планету, если слишком много несогласных индивидуумов вмешивается в их планы.
- А вы собрались просвещать меня, рассказывая мне все об этом народе. Если мне предстоит погибнуть в атомной войне, это не дело.
- Я бы не стала рисковать. У вас обширный пай в области чистой удачи. Я бы пострадала, если б рассказала вам больше, а вы бы сбежали.
- Как они могут наказать вас?
- Прошу прощения. Я достаточно рассказала вам, - она произнесла это скороговоркой, впервые за все время.
- Значит, я умру. Тогда зачем вы явились меня отговаривать, если знали, что это случится?
- Как я уже говорила, вы можете остаться в живых. Вы удачливы. Или вы просто не можете допустить, что вы усложняете ситуацию, впутываясь в дела, которые выше вашего понимания? Не можете допустить, что за всем этим стоит великая цель?
- Я не могу признать смерть необходимым злом, если вы это имеете в виду - или, скажем, преждевременная смерть.
- Это наивное, дешевое морализаторство.
- Так говорил и ваш друг Стеффломеис. Но это не для меня. Я - человек простой, мисс Уайт.
Она пожала плечами.
- И вы никогда не поймете, не так ли?
- Не знаю, о чем вы говорите.
О том, о чем говорю.
- Почему же вы, к примеру, не убили меня? - Он отвернулся и стал натягивать рубашку. Телевизор продолжал бубнить, но голоса звучали все глуше и глуше. - У вас была такая возможность. Я не знал, что вы в доме.
- Нам обоим - Стеффломеису и мне - предоставлена значительная свобода по части решения проблем. Меня кое-что удивляет в этих мирах, и вы в особенности. Я никогда прежде не занималась любовью. - Она встала и подошла к нему. - Я слышала, что у вас это хорошо получается.
- Только когда я получаю от этого удовольствие. Странно, что существа, подобные вам, так мало разбираются в человеческой психологии - а я в этом убедился.
- А вы во всех деталях понимаете психологию лягушек?
- Лягушачья психология неизмеримо примитивнее человеческой.
- Но не для созданий, чья психология неизмеримо сложнее человеческой.
- Я слишком устал, мисс Уайт. И должен вернуться в свою штаб-квартиру. Можете вычеркнуть меня из списка раздражителей. Я не надеюсь, что моя организация выживет в надвигающейся войне.
- А я надеюсь, что вы сбежите на какую-нибудь другую симуляцию. Это даст вам некоторую передышку.
Он с удивлением взглянул на нее. Она говорила почти с воодушевлением, почти с участием.
Он произнес более мягким тоном:
- Вы советуете?
- Если вам угодно.
Он нахмурился, глядя ей в глаза. Неожиданно он, сам не зная почему, ощутил к ней симпатию.
- Лучше будет, если вы уйдете сама, - коротко сказал он, поворачиваясь и толкая дверь.
Окрестные улицы были пусты. Для дневного времени это было несвойственно. Рядом остановился автобус. Фаустафф бросился, чтобы успеть вскочить в него. Так он мог доехать почти до самой штаб-квартиры. В автобусе, кроме него и шофера, никого не было.
Он чувствовал одиночество, когда они въезжали в Хайфу.
Бегство с З-1
Фаустафф и доктор Мэй наблюдали, как люди с оборудованием спешили сквозь туннель, ведущий на З-3. У Мэя было безнадежное выражение лица. Бомбы уже начали падать, и последняя сводка, которую они видели, сообщала, что Британия полностью уничтожена, так же, как пол-Европы.
Они выделили себе час на полную эвакуацию всех и вся. Доктор Мэй сверил часы и посмотрел на Фаустаффа.
- Время вышло, профессор.
Фаустафф кивнул и последовал за Мэем в туннель. Его было довольно трудно выбить из колеи - но, увидев, как организация, построенная им и его отцом, рушится, пораженная в самое сердце, он был несчастен и неспособен трезво рассуждать.
Путешествие сквозь серый туннель в знакомый плюшево-позолоченный танцзал в "Золотых воротах", где расположилась главная перевалочная станция на З-3, прошло довольно легко. Когда они прибыли, кругом стояли люди, тихо переговариваясь между собой и глядя на Фаустаффа. Он знал, что обязан их подбодрить. Пересилив себя, он улыбнулся.
- Нам всем необходимо выпить, - это было единственное, до чего он додумался и направился к пыльному бару. Обойдя его, он заглянул внутрь, вытащил бутылки и стаканы и расставил их на стойке. Остальные подошли и стали разбирать стаканы, которые он для них наполнил.
Фаустафф подтянулся и уселся на стойку.
