– Что это? – несколько мгновений спустя ошеломленно спросил сам Рустам, когда сообразил, что именно поразило этих двоих. – Это то, что я вижу или у меня глюки начались?
– Нет, Рустам, не глюки. Второй раз подобное вижу.
– Вот это да! – вглядевшись, изумился Денис, а Егор едва не присвистнул.
И только Киреев продолжал вертеть головой:
– Объясните дураку, что не так?
– Ты на стену посмотри! – указал ему Денис. – Видишь?
– Да что я там должен увидеть, мля?! – Не сдавался Прокоп. – Какая-то хрень. – И тут же: – Глазам своим не верю! Да как же это так?! Такого быть не должно! – Прокоп переводил взгляд с одного на другого, словно пытаясь убедиться в том, что ему не привиделось.
– Пошли, – опомнился первым Чужинов. – И внимательней по сторонам, как бы хозяин не заявился.
Изображение на стене чем-то походило на уже виденное Чужиновым и Поликарповым в Хмырниках. Множество темных линий, которые пересекались между собой, закруглялись в спираль или соединялись в одной точке. На первый взгляд линии совершенно хаотичные, но Глеб готов был поклясться чем угодно, что в них заложен какой-то смысл. Непонятный, абсолютно чуждый человеческому пониманию, но смысл. Как выразился Рустам – глюки? Но почему сразу у всех? И почему все они, судя по реакции, тоже увидели в этом рисунке логику?
"Твари продолжают мутировать. Пройдет какой-то срок, год, два, три, пусть десять лет, и они станут разумными. И как тогда выжить жалким остаткам человечества, что еще не вымерло, если твари по-прежнему будут относиться к людям все с той же лютой ненавистью?" – грустно размышлял он.
Глава 25
Амброзия из тушенки
На четвертый этаж медицинского центра попали без приключений. Отыскали подходящее помещение, состоящее из двух смежных комнат. Укрепили дверь, ведущую в длинный коридор, придвинув к ней вплотную пару шкафов. Поставили в самом коридоре по обе стороны пару простеньких растяжек, целью которых было выдать шумом крадущуюся тварь. Стараясь не шуметь, устроили в нем настоящий завал из мебели, оставив узкую щель, через которую едва можно было протиснуться.
В помещении, когда-то служившем комнатой отдыха для персонала, явно бывали люди: тварям и в голову бы не пришло выдвигать ящики шкафов в надежде обнаружить что-либо ценное. Или выбросить из него предметы, имеющие отношение к электричеству.
Все молчали. Прокоп, после гибели Крапивина добровольно взваливший на себя обязанности повара, готовил ужин из армейских рационов. Закипала вода для чая, а его, благодаря щедрой руке Санеева из Малиновки, имелось с избытком.
– Малой, – нарушил наконец тишину Киреев, обращаясь к Егору, – сервируй стол. Там, в шкафчике, посуды полно. И даже пачка салфеток непочатая. Посидим по-человечески.
– Я видел, Андреич, – кивнул тот. – Сейчас сделаю.
– Вкусно пахнет, – потянул носом Семен. – Казалось бы, обычные консервы, но запах такой, что слюни сами начинают капать.
– Подожди немного, и они тебе вообще амброзией покажутся: крошки с утра во рту не было, а время уже седьмой час, – взглянул на наручные часы Прокоп.
– Амброзия жидкая, неучи, – присоединился к разговору Войтов. – И вообще: амброзия – это пища богов. При всем своем богатом воображении не могу представить, чтобы боги тушенкой питались, – скалился Денис.
– Специально для тебя, Дёня, я сейчас ее водой разбодяжу, чтобы жидкой стала. Аполлон, мля. Ты бы, кстати, за своим здоровьем получше следил: что-то покашливать в последнее время начал, хотя за прошлый мед еще не рассчитался. И вообще, давайте лопать, пока горячее, – улыбаясь в усы, проворчал Киреев, переставляя банки на стол.
– Жаль, что не Афродита. – Рустам улыбался тоже.
– Так, олимпийцы, будет вам и нектар, – и Чужинов установил в центре стола фляжку со спиртом. – Прибытие отметим. Но не всё, – сразу же предупредил он. – Нам еще обратная дорога предстоит.
– Хорошее дело ты затеял, начальник, – и Поликарпов довольно потер ладони.
– Кому водой разбавить? – Прокоп, разлив спирт в тесно стоящие друг к другу кружки, закрутил пробку, возвращая емкость Чужинову.
– Егору, кому же еще?
– Я как все, – запротестовал Егор и на всякий случай прикрыл кружку ладонью.
– Ну тогда за успех безнадежного дела! – произнес тост Киреев и, глубоко вздохнув, влил спирт внутрь.
Выпили и остальные, дружно посмотрев на Егора: все-таки у человека первый опыт. Возможно, придется помочь, например, постучать ладонью по спине, помогая отдышаться. Но нет: тот лихо махнул содержимое кружки в рот и принялся за еду. И лишь заслезившиеся глаза отчасти его выдавали.
– Хорошо, но мало! – заявил в конце трапезы Семен, тщательно вытирая ложку бумажной салфеткой.
– Ты о чем? – поинтересовался Войтов, сгребая со стола пустые упаковки и отправляя их в обнаруженный в шкафу черный пластиковый мешок, затем тряпкой смахнул туда же оставшиеся после еды крошки.
"Денис такой и есть, – наблюдая за ним, думал Глеб. – Во всем порядок любит, чего ни коснись. "Любой бардак оскорбляет мое эстетическое начало", – вспомнил он слова самого Войтова.
– Да обо всем сразу, – пояснил Семен. – Я бы еще столько же съел, не говоря уже о спирте.
– Вернемся – заставим Ларионова стол нам выставить, – мечтательно закатил глаза Рустам. – И чтобы обязательно с девочками!
– Стол, что ли, с девочками? – Денис сделал вид, что не понял.
Джиоев лишь досадливо отмахнулся:
– Дёня, дурака не включай. Что я, и там должен на твою небритую рожу любоваться? Ну уж нет, ты мне и без того хуже горькой редьки надоел.
– А с чего это он должен стол тебе выставлять? Да еще и с девочками? – гнул свое Войтов. – Как будто бы мы не для него стараемся, для всех. В том числе и для себя лично.
– Какое же ты все-таки приземленное существо, Войтов, – поморщился Рустам. – Нет в тебе никакого чувства прекрасного, и чужое ногами топчешь.
– Собственно, да, чувство прекрасного именно в том и заключается – чтобы стол, сплошь заставленный бутылками, груда шашлыка под самый потолок и много-много пьяно хихикающих полуголых девочек, с нетерпением ожидающих команды остаться совсем без одежды. Много девочек, много мяса, много бухла!
Глеб смотрел на них с улыбкой. Рустам с Денисом случайно встретились в каком-то поселении. Оба они – отличные спецы и потому, быстро став напарниками, никогда не оставалась без работы: заказов на них сыпалось множество. Но изводить друг друга могут часами, причем всегда с переменным успехом.
– То-то ты в Малиновке аскезу соблюдал! А чего это тогда Светочка в глазки твои на следующий день заглядывала, ручки к груди прижимала? Ах, Денис! Ах, Денис! – передразнил Рустам неведомую Чужинову Светлану.
– Мы с ней говорили о трактовке Библии, – скромно потупил глаза Войтов.
– Да ты у нас Арамис оказывается! А с Оленькой на следующую ночь суры изучал?
Денис уже собрался что-то ответить и даже язвительно усмехнулся, когда Киреев неожиданно спросил:
– Глеб, в Хмырниках такие же письмена на стене были? Или рисунки – черт их разберет?
– Чем-то они схожи, но не более того. Правда, и от тех жуть брала.
Поликарпов кивнул, соглашаясь.
– Есть такое дело. И вообще, это что же получается? Твари на глазах умнеют, такими темпами скоро они и цивилизацию свою строить начнут.
– Цивилизацию каннибалов? Они же и друг друга жрут только в путь? – усомнился Киреев.
– У людей когда-то каннибализм тоже был самым обычным делом. Перестали же, за редким исключением? Вот и эти перестанут. Страшнее другое: судя по их ненависти к людям, нам в этой цивилизации места не будет. Так что либо мы их, либо они нас. – Денис посерьезнел на глазах.
– Пока что они нас, – мрачно сказал Рустам. – Не скажу, что их становится все больше, возможно, поголовье даже сократилось, но пока в этой войне мы безнадежно проигрываем.
– Без электричества мы – ничто, – заявил Прокоп, и все согласились с ним. – Я бы лет пять жизни отдал за самый простенький прибор ночного видения, и чтобы без всяких последствий от его использования. Эх, да будь у нас техника вообще!.. Представьте, мы сюда почти месяц перлись, а на каком-нибудь бардаке нам бы двух дней хватило. И то, с обеденными перерывами и ночевкой.
Не знаю, как насчет цивилизации тварей, но если так дело пойдет и дальше, то останутся люди лишь где-нибудь в пустынях, джунглях да на севере в тундре оленей пасти. Но надолго ли? Рано или поздно эта мразь и туда доберется. Возможно, всех не убьют – в своих зоопарках держать будут, как реликтовых животных. Да что там говорить! – И он тяжело вздохнул.
Все молчали: говорить было нечего. Хотя бы потому, что на подобные темы столько уже говорено! Любимая мечта для всех – чтобы вновь можно было безопасно пользоваться электричеством. Да и не только им. Ладно бы, только те приборы и механизмы, которые напрямую от него зависят, но ведь имеется и множество других. Тот же дизель. Принцип его работы основан на высоком сжатии топлива, казалось бы – заводи, поехали! И для этого можно обойтись и без аккумуляторов, и без электрических цепей.
"Или тот же паровоз. Уж там-то чего, казалось бы, опасаться? Пытались в одном месте запустить железную дорогу, и тоже плачевно все закончилось. Как будто специально нас кто-то в каменный век отбросил", – думал Чужинов.
Ходили упорные слухи, что есть люди, на которых электричество не действует вообще, и они могут пользоваться им без всякой опаски. Все о них слышали, но лично с ними не встречался никто.
– Все, спать, – скомандовал Глеб. – Лампу не тушим, при свете веселее.
По дороге сюда они смогли разжиться почти полной канистрой бензина, и оставалось только добавить в него достаточно соли, чтобы пользоваться им вместо керосина без опаски.
– Первыми заступают Егор с Киреевым, следом Поликарпов и я. Иначе два этих мушкетера на полночи заведутся, рассуждая о высоких чувствах, – улыбнулся Чужинов.
Дежурить придется по двое, пусть сон теперь сокращался у каждого: свежа была в памяти картина каюты круизного теплохода. По-прежнему непонятным оставалось и то, каким образом туда смогли проникнуть твари. Чья-то беспечность? Не тот Игнатьев человек, чтобы дать кому-то расслабиться хоть на секунду.
Чужинову все не давала покоя мысль, высказанная самым молодым из них – Егором.
– Только не сочтите за бред, – сказал тот, когда они еще были на теплоходе. – Вдруг появились и такие облудки, которые могут влиять не только на себе подобных, но и на людей? Допустите на мгновение, что они все же существуют. Тогда все становится ясным: кто-то из своих же дверь и открыл, сам того не желая.
Двое дежурных для того, чтобы приглядывали друг за другом, и Глеб об этом заявил в открытую. Если, конечно, твари не способны взять под контроль сразу обоих. Но не бодрствовать же всем вместе? Да и дежурить по трое – это уже перебор.
– Эх, Сема, как я теперь тебя понимаю! – ворочался в спальном мешке Денис.
– Ты о чем? – сразу же откликнулся Поликарпов, ожидая услышать в свой адрес какую-нибудь очередную колкость, коими Войтов был переполнен доверху.
– Это я о твоей любви к парилкам, – ответил тот. – Вернемся, сутки из нее не вылезу.
– Я – неделю, – сказал Рустам. – Даже если без девочек. А вообще надо было в библиотеку наведаться.
– Чего ты там забыл?
– Какую-нибудь книжку интересную перед сном почитать. Чтобы с драконами и магией, я вообще любитель подобного чтива.
– Откуда там подобное, любитель драконов? Здесь медицинское учреждение, научный центр. Да и врешь ты все: поди анатомический атлас прихватил бы, чтобы на какие-нибудь gluteus полюбоваться.
– Чего? – Рустам протяжно зевнул.
– Ягодичные мышцы на латыни. Что тебя еще может заинтересовать?
– А ты-то откуда название знаешь? От своих знакомых медичек набрался?
– Я – человек образованный в отличие от некоторых, – фыркнул Войтов.
– А скажи тогда… – Рустам некоторое время помолчал, вероятно, собираясь поставить Дениса в тупик. – Ладно, можешь не говорить: все равно не знаешь. Gluteus, – хмыкнул он. И через некоторое время, как будто бы в полудреме: – Как только вернемся, так сразу Войтова и убью, достал уже.
– А это для чего? – Семен Поликарпов вертел в руках инструмент, похожий на огромный пинцет, но с рукояткой, очень напоминающей пистолетную, и с винтовым зажимом.
На миг оторвавшись от окна, сквозь которое он наблюдал за улицей, Войтов взглянул в его сторону.
– Для удаления гланд, – пояснил Денис.
– Изуверы – таким в глотке ковыряться, – пробормотал Семен, после чего взял следующий экспонат, выглядевший еще более зловеще.
– Во, цепная пила! – Он покрутил ручку сбоку, отчего цепь со скрежетом провернулась. – А ею что делали? Кости пилили?
– Да, Сема, именно кости. Причем черепные: пила для трепанации, – снова посвятил его Войтов.
– Дёня, и откуда ты все знаешь? – изумился Поликарпов.
– Семен, там же написано, взял бы и посмотрел. Музей это, без объяснений нельзя.
– Денис, что там? – Чужинов рассматривал два микроскопа, выбирая из них тот, который стоит взять с собой. Оба выглядят не новыми, непонятно, что у них с линзами, и вообще, рабочий ли хотя бы один из них. Возьмешь не тот, а потом окажется, что, рискуя жизнью, пер на себе ненужную вещь, которой место на свалке.
– Как будто бы больше не было, – откликнулся тот.
Мелькала на горизонте парочка зимних тварей, затем они куда-то исчезли.
– Подойди, Денис, ты ведь у нас главный специалист по оптике. Семен, подмени его.
Сам Чужинов последний раз пользовался микроскопом еще в школе на уроке биологии. Как пользовался – смотрел вместе со всеми по очереди на предметное стеклышко, а что на том было, он и забыть-то давно уже успел.
Они находились в музее, вернее, в зале экспозиции, посвященной истории развития медицины. Некоторые экспонаты представляли собой такую древность, что, глядя на них, Семен Поликарпов невольно вздрогнул. Но сейчас, когда в мире отсутствовало электричество, именно они оказались востребованными и именно за ними и пришли люди в Однинск по просьбе Старовойтовой.
– Чужак – это не та оптика, которой я привык пользоваться, – начал объяснять Денис, после того как осмотрел оба экземпляра. – Ты бы у меня еще о телескопах проконсультировался. И вообще, что тут соображать: давай оба захватим. Не такие уж они и тяжелые, допрем.
– Я и сам так думаю, – кивнул Чужинов. – Но упаковывать сам будешь, не отвертишься.
Подошел Киреев, взвесил на руках один из микроскопов.
– Допрем, чего уж там. Плохо, что они разные, один сломается – другой на запчасти пошел бы.
Войтов скептически усмехнулся:
– Андреич, это тебе не движок к трактору "Беларусь". Тут настройки тонкие, вероятно, еще и специального оборудования требуют. Хотя русский Ваня при нужде из пылесоса и бензопилы компьютер соберет.
– Все, подхватили, – кивнул Глеб на отобранные инструменты и оборудование.
Куча получилась приличная, а с учетом заказанной Старовойтовой литературы, вес выходил еще тот, и нести его предстояло на себе. Глеб вздохнул, заранее смирившись с неизбежным.
– Сема, понравилась тебе эта гландовыдиралка, с собой захвати. Применение найдем: глядя на нее, любой язык развяжется, все, что знает, выложит, – шутя предложил он Поликарпову.
– Особенно если не гланды, а кое-что другое ей зажать, – добавил от себя Прокоп. – Вообще соловьем запоет.
– Тогда уж лучше пилу для трепанации, – хохотнул Поликарпов. – От одного взгляда на нее жутко становится. Так, по-моему, мы опять влипли, – внезапно заявил он, щелкая предохранителем автомата.
Глава 26
Сектанты
Одним прыжком Глеб оказался у окна. Осторожно выглянул из него, ожидая увидеть тварей. Судя по изменившемуся голосу Семена – много тварей.
– Что? Где? – успел спросить он, когда обнаружил вдали группу людей, направлявшихся в сторону медицинского центра.
"То, что мы влипли, еще не факт, – мысленно не согласился с Семеном Чужинов. – Возможно, это банда мародеров. Хотя сомнительно: существует множество других мест, где значительно спокойнее, а хабара нисколько не меньше. Ясно одно: они обязательно должны наткнуться на следы от наших лыж: ни ночью, ни днем снегопада не было. И все же будем надеяться на лучшее: попробуем договориться, если понадобится. Им нужна добыча, а не проблемы, а их мы этим людям может устроить в полной мере".
– С чего ты взял, что мы влипли?
– Это сектанты как пить дать, – ответил тот. – Вспомни слова Санеева, что окрестности Однинска кишмя ими кишат. Еще мне говорили, что где-то в этих местах у них и алтарь находится, на котором они свои жертвы приносят. А тут как раз мы.
Чужинову и самому доводилось слышать нечто подобное. Сектанты – это проблема. Люди с непонятной психологией и мотивацией, поведение которых очень сложно просчитать. Сталкивался Чужинов с ними, было дело, и каждый раз не обходилось без стрельбы. Такое впечатление, что с головами у них полный непорядок: убить человека ради того, чтобы просто убить, – на такое даже не все бандиты способны, а уж среди них отморозков хватает. Да и как можно признать их нормальными, если они поклоняются тварям? К тому же приносят им жертвоприношения. Что еще хуже – человеческие. Глеб не верил рассказчикам, считая все домыслами, пока свидетельств не перевалило за десяток. Причем некоторые – от людей, счастливым образом этой участи избегнувших. В любом случае, договориться с сектантами не удастся.
– Считаешь – именно они?
– Ну а кому, как не им, здесь быть?
– Железная логика, – подал голос Денис. – Хотя, если разобраться, Сема может быть прав. Наши действия, Глеб?
– Уходим, – не задумываясь, ответил тот: "Береженого Бог бережет". Кто бы они ни были на самом деле, им еще минут двадцать ходьбы – время, вполне достаточное, чтобы собрать манатки и попробовать оторваться".
Здание медицинского центра необходимо было покинуть как можно быстрее: слишком неудобное место для обороны. С тварями еще куда ни шло, но против большой группы вооруженных людей… Им придется несладко. Вернее, держать оборону как раз получится, но без всяких перспектив. Прижмут их здесь, а остальное лишь вопрос времени.
Когда из окна дома напротив неожиданно прилетела приглушенная ПББС короткая очередь, Рустам чертыхнулся: пули угодили в мешок в его руках.
– Уходим, бегом! – уже не таясь, в полный голос скомандовал Глеб.
Кто бы мог подумать, что враг окажется значительно ближе, чем он предполагал. А значит, и времени у них не так много, как он на то рассчитывал.
Уже наверху Рустам, выглядевший виноватым, извлек из мешка микроскоп.
– Так я почему-то и думал, – грустно заявил он, рассматривая повреждения, нанесенные прибору пулями: микроскоп пришел в негодность.
Глеб едва удержался, чтобы не стукнуть кулаком в стену от злости. Именно этот микроскоп, по описаниям, был необходим Старовойтовой. Вслух же сказал:
– Повезло, что пуля не в тебя угодила.
– Что теперь с ним делать?
– Выброси. И поторапливаемся все, поторапливаемся.