Вскоре стало ясно, что при всей нашей гениальности и старательности мы вдвоем с Жорой ничего не сделаем. Мы всегда это знали и все свои усилия тратили на создание экспериментального полигона - приобретение необходимого лабораторного оборудования. Перед нами открылся широчайший выбор всего, что душа желает. Нам привозили последние модификации лабораторной техники, с нами работали безмолвные (если не немые) менеджеры и наладчики, физики и химики, и электронщики, и программисты. Последнее слово было за Жорой. Он был генератором технологических новшеств и хозяином положения. Все операции были упрощены до гениальности и автоматизированы. Наши роботы и компьютеры шумели и пищали, и щелкали, шипели кондиционеры, мигали индикаторные разноцветные лампочки... Ни звука лишнего, ни пылинки. Солнечные лучи сюда не проникали, но света было достаточно, чтобы найти иголку и разглядеть наши клеточки, которым выпала честь стать первооткрывательницами новой эпохи, эры, да-да, новой эры.
Наши клеточки! Боже, как мы за ними соскучились! Мы были уверены, что все у нас получится. Все! Мы пригласили к себе Стаса, и он снова привез нам из своей Голландии несколько контейнеров с искусственными матками.
- Давно бы так, - радовался он за нас, - в этом сраном Союзе...
Он до сих пор пытался оправдать свой побег в Голландию.
Вскоре все стало на свои места. Это был полигон, конвейер по производству человеческих жизней, а если быть более точным и заглянуть в глубину явления - рукотворная дорога в вечность. Мы взяли на себя смелость спорить с Богом. Я понимал, что спор этот высосан из пальца. Спорить с Богом так же бессмысленно, как утолять жажду морской водой. Это все равно, что просить милости у палача. И вот настал час. Пришло лето, середина июля, наши приборы и экспериментальные установки прошли "прогонку" и были готовы исполнять любые наши команды. Теперь нужны были люди - команда завоевателей вечности. Тут и начались старые проблемы...
О Пирамиде не произносилось ни слова, но мы были уверены, что ее строительство уже идет полным ходом. Я даже забыл поздравить с днем рождения Юлю.
- В июле? - спрашивает Лена.
- В самом начале, - говорю я, - хороши в июле Юли...
По правде говоря, я просто разрывался на части: Юля, Аня... Теперь ещё эта неуловимая Тина, о которой я старался даже не думать. Жора тоже молчал.
- Я тебя понимаю, - говорит Лена.
- Спасибо, - произношу я, - если бы не ты...
Мне нравится эта ее Турея. В первый раз за много дней утро пасмурное. Дождя нет. Только небо затянуто серой пеленой. Мы уже успели выпить по чашке крепкого чая с блинами и морошковым вареньем.
- ... мне даже показалось, что ледяная стена стала таять, - говорит Лена.
- Какая стена?
- Плача, - смеясь, произносит Лена, - Стена Плача.
- Слёз? - спрашиваю я, - Стена Слёз?
- Ага, - говорит Лена, - слёз радости.
Она терпеливо выслушивает мою исповедь даже по утрам, и мне льстит ее внимание.
- Нужно мысленно, - говорит она, - идти на сближение, а не на разрыв.
Кошки мурлычут, трутся рядом с нами в поисках ласки и теплоты. И я уже привыкаю к этому мурлыканию.
- И знаешь, - говорит Лена, - мои душевные тревоги улеглись, рассеялись, остались где-то там, в городском переполохе.
У нее, я понимаю, тоже были трудные дни.
- Больше ничего не болит, не тревожит, не выворачивает душу. Все зажило.
Меня радует, что и я к этому причастен.
Глава 13
- Итак, что же у нас есть?- сказал Жора, - давай все разложим по полочкам.
Он, как всегда бывает в таких случаях, взял лист чистой бумаги и черкнул по нему карандашом.
- Первое...
Он стал вспоминать и по пальцам перечислять то, что мы никогда забыть не могли.
- Мы умеем знать...
Он вдруг притих и сделал вид, что прислушивается.
- Как тебе это нравится: "умеем знать"? - спросил он.
И не дожидаясь ответа, привычно дернул скальпом, ухмыльнулся и продолжал:
- Мы умеем выращивать клетки, содержащие гетерогенный геном. Наконец-то! Наконец-то и к нам пришла эта самая искусственная жизнь! Крейг прекрасно тут постарался! И это значит, что хрустальная мечта человечества воплощена! Бог в растерянности: как же так?! Зачем тогда Я?!!
Жора с нескрываемым восторгом улыбнулся и поднял вверх сжатый кулак, мол, знай наших!
