Хулиганистого вида воробей с размаха ворует кусок хлеба с тарелки и, пытаясь скрыться с ворованным, тут же попадает в лапы, крылья и клювы своих собратьев, устраивающих крикливую кучу-малу.
- Всё, как у людей! - говорит Колька, мотнув головой в сторону воробьиной драки. - Хапнул - сматывайся, поймали - не обессудь! А сотики наши - наша погибель. Их тебе где штампуют? В Челябинске? В городе-герое Москве? В посёлке Аленькое, где у мужиков пипки маленькие? Да хрена там лысого! Их тебе Америке штампуют! В смысле, на Тайване, конечно, или в Китае, но - по буржуйским технологиям! Во-первых, все наши разговоры они со спутников слышат, как кобель хомячка, а во-вторых, случись чего - в Вашингтоне по кнопочке - тюк! - и пипец. Звонит тебе, к примеру, Мухаметжанов и кричит, мол, перекрывайте второй контур к чёртовой бабушке. Ты, конечно, охреневаешь, но под трибунал идти не хочешь и, по законам военного времени, приказ не обсуждаешь. А в пятнадцатой комнате мужики от Леонидова ещё пару приказов получают и тоже не жужжат - выполняют. Ну, вот тебе и - бум-барабум. Пипец безо всякого даже участия Брюса Уиллиса и Милы Йовович, понял?
- Коля…
- Нет, ты подумай хорошенько! Пошевели нейронами! Связи либо нет, либо она подменяется синтезированными голосами. А через интернет обрубаются обычные телефоны…
Колька горячится и, машинально отмахиваясь от ленивой осы, прилетевшей на запах его одеколона, чертит на салфетке какие-то прямоугольники и кружки и соединяет их стрелками. "Вот в ЦРУ-то сейчас паника, - думаю я, - Колька все их секреты вызнал и теперь направо-налево разглашает"…
Хорошо сидим!
…2010. Немного сдавший после смерти сына, Колька всё также мастеровит, также точна его рука, богат и открыт ум всякому новому делу. Недавно он позвонил мне и, толком не поздоровавшись, взволнованно крикнул в трубку:
- Слышь, Санёк! Ты сейчас случайно не смотрел Рен-ТВ?
- Не-а.
- Малахова, поди, смотришь, отщепенец… совсем от рук отбился, жирком заплыл! Ну, куплю сейчас пузырь и заскочу к тебе, понял?
…Мы сидим на кухне. Жена, поджав губы, но, не решаясь на открытую конфронтацию, выставляет на стол грибочки, салат и прочую домашнюю закуску. Колька с удовольствием выпивает первую рюмку, подцепляет на вилку скользкий серый гриб и доверительно сообщает:
- Тут мы с ГЛОНАССом возились… короче, сверху приказ пришёл, внедрять его вместо GPS, понял? Повсеместно.
- И что? - говорю я, улыбаясь. - Откаты…
- Погоди ты с откатами, - отмахивается Колька. - Подумаешь, откаты! В первый раз им что ли, нашим олухам? Я тут что прикинул? Начинается заварушка - и всё! В Вашингтоне дёргают за рычаг - и прощай, Маша, ты теперь не наша! Ослепли и оглохли! - он кидает в рот гриб, нацеливается на второй, и безо всякого перехода сообщает. - Я тут от Хачатряна письмо по электронке получил. Кстати, у него внучка уже в третьем классе учится, представляешь?!
- Да ну?
- Точно тебе говорю! У него там, в Штатах, Ленка сейчас прихворала, вот он и пишет, что внучку сам решил в школу отвозить. А Ленка говорит…
Хорошо сидим, душевно!
Колька-Колька, дорогой ты мой Николай Васильевич! В тебе нет ни вечно модного антисемитизма, ни столь же вечной ксенофобии. Ты - наш. Наш, научно-институтский - если, конечно, вы понимаете то, что я хочу сказать.
Быть может, я косноязычен, но понять меня, пожалуй, можно. Эх, Колька! Парень с золотыми руками, вечно горячей головой и воистину русским размахом души и мыслей, - шебутной и быстро соображающий, - хоть и подкатываешь ты к пенсионному рубежу.
- Давай-ка, Николай, за тебя! Ну их, эти всемирные заговоры!
- За меня - это не помешает. Ну, поехали!
И я со светлой душой пью водку.
- Просрали… - деловито говорит Колька.
