Дара
- Не хнычь, - бросил литейнамус, поднимаясь на ноги. - Можно подумать что-то прямо нереальное случилось. Ты что собиралась до старости девственницей проходить?
Он рассмеялся, и застёгивая ремень, подошёл к столу. Его лицо светилось удовлетворением, он поправил рукой чёлку и уселся на столешницу.
- Да и вообще, для чего ещё вы женщины нужны? Разве что постирать, да хавку сготовить.
Дара избегая смотреть на него, словно это она была виновата в произошедшем, натянула штаны, чувствуя его сперму на ягодицах, чувствуя на внутренней части бёдер остывающую кровь, чувствуя пульсирующую боль там, сморщилась от отвращения и уселась на холодный пол. Подогнув колени, она опустила на них голову и принялась безмолвно раскачиваться из стороны в сторону.
- Ты ещё песню грустную затяни, - зло бросил комендант, и схватив со стола лист бумаги, потряс им перед собой. - Я бы мог разорвать этот документ и отпустить тебя, но зачем мне это нужно? Ты, небось, теперь хочешь меня убить?
Он снова хмыкнул, бросил лист на стол и потянулся к пачке сигарет.
Убить - это слишком просто для тебя, - подумала Дара, продолжая плавно раскачиваться и боясь что-то ответить, чтобы вновь не сорваться в рыдания. Слишком жирно для него будет. Она прислушалась к себе, ожидая, что её внутренний голос вот-вот начнёт издевательски комментировать произошедшее, но как ни странно, он молчал.
- А вообще ты, конечно, очень красивая. Такую мимо пропустить, потом всю жизнь жалеть, - проговорил комендант, чиркнув спичкой и вставив сигарету между губ. Жадно затянувшись, он смакуя выпустил дым и слез со стола.
- Не такой уж я и монстр, - проговорил он вдруг мягким голосом, словно дым сигареты резко успокоил его. - Просто, у меня все эти перебежчицы уже вот где, - он стукнул ребром ладони по кадыку. - А ты не такая. Что-то в тебе есть… - он на секунду задумался, но тут же ухмыльнулся и слез со стола. - Ладно, пошли, я тебя в душ отведу. Вымоешься хоть.
Он подошёл, обхватил её за шею и отстегнул наручники от трубы.
- Руку, - бросил сквозь сжатые губы, в которых дымилась сигарета, и Дара послушно подала. На запястье щёлкнуло кольцо, и комендант, поднявшись, аккуратно потянул её за плечо.
- Давай, давай, вставай. И не хнычь. А ты как хотела? Ты же красивая девушка, небось, многие по тебе сохнут, а? - он игриво подмигнул, поймав взгляд пленницы. - Ну, чё молчишь? - схватив Дару за подбородок, комендант задрал ей лицо. - Чё, смотреть на меня не хочешь? Да? Ну-ну.
В его глазах снова появился холодный огонёк, и он уже без всяких церемоний потащил её к двери. Быстро, почти бегом провёл по коридору в самый конец, открыл местами поросшую плесенью деревянную дверь и впихнул пленницу внутрь. В нос тут же ударил запах гнили, дешёвого мыла и отсыревшей штукатурки. Дара бросила взгляд на поржавевшую трубу, на бетонный пол, на помятую душевую лейку и вздрогнула. Неужели ей ещё придётся обмывать себя голой перед ним?
Комендант отстегнул одно кольцо, вытащил свободную руку из рукава, схватился за неё стальной хваткой, и рывком полностью стащил куртку. Потом пристегнул Дару к ржавому стояку душа, и крепко вцепившись в не пристёгнутую руку, взялся за брюки.
- Где ты эти шмотки взяла? Грабители подарили? Или сама кого прибила и раздела? Чё молчишь? - спрашивал он, торопливо расстёгивая пуговицы, но не получил ответа ни на один вопрос.
Раздев её догола, он включил воду, оказавшуюся очень холодной, и схватив с полочки губку, принялся быстро тереть ею сжавшуюся в комок дрожащую девушку.
- Ни чё, ни чё, потерпи. Горячей воды для вас тут не предусмотрено. На гарнизон еле хватает. Зато чистая будешь. Приятно же чистенькой быть, да? Чё молчишь?
