- Ну, понимаешь. - Я ухмыльнулся. - Мы очень экономны - перерабатываем свои собственные отбросы и сточные воды; они проходят стерилизацию, и мы снова их используем. Ни одной капли нашей воды не уходит в городскую канализацию. И - только, прошу тебя, не рассказывай об этом Надсмотрщику - уже давно, ещё когда Грег учил меня бурить, случилось так, что один из наших туннелей упёрся в дно главного южного резервуара, и мы врезали туда кран. Но чтобы никто ничего не заподозрил, мы покупаем некоторое количество воды, получаемой из растопленного льда, и честно платим за неё, а поскольку у нас есть ледяной карман, то мы можем позволить себе покупать очень мало воды. Что же касается энергии - её украсть ещё легче. Вайо, я - хороший электрик.
Вайоминг присвистнула и взглянула на меня с восхищением:
- Это просто замечательно. Так следует поступать всем.
- Надеюсь, что этого не произойдёт, иначе всё выплывет наружу. Пусть каждый придумывает свои собственные способы обдурить Администрацию, наша семья свои уже изобрела. Но давай вернёмся к твоему плану. Вайо, в нём есть две ошибки. Первое. Вам никогда не удастся добиться "солидарности". Люди типа Хаузера никогда не поддержат вас. Просто потому, что они угодили в ловушку и не могут из неё выбраться. Второе. Предположим, у вас всё получилось и вы добились "солидарности". Вы стали реальной силой, и ни одна тонна зерна не отправляется больше из катапульт на Землю. Что происходит дальше?
- Будут начаты переговоры о его продаже по настоящим ценам, вот что.
- Дорогая моя, ты и твои товарищи слишком долго слушали только самих себя. Администрация назовёт это мятежом, и на орбите Луны появятся военные корабли, несущие бомбы, предназначенные для Луна-Сити, Гонконга, Тихо-Андера, Черчилля и Новолена. Произойдёт высадка войск, баржи с зерном будут отправлены под вооружённой охраной, а фермерам пригрозят свернуть шеи и принудят к сотрудничеству. На Терре есть орудия и снаряды, бомбы и корабли, и они не будут спокойно взирать на неприятности, которые причиняют им бывшие каторжники. А зачинщиков, таких, как ты и как я, поскольку в душе я с тобой во многом согласен, - нас, мерзких зачинщиков, сгонят в одно место и уничтожат, дабы другим было неповадно. И земляные черви скажут, что мы получили по заслугам. Потому что то, что говорим мы, на Терре никогда не станут слушать.
Судя по её виду, Вайо не собиралась сдаваться.
- Революциям удавалось победить и раньше. У Ленина была только горстка единомышленников.
- Ленин сумел воспользоваться ситуацией, когда образовался вакуум власти. Вай, поправь меня, если я ошибаюсь, но революция побеждает либо тогда, когда правительство уже полностью прогнило и развалилось, либо когда его вообще нет.
- Это неправда! Вспомни американскую революцию.
- Но они же потеряли Юг, разве нет?
- Нет, не эту, а ту, которая произошла на столетие раньше. У них были проблемы с Англией. Те же самые проблемы, что и у нас сейчас, - и они победили!
- Но разве у Англии в ту пору не было других проблем? С Францией, Испанией, Швецией - или, может быть, с Голландией? И с Ирландией. Ирландия тогда была охвачена восстанием. О'Келли принимали в ней участие. Вайо, если бы ты могла организовать какую-нибудь заварушку на Терре - например войну между Великим Китаем и Директоратом Северной Америки - или, предположим, устроила бы так, что Панафрика начала бы бомбёжку Европы, я бы сказал, что наступил очень удачный момент для того, чтобы убить Надсмотрщика и объявить Администрации, что её время окончилось. Но на сегодняшний день нам не стоит ввязываться в это дело.
- Ты - пессимист.
- Нет, реалист. Я никогда не был пессимистом. Я - селенит, а они никогда не отказываются сделать ставку, если имеется хотя бы один шанс на выигрыш. Докажи мне, что шансы на успех составляют хотя бы один к десяти, и я поставлю на кои всё, что имею. Но я хочу иметь этот один шанс из десяти. - Я отодвинул стул. - Ты поела?