NecroVita
Мне жарко. Во тьме я пытаюсь сорвать с себя одежду непослушными пальцами. Спину выгибает так, что хрустит позвоночник. Я чувствую, как что-то льётся из моего правого уха…
Ах, да… не из уха, а из дыры над ним…
Глаза наконец-то разлепляются. Правым я ничего не вижу. Левый, похоже, сильно повреждён… есть ли он вообще?
Это темнота! Это темнота?..
Смутное пятно белеет надо мной. Что это?
Я пытаюсь закричать и чувствую, как что-то с бульканьем проваливается внутри грудной клетки. Позвоночник трещит и выгибает меня колесом назад. Пятно исчезает, косо уйдя влево и вверх…
Что со мной?
Кто я?
Что со мной?
Жар становится невыносимым и я кричу… кричу?.. нет, это просто воздух с хрипом выходит через гортань. Что-то разрывается у меня в животе, и я с облегчением чувствую, как холодная жидкость выплёскивается на ноги и стекает вниз… изо рта выдавливается скользкий пузырь и лопается, обдав запрокинутое лицо ошмётками чего-то мокрого.
Я падаю.
Я ударяюсь затылком и на мгновение в глазах исчезает даже только что видимое мною подобие тусклой тьмы…
Через секунду я лежу лицом в мягкой земле, ворочаясь и мыча. Ноги почему-то оказываются выше головы, и я сгибаю их в коленях, пытаясь встать. Меня переворачивает на спину, и вижу где-то под собой это проклятое блёклое пятно.
Луна!
Теперь я понимаю, что это луна!
Я упал в яму головой вниз… вот оно что.
Руки теперь слушаются лучше, и я неуклюже пытаюсь встать. Ноги путаются в чём-то бесформенном и твёрдом… совсем неразличимом во мгле. Я встаю, хватая одеревеневшими пальцами высокую траву…
Где-то поверх едва обозначенного во тьме среза ямы вспыхивает болезненный ослепительный свет, и я отворачиваюсь от него:
- Н-н-не-е-е н-н-н… н-н-надо…
Трава вырывается пучками… осыпаются края ямы… но я лихорадочно пытаюсь вылезти. Наглый свет всё сильнее бьёт в видящий глаз, куда бы ни поворачивалась моя голова.
Проклятье!
- Н-н-н-н…
Внезапно наваливается ошеломляющее… неистовое… и от неожиданности я сползаю вниз, пытаясь закричать…
Что-то безжалостно врывается в голову и раздавливает её!
- Гр-р-р… чш-ш-ш-ш-ш… гх-х-х… смотри-смотри! Он лезет!!!
Звуки! Я вспомнил! Это называется звуки!
Я открываю непослушный рот и пытаюсь закричать:
- А-а-а…
Пальцы вцепляются в пучки травы. От напряжения жидкость смутно видимым в свете луны чмокающим выплеском выдавливается из головы.
- О-о-о! Ты видел?!
Живот и ноги скользят по срезу ямы… могилы?!
Что-то мешает мне, свисая через ремень, сквозь разорвавшуюся рубашку… путается в ногах…
- М-м-м-ме-ла-н-н-ни-и!..
Её звали Мелани!!! Все звали её Мелани… Я звал её Мелани… И я любил её!
Вспышка!
Меня с силой ударяет в лицо.
И только угасающим шёпотом, проваливающимся в черноту:
- Мелани… Мелани… Мелани…
Я увязаю в ничто.
Я любил её…
***
- Нет, ты видел? Ты видел?
- Ага…
- Жуть, да? Как он в обратно могилу упал, видел да?
- Да видел я! Что ты пристал?
- А потом как поле-е-ез обратно… и воет!
- Память просыпаться стала… А ты блевать стал.
- Слушай, мы его из гроба вытаскивали, я и то не блеванул… а тут… просто я не ожидал, что из него польётся… из го-л-ло-вы…
- Ты мне в машине только не рыгай! Сейчас тормозну - и вали отсюда!
- Перес-стань…
- Дырка у него от пули - застрелился он…
- Перестань, я говорю!
- Ладно, остынь… Остановить? Ну, гляди… раз держишься…
- Давай девчонок в следующий раз пригласим, а?
- Не знаю.
- Надо Глорию оживить, помнишь Глорию?
- Её переломало всю. Авария же!
- Ну и что? Положим у могилы, как этого… и пусть повоет…
- Посмотрим. Вряд ли. Безгрешная душа…
- Ты чего, Крис? Давай! Ну, кого-нибудь! Девки все трусы обмочат!