Потом он обтирал её каким-то куском материи, больше похожей на половую тряпку, чем на полотенце. Потом одел, всё так же манипулируя с наручниками, чтобы у пленницы ни на секунду не оставались свободными руки.
Боится, тварь, - поняла Дара. - И правильно. Бойся меня, ублюдок, долго тебе не жить.
Закончив с одеждой, комендант вывел её в коридор, где они тут же наткнулись на вернувшегося фрийнамуса.
- А я вот не пойму, что за шум, господин литейнамус, - смущённо проговорил он и принялся неловко засовывать пистолет обратно в кобуру. - Проверить вот решил…
- Да вымыл её, - грубо буркнул комендант. - Воняет же, невозможно. Как дознание проводить? Блевать аж тянуло.
- Да-да, - закивал фрийнамус. - Так вы ещё не провели дознание?
- Провёл, провёл, - комендант подтолкнул пленницу к толстому маленькому подчинённому. - Посади её в нашу хладовку, а то её в бараке перебежчицы порешат ночью.
- Почему порешат? - удивился фрийнамус. - Она ж ихняя.
- Она их чуть сама не порешила, - сказав это, комендант смерил взглядом Дару, потом своего подчинённого. - Не, я лучше сам. Давай ключи.
Хладовка была просторной, раза в полтора больше той камеры, куда её хотели посадить. Правда и скамья здесь была всего одна, деревянная, и никаких намёков на подушку или простынь. В углу стояло ведро, видимо для оправления нужд, маленькое окошко заварено стальным листом с дюжиной просверленных в нём дырочек, в которую и женский мизинец пролез бы с трудом.
- И смотри, надумаешь кому рассказать, я тебя в любом месте достану, поняла? У меня в "Сарт-горо" брат старший в охране. Вякнешь, он тебе перо под рёбра ночью воткнёт. Поняла?
Дара даже не кивнула в ответ. Комендант легонько толкнул её в спину и повторил с раздражением:
- Поняла, я спрашиваю?
- Да, - сухо ответила Дара, и он довольно хмыкнув, оставил её в покое.
Уже в который раз за последние несколько часов она услышала скрежет задвигаемого засова и прилегла на скамью. Поворочавшись пару минут, она, наконец, более-менее удобно расположила руки так, чтобы не было хотя бы тянущей боли в плечах. Про неё хотелось хоть на секунду забыть, и про натёртые за день запястья забыть, и про боль между ног забыть. Последняя хоть и утихала понемногу, но всё же была невыносимой. Пульсировала там, растекалась по бёдрам и пояснице, дёргалась в животе и била в мозг. Хоть и морально только била, но этого было достаточно. Дара попыталась "зарыться" в сон, или хотя бы в спасительные воспоминания, чтобы отвлечься, но вдруг появился голос.
- Так-так, - проговорил он, словно вернувшийся после долгого отсутствия хозяин жилища, и заметивший с самого порога нешуточные изменения. - Хм, а чего мы такие разочарованные? Помнится, кто-то на костре жалел, что это тело так и не познало любви. Между прочим, я сейчас слово в слово процитировал.
- Здравствуй, голос, - ответила Дара шёпотом. Несмотря на его бессердечный сарказм, она была рада ему, потому что теперь можно было забыться в беседе с этой непонятной частью себя, которая умела говорить.
Она и беседовала, отвечая голосу шёпотом, и не заметила, как погрузилась в бездонный, как сама Вселенная сон.
Утро разбудило далёким раскатом грома, а может и выстрелами из чего-то крупнокалиберного. Она поднялась и прислушалась, усевшись на краю скамьи. Но звук больше не повторялся, а за дверью послышались гулкие шаги. Потом всё тот же засов, двое охранников быстрым шагом повели её по коридору, на улице она жадно втянула свежий сыроватый воздух и запрокинула голову. Это был гром. То, что разбудило её, было громом. Небо полностью затянуто одной большой свинцовой тучей, висящей очень низко. И ещё белесые лохматые облачка, которые были ещё ближе к земле и быстро двигались, отчего казалось, что это и не туча, а какая-то огромная шевелящаяся амёба.