- А знаешь, - говорит Лена, - Стивен Хокинг в своей новой книге "The Grand Design" снова пишет о том, что современная физика не оставляет Богу места в устройстве Вселенной?
- Надо же!
- Он просто камня на камне тут не оставил от представления Ньютона о том, что Вселенная не могла возникнуть из хаоса только благодаря законам физики. Вот послушай...
Лена берет книгу, ищет нужную страницу, читает: "Так как есть закон, такой как гравитация, Вселенная, может, и будет создавать себя из ничего...".
Я слушаю.
- "...Самопроизвольное возникновение - вот причина, почему существует нечто, а не ничто...". Что скажешь?
- Гм! - говорю я.
- Извини, - говорит Лена, - так что там Жора еще сказал про гетерогенный геном?
Мне нужно вспомнить, на чем я остановился.
- Это первое, сказал Жора, - говорю я, - далее... Второе: мы знаем, сколько в геноме чего находится и умеем с этим "чего" поступать так, как нам заблагорассудится. Теперь третье: мы умеем внедрять модифицированный геном в стволовые клетки и в клетки любого живого существа и знать при этом, что из этого получится, то есть: вылечить любой пораженный орган, продлить жизнь хорошего человека, создать новую, совершенно новую жизнь. Это - немало! Правда?
Во всем этом не было ничего нового, просто Жоре вдруг понадобился слушатель.
- Да, - согласился я. Мы еще можем...
Это была вопиющая правда! Каждый день, жадно созерцая свои достижения, мы с Жорой все более укреплялись в одной единственной мысли: Пирамида возможна! Но Ее строительство в современном мире - и это тоже было щемящей правдой - гораздо хлопотнее и труднее, чем водрузить знамя победы на Рейхстаге. И все же теперь мы были уверены, что добудем эту славу победителей, не разделяя ее ни с кем.
- Помолчи, - остановил он меня, - слушай дальше. Третье: у нас есть
искусственная плацента...
- Это уже четвертое, - поправил его я.
Жора взял четки.
- Третье, - твердо произнес он, - искусственная матка с плацентой и все такое для клонирования как живых и ныне здравствующих человеков, так и для глубоких мертвецов, всяких там твоих Лениных, Сталиных, Македонских и Навуходоносоров... Так?
- Я еще не полный склеротик, - сказал я.
У меня решительно не было никакого повода для радости, но я весь светился: я был просто счастлив.
- Далее, - продолжал Жора, - мы обладаем генератором биополя на любой вкус и выбор, что тоже очень важно, правда?
- Ну.
Я знал, я мог угадать наперед каждое Жорино слово, и это меня радовало.
- И в состоянии индуцировать любое поле любого существа животного или растительного происхождения с заданными характеристиками.
- И любого вещества, - добавил я.
- Само собой...
Он подумал секунду и добавил:
- И это значит, что, говоря по сути, мы... становимся богами, Богом. О-пре-де-лен-но! Ты это заметил? Посмотри на меня, я - твой Бог.
Жора встал и расправил плечи.
- Разве я не Бог?- спросил он.
Я кивнул: Бог!
- Смех смехом, но так ведь оно и есть, ты согласен?
А сколько раз мы с Жорой хохотали до упаду, представляя себе, что мы уже всевластны и всесильны! Мы ведь ясно осознавали: мы - песчинки! Тем не менее, нам нравилось продвигаться вперед к поставленной цели. Из одной только гордости! А то! Мы - первые на планете! Это знаете ли...
Потом он еще долго перечислял все наши достижения, пока и обратная сторона листа не была испещрена карандашными числами, пунктами, которых набралось аж сорок семь. Когда в голову уже ничего не приходило и были перечислены, казалось, все наши достижения, Жора помолчал, привычно потирая спинку носа указательным пальцем, и наконец произнес:
- А чего у нас нет?
Он посмотрел мне в глаза, устремил свой палец в моем направлении и добавил:
- Зубов! Вот чего! Мы - беззубые козявки роемся в говне...
- То есть?
- Ты, как всегда прав: у нас нет главного - команды. Знаешь, прежде я думал, что могу перевернуть мир один, сам, как Ньютон, Галилей или, скажем, Эйнштейн. Как тот же Македонский или твой Ленька да Винчи. Увы! Оказалось - нет. Время одиночек прошло. Оно закончилось в наши дни, когда стало ясно, что одна голова не может вместить и проанализировать все новые знания, новые факты из жизни человечества, растущие как грибы после дождя, все разом, в один миг. Мозг ведь так работает, верно, раз и ответ готов. Невозможно знать сразу все, а вот твой да Винчи, тот мог. Но достижений в то время было всего ничего - колесо, крыло, порох, компас... Ни атома, ни гена они не знали. А теперь? Все эти электроны и нейтрино, гуанины и цитозины... С ума сдуреть можно! И твой интернет не спасет. Не спасет... И сегодня нам без команды не обойтись, ты согласен? Ну, что мы можем с тобой вдвоем, что? Да ничего!
