Первая ночь на "Радужном майдане", как тут же окрестили Красную площадь, прошла относительно спокойно. Утром президент выступил с обращением к гражданам России. Он говорил правильные и понятные вещи: про порядок и конституцию, про демократию и законность, про недопустимость использовать молодежь в политических целях, и так далее. А над Москвой все гремело: "У-хо-ди! У-хо-ди!! У-хо-ди!!!", и даже рокот барражирующих в синем весеннем небе "Ночных охотников" не мог заглушить этот рефрен. Наверное, если бы в Кремле нашелся кто-то, кто отдал бы приказ применить силу, "радужная революция" на этом и закончилась бы. Но решили иначе: ничего не предпринимать, мол, молодежь - наше богатство, пошумят-постучат, да и разойдутся.
Новые отряды лохмачей, подтянувшиеся из Подмосковья, рассеяли омоновские кордоны. Солдатики-дзержинцы братались с митингующими, угощаясь папиросками. Над толпой плыл сладковатый, отнюдь не табачный дымок. Молодняк хохотал, раскрашивая из баллончиков лошадь маршала Жукова.
Потом зазвенели витрины - голодная толпа принялась громить магазины и офисы. События грозили выйти из-под контроля. Из Кантемировской дивизии сообщили, что солярка кончается и надо что-то решать: или завозить еще, или давать команду "отбой".
Именно в этот момент я понял, отчего рушатся глиняные колоссы: они рушатся от говорильни. Правительство заседало, президент выступал, олигархи выжидали. Помню, мне тогда приснилось, как Лев кричит из могилы: "Пассионария! Полцарства за одного пассионария!"
Тщетно. Столица погружалась в хаос. Власть, как бывало уже не раз, легла на землю и ждала того, кто поднимет ее и поведет "в нумера". И такой человек появился, причем появился он в нужное время и в нужном месте. Его знали и раньше - полуоппозиционный политикан, этакий баловень судьбы, умело играющий на политической конъюнктуре, кулуарная кличка "Хомяк". Но никто не ожидал, что именно он станет лидером лохмачей…
Ультиматум Хомяка оказался коротким и веским: "Демократия под угрозой… именно поэтому молодежь… самая здоровая часть общества… больше не можем терпеть… промышленность развалена… армия опущена… беспризорные дети… нищие старики… отставка президента и правительства, роспуск Думы… прозрачные выборы под контролем… национально ориентированное государство… свобода предпринимательства… Россия устала… Россия больше не может… Россия… Россия… Россия…".
И сутки на размышление.
"Радужный майдан" ответил довольным ревом, и громче прежнего зарокотали тамтамы!
Наш кружок заседал непрерывно. Мнения разделились: одни были за лохмачей, другие опасливо предлагали подождать, смущенные репутацией Хомяка. Однако сторонники "радужной революции" победили, и в итоге Эллочка, попутно собрав по своим каналам четыре десятка подписей, переправила через знакомых на CNN и в Reuters открытое письмо российской интеллигенции.
Наше письмо…
"В переломный момент истории мы, люди старшего поколения, представители российской науки, культуры, люди творческих профессий, обращаемся ко всем согражданам, ко всему миру с призывом поддержать требования нашей молодежи. Истинная демократия рождается на улицах, где звучит vox populi. Как и в древние времена, когда на площадях русских городов собирались вечевые сходы для решения самых важнейших проблем, так и сегодня неравнодушные к судьбе своей Родины россияне выступают за новое будущее для России". Ну и прочее blah-blah-blah в том же духе…
По новостным каналам в те дни можно было услышать одно и то же: "Весь мир с тревогой и надеждой следит за событиями в России. Народ бывшей империи зла наконец-то повернулся лицом к свободе и демократии, и лидеры государств Большой восьмерки поддержали россиян в этом стремлении. Теперь и в Америке, и в Европе все знают, что радуга - это древний русский символ свободы".
И президент ушел. Революция праздновала победу. Победитель въехал в Кремль на белом жеребце, специально привезенном из Арабских Эмиратов. Лохмачи ликовали. Мы - тоже.
Отрезвление наступило позже, много позже.
Нет, вначале все шло по накатанной: всеобщие прозрачные выборы с гарантированной победой Хомяка, смена политической элиты, первые указы и законы, громкие отставки, борьба с коррупцией…
И вдруг - неожиданная волна переименований! Под трескучую демократическую риторику пошло искоренение не столько остатков советского, сколько вообще российского: переименуем не только Калининград или Ульяновск, но и саму Москву!
