* * *
Следующей и самой важной была для нее встреча с Верховным нотом. Она соблюла обычные протоколы, обращаясь по очереди к менее значимым членам иерархии, пока ее не допустили к Сайло - гладкокожему ноту, который, очевидно, не научился улыбаться. Но не исключено, что причину этого следовало искать на клеточном уровне: ноты производили в своих организмах хитроумные настройки, компенсирующие их глубоко бесполую суть.
- Надеюсь, ты сможешь добиться согласованности с Архитектурой Стрельца, - произнес Сайло ровным тоном, каждая фраза заканчивалась легким урчанием. - Хотя я сожалею о твоих напрасно потраченных усилиях.
- Напрасно?
- Ты, разумеется, потерпишь неудачу.
- Но, возможно, свежий взгляд…
- Так говорили многие сотни стажеров до тебя. Хочу напомнить о последнем указании, полученном нами от Советников, - гелиосферной угрозе.
- Я думала, здесь почти ничего нельзя сделать.
- Похоже на то. - Сайло нахмурился. - Но и оставить попытки мы тоже не можем.
- Разумеется, нет, - согласилась Рут, надеясь, что выглядит серьезной. Она прекрасно сознавала, насколько трудно ей будет постичь эту личность, изрекающую только выводы и решения.
Ноты доказали свою незаменимость уже много веков назад. Полное отсутствие сексуальных аппетитов и органов, как физических, так и ментальных, снабдило их безжалостной объективностью. В роли дипломатов, работающих по контракту ученых и третейских судей они оказались непревзойденными. Они заменили большую часть разросшегося юридического аппарата, который обременял общество в ранние столетия.
Без их умения проникать в суть вещей Библиотека вряд ли смогла бы функционировать. В отличие от сочинений, написанных людьми, инопланетные тексты лишены бездумной ауры сексуальности. Или, точнее, Послания могли изобиловать инопланетной сексуальностью, как бы создатели ни пытались сделать их объективными и прозрачными. И пробиваться сквозь нее обычным людям было очень нелегко. В первые десятилетия своего существования Библиотека упорно сражалась с этой проблемой, но решили ее ноты.
Сам процесс перевода Посланий, выполняемый мужчиной или женщиной, значительно искажал их смысл. И многие переводы, сделанные в первые годы, оказались затуманены "человеческим фактором". Впоследствии для очистки этих ранних текстов были приложены немалые усилия. Ныне же ни одна работа не покидала Библиотеку без контрольного просмотра нотов, во время которого устранялись непреднамеренные ошибки.
- Вторжение в гелиосферу оказалось непосильной задачей для наших лучших умов, - мрачно проговорил Сайло. - Я хочу подойти к ней с другого конца. И хоть один раз Библиотека сможет принести немедленную пользу.
Рут эти слова озадачили. Во время обучения ей говорили о более возвышенных аспектах миссии Библиотеки. О том, что она стоит на берегу потока времени. Любой, кто желает сосредоточиться на Посланиях, предназначенных храниться вечно, обязан мысленно дистанцироваться от повседневных событий.
- Я не совсем понимаю…
- Подумай о Библиотеке так, как это делают непосвященные. Им редко удается осознать те ее высшие функции, которые должны обеспечивать мы. Вместо них они видят лишь мимолетную возможность. Вот почему нас заваливают просьбами взглянуть на Хранилища как на источник изобретений, всяческих трюков и новинок.
- А мы, как нам и положено, такие просьбы отвергаем, - поддакнула Рут, надеясь, что ее слова не покажутся слишком уж верноподданическими.
Но Сайло одобрительно кивнул:
- Вот именно. Я думаю, что древнее общество, наподобие Архитектуры Стрельца, уже сталкивалось с подобными проблемами. И куда лучше наших астроинженеров знает, как справиться с разбушевавшимися природными силами.
- Понимаю. - И почему она сама об этом не подумала? Слишком погрузилась в эту культуру абсолютного благоговения перед величественностью задачи Библиотеки? - Э-э… но мне трудно представить, как…
- Твоя задача не представлять, а постигать, - строго произнес Сайло.
Ноты ее смущали, а Сайло - особенно. Многие из них обходились без волос, но Сайло щеголял ободком вьющихся, бронзово поблескивающих локонов, создававших впечатление, будто на его голый череп опустился нимб. Бледные ресницы нота моргали редко и неторопливо, демонстрируя розовые упругие веки. Белесые, почти невидимые брови постоянно оставались приподнятыми, поэтому каждое его слово как бы таило в себе подтекст, а интонации проскальзывали между слогов со звучным изяществом. Выражения лица перетекали от одного нюанса к другому, а само оно напоминало пластичный материал, без устали меняющий форму, подобно глади пруда, которую морщит неощутимый ветер. Ей пришло в голову, что не помешало бы записать все его высказывания. Даже не моргнув, Рут включила режим записи, позволив встроенному в спинной мозг блоку памяти записывать все, что прошло сквозь ее глаза и уши. Так, на всякий случай.
- Возможно, я не слишком следила за новостями, - сказала она. Казаться скромной - всегда кстати. - Вторжение…
- Почти достигло орбиты Юпитера, - сообщил Сайло. Стена за его спиной превратилась в экран, на котором солнце отважно пробивалось сквозь бурю межзвездного газа.
Человечество лишь недавно узнало, что зародилось в благоприятную эпоху. Когда-то древняя сверхновая звезда породила "пузырь" в межзвездном газе, и Земля плыла сквозь этот почти чистый вакуум все то время, пока млекопитающие эволюционировали от древесных землероек до разумных покорителей планеты. Во всех же прочих отношениях Солнце ничем особым не выделялось. Обращаясь вокруг центра Галактики, оно перемещается за миллион лет всего на пятьдесят световых лет. При этом каждые тридцать три миллиона лет оно то поднимается над галактической плоскостью, то опускается ниже ее - этого ныне оказалось достаточно, чтобы лишиться защиты локального "пузыря". И теперь плотный межзвездный водород давил на порождаемый Солнцем плазменный ветер, пробиваясь во владения хрупких и уязвимых планет.
- Вчера водородная стена начала бомбардировку колонии на Ганимеде, - произнес Сайло со странным беспристрастием, которое и по сей день нервировало Рут - словно ноты, не будучи мужчинами или женщинами, обладали правом наблюдать за людскими страстями как бы со стороны. - Нам, работающим в Библиотеке, поручено сделать все возможное для поиска знаний, имеющих отношение к нашей общей катастрофе.
Стенной экран уловил этот намек и показал полумесяц Юпитера на фоне звездного неба. Рут увидела, как с охватывающей Юпитер рубиновой ударной волны сорвалась, закручиваясь спиралью, новая вспышка. Полумесяц казался рябым из-за колоссальной турбулентности - его усеивали вихри и воронки, в которых легко утонула бы одна из внутренних планет системы.
- Но мы ведь не можем изменить межзвездную погоду.
- Мы должны попытаться. Древние обитатели Галактики, возможно, знают о мире, пережившем такую безумную атаку.
Космическая оболочка Солнца - гелиосфера - столкнулась с плотным сгустком газа и плазмы восемьдесят восемь лет назад. В нормальных условиях частицы солнечного ветра легко справляются с межзвездной средой. Многие тысячелетия давление солнечного ветра сопротивлялось давлению межзвездного газа, образуя тонкий барьер на расстоянии в сотню астрономических единиц от уютного мирка внутренних планет системы. Теперь же барьер втиснуло в глубь системы, к орбитам внешних планет.
Масштаб изображения на стене изменился. Рут увидела то, что осталось от владений, где доминировал солнечный ветер. Картинка напоминала вид сверху на идущий по океану корабль: головные волны, образующиеся на носу, откатывались назад, приобретая характерный параболический изгиб.
Под неумолимо нарастающим давлением все более плотного межзвездного газа и пыли этот фронт давления размывался. Солнце билось о водородную стену со скоростью шестнадцать километров в секунду, и его слабенький ветерок отбрасывало вспять, к цивилизованным планетам. Базу на Плутоне люди покинули десятки лет назад, а спутники Сатурна - лишь недавно. Потоки частиц с высокой энергией и внезапные космические бури погубили многих. Странной жизни в океане Европы ничего не грозило под десяти километровой толщей льда, но это было слабым утешением.
- Но что мы можем сделать? - вопросила она.
- То, что в наших силах.
- Да одни магнитные завихрения на фронте ударной волны обладают большей энергией, чем есть у всей нашей цивилизации.
Сайло ответил ей взглядом, напомнившим Рут о том, как она еще девочкой наблюдала за брачным танцем насекомых. Сдержанная неприязнь.
- Мы здесь не задаем вопросов. Мы слушаем.
- Да, самость.
Похоже, это формальное обращение, которое ноты предпочитали употреблять взамен "господина" или "госпожи", доставило Сайло удовольствие. Весь остаток разговора с его губ не сходила еле заметная улыбка, и Рут даже почти удалось ощутить личность за этой ледяной отстраненностью. Почти.
Административный купол Рут покинула с облегчением. Библиотека раскинулась по всей равнине, залитая потрясающим светом полумесяца Земли, зависшего над зазубренным белым горизонтом. Под этой нетронутой территорией хранились криофайлы всех передач, полученных от Галактического Комплекса - сосредоточения бесчисленных цивилизаций, процветавших задолго до рождения человечества. Гигантский и по большей части недоступный ресурс. Грандиознейшая интеллектуальная свалка.
Библиотеки служили памятниками не столько Прошлому, сколько Неизменности как таковой. Рут дрожала от нетерпения. Она только что прошла свои первые собеседования и теперь имела право исследовать миллионы проспектов галактического прошлого. А Стрелец был знаменит плотностью информации, многослойной и глубокой. Ее манила неизведанность.
Но еще ей придется иметь дело с тонкостями отношений внутри самой Библиотеки. Сейчас они представлялись ей столь же пронизанными тайными проходами и бюрократическими лабиринтами, как и беспредельное содержимое Библиотеки. Рут напомнила себе, что надо быть осторожной, постараться не проявлять свойственное ей ехидство. И для тренировки склонила голову, проходя мимо пожилого нота.
Величайшая из библиотек древности находилась в Александрии, в Африке. Историк описывал существование александрийских библиотекарей с завистью: "У них была беззаботная жизнь: бесплатная еда, высокое жалованье, никаких налогов, очень приятное окружение, хорошие жилища, личные слуги. И у них имелось предостаточно возможностей для взаимных ссор".
С тех пор мало что изменилось…
Ее соседка оказалась желанной противоположностью нотам. Невысокая и подвижная, Каткеджен никак не походила на типичного кандидата в библиотекари. Она расхаживала по комнате в открытом саронге и потягивала стимулятор, вряд ли разрешенный в "Памятке стажера".
- Оказывай им уважение, - бесцеремонно посоветовала она, - но не покупайся на всю эту чепуху насчет "достоинства нашей профессии". А то тебя вскоре начнет от нее тошнить.
- И за это меня отшлепают, - улыбнулась Рут.
- А я считаю, что библиотекарям нравится иногда говорить друг другу дерзости. Это поддерживает в них бойцовский дух.
- Слушай, а ты откуда? С Марса?
- Ну, для меня это слишком изнеженный народец. Нет, я гани. С Ганимеда.
- Из породы пионеров, значит? - Рут поудобнее растянулась на кровати, испытывая особое удовольствие после обычного для библиотекарей долгого сидения с прямой спиной. Здесь никто не горбился над книгами в классической позе ученого. Библиотекари держались прямо, работая с аппаратурой кругового проецирования информации. - И всю жизнь провела в толще льда?
- Не верь всему, что про нас болтают. - Каткеджен величественно махнула рукой, удлинив три рабочих пальца для усиления эффекта. - Мы часто вылетаем на разведку внешних лун.
- Значит, ты богата? Хотя какой смысл в богатстве, если приходится всю жизнь укрываться за магнитными экранами?
- Опять шаблонная мысль. Далеко не каждая разведка делает нас богатыми.
Протонный ливень на Ганимеде был смертельно опасным, но обработанные радиацией элементы, добываемые на внутренних спутниках Юпитера, действительно многих обогатили.