Жора подошел ко мне вплотную, упер указательный палец правой руки мне в грудь и произнес:
- Я знаю: ты - гений. Но и я гений. И Вит, и Вася Сарбаш и твоя муленружка, и... Юлька! Ба-а-а-гиня! Пс! Все мы по-своему гении, а сейчас нужен Бог. Вот мы его и слепим из наших обрюзгших тел и извилин. В основном из твоих, тех прежних, не испорченных требованиями сегодняшнего дня парней и девиц. Если сможем вернуть их в то прошлое, где нам верно и щедро служили деревянные прищепки и консервные банки. Верно? Верно! О-пре-де-лен-но! Где, где все твои Коли, Пети, Ксюши и Сони? Чего только стоит один твой Ушков! Я тебя спрашиваю - где?
Мы разулыбались.
- В скором времени, я уверен, - задумчиво произнес Жора, перебирая четки, - мы получим доступ к святая святых феномена жизни - мы возьмем под уздцы ее будущее и приблизимся к пониманию вечности. Ах, как верно подмечено, что будущее существует долго! Я тебе так скажу: не долго, но вечно. Верно? И без твоей Ани мы не продвинемся ни на йоту вперед. Где она? Я тебя спрашиваю: где твоя краля из Мулен Ружа?! А Тинка?! А Тинка где?! Я тебя спрашиваю: где они?!!
Это скорое вечное блестящее будущее застыло немыслимой синью в его глазах. Это было одно из редких мгновений надежды, и я знал, что в такие минуты Жора мысленно устремлялся в неведомые небесные выси и был недосягаем никакими земными заботами.
- А твое правило, - добавил он, - что для нашей работы можно подготовить кого угодно, видишь сам, не вполне пригодно. Старый друг лучше новых двух.
- Мое правило?!
- Завтра едем в Париж, к твоей муленружевской крале. А знаешь, она...
- Да ладно, ладно тебе...
- Да, - сказал Жора, - хорошо. Идем трахнем по пивку, а?..
- Может быть, по гоголю-моголю?- предложил я, - у меня есть прекрасные свежие яйца!
- Прекрасная идея!- воскликнул Жора. - Давай свои яйца!
Мы часто возвращались в те дни, где были так молоды.
- Езжай в свой Париж, но без Аньки и Тинки не возвращайся!
Напоминание о Тине свело мне челюсти.
- Ты опять о своих баранах! Какая Тинка?!
У меня просто зубы затарахтели!
- Ты... Тыыыы...
Я не мог больше произнести ни слова.
- Да ладно тебе, - примирительно произнёс Жора, - найдем мы твою Тину. Прозябает, небось, где-то у нас под боком. Вот голову даю на отрез - точно валяется на каком-нибудь шикарном пляже в Брайтон-Бич под какой-нибудь роскошной гнущейся от ветра пальмой. Голову даю...
- Да нужна мне твоя голова! Без неё хлопот было бы меньше...
- Не скажи!.. Или в Арканзасе... Там есть такой замшелый туннель, ну помнишь?..
- Не помню...
- Или...
Жора дёрнул скальпом и ощерил как конь зубы, делая вид, что вспоминает, но на самом деле, пряча за этим оскалом свою издевательскую ухмылку.
- Или...
Он почесал ногтями голову.
- Вот! - воскликнул он, словно вспомнил, - вот! Точно!.. Твоя Тина точно сейчас в Денвере. Я даже вижу её: сидит себе на тепленьком слоёном пироге... На каменном! Помнишь, там такие слои выпирают... Каменные... До самого неба. Да я просто вижу твою Тину - ноги свесила... Рыжая! Она рыжая у тебя, рыжая... Гривастая... Кобылица... С глазами львицы...
- Слушай, хватит, а?! - взревел я.
- Или в Луизиане, - продолжал изгаляться Жора, - в парчочке, где мох... Забралась на дерево, глянь, - как обезьяна, шимпанзёнок этакий, только вот рыжая... Ноги свесила... Смотри!...
- Слуууушай...
- Ну что "слушай", что "слушай"... У самого, небось, тоже слюнки текут!..
- Тоже, - говорю я.
- То-то же!.. Ты бы её... а? Догнал на дереве?.. Прям на дереве, а?
- Да ты просто маньяк!
- Поживи с моё, - рассмеялся Жора, - сам станешь... С вами тут не только... А ничего ножки-то!.. Как... Как... Ну, просто как...
- Не укакайся, - посоветовал я.