Кое-как, с потерями и истериками, общество отбилось. Однако это оказался лишь первый звоночек. Когда Хомяк в знак добрососедских отношений отдал Японии Курилы, да не два острова, а все, у многих вытянулись лица. Когда случилась реприватизация и в Россию полноправными хозяевами пришли и "Шелл", и "Локхид Мартин", и "Бритиш Петролеум", и "Мицубиси", и "Шеврон", и "SONY", началась тихая паника. Она переросла в бурную после принятия новой Конституции, согласно которой Россия из федерации становилась конфедерацией.
СМИ трубили: "Свобода! Равенство возможностей! Демократия в действии!", а из южных республик новоявленной конфедерации, взявших столько суверенитета, сколько им и не снилось, потянулись толпы беженцев. Русских беженцев. И тогда нам стало не до шуток…
Однако бить в колокола оказалось поздно. Газеты, радио и телевидение нас не публиковали, и что характерно - согласно новым, демократическим установкам! "Свобода высказываний одного возможна только в случае, если она не нарушает свободу восприятия другого…"
Оставался Интернет, но едва мы туда сунулись с нашими статьями и воззваниями, как началась масштабная кампания по борьбе с порнографией, и под этим соусом весь Рунет оказался под колпаком Комитета Демократического Контроля.
А потом все стремительно покатилось под откос… Один за одним сыпались сверху указы: "…ядерное оружие в современном мире не имеет практического смысла", "…космос далек и затратен, а у нас столько дел на Земле", "…сельское хозяйство в зоне рискованного земледелия приносит одни убытки", и прочая, и прочая, и прочая.
Но полного "обананивания" мы достигли, когда в стране ввели институт иностранных консультантов - по экономике, по топливно-энергетическому комплексу, по образованию, по обороне…
Впрочем, это была уже не наша страна. Россия вдруг превратилась в колыбель народной демократии, которую постоянно, на всем протяжении истории, попирали тираны. Простой люд всегда, со времен Гостомысла и вещего Олега, хотел, оказывается, идти рука об руку с другими народами Европы к высотам прогресса и цивилизации, но мрачные деспоты, узурпировавшие власть, не давали ему такой возможности. И лишь теперь наконец справедливость восторжествовала!
Глядя на весь этот вертеп, впору было восклицать: "A furore Normannorum libera nos, o Domine!" - "От жестокости норманнов избави нас, Господи!".
Но безумие все длилось и длилось, и никакая битва при Левине не могла нас спасти. Устремившись в Евросоюз, теряя по пути население и территории, мы летели в тартарары, а с экранов телевизоров гремели бравурные репортажи о новых высотах, покоренных нашей экономикой: "Нефтяники компании "Сибирь-Шеврон" рапортуют: есть сто миллиардов баррелей к концу года! Европа, встречай русскую нефть!" Из компании "Газпром-BP" сообщают: "Голубое топливо бесперебойно поступает в Израиль по сниженным ценам! Россия поддерживает многострадальный еврейский народ в его вековой борьбе за демократию и прогресс!"
Апофеозом всей этой вакханалии стала мгновенно покорившая ополоумевшее общество теория каких-то недоучек, сумевших вывести связь между наличием волос на голове человека и его социальным поведением. Хорошо помню сюжет по первому каналу - жеманный мужичок с козлиной бородкой вещает: "Я давно обратил внимание, что бандиты, спортсмены, военные, полицейские предпочитают короткие волосы. А вот поэты, художники, хиппи, священники, напротив, носят длинные волосы. Возможно, одни идентифицируют себя с миром агрессии, а другие - с миром добра?"
Сначала это казалось смешным, но потом стало не до смеха - оказалось, что всякий облысевший мужчина (именно мужчина!) потенциально опасен для общества. Но если имплантировать ему волосы (особенно важна зона темени!), эту опасность можно свести до минимума. По всему миру начали массово открываться клиники и кабинеты по оволошению. У нас, как водится, пошли дальше всех - тех, кто не желал пересаживать волосы или не имел на это средств, оволошивали насильно, налагая на бедолаг немалый послепроцедурный штраф. Толик Длукер, еще в возрасте Христа утративший шевелюру, подвергся этой процедуре. Волосы на голову ему пересадили из паха…
Прав, тысячу раз прав ныне забытый за ненадобностью литератор Хвощинский, написавший: "Бывали хуже времена, но не было подлей!"
* * *
…Когда-то эта улица называлась Остоженкой. В незапамятные времена весь левый берег Москвы-реки занимали заливные луга, увенчанные стогами сена. Отсюда и название - Остожье. Затем большевики, построившие в столице самое лучшее в мире метро, переименовали улицу в Метростроевскую. В начале 90-х одна из древнейших улиц Москвы вернула свое историческое название. Вернула, да, как видно, ненадолго. Ибо, к величайшему удивлению и ярости Мендина, сегодня таблички на домах извещали москвичей и гостей столицы, что они находятся на улице Михаила Саакашвили.