- Да. Большое спасибо, товарищ. Это было великолепно!
- Пожалуйста. Иди ложись, а я уберу посуду и стол - нет, не надо помогать. Ты - моя гостья.
Я убрал со стола, отослал посуду обратно, приберёг кофе и водку, сложил стол и стулья и повернулся, чтобы продолжить разговор.
Она уже спала, растянувшись на кушетке. Её рот был открыт, и черты лица стали мягче. Она была похожа на маленькую девочку.
Я тихонько пошёл в ванную и закрыл дверь. Вымывшись, я почувствовал себя лучше. Теперь не имело никакого значения то, сколько ещё предстояло просуществовать миру.
Вайо всё ещё спала, что создавало некоторые трудности. Мы взяли комнату с двумя кроватями, для того чтобы она не чувствовала, что я хочу что-то получить от неё. Не то чтобы я был против этого, но она дала ясно понять, что она этого не хочет. Но мою кровать нужно было разложить из кушетки, а настоящая кровать была сложена и убрана. Может быть, мне тихонечко разложить кровать, взять её на руки, как маленького ребёнка, и перенести на неё? Я вернулся назад в ванную и прикрепил на место руку.
Затем я решил подождать немного. Вай, казалось, и не собиралась просыпаться, и меня мучили сомнения. Я сел рядом с телефоном, надвинул на голову звуконепроницаемый шлем и набрал номер MYCROFTXXX.
- Привет, Майк.
- Здравствуй, Ман. Ты уже просмотрел шутки?
- Что? Майк, у меня не было ни одной свободной минуты. Возможно, для тебя минута - большой период времени, а для меня это страшно мало. Я постараюсь посмотреть как только смогу.
- Хорошо, Ман. Ты нашёл неглупых, с которыми я мог бы поговорить?
- Для этого у меня тоже не было времени. Хотя подожди. - Я взглянул на Вайоминг. "Не тупица" - в данном случае это означало того, кто умеет сочувствовать другому. Этим качеством Вайо обладала. Но в достаточном ли количестве, чтобы сочувствовать машине? Я подумал, что в достаточном. И ей можно было доверять. Дело ведь не только в том, что мы вместе угодили в эти неприятности, её ведь, кроме того, можно было считать опытным конспиратором.
- Майк, ты не против поговорить с девушкой?
- Девушки являются неглупыми?
- Некоторые из них - неглупые, Майк.
- Я бы хотел поговорить с неглупой девушкой, Ман.
- Я постараюсь это устроить. Но сейчас мне нужна твоя помощь. У меня неприятности.
- Я помогу тебе, Ман.
- Спасибо, Майк. Я хочу позвонить домой - но не обычным способом. Ты знаешь, некоторые звонки отслеживаются, и если Надсмотрщик отдаст распоряжение, то будет подключена аппаратура, с помощью которой можно будет установить, откуда сделан звонок.
- Ман, ты хочешь, чтобы я отследил твой звонок домой и выяснил, откуда он сделан? Я должен сообщить тебе, что я уже знаю номер твоего домашнего телефона и знаю, с какого номера ты звонишь сейчас.
- Нет, нет! Наоборот, я не хочу, чтобы мой звонок был отслежен, не хочу, чтобы узнали, откуда звонят. Можешь ты позвонить мне домой, затем соединить меня с этим номером и контролировать линию таким образом, чтобы мой звонок не мог быть отслежен и чтобы нельзя было установить, откуда я звоню, даже если кто-то уже привёл такую программу в действие. И можешь ли ты сделать это таким образом, чтобы они не смогли узнать, что программу отслеживания удалось обойти?
Майк заколебался. Я полагаю, ему ещё не задавали подобного вопроса, и он должен был проанализировать несколько тысяч различных возможностей, чтобы выяснить, обладает ли он достаточным уровнем контроля над системой для выполнения такой необычной программы.
- Ман, я могу это сделать. Я сделаю это.
- Хорошо. Давай установим название для этой программы. Если мне в дальнейшем придётся устанавливать связь таким образом, то я попрошу тебя запустить программу "Шерлок".