Её потащили дальше, не дав насладиться пугающим и завораживающим зрелищем. У гарнизонных ворот остановились и прождали несколько минут. Наконец, за бетонным забором послышался шум двигателей, и из ворот выскочила бронированная машина. Следом за ней появился грузовик со стальной будкой, который замер прямо напротив них. В будке открылась дверь, и Дару, схватив за цепочку наручников, стали суетливо запихивать внутрь, нисколько не заботясь о том, больно ей или нет. Охранник внутри будки открыл решётчатую дверь одной из камер, её завели, сняли наручники, и пристегнули к наручникам той забитой хрупкой девушки, которую она уже знала по вчерашнему визиту в камеру. Слава богу, её не додумались посадить вместе с щербатой.
Дара подняла голову и посмотрела сквозь решётку, находившуюся в полуметре от лица. Щербатая и пожилая были во второй камере. Заметив её взгляд, щербатая подняла не пристёгнутую к соседке руку и провела пальцем по горлу, оскалившись при этом, словно гиена. Но на Дару ни её жест, ни её животный оскал не произвели ни малейшего впечатления. Она только устало усмехнулась, и как и её забитая соседка, уставилась в стальной пол.
13
Хош
Стук в дверь был похож на близкий раскат грома, там мне показалось спросонья, и я, дёрнувшись, резко подорвался с кровати. За окном было серо и размыто. Раннее холодное утро, просочившееся сквозь стекло и сквозь щели в дверной коробке, несмотря на трубы отопления, наполнили комнату какой-то густой прохладой. Вернее, чувствовалось всё не как прохлада, а как нечто дискомфортное, словно тебя окутали ватой, и эта вата каким-то немыслимым образом сковывала движения. Ну что ж, придётся подзавестись.
Я вскочил и принялся размахивать конечностями, а в комнату, не дожидаясь приглашения, вошёл Хлох. На каждом плече у него висело по винтарю, один из которых был моим.
- Сбегал в оружейку, чтоб время зря не тратить, - сказал он, заметив мой взгляд и, без особого интереса посмотрев на мои сумасшедшие дрыганья, плюхнулся на стул и зевнул.
- Время ещё терпит? - спросил я, закончив с заводкой.
- Ребята уже возле боксов. Сейчас "Ящеров" выгонят, прогреют маленько и рванём. На, держи.
Хлох протянул мне маленькую баночку, которую я сначала и не заметил в его огромной ручище.
- Не, - я покрутил головой. - Я вон и вчерашние не тронул.
Кивнув в сторону столика, где стояли непочатые банки "Хорса", я схватил со спинки стула куртку и принялся торопливо надевать её.
- Это энергетик, - хохотнул Хлох. - Кровь разгоняет, но голову не дурманит. Не алкоголь, в общем.
- А-а, - протянул я, застегнув липучки на куртке, и едва успел поймать подброшенную навесом банку. Покрутив её, ограничился прочтением названия, отогнул за колечко крышку и выпил всё залпом, что было несложно. Баночка вмещала в себя всего около сотни грамм воняющей лекарствами жидкости.
Перекривившись от мерзкого горького вкуса, я поставил пустую банку на стол и взял протянутый винтарь.
- Ну что? Посидим?
Я кивнул, сообразив, что за традиция, даже не удивившись её схожести с нашей. Ведь объяснение этому весьма простое. Перед серьёзным делом нужно сосредоточиться, взять себя полностью в руки, а что может быть для этого лучше, чем сесть и помолчать несколько секунд?
- Рванули, - бросил Хлох, когда дань традиции была отдана, и резко поднялся со стула. Мы вышли из комнаты, я захлопнул дверь и оглядел небо. Белого молочного цвета, какое-то безжизненное. Хлох шумно потянул воздух и недовольно цокнул языком.
- Дождь будет, - выдал он и зашагал в сторону техпарка. Я молча поспешил следом, снова погружаясь в неприятные размышления, от которых вчера еле избавился, ускользнув от них в царство Морфея. - Ну ничего. Ребята укомплектовали технику старенькими термобронами, так что всё нормально.
Пока мы дошли, из боксов уже выехали две бронмашины, и в них стали загружаться бойцы, стоявшие группкой тут же возле стальной стенки небольшого ангара. Быстро обменявшись приветственными кивками с теми, кто бросал на меня взгляд, я согнувшись нырнул внутрь, протиснулся влево, и развернувшись, устроился в стальном креслице. Судя по всему, пластик у них ещё не изобрели, подумал я, заёрзав на неудобном и жёстком седалище. Ехать на броне в этот раз я не решился, опасаясь просто-напросто вырубиться от утреннего холода. Да и судя по всему, никто на ней ехать и не собирался. Хлох уселся рядом, а в проёме аппарели послышался громкий знакомый голос.
- Скажи Хлехагу, чтоб КСП паханул следом за нами. Мы через неё напрямик рванём и дальше пойдём лесом.
- Слушаюсь, старший хал, - прозвучал ответ и в "Ящера" забрался Хиех.
- Доброе утро, ребята, - проговорил он с улыбкой, увидев нас. - Ну что, готовы повеселиться?
- Всегда, - бодро ответил Хлох, а Хиех извернувшись, потянул за собой нижнюю створку. Потом со стуком захлопнулась верхняя, и Хиех постучал по стальной перегородке. - Давай, жми! - крикнул он при этом, и его голос в замкнутом пространстве гулко ударил по перепонкам. Движок тут же взревел, машина дёрнулась, отчего мы дружно качнулись в сторону "кормы", а потом обратно, и рванула с места.
Погружаясь в монотонный рык двигателя, я вновь стал размышлять о том, что мне придётся убивать. Вчера я так и не смог определиться - кто я теперь? Что главнее сейчас для моей сути - разум или тело? Этот вопрос терзал меня весь час, пока мы двигались к месту, где, судя по словам Хиеха, нас ожидало всего лишь веселье. Для них - может быть, а вот для меня всё не так просто и однозначно. Увлёкшись самокопанием, я успел несколько раз пожалеть о том, что согласился принимать участие в этой вылазке, но с другой стороны - разве был выбор? Разве я мог ответить отказом Хлоху?
Наконец "Ящер" замер и Хиех принялся открывать створки. Минут через пять мы были снаружи и пялились на закрывшую всё небо свинцовую мрачную тучу. Сверху уже накрапывал дождик, и Хиех полез обратно в десантное отделение, откуда принялся подавать нам скатанные и упакованные в баулы термоброны.
Едва мы успели надеть их, как хлынул ливень, зашумев бьющимися о листья каплями. Мы накинули поверх термобронов брезентовые плащи, натянули капюшоны и принялись ждать.
Рядовые наломали веток и прикрыли нос нашего "Ящера", стоявшего чуть глубже в лесу. Второй "Ящер" с частью отряда стал метрах в ста правее, чтобы использовать преимущество перекрёстного огня.
Мы уселись за кустарником, метрах в десяти от дороги и молча слушали громовые раскаты, которые раздавались всё чаще и ближе. Мелькавшие молнии сливались с бледным молочным цветом облаков, отчего были видны только размытые, во всё небо вспышки. Хиех каждые две минуты нервно вскидывал руку и глядел на часы. Время от времени он отправлял по паре бойцов на подзарядку термобронов. Модели были старенькие и автономно работали только в течение пятнадцати минут. За время ожидания мы с Хлохом сбегали к нашему "Ящеру" дважды, когда индикаторы на правых рукавах из зелёных становились красными.
- Щер, - ругнулся Хиех, когда мы вернулись во второй раз. - Неужели деза?
Хлох только пожал плечами, а я поднял руку и указал на луч света, пробивший сплошной поток ливня. Рука тут же стала мокрой, я поспешил опустить её, и нервно нащупал магазин винтаря.
- Есть! - радостно вскрикнул Хиех и подал знак одному из бойцов. Тот вскочил на ноги, примостил на плече гранатомёт, выставил вперёд левую ногу. Второй боец, находившийся рядом, развернул лежавший на земле брезент, и схватив гранату, без лишней суеты вставил её в ствол. Затем снова присел и зажал перепонки руками. Гранатомётчик поднял прицел, и стряхнув с лица капли дождя, уставился через него на головную машину приближающейся колонны. Свет её подфарника медленно поплыл вправо, сквозь шум дождя послышалось едва различимое гудение мотора, борт машины явственно проступил из-за серых струй, и боец нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел, рассыпался близким раскатом грома, шипя и потрескивая. Окутавшее бойца подвижное сизое облако дыма в долю секунды распалось на несколько рваных клочков, и тут же прогремел взрыв, сотрясая внутренности. Граната, изрыгнувшись по пути ещё двумя сизыми облачками, попала в кормовую часть "бэтера" теплокровов, прошила броню и разорвалась.
- Вторую, по башне, бего-о-ом! - заорал Хиех, глядя, как "бэтэр" берёт резко вправо и съезжает с насыпи дороги. При этом его башня стала поворачиваться, и вскоре ощетинилась в нашу сторону двумя стволами спаренных пулемётов. Идущий следом грузовик с будкой вильнул вслед за "бронёй", пытаясь хоть как-то укрыться за насыпью, но его повело на размокшей земле, он посунулся юзом и забуксовал, пытаясь вернуться назад на дорогу.
Второй боец тут же схватил одну из двух оставшихся гранат, а мы разом сняли винтари с предохранителей и напряжённо замерли, пригнувшись к мокрой траве. Из открывшейся аппарели подбитой головной машины десантировались теплокровы, а из-за наших спин по ним заработал крупнокалиберный пулемёт "Ящера". Вторая граната попала в башню, словно крыло птицы откинулся люк и высунувшийся из него теплокров тут же задёргался в страшной пляске. Через пару секунд, изрешеченный, с месивом из черепных костей и мозгов вместо головы, он повис с протянутыми к земле залитыми кровью руками. Пулемёт "Ящера" замолк, раздался рёв мотора, и вскоре он пронёсся мимо. Хиех махнул рукой, мы поднялись, и прикрываемые бронёй, двинулись вперёд.
И вдруг по нам заработали пулемёты. Мощные хлопки коротких очередей отдались внутри, испугано сжалось сердце, провалилось в пятки, сжалось там ещё сильней. Сверху посыпались сухие ветки деревьев, со всех сторон стали колотить ошмётки коры, умудряясь залетать даже под капюшон.
- Щер! Ложись! - услышал я за спиною крик Хлоха и бухнулся вниз, не особо заботясь о том, как приземлюсь. Лицо воткнулось в мокрую траву, на голову упала ветка толщиной с моё запястье, и я от неожиданности вскрикнул.
- Твою яйцекладку! - ко мне подполз Хиех. - Цел?
- Нормально всё.
- Там ещё замыкающей "бэха" идёт, понял? Твою чешую! У них же гранатобоев нет, хлять! И чё "Ящер", хлять, молчит?!
Словно ответом на его слова, короткими очередями громко "заговорил" пулемёт второго "Ящера", его поддержали хлопки автоматов, и справа завязался ожесточённый бой. Я на пару сантиметров приподнял голову, неуклюже оглянулся, едва не свернув себе шею, тяжело сглотнул. Хлох возился на карачках возле убитого гранатомётчика, пытаясь вытащить из-под него гранатомёт, ещё двое короткими перебежками меняли позицию, выходя из сектора обстрела "бэхи".
- Я к грузовику, - бросил Хиех, и я схватил его за руку.
- Ты чё? Опасно же.
- Да они могут перебежчиц положить, - дёрнулся Хиех.
- Да нахрен они нужны?! - прокричал я, и Хиех на секунду удивлённо замер.
- В смысле - нахрен?
- В смысле - щер на них! - зло бросил я.
- Ладно, - Хиех отмахнулся. - Не ссы. Я осторожно.
Он бросился к дороге, согнувшись в три погибели, а я зло плюнув, приподнялся и рывком дёрнулся к Хлоху. Мелькнула молочная вспышка, следом раскатился гром, и я краем глаза увидел, как наша бронмашина вспыхивает. Значит, не гром.
Я оказался прав. Гром от увиденной молнии раздался только пару секунд спустя, на короткий миг заглушив звуки выстрелов, и ливень тут же припустил ещё сильнее, сбивая пламя с подожжённого "Ящера". Тот дёрнулся и стал сдавать задом. Ну, слава Алху. Значит, по крайней мере водила живой.
Схватив за плечо мёртвого бойца, я помог Хлоху перевернуть его, и он рывком схватил гранатомёт.
- Давай гранату. Там третья есть.
Я бросился к брезенту, на ходу соображая, как я сейчас облажаюсь. Ведь я ни разу не имел с этим дела! Чёрт, и надо же вот сейчас волноваться о такой херне?