Бедная профессорская голова, закружившаяся еще у храма Святого Николая, пришла в совершеннейшее безобразие. Перед глазами все плыло, в ушах звенело. В довершение всех бед у Мендина начался приступ стенокардии.
Кое-как добредя до Коробейникова переулка, коего шизофреническая эпидемия переименований не коснулась, Александр Иванович буквально вполз в небольшой скверик на углу и без сил упал на грязную скамейку.
Нитроглицерин - вот единственное лекарство, которое в последнее время мог себе позволить профессор. Впрочем, от стенокардии иного и не надо. Сунув под язык алую капсулу, Мендин откинулся на спинку, закрыл глаза и, чтобы успокоиться, принялся повторять про себя тезисы будущей лекции: "Удивительная особенность аксолотля состоит в том, что он достигает половозрелости и становится способным к размножению, даже не превратившись во взрослую форму, то есть в саламандру. Избегнув метаморфозы, аксолотль, по сути оставаясь личинкой, одновременно является как бы и взрослой особью, дарящей жизнь своему потомству. Явление это, называемое неотенией, хорошо описано в трудах профессора Колльмана и Марии фон Ровен".
Аксолотль… Он вплыл в мысли профессора и повис, недвижимый, лишь веточки жабр поднимались и опадали в такт дыханию. Безгубый улыбающийся рот, глаза-агаты. Это существо словно оказывало на Александра Ивановича какое-то магическое влияние, будучи одновременно символом созерцательной старости и пытливой юности.
И вдруг профессора осенило: аксолотль может давать жизнь, избегая опасностей взросления! Вот в чем дело! Не вступая в сложный и непонятный мир взрослой жизни, обитая в своей купели, он тем не менее может длить свой род практически вечно!
"Ах, как жаль, что человек лишен неотении", - подумал он, открывая глаза.
Вокруг шумел огромный город. Старинные дома, плотно толпящиеся вдоль всей Остоженки (язык не поворачивался называть эту улицу иначе!), к великому сожалению, претерпели совершенно варварскую переделку, называемую почему-то реставрацией, и ныне глядели на мир тонированными стеклами евроокон, напоминая слепцов в зеленоватых очках.
Плотным потоком мчались по мостовой машины. Временами Мендину казалось, что он сидит не в городском скверике, а на трибуне стадиона и наблюдает спортивные соревнования, какие-то ралли, какую-то безумную гонку. Ревя и фыркая, разноцветное полированное автомобильное стадо неслось мимо, и кто знает, что за приз ожидал их за поворотом?
На соседнюю лавочку присели две девчушки лет четырнадцати. Миловидная кудрявенькая блондиночка в розовой кофточке канючила у темненькой подруги:
- Ну давай еще ра-а-азик! Ну я ж все забу-у-уду…
- Какая же ты все-таки бестолочь! - в сердцах отвечала темненькая. - Объясняю в последний раз. Смотри и запоминай!
Александр Иванович скосил глаза - на экранчике ноутбука, примостившегося на девичьих коленях, появилась заставка: "История России от Рюрика до наших дней".
- Значит, так, - учительским голосом произнесла девчушка. - Как известно, благодаря исследованиям, проведенным учеными Соединенных Штатов Америки и Великобритании, с древнейших времен главным фактором, влияющим на развитие той или иной цивилизации, было наличие или отсутствие волосяного покрова на головах у лидеров. Ты теорию Дрессера - Стачковски знаешь? Сможешь внятно изложить?
- Э-э-э… Антрополог Дрессер и его друг биолог Стачковски в 2007 году доказали, что облысение происходит… э-э-э… под воздействием таких специальных гормонов… Волосы выпадают, и человек… э-э-э… становится злым! Правильно?
- Вот дурында! Да за такой ответ тебе даже тройки не поставят! Отвечать нужно так: в результате предрасположенности организмов отдельных индивидуумов к повышенной выработке мужского гормона тестостерона, а точнее - продукта его метаболизма дигидротестостерона, происходит внутренняя перестройка личности, в частности меняется характер и наклонности человека. Под воздействием гормонального фактора индивидуум становится агрессивным, склонным к насилию, в том числе и сексуальному, приобретает качества, позволяющие ему доминировать над окружающими. Асоциальность таких личностей угрожает всем членам общества, но особую опасность вызывают те, кто сумел выдвинуться на командные посты. Теперь вопрос: по каким признакам можно определить, что перед тобой человек с повышенным содержанием дигидротестостерона в организме?