- Пиво не жри с такой скоростью, а? И так мало…
- Ага…..А здорово ты ему в лоб пулю всадил… он только - брык! - и обратно в яму…
- Учись, пока я жив.
- Давай в следующий раз я буду сам "NecroVita" читать?
- Посмотрим. Это тебе не комиксы…
- Ну, чего ты? Прочитаю… а что? Нормально!
***
…я пытаюсь вылезти. Теперь я вижу всё лучше и лучше. В пальцах покалывает. Наверное, возвращается чувствительность…
Солнце встаёт.
Солнце… я помню его!
И Мелани.
Я подтягиваюсь, навалившись впавшим и скользким животом на осыпающийся и уже чуть подсохший край могилы.
Стоя на четвереньках, я поднимаю голову и смотрю в лик встающего над деревьями солнца.
Мелани!
- Ме-ла-ни-и-и!!!
Глаз заливает тягучей дрянью.
Где-то далеко начинает выть собака.
УМИРАТЬ - НЕ СТРАШНО
Никак у меня не доходили руки до расшифровки этой магнитофонной записи! А если говорить честно - я просто боялся.
Но, как говорится, если в шкафу есть скелет - рано или поздно он вывалится…
С тех пор, как навсегда уехал Константин, - сын Всеволода Николаевича, - никому больше не нужны старые воспоминания его отца. Костя - неплохой человек. Я не хотел, чтобы жутковатая история причинила ему ненужную боль. Тем более что лицом и характером Константин похож на свою мать, память о которой для него… эх!.. сейчас я употреблю старомодное слово… в общем, память о матери всегда была для него священной. Думаю, ему неприятно было бы услышать о том, что его отец…
Впрочем, сейчас вы всё узнаете - не буду гнать.
Итак, я рискнул опубликовать свой разговор с Всеволодом Николаевичем, сгорающим от рака почки в Областной больнице N1. Он настаивал на том, чтобы я записал его на магнитофон… похоже, сам не зная, почему. Наверное, ему нужно было просто выговориться. Уходя.
Недавно я побывал на нашем городском кладбище и после долгих поисков нашёл аккуратно прибранную могилу. С овального медальона щурились на меня весёлые девичьи глаза, опушенные чёрными ресницами. Густые волосы были причёсаны так, как это было модно в канун выпускного вечера 20… года. На маленьком столике прыгали воробьи, склёвывая кусочки крекера, раскрошенного мною.
Я положил цветы на недавно окрашенную полоску основания простенького памятника. За оградкой в не прокошенной толком траве соседней могилы стрекотали весёлые кузнечики.
Её звали Елена.
- Ну, вот, - тихо сказал я. - Вот и познакомились, Лена. А ты красивая…
Ветер слабо качнул маргаритки на небольшой клумбе.
- Понимаешь, - сказал я, - я не мог прийти раньше. Ведь, всё-таки…
Я сам не знал, что именно "всё-таки", поэтому просто коснулся рукой памятника… и тепло нагретой белой краски было похоже на тепло руки.
Я осторожно присел на скамеечку…
***
МАГНИТОФОННАЯ ЗАПИСЬ
(ЦОБ N1, 18 декабря 200… г.)
… вот, Новый год встречу, а до 23-го февраля уже вряд ли дотяну. Не жилец. Говорят, умирать страшно - а ты не верь. Ты хороший мужик, я знаю. Поэтому и прошу именно тебя, а то Костику ни к чему об этом говорить. Неловко как-то… он ведь Наташку очень любил, а тут узнает, что…
Это же всё так неожиданно случилось, - я и сам не успел ничего понять…
Машину купил, - помнишь? - через два года после того, как Наташка ушла. Ну, думаю, вдовец в неполных пятьдесят - что уж себя хоронить? Костик учится - тоже деньги нужны. Жить, хоть и тяжело, а надо. И начал я на своей "Маздочке" потихоньку подрабатывать. Смотрю, а за месяц отпуска деньжат срубил - не хуже, чем на заводе! Город я неплохо знаю, - на тестевых "Жигулях" его весь исколесил, - вожу аккуратно, что бы не побомбить?