- Название принято. Шерлок был моим братом.
Год назад я объяснил Майку, как он получил своё имя. Позднее он прочитал все истории про Шерлока Холмса и просканировал фильм, хранящийся в библиотеке Карнеги в Луна-Сити. Трудно сказать, как он сумел разобраться в родственных отношениях героев, а спросить его об этом я постеснялся.
- Очень хорошо, теперь приведи в действие программу "Шерлок" для номера моего домашнего телефона.
Меньше чем через секунду связь была установлена.
- Мама? Это твой любимый муж.
- Мануэль, - ответила она. - Ты снова ввязался в неприятности?
Я любил Маму больше всех женщин, включая всех остальных моих жён, но она никогда не переставала воспитывать меня - и дай бог, никогда не перестанет. Я попытался заставить свой голос звучать обиженно:
- Я? В неприятности? Мама, разве ты меня плохо знаешь?
- Я знаю тебя слишком хорошо. И если ты не ввязался в неприятности, может быть, ты потрудишься объяснить, почему профессор де ля Паз очень хочет связаться с тобой - он звонил три раза - и почему он хочет связаться с женщиной со странным именем Вайоминг Нот, и почему он думает, что ты, возможно, находишься в её обществе? Ты что, затеял любовную интрижку, не поставив меня в известность, Мануэль? Дорогой, в нашей семье мы все можем наслаждаться полной свободой, но ты ведь знаешь, я предпочитаю, когда мне сообщают о том, что происходит. Так, чтобы события не застали меня врасплох.
Мама всегда ужасно ревновала ко всем женщинам, за исключением других жён нашей семьи, но она никогда и ни за что не призналась бы в этом.
- Мама, да разрази меня Господь, не заводил я никакой интрижки.
- Очень хорошо. Ты всегда был правдивым мальчиком. Ну а теперь, что там за тайны?
- Мне нужно спросить кое-что у профессора. - Это была не ложь, а необходимая предосторожность. - Он оставил номер?
- Нет, он сказал, что звонит из телефона-автомата.
- Гм, если он позвонит ещё раз, попроси его оставить номер и сказать время, когда мне лучше позвонить ему. Я тоже звоню из автомата. - Ещё одна необходимая предосторожность. - И между прочим, ты слышала последние новости?
- Конечно.
- Было в них что-нибудь?
- Ничего интересного.
- Никаких беспорядков в Луна-Сити? Ни убийств, ни погромов - ничего?
- Да нет, ничего. Была групповая дуэль в Нижней аллее, но… Мануэль! Ты кого-то убил?
- Нет, Мама. - Сломать человеку челюсть - это не значит убить его.
- Ты всегда был моим проклятием, дорогой, - вздохнула она. - Ты знаешь, что я постоянно твержу тебе: в нашей семье мы стараемся не ввязываться в ссоры. Даже если может показаться, что убийство абсолютно необходимо - а такое практически невозможно, - всегда можно спокойно обсудить проблему в семье и выбрать наилучший выход. Стоит немного повременить, чтобы получить добрый совет и поддержку…
- Мама! Я никого не убивал и не собираюсь этого делать. И я знаю все твои лекции наизусть.
- Пожалуйста, веди себя вежливо, дорогой.
- Извини.
- Прощено и забыто. Я передам профессору де ля Пазу, чтобы он оставил свой номер. Обещаю.
- И ещё вот что. Забудь имя "Вайоминг Нот". Забудь о том, что профессор спрашивал тебя обо мне. Если кто-то чужой позвонит или придёт и начнёт задавать вопросы обо мне, то ты со мной не разговаривала и не знаешь, где я. Ты полагаешь, что я уехал в Новолен. Все остальные в семье пусть говорят то же самое. Не отвечайте ни на какие вопросы - особенно если их будет задавать кто-либо связанный с Надсмотрщиком.
- А ты полагаешь, что я стала бы отвечать на такие вопросы? Мануэль, насколько я понимаю, у тебя неприятности.