- Э-э-э… Главным отличительным признаком наличия повышенного фона дигидротестостерона у человека является утрата им части или всего волосяного покрова на голове! При этом следует помнить, что явления эти прямо взаимосвязаны - каждый безволосый мужчина потенциально опасен. Правильно?
- Пример?
- Чикатило! Маньяк, живший в Советском Союзе во второй половине двадцатого века и убивший множество людей. До облысения никаких отклонений от нормы не имел.
- Так-то лучше… А теперь вернемся к истории. Поскольку наша страна с древних времен была колыбелью демократии и вечевые сходы являлись старейшей формой самоуправления у славянских племен, до определенного момента роль личностей с повышенным содержанием дигидротестостерона была ничтожной. Но со временем от народной демократии наши предки перешли к наследной родоплеменной аристократии, и вот тут на первый план выдвинулись особи с девиантным поведением. Как доказывают исследования археологов и антропологов, все они не имели на голове волосяного покрова. Чтоб ты лучше запомнила, объясняю закономерность: лысый правитель - это всегда война, угнетение, голод и неволя для подданных. А правитель с нормальными волосами - наоборот, мир, процветание и благополучие. Исключения крайне редки. Например, Махатма Ганди - он облысел в результате действия генетических факторов, не связанных с гормонами. А теперь вопрос: каким, по-твоему, был Иван Грозный?
- Лысым?
- Умничка! - похвалила подругу обладательница ноутбука. - Вот смотри!
Она заклацала пальчиками по клавиатуре, и на экране возник портрет длинноносого бородатого человека, лысого, как бильярдный шар.
- Стенька Разин?
- Лысый!
- Петр Первый?
- Волосатый!
- Наполеон?
- Лысый!
- Сталин?
- Лысый!
- Хрущев?
- Волосатый!
- Горбачев?
- Волосатый!
- Ельцин?
- В начале своего правления волосатый, затем облысевший! - отчеканила блондиночка, торжествующе глядя на подругу.
Мендин только диву давался, рассматривая лысого Иосифа Виссарионовича, кучерявого Никиту Сергеевича и похожего на участника квартета "Битлз" Горбачева. Наконец, не выдержав, он вмешался:
- Девочки, извините, что прерываю ваш урок, но разве Михаил Сергеевич выглядел вот так?!
Обе девчушки оглядели седенького профессора с немым изумлением, будто вдруг с ними заговорила скамейка.
Кудрявая выпятила губки:
- А как? Эту учебную программу нам в школе выдали. И в учебнике он тоже точно такой вот - лохматенький душка!
- Но позвольте, я был уже далеко не молодым человеком, когда Горбачев стал Генеральным секретарем ЦК КПСС, и отлично его помню! - раскипятился Мендин. - У него была внушительная лысина и большое ро…
- Ах, дедушка, вы же тогда при тоталитаризме жили! - наперебой заговорили подружки. - Вам же врали все! Вас подвергали идеологической обработке! И вы до сих пор верите во всякие глупости…
- Да как вы… - только и смог сказать Александр Иванович, задохнувшись от гнева. Девчушки, опасливо поглядывая на него, захлопнули ноутбук и поспешно удалились от греха подальше: мало ли что взбредет в голову безобидному на первый взгляд старичку? Те, кто жил при тоталитаризме, непредсказуемы…
Лишь через десять минут, отдышавшись и успокоившись, профессор смог подняться и двинулся дальше. До Гоголевского бульвара, ныне, впрочем, переименованного в бульвар Оруэлла, оставалось не более пятнадцати минут спокойного, размеренного старческого шага. В былые годы он преодолел бы это расстояние минут за пять, но где ж те годы?
Стараясь больше не смотреть по сторонам, дабы вновь не впасть в исступление, Мендин шел и бормотал себе под нос: "У аксолотля хорошо развита щитовидная железа, но ткани амфибии обычно не реагируют на гормон, индуцирующий ее метаморфоз. Однако, если переселить аксолотля в более сухой и прохладный климат или понизить уровень воды, что более удобно при домашнем разведении, он превращается во взрослую амбистому. Превращение аксолотля в амбистому можно вызвать также добавлением в пищу или инъекцией гормона тиреоидина. Превращение может произойти в течение нескольких недель, при этом исчезнут наружные жабры аксолотля, изменится окраска, форма тела".
Впереди, между домами, за паутиной проводов, показались зеленые купы деревьев, над которыми вставал исполинским червонным шлемом купол храма Христа Спасителя. Слава Богу, его по-прежнему венчал православный крест.