- Так ты из бедной семьи, которой пришлось избавиться от самой умной дочери?
- Еще одно клише. - Каткеджен скорчила гримаску. - Надеюсь, тебе повезет больше, и ты отыщешь что-нибудь оригинальное в… как это называется?
- Архитектура Стрельца.
- Бр-р-р! Говорят, это настоящая гидра.
- Каждый раз, когда к ней подключаешься, тебе отвечает другой разум?
- Если это вообще можно назвать разумом. Как я слышала, оно больше смахивает на говорящее тело.
Рут много читала о Стрельце, но эта информация оказалась новой. Все здесь знали, что при общении с чужим сознанием дуализм разум-тело теряет смысл, но как это происходит, все еще оставалось загадкой. Она нахмурилась.
Каткеджен шутливо ткнула ее в бок:
- Все, хватит на сегодня! Пошли в купол с высоким давлением, полетаем.
Рут неохотно согласилась, но так и не смогла полностью отключиться от волнующих ее мыслей. И даже устремившись в долгий и безмятежный полет над заросшими папоротником холмами в куполе развлечений и скользя под ошеломляюще прекрасным кольцом орбитальных колоний, образующих сверкающее ожерелье в оранжевом небе, она думала о труднейшей задаче, которая ее ждет.
* * *
Она в своем личном коконе. Ну, наконец-то!
После встречи с Сайло прошла неделя. За это время Рут подверглась окончательному нейронному кондиционированию. И вот настал долгожданный миг: она установила прямую информационную связь с Архитектурой Стрельца.
Ее кокон выполнял роль нейронной сети, используя для передачи информации все тело девушки. По коже Рут прокатились волны ощущений, от пальцев ног стало подниматься щекочущее покалывание.
Она почувствовала стремительный натиск мышечных импульсов - это созвездие слияний стягивало ее в тугой комок. Архитектура Стрельца использовала для ввода информации почти весь доступный ей человеческий ландшафт. Акустические всплески в ушах, от которых начинала кружиться голова, резкие запахи, звенящие какофонии эфемерных узоров, болезненные спазмы внутренних органов - стажеры были обязаны знать, как все это может передавать смысл.
Знать-то они знали, но вот как перевести этот смысл на человеческий язык?… После таких переживаний человеческая речь воспринималась не иначе как бормотание заики, страдающего клаустрофобией. Ее линейная смысловая структура и хрупкие попытки связывания концепций были простыми, утилитарными и типичными для все еще молодого, по галактическим масштабам, разума.
Наиболее сложной задачей оказался перевод этих плотных сгустков смешанных ощущений в более или менее понятные предложения. Только так человек мог хотя бы уловить их смысл, пусть даже искаженный и размытый. Во всяком случае, именно это утверждал накопленный учеными опыт.
Рут ощутила, как ее омывает поток пронизывающих откликов, исходящих из глубин ее тела. Это заработали ее внутренние подсистемы, ассоциированные с высокоскоростными брызгами смыслов - на самом деле, догадок. У нее имелся обширный запас встроенных процессоров, расположенных в спинном мозге и плечах. Никто не стал бы и пытаться решать столь трудную задачу без искусственных усилителей. Попытка обработать такие блоки исходной информации всего лишь за счет возможностей человеческого мозга была бессмысленной и весьма опасной. Столетия назад библиотекари погибали уже после нескольких микросекунд пребывания в таком многослойном лабиринте, как Архитектура Стрельца.
Годы тренировок научили Рут противостоять яростному буйству прямого контакта, но даже сейчас ее била холодная дрожь ужаса. Его она тоже должна была научиться преодолевать. Контакт усиливал любое нейронное состояние, в котором находился человек. По одной из легенд, библиотекарь однажды установил контакт в состоянии раздражения, и это вызвало у него припадок, из которого он уже не вышел. Когда его тело обнаружили, оно было буквально испещрено пятнышками микроконтузий.
Первая информация оказалась примерно такой, какой и ожидала Рут:
Обескураживающий многослойный язык. Тогда она перешла на более легкую нотацию, пропустив данные через спинной интерфейс, и услышала/ощутила/прочитала: