Его с Рустамом выстрелы прозвучали одновременно, оба они даже не пытались угодить именно в голову твари: задача была хотя бы на миг затормозить ее бросок и дать возможность Крапивину встретить ее огнем. У них получилось: Роман успел вскинуть автомат и выстрелить раз, другой, третий. Стрелял Крапивин, пятясь спиной к спасительной трубе, уже не в нее, наверняка дохлую – в других тварей, которые появлялись на крыше одна за другой. Ураганным огнем, не экономя патроны, его поддержали Глеб с Рустамом, пытаясь дать товарищу возможность туда взобраться.
"Только бы он не запнулся, тогда все – на ноги ему уже не встать, – как заклинание повторял про себя Чужинов. – Только бы не упал!"
Крапивин прыгнул в тот самый миг, когда казалось – твари его сомнут и он окажется под грудой их тел, откуда выбраться ему будет уже не суждено. Роман лез вверх, хватаясь за скобы, лез туда, где никакая тварь не сможет достать его даже в самом высоком прыжке. Они взвыли оба, и Рустам и Чужинов, когда следующая скоба, за которую ухватился Крапивин, внезапно отломилась.
– Держись! – заорали они, видя, что Крапивин вот-вот рухнет вниз.
И тот как будто их послушался. Невероятным образом изогнувшись, он умудрился уцепиться за следующую скобу одной рукой, чтобы рывком на ней подтянуться.
Хуже всего было то, что часть обзора им закрывал вентиляционный грибок, расположенный на самом неудачном месте, потому они не могли прикрыть Крапивина огнем. Чужинов слышал, как сзади взволнованно переговариваются люди, которые даже не видят, что происходит на крыше, и уж тем более ничем не могут помочь.
– Рискует Рома! – прошептал Рустам.
И Глеб кивнул, соглашаясь. Крапивин накинул карабин на скобу, повиснув на ней всей тяжестью, и ухватился за автомат. Если отломится и она, ему конец. Освободив руки, он открыл огонь по тварям, скопившимся на участке, не контролируемом ни Чужиновым, ни Джиоевым. Затем перенес огонь куда-то вправо от себя, судя по всему, стреляя по тем тварям, что находились еще на земле. Вначале он стрелял короткими очередями, затем перешел на одиночные, тщательно уже выцеливая. Наконец стрельба утихла совсем.
– Рома, как ты там?
– Нормалек! – сразу же откликнулся тот, заодно поменяв магазин.
– Как они на крышу попадают?
Вопрос самый насущный: есть ли смысл перебираться туда остальным, если твари так свободно могут на ней оказаться.
– Угольная куча с другой стороны, – пояснил Крапивин. – А с нее лестницу кто-то бросил, сейчас спущусь и уберу.
– Веревку закрепить успел?
– Надежно, – заверил Роман.
– Других не видно?
Крапивин старательно покрутил головой по сторонам.
– Как будто бы нет.
– Ну, тогда жди гостей, – сообщил Чужинов, пристегивая к веревке карабин.
Крапивин ждал его на том участке крыши, куда не так давно прыгали твари. Следующим к ним присоединился Егор, затем остальные. Семен лез последним, захватив с собой лук, и Рустам откровенно над ним зубоскалил.
– Чужак, что дальше? – поинтересовался Войтов.
– Высоты не боишься? – вопросом на вопрос ответил Чужинов. И добавил, когда тот посмотрел наверх, на самый конец трубы: – Сообразительный ты наш.
– Сквозняков больше опасаясь, – усмехнулся Денис. – Ну, так я пошел, что время тянуть? – И, скинув рюкзак, он с самым решительным видом направился к трубе.
– Подожди, – остановил его Глеб. – Сейчас мы тебя снарядим как верхолаза. И вообще, Дёня, не нервируй меня: полезешь – обязательно двумя карабинами за разные скобы цепляйся. Андреич шибко расстраиваться будет, если ты разобьешься, дело твое в Вылково до конца еще не доделано. Ну и кому, кроме тебя?
– Хоть вместе с ним лезь да приглядывай, – с самым серьезным видом кивнул Прокоп.
– Не, вместе со мной не стоит, – взглянув на кряжистую фигуру Киреева, мотнул головой Войтов. – Боюсь, растяжки не выдержат, труба завалится. Сами-то чем займетесь?
– Нам дорога назад. – Чужинов указал на здание, которое они только что покинули. – На крышу перебраться нужно: с другой стороны мертвая зона, думаю, даже с вершины трубы она просматриваться не будет. И еще, Денис… – и он посмотрел на него многозначительно, не добавив ни слова.
Тот молча кивнул – понял. Основная проблема – та особь или особи, которые управляют всеми. Уничтожить ее, и справиться с остальными будет намного проще: повадки обычных тварей за прошедшие пять лет они выучили назубок – жизнь заставила.
– Ну что, кто на этот раз эльфа изображать будет? – поинтересовался Чужинов, после того как отвел взгляд с ловко карабкающегося по трубе Дениса Войтова.
– Сема, – тут же ответил Рустам. – Со спины вылитый эльф.
– Да не вопрос, – широко улыбнулся Поликарпов. – Не отвяжетесь же.
– Дай-ка я тебе подстелю, чтобы ты свой эльфийский зад не отморозил, Леголас ты наш. Рустам действительно полез за ковриком из полипропилена: стрелять придется сидя.
Чужинов быстро отвернулся, пряча улыбку: уж на кого на кого, но меньше всего Семен был похож на принца Леголаса, со своим простым широким лицом и носом картошкой. Отвернулся и замер: всего-то в нескольких метрах от него готовилась к прыжку тварь. Причем не просто тварь – облудок, ошибиться трудно: они крупнее обычных и более светлого окраса.
Глеб вскидывал автомат, с отчаянием понимая, что выстрелить не успевает. Время как будто замерло, и он отчетливо видел, как забугрились мышцы на могучем теле, как оторвались от земли сначала передние, а затем и задние лапы и как широко открылась пасть, готовясь вцепиться в его, Чужинова, горло и рвать его, рвать… И как безнадежно медленно поднимаются его собственные руки с оружием. Он слышал, как за спиной сдавленно вскрикнул Рустам, как что-то лязгнуло там, где стоял Семен Поликарпов, слышал и понимал, что выстрелить не успеет никто. Никто и не успел. Кроме Романа Крапивина, случайно ли, намеренно оказавшегося на ее пути. Тварь отмахнулась от него в полете, как от назойливого насекомого, заставив отлететь далеко в сторону, но именно это и позволило Чужинову встретить ее огнем. Глеб зарядил очередью на полрожка, целясь в морду, облепленную желтой, гнойного цвета пеной. К нему присоединился Рустам, затем Семен, а сверху, с трубы, раздались выстрелы Дениса Войтова. Изрешеченная пулями тварь рухнула, все еще хрипя и извиваясь, но Глеб уже успел повернуться к ней спиной, бросившись к Крапивину.
Тот лежал на затоптанном снегу, и вокруг него быстро расплывалась лужа крови, бьющая фонтаном из разорванной шейной аорты.
– Рома! Рома-а-а! – орал Чужинов, выхватив из кармана разгрузки жгут, понимая, что поздно и ничем уже помочь нельзя: слишком велика рана. Шея, часть лица, плечо – сплошное кровавое месиво, из-под которого торчала белоснежная ключичная кость. Тот ощерился уцелевшей половиной лица, вероятно, пытаясь улыбнуться, захрипел, пытаясь что-то сказать. Но в хрипе невозможно было разобрать ни единого слова. Какой-то миг, и Крапивин затих, безвольно откинув голову. – Рома, Рома, – повторял Чужинов, все еще не веря, что тот его уже не слышит.
– Чужак, мы ничем не сможем ему помочь: он мертв – услышал Глеб голос Рустама.
– Как она здесь оказалась? Как? – бормотал Глеб. – Почему мы ее не увидели раньше?
Ему ответил Рустам:
– Здесь столько трупов – вся крыша завалена, несложно притаиться между ними. Или она на какое-то время сознание потеряла. Ты мне другое скажи, Глеб, почему она бросилась именно на тебя? Почему не на меня, Прокопа, Егора, Сему, а именно на тебя? Ты же не ближе всех к ней находился, так почему?
– Не знаю, Рустам, – покачал головой Чужинов. – Только не делай никаких выводов: возможно, кого она первого увидела, на того и бросилась.
– Как бы там ни было, жалко парня, – вздохнул Прокоп Киреев. – Надо бы похоронить, не бросать же так.
– Похороним, обязательно похороним, – кивнул Чужинов. – Как только разберемся со всеми остальными. Мы не уйдем, пока всех их здесь не кончим. Хотя и очень слабое утешение получится. – Он взглянул на мертвого Крапивина и, склонившись над ним, прикрыл его лицо и грудь бушлатом, который тот так и не успел надеть. – Спасибо, Рома! – прошептал Глеб: что бы там ни произошло на самом деле, жизнью он ему обязан.
– Денис, – крикнул он Войтову, – видишь что-нибудь?
– Вижу, – откликнулся тот с самой верхотуры. – Десятка полтора, не меньше.
– Жди команды, без нас не приступай. Вместе начнем.
Глава 24
Однинск
– Сдается мне, он на мели. – Прокоп, как и все остальные, смотрел на теплоход, находившийся посередине реки Одны.
– Не просто на мели – утонул он, – поправил его Денис Войтов. – Приглядись повнимательней: нижняя палуба едва из воды торчит. Вернее, надо льдом.
Они дошли наконец до Однинска. Дошли, несмотря ни на что, и теперь им предстояло пробраться в самый центр города.
"Только не все дошли", – скривился как от зубной боли Чужинов.
В гибели Крапивина Глеб винил лично себя: недосмотрел. Да – на крыше было полно трупов. Да – очень трудно отличить облудка от обычной твари, когда они валяются вот так, вповалку, залитые кровью, с многочисленными отметинами от вонзившихся в их тела пуль. Да – никто не мог предположить, что облудок окажется вместе с другими тварями на крыше: все считали, что он управляет издалека, тщательно скрываясь от людских глаз. Да – перед этим была бессонная, нервная ночь, которая всех вымотала. Все так, но это лишь оправдания, а если ищешь их себе, значит, не прав.
"И ведь какая хитрая! – Чужинов скрипнул зубами от злости. – Не бросилась сразу, когда мы были настороже, дождалась, пока не расслабились".
Продукты и патроны, оставшиеся после Романа, раскинули по похудевшим за время рейда рюкзакам. Постояли, посмотрели на могилу, возвышавшуюся над землей едва заметным бугорком, и пошли дальше, не оглядываясь.
– Следов к пароходу как будто бы нет, – оторвался от бинокля Джиоев. – Вернее, какие-то имеются, но явно не твариные и уж тем более не человечьи.
– Подходы открытые: на реке издалека будем видны, – засомневался Киреев. – С другой стороны, река – она тут везде, и обойти ее не удастся. Главное, чтобы лед выдержал.
– Куда он денется? Морозы стояли еще те, давно такой суровой зимы не было. Ну что, Глеб, потопали?
– Потопали, – кивнул тот. – Но за два раза: Рустам, Прокоп, Егор – останетесь здесь. Прикроете, если понадобится. И самое главное: увидите, что мы влипли безнадежно, даже не отсвечивайте, уходите. Попытаетесь где-нибудь в другом месте Одну пересечь. Рустам, – взглянул он на Джиоева, – я на тебя надеюсь. Список у тебя есть, но запомни: главное – первые три пункта в нем, остальное как получится. И не перегружайтесь: то, что мы должны были унести всемером, втроем вы никак не упрете. Войтов, Сема, за мной.
Река Одна, на чьих берегах и располагался Однинск, была широка. И теплоход, к которому они направлялись, старательно озираясь вокруг в надежде вовремя узреть опасность, тоже был немалым: многопалубный круизный лайнер. Группа из трех человек на заснеженном льду Одны практически не выделялась: маскхалаты, на оружии – чехлы-"колготки" и даже автоматные магазины обмотаны белым пластырем. Но такая маскировка против людей, и лишь при беглом взгляде. От тварей не поможет и самый совершенный камуфляж.
Добравшись до теплохода, поднялись в рубку, осмотрелись вокруг при помощи оптики, уделив особое внимание противоположному берегу. Дело к вечеру, им еще предстоит там оказаться и найти подходящее убежище: горячей пищи двое суток уже не видели.
Глеб вышел на крыло мостика, махнул рукой – присоединяйтесь. И сразу же словно из ниоткуда вынырнули три фигурки и ходко направились к теплоходу по уже пробитой лыжне.
– Чужак, спустись сюда, – услышал он откуда-то снизу, из глубины теплохода, голос Войтова, заставивший его напрячься: судя по интонации, ничего хорошего тот не обнаружил. И он не ошибся.
– Что там еще?
– Взгляни сам. Жуть сплошная.
– Иду. Семен, как у тебя?
Поликарпов контролировал противоположную сторону.
– Пусто, – коротко ответил тот.
– Что у вас тут случилось? Чего такие хмурые? – первым делом поинтересовался Прокоп, когда они с Рустамом и Егором поднялись на мостик. – Случилось что?
– Сейчас сам все увидишь, – ответил ему Чужинов. – Денис, Семен, останетесь здесь, вы уже там побывали.
То, что они увидели, судя по надписи на дверях – в каюте капитана, больше всего походило на декорации из фильмов-ужасов. Кровь была повсюду: на стенах-переборках, на потолке-подволоке, на полу – палубе. Как и на мебели, разломанной или опрокинутой там, где существовала хоть малейшая возможность ее сломать или уронить. Кровь застывшими потеками, россыпью брызг и целыми лужицами. На светлом пластике стены виднелся смазанный отпечаток растопыренной пятерни. Он тянулся вниз, как будто человек, оставивший его, пытался подняться на ноги, но так и не смог.
И еще: все вокруг имело отметины от пуль – погибшие здесь люди отчаянно пытались выжить, поливая пространство вокруг себя автоматными очередями.
– Все девять здесь, – произнес Рустам.
– Единственный оставшийся в живых почти до Малиновки сумел добраться, – кивнул Киреев.
Никаких сомнений не было: здесь погибли их предшественники. Соответствовало все: количество останков, автоматов АК-12, пистолетов Ярыгина, рюкзаков и остального. Рустам поднял один из автоматов, отсоединил магазин, дернул затвор – пусто. Снаряженных магазинов, как и патронов россыпью, хватало: после того как от рюкзаков остались одни лохмотья, они валялись повсюду.
– Интересно, кто из них Лева? – Киреев вглядывался в останки людей, представлявшие собой месиво из мелких осколков костей и лоскутьев одежды. – Попробуй тут разбери.
Лева, или Лев Игнатьев, считался одним из лучших проводников. Люди утверждали, что лучший все же Чужак, в чем сам Глеб сильно сомневался, хотя никому свое мнение не навязывал. Именно Игнатьев и возглавлял эту группу.
"Хороший был мужик, – подумал Чужинов. – Хотя и не без тараканов в голове".
– Представляю, как все здесь произошло, – тихо сказал Джиоев. – Ночь, темнота, и вдруг сразу несколько облудков. Тут любой голову потеряет. Нисколько не сомневаюсь: они больше друг друга перестреляли, чем их твари успели загрызть.
Глеб кивнул: по его предположениям, все именно так и случилось. Приходилось ему уже видеть подобное, а однажды и с ним самим такое едва не произошло.
– Главный вопрос – как сюда проникли облудки? – продолжил Рустам. – Иллюминаторы закрыты, стекла в них целы, дверь повреждена только пулями. Причем намеренно в нее никто не стрелял: вы только посмотрите, какой разброс. Ну не сами же они дверь им открыли? Не такие это были люди, чтобы просто взять ее и открыть, без всякой подстраховки.
– Загадка, – согласился с ним возникший на пороге Денис Войтов. – И очень бы хотелось ее разгадать. – Не из праздного любопытства… должна быть причина, по которой твари сумели проникнуть внутрь. И если ее узнать, вполне возможно, это поможет спасти собственные жизни. – Единственный светлый момент – патронами теперь разживетесь, не сочтите за циника.
У Войтова тоже был АК-12, но под "семерку", и самому ему не светило ничего.
Они в очередной раз тщательно осмотрели каюту, но ни к какому выводу не пришли.
– Так, Пинкертоны, пять минут на то, чтобы собрать патроны, и гоу отсюда, время уходит, – скомандовал Глеб и бросил на место, где разыгралась трагедия, прощальный взгляд: "Совсем немного не дошли: вон он, шпиль на крыше медицинского научного центра, его из иллюминатора видно. И еще, как сказал Денис, не хочется быть циником, но все-таки жаль, что они не успели там побывать. Тогда бы здесь оказались нужные нам вещи и не пришлось бы туда топать. Если, конечно, хоть что-нибудь осталось, ведь даже часть патронов пришла в негодность после зубов тварей", – и он аккуратно прикрыл за собой дверь.
Чтобы попасть в медицинский центр, который и являлся целью их пути, оставалось всего лишь пересечь улицу. Заснеженную, как и другие, с едва угадывающимися автомобилями. Они стояли и смотрели на него из окон дома напротив, перед тем как совершить решающий бросок.
– Раньше было проще, – размышлял Киреев. – Залез на любую возвышенность, будь то автобус, будка какая-нибудь трансформаторная или еще что-нибудь в том же роде, и ты царь горы – знай постреливай вниз. После того как появились облудки, такая тактика может не прокатить.
– Раньше – да, – согласился с ним Поликарпов. – И откуда только они взялись? Глеб, базу где сделаем? Здесь или уже на месте?
– На месте, – не раздумывая, ответил тот. – Считаю, на четвертом этаже правого крыла, там практически все стекла целы. А значит, снега внутри быть не должно.
"База не база, но временное пристанище необходимо. Надежное, где придется провести как минимум пару ночей и где можно оставить на время поиска часть вещей. Нахрапом вряд ли получится: заскочили, схватили все, что нужно, и сразу назад. Неизвестно, сколько времени понадобится, чтобы все отыскать".
– Музей тоже в правом крыле, на втором этаже, – продолжил он. – И еще нам обязательно нужно побывать в библиотеке. Библиотека на первом, но крыло левое.
– Вот где точно все снегом занесено: ни одного стекла целого, – сказал Прокоп. – Могу себе представить, что там сейчас с книгами: четыре зимы минуло. За зиму снега туда надует, летом он стает… влажность, сквозняки. Книги, гарантированно, плесенью уже покрылись. Странички у них слиплись, покоробило их. Так что надежды мало. Надеюсь, что с оборудованием все не так.
– Книги – дело второстепенное. Главная наша задача – разыскать хотя бы один микроскоп в хорошем состоянии.
– Причем обязательно безапертурный, – добавил Денис Войтов. И, как будто не замечая недоуменного взгляда Киреева – это что еще за хрень? – как ни в чем не бывало продолжил: – Я всегда медичек обожал. Все такие девочки циничные, а главное, раскованные. А компанейские какие! Эх, где все это!
– Там же, где и остальное. Потопали, – и Глеб передвинул автомат с плеча на грудь.
Шли медленно, настороженно поглядывая вокруг. Все они – люди опытные, и потому каждый знал, что чаще всего проблемы начинаются, когда до цели совсем близко, всего-то пара сотен шагов. Причем такие проблемы, что прежние могут показаться детской забавой.
Почему-то здание медицинского центра представлялось Чужинову таким мрачным, что хотелось развернуться и уйти. Уйти быстро, желательно бегом, совсем не так, как они к нему приближались. Шедший первым Глеб оглянулся на остальных: у него одного такое чувство? Но нет, судя по лицам спутников, нечто подобное испытывал каждый. Киреев даже высказался:
– Ощущение какое-то хреновое, как будто гнетет что-то. Может, кубло рядом?
Глеб только пожал плечами: может, и кубло.
– Чужак, – негромко окликнул его Семен, – ты только взгляни!
Сначала Глеб даже не понял, о чем это он. Пятиэтажный жилой дом, частично тронутый пожаром, стоял в стороне от их пути. Что в нем необычного? Как будто бы нет ничего такого, на что стоило обратить внимание. И тут Чужинов вздрогнул. Рустам, завидев такую его реакцию, невольно сжал автомат: уж если Чужак проявил эмоции – дело серьезней некуда.