Костику компьютер взяли, интернет, понимаешь, через месяц провели… живи, парниша, радуйся! Он тогда гордый ходил - не хуже однокурсников своих из колледжа!.. Даром, что сам три месяца подхалтуривал… переводы, там… немецкий, то да сё…
(улыбается, откинувшись на подушку; в уголках глаз блестят капельки слёз)
Расчухались, в общем…. На ноги встали, наконец-то, после похорон. Я думаю - а хрена ли мне с утра до вечера на заводе корячиться, когда я не хуже ребят заколачиваю? Ну, уволился… постоянных клиентов завёл. Да что я говорю? Ты же сам с полгода по утрам на мне ездил, помнишь? Я ещё рядом с твоей конторой с тремя дамочками познакомился - им тиражи надо было от Дома Печати по киоскам развозить. Газеты, журналы. С одной двести, с другой полтораста - глядишь, десяточка за месяц и выходит. А если после обеда на диванчике брюхо не нежить - и все двенадцать-пятнадцать можно наколотить.
А тут подвернулось моему Косте предложение - полтора месяца на Украине в Крыму пожить. Девчонка там, одна, - Инна, что ли? - у неё родители в Саках жили. Вот их из группы пять человек и поехало. Море рядом… лиманы… Я там проездом в Евпаторию два раза был, ещё при советской власти. С Наташкой ездили, с Костиком… он тогда совсем маленький был, не помнит ни хрена…
Вот. И сижу я дома один. Все денежки Костику выгреб… надо как-то выкручиваться. Тётки мои, газетно-журнальные, с утра и до двенадцати меня мурыжат, днём я туда-сюда… а к вечеру - полностью на вольных хлебах. Ну, ты меня знаешь - я не всякого в машину посажу, а уж тем более - ночью. Думаю, Костик приедет, надо же хоть немного денег подзаработать…
Вот и приноровился потихоньку по ночам бомбить. Сутки, через день, как в заводскую смену выходил! В основном от вокзалов подальше, чтобы тамошние засранцы морду не набили и покрышки не порезали. Город-то большой, всегда есть места, где ловят чаще. Машинка у меня новая, физиономия вполне приличная, можно аккуратненько работать. Вот так и мотался по городу… слава Богу, без приключений на свою задницу…
Ну, без бабы сам понимаешь, хреново. Познакомился я как-то с одной… помнишь, она ещё в гости ко мне забегала и мы с тобой её коньяком угостили, с твоей премии? Помнишь-помнишь! Худенькая такая… весёлая. Раз в неделю заруливаю… то есть заруливал… к ней. Сто грамм, любовь-морковь… в общем, и ей хорошо, и мне неплохо. Она, правда, подкатывала ко мне с запросами - мол, жениться бы… да я пока на эти разговоры не вёлся. Думаю - Бог даст, перебьёмся как-нибудь без бракосочетаний. Вчера, кстати приходила. Ревёт… но мужичок у неё уже завёлся. Дай Бог бабе, чтобы нормально всё было! Она, ведь, человек хороший…
Этим летом как раз прибыльно было! Народу много, лето-то прохладное. Там подкинешь, здесь подбросишь… в общем, нормально. А тут выезжаю - шаром покати! Покрутился-покрутился по центру… пару раз каких-то мужиков за полтинник довёз - негусто - и вдруг осенило: сегодня же 25 июня, выпускной! Родители на своих тачках у школ маячат, детишки пляшут и потихоньку в туалетах к водке прикладываются, по-взрослому - в общем, всё, как положено. Ну, думаю, дубина, выехал! Ребятки теперь до рассвета гулять будут - какой с них улов? Им эту ночь полностью отгулять надо! А кто нелюдимый или перепил лишку - всё равно родители приберут. Надо, думаю, домой направляться, хватить зря шины протирать.
А у самого нашего дома, у поворота к школе, смотрю… видение! Стоит такая девчоночка - стройная, волосы на холодном ветру развеваются, ножки точёные в туфельки вбиты, как влитые… рассеянно улыбается и рукой от моих фар глаза прикрывает. Не голосует, нет! Просто стоит у самой дороги… и кажется мне, что раздумывает - куда податься?
Светлячок… Я её так и прозвал потом - Светлячок…
Подыхаю, вот… а как вспомню её такую - всю светом облитую… и рука ладошкой наружу, и платье её… веришь ли, просто переворачивается всё во мне… по-доброму, но круто так… словно всего меня наизнанку… беспощадно…
Виноват я перед нею, слышишь? Так виноват!..
***
… включил? Ты не обращай внимания - волнуюсь я. И полгода не прошло, а как вспомню…
… да и мы, помирающие, все на слезу скорые…
Нет-нет, не выключай! Сейчас, подожди… закурю…
… и пусть нельзя! Что мне теперь? Для меня понятие "вредно" уже не существует…