- Мы в чертовски отчаянном положении, - сказал он. - Враги - а я, к сожалению, гораздо лучше представляю их себе, чем вы - по какой-то причине решили развернуть массированную атаку на подпространственные миры. Теперь ясно, что все их предшествующие атаки с участием У-легионеров трудно назвать серьезными. Мы, если хотите, недооценили противника. Честно говоря, мое мнение такое - довольно скоро они успешно уничтожат все подпространственные альтернативы, чего они и добиваются.
- Значит, мы ничего не можем сделать? - устало произнес доктор Мэй.
- Меня посетила только одна мысль, - сказал Фаустафф. - Мы знаем, что враги расценивают миры как нечто, подлежащее уничтожению. Но как тогда быть с З-Ноль? Она только что создана - ими же или кем-то, равным им, из чего я заключаю, что для них не естественно желать уничтожения свежесозданного мира. Наш единственный шанс - проложить большой туннель на З-Ноль и разместить нашу штаб-квартиру там. А затем мы сможем эвакуировать людей с других планет на З-Ноль.
- Но что, если Земля-Ноль не сможет вместить так много людей? - спросил один из присутствующих.
- Придется вместить. - Фаустафф допил свой стакан. - Считаю единственным возможным направлением наших действий полную концентрацию на прокладке туннеля на З-Ноль.
- Не вижу смысла, - доктор Мэй покачал головой, вперившись в пол. - Мы разбиты. Нам рано или поздно предстоит умереть, как и всем остальным. Почему бы нам не сдаться сейчас?
Фаустафф сочувственно кивнул.
- Я понимаю - но мы должны нести ответственность. Мы все приняли ее на себя, когда вступили в организацию.
- Это было до того, как мы узнали истинные размеры того, с чем столкнулись, - резко сказал Мэй.
- Возможно. Но разве в данном случае это основа для фатализма? Если нас собираются уничтожить, мы можем в последний раз постараться использовать наш последний шанс.
- И что потом? - Мэй поднял на него взгляд. Казалось, он был в ярости. - Еще пара дней перед тем, как враг решит уничтожить З-Ноль? Не рассчитывайте на меня, профессор.
- Прекрасно, - Фаустафф оглядел остальных. - Кто чувствует то же, что доктор Мэй?
Больше половины людей разделяли точку зрения Мэя. Из оставшихся почти половина колебалась.
- Прекрасно, - повторил Фаустафф. - Возможно, это и к лучшему, что мы сейчас разделимся. Все, кто готов приступить к работе, останутся здесь. Остальные могут уйти. Некоторые из вас уже знакомы с З-3 и, вероятно, помогут тем, кто здесь впервые.
Когда Мэй и его сторонники ушли, Фаустафф обратился к местному шефу по коммуникациям Джону Махону и велел ему связаться с его коллегами на других подпространственных альтернативах, чтобы они начали работу по упреждению всеобщего разрушения. Агенты класса Эйч - те, кто работал на организацию, не понимая, что она собой представляет, были уволены. Когда Фаустафф коснулся этой темы, Махон прикусил пальцы.
- Только что вспомнил, - сказал он. - Помните, я послал нескольких агентов проследить за Стеффломеисом и Мэгги Уайт?
Казалось, это было очень давно. Фаустафф кивнул.
- Полагаю, ничего нового?
- Единственная полученная нами информация - они располагали собственным туннеллером - или, по крайней мере, каким-то иным способом перемещения сквозь подпространственные уровни. Два агента класса Эйч проследовали за ними в Л.A. до коттеджа, который они использовали в качестве базы на З-3. Они больше не покидали коттеджа, а проверка показала, что их там нет. Агенты сообщили, что обнаружили электронное оборудование, назначение которого им неизвестно.
- Это согласуется с тем, что я сам выяснил, - сказал Фаустафф и поведал Махону о своих встречах с теми двумя. - Если бы мы только могли принудить их дать нам больше информации, то получили бы гораздо больший шанс на разрешение проблем.
Махон согласился.
- Может быть, лучше всего нам отправиться в этот их коттедж, если выкроим время. Как вы думаете?
- Не уверен, - возразил Фаустафф. - Реальнее предположить, что они уже успели прибрать свою аппаратуру.
- Верно, - сказал Махон. - Забыл об этом. Сейчас мы не можем разбрасываться на то, чтобы послать кого-нибудь и посмотреть.
Фаустафф поднял металлический ящик. В нем содержалась информация о З-Ноль. Махону он сообщил, что идет к себе на квартиру и будет держать связь оттуда.
Он провел свой "бьюик" по солнечным улицам Сан-Франциско, и наслаждение атмосферой города на сей раз было омрачено его необычайно хмурым настроением.