- Да-да, дадада... Это, знаешь ли... Ты мне лучше скажи, вот что главное, скажем, в скоростном автомобиле? Или в подводной лодке? Или в сверхзвуковом самолёте?.. Что?!
- Ясное дело, - говорю я, - двигатель! Если я сижу за штурвалом какого-нибудь МИГа или...
- Да-да, - поддакивает Жора, - вот ты сидишь за штурвалом, и на тебя несётся не менее скоростной, скажем, китайский истребитель... Что для тебя главное?
- Я же сказал - двигатель! Если мой двигатель...
- Не-а, - говорит Жора, - не двигатель.
- Точность и быстрота манёвра? - предполагаю я.
- Главное для тебя здесь, - говорит Жора, ехидно скаля зубы, - не укакаться!
- Что?!!
- Так вот и с Тиной... Как только ты её встретишь - главное - не наложить в штаны!
Конечно же, я теряюсь в догадках: смеяться мне или дуться?
- Ладно, не дуйся... Забыли про Тину! Но помни о главном!
- Слушай...
- О'кей! Сперва Анька, потом доберёмся и до...
- Пощади, а?
- Да иди ты! Дело есть дело! Мотай к своей Аньке-пулемётчице, но помни...
- Да, помню я, помню!..
- Анька - не спасёт. Спасёт Тина.
- От чего спасёт?
- Она как раз сейчас у Ниагарского водопада...
- Кто?!
- Я же вижу! Ты что совсем слепой?! Смотри - радуга!.. И Тинка твоя, видишь? В костюме Евы! Вся из бисеринок водной пыли... Посмотри - царица!.. Слушай - крррассссивая, а!.. Нефертити, не меньше!
Во чёрт!..
- А что... Ничего... А?... А?!! Ух... Рррррррыжая... Что за порода?...
- Хватит рычать, давай лучше подумаем, как отвоевать у Парижа Аню.
- Твоя Аня, ты и воюй... Но Тинка какая, а? Картинка! Ррррыжая... Уф!
Просто бес!..
- Что за порода?..
- Львица!
- Львица?! Уф!.. А ножки-то... ничего!.. Люблю рыжих!..
Глава 14
Прошла целая неделя. Мы еще и еще раз испытывали нашу систему. Все работало безотказно. Теперь у нас было много народу - в основном молодежь, аспиранты, студенты-выпускники, но были и маститые ученые, крепко знающие свое дело. Команда! Но этого было мало. Трудность состояла в том, чтобы каждый пропитался не только надеждой, но и уверенностью в нашу победу. Многие, усердно выполняя свою работу, тем не менее сомневались: совершенство недостижимо! В течение нескольких месяцев мы пускались на всевозможные хитрости, стараясь обмануть себя с тем, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Между тем, уверенность была совершенно необходима для продолжения наших поисков. Мы не хотели повторять ошибок и не оставляли мысли искать моих ребят. Иногда нас брало отчаяние: мы уже предвидели приближение роковой минуты, когда Пирамида, еще не встав на ноги, станет пошатываться...
Аня была первой в нашем списке.
- Нам, пожалуй, пора в Париж, - сказал я, - ты поедешь со мной?
- Ты звонил ей?
- Нет.
Жора сидел, не шевелясь, упершись холодным стеклянным взглядом в стену напротив, сидел и молчал, словно не слыша моих слов, затем коротко бросил:
- Сам.
Он произнес это "сам", не повернув даже голову в мою сторону.
- Слушай, - вдруг сказал он, - давай клонируем твою Аню! И Юрку, и Тинку, и всех твоих бывших и нынешних незаменимых рабов. Это проще и быстрее, чем гоняться за ними по всей планете.
- Каких рабов? - спрашивает Лена.
- Ну назови их сподвижниками или соратниками, или товарищами по оружию, назови их как хочешь, братьями и сестрами... Хоть горшками!..
Я вылетел из Чикаго в Париж утренним рейсом... Было лето, июль, кажется, июль... Я прилетел в Париж налегке... Жора срочно умчался в Японию, ему предложили трехдневное знакомство с нанотехнологиями, и этого нельзя было упустить. Эти япошки знают толк в мелочах жизни, у них есть чему поучиться.
Да, это был июль, день 21-й - день рождения Лю, я звонил ей уже из Парижа...
- Лю? Кто такая Лю? - спрашивает Лена. - Я впервые слышу о ней.
- Разве? Мне помнится... Да-да, Лю! У нее золотые руки и она большая умница. Представь себе, она... Потом расскажу... У нее глаза - немыслимая лазурь! И ноги, и ноги... Потом расскажу...
- Да ладно, ладно, - говорит Лена, - можешь не рассказывать.