- Не слишком серьёзные, и я потихоньку выбираюсь из них. - Хотелось бы на это надеяться! - Расскажу тебе, когда вернусь домой. Сейчас я не могу говорить. Я люблю тебя. Всё, отключаюсь.
- Я тоже люблю тебя, дорогой. Спокойной ночи.
- Спасибо. Тебе тоже спокойной ночи. Всё.
Мама - просто чудо. На Скалу её выслали уже очень давно - за то, что она зарезала одного мужчину при обстоятельствах, вызывающих сильное сомнение в том, что она действительно защищала свою невинность. И с тех самых пор она является ярой противницей насилия и лишения людей жизни. Конечно, если к этому не вынуждают обстоятельства - в своих убеждениях она не доходит до фанатизма. В молодости она была сущим бедствием и всегда очень жалела, что я не знал её в те времена. Но мне вполне хватало того, что я был с ней на протяжении второй половины её жизни.
Я снова соединился с Майком:
- Ты знаешь голос профессора Бернардо де ля Паза?
- Да, Ман.
- Хорошо… Тогда постарайся отследить как можно больше телефонных звонков в Луна-Сити. Отследи столько, на сколько у тебя хватит ресурсов. И если ты услышишь его голос, то дай мне знать. Обрати особое внимание на телефоны-автоматы.
Ответ пришёл с запозданием на целых две секунды. Я поставил перед Майком проблему, которую до этого ему ещё никто не давал. Думаю, что ему это понравилось.
- Я могу осуществить прослушивание всех телефонов-автоматов в Луна-Сити. Ман, хочешь ли ты, чтобы я использовал ещё и случайный поиск по всем остальным линиям?
- Гм. Не надорвись. Держи под наблюдением телефоны у него дома и в его школе.
- Программа запущена.
- Майк, ты лучший из друзей, которые у меня когда-либо были.
- Это не шутка, Ман?
- Это не шутка. Это - правда.
- Я… Поправка. Я горд и счастлив. Ман, ты мой лучший друг, поскольку ты - мой единственный друг. Поскольку у меня нет информации для сравнения, то такое утверждение является строго логичным.
- Я прослежу за тем, чтобы у тебя были и другие друзья. Я имею в виду неглупых. Майк, у тебя есть свободный банк памяти?
- Да, Ман. Ёмкостью в десять в восьмой бит.
- Хорошо. Заблокируй его таким образом, чтобы только ты и я могли использовать его. Сможешь это сделать?
- Конечно. Дай мне сигнал блокировки.
- Гм… День взятия Бастилии. - Этот день, как рассказал мне несколько лет назад профессор де ля Паз, совпадал с днём моего рождения.
- Установлена постоянная блокировка.
- Прекрасно. Вот здесь у меня запись, которую надо в него поместить. Но сначала… Ты уже закончил работу над макетом завтрашнего выпуска "Ежедневного Лунатика"?
- Да, Ман.
- Есть там что-нибудь о митинге в Стиляги-Холл?
- Ничего, Ман.
- А в выпусках новостей, которые транслируются на другие поселения, не было ничего необычного? Что-нибудь о мятеже?
- Нет, Ман.
- Всё любопытнее и любопытнее, как говорила Алиса. Хорошо, запиши следующую информацию в банк данных, помеченный как "День взятия Бастилии", затем поразмысли над ней. Но во имя Господа нашего, следи, чтобы наружу не просочилось что-нибудь из того, что я скажу тебе.
- Ман, мой единственный друг, - ответил Майк, и в его голосе прозвучала неуверенность, - ещё много месяцев назад я принял решение о том, что содержание любого разговора между тобой и мной будет помещаться в специально выделенный блок, доступ к которому будешь иметь только ты. Я решил не уничтожать никакую информацию, полученную во время этих разговоров, и переместил их из временных блоков памяти в постоянные. Таким образом я могу воспроизводить их снова и снова и размышлять над ними. Я поступил правильно?
- Ты поступил замечательно, Майк… Я весьма польщён.
- Мои блоки временной памяти были уже почти переполнены, но я сообразил, что мне просто необходимо сохранить все твои слова.
- Очень хорошо. Итак, "День взятия Бастилии". Скорость записи в шестьдесят раз выше нормальной.
Я взял маленькое записывающее устройство, разместил его возле самого микрофона и включил на ускоренное воспроизведение звукозаписи. Продолжительность записи составляла полтора часа, и воспроизведение её было закончено через приблизительно девяносто секунд.
- Это всё, Майк. Мы поговорим завтра.
- Спокойной ночи, Мануэль Гарсия О'Келли, мой единственный друг.
Я отключился от линии и поднял колпак. Вайоминг сидела на кушетке. Выглядела она озабоченной.
- Кто-то звонил? Или…
- Всё в порядке. Я разговаривал с одним из моих лучших - и самых надёжных - друзей. Вайо, ты тупица?
Она удивлённо взглянула на меня:
- Иногда мне именно так и кажется. Это что, шутка?
- Нет. Если ты не тупица, то я с удовольствием представлю тебя ему. Кстати, о шутках: у тебя есть чувство юмора?
Любая женщина в ответ на такой вопрос сказала бы: "Конечно есть!" - возможно, у женщин есть некоторая внутренняя блокировка, запрещающая им давать другой ответ. У всех, кроме Вайо. Она поморгала в растерянности, а затем сказала:
- Об этом, приятель, ты лучше суди сам. У меня есть некий заменитель этого качества. Я иногда использую его в несложных ситуациях.
- Прекрасно. - Я порылся в сумке и отыскал там распечатку с сотней "смешных" историй. - Почитай. Затем скажешь мне, какие из них смешные, а какие - нет. А также какие из них заставляют хихикать в первый раз, но во второй - напоминают остывшие блинчики без мёда.
- Мануэль! Возможно, ты самый странный мужик из всех, с кем мне довелось встречаться. - Она взяла у меня распечатку. - Слушай, это не бумага для принтеров?
- Да. Я познакомился с компьютером, обладающим чувством юмора.
- Даже так? Ну, однажды именно так и должно было случиться. Всё остальное уже успели механизировать.
Я постарался правильно отреагировать на её слова и спросил:
- Что, абсолютно всё?
Она подняла глаза:
- Пожалуйста, не насвистывай, когда я читаю.
4
Пока я устанавливал и стелил кровать, я несколько раз слышал, как она хихикает. Затем я сел около неё, взял конец распечатки - тот, который она уже прочла, - и тоже начал читать. Пару раз я усмехался, но обычно шутка не кажется мне смешной, если читать её без соответствующего настроения. Гораздо интереснее было то, как эти истории оценивала Вайо.
Она помечала их плюсами и минусами, иногда знаками вопроса. Те из них, которые были со знаком плюс, были помечены ещё и как "один раз" или "всегда" - шуток с пометкой "всегда" было немного. Я писал свои оценки под теми, которые выставляла она. Они не слишком часто расходились.
К тому времени, когда я приблизился к концу, она занималась тем, что просматривала выставленные мной оценки. Работу мы закончили вместе.
- Ну как? - спросил я. - Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, что у тебя грубый и неразвитый ум, и то, что твои жёны терпят тебя, - это просто чудо.
- Мама часто говорит то же самое. Ну а как насчёт тебя, Вайо? Ты ведь помечала плюсами такие шутки, которые могли бы вогнать в краску девушку с панели.
Она ухмыльнулась:
- Да. Не рассказывай никому. Для широкой общественности я - преданный своему делу партийный организатор, и я выше таких вещей. Ну так, к какому выводу ты пришёл? Есть у меня чувство юмора?
- Не расскажу. Почему ты пометила семнадцатый номер знаком минус?
- Это который? - Она развернула бумагу и отыскала шутку. - Ну, любая женщина сделала бы то же самое. Это не смешно, это всего лишь печальная необходимость.
- Да, но подумай, как глупо она выглядела.
- Не вижу ничего глупого. Скорее грустно. Но взгляни сюда. Ты решил, что эта - не смешная. Номер пятьдесят один.
Ни один из нас не поменял своей оценки, но я уловил некоторую повторяющуюся закономерность. Наши оценки расходились в отношении историй, связанных с самым старым поводом для шуток. Я сказал ей об этом. Она кивнула: