"Этого перевязать и в машину, - показал он на пойманного Мальдини. - Бирс, Эштон, Слим, Каррелл - выстроиться передо мной".
Мы вчетвером отвечали за пути отступления. Например, через боковую дверь входили я и Бойнтон. Бойнтон должен был идти и стрелять. А я - стоять у двери и вести огонь, параллельно посматривая, чтобы никто через мою дверь не ушёл. Я не сомневался, что свою работу выполнил. В первую очередь нужно было ловить Лэйна и итальянцев, и никто из них в поле моего зрения не появлялся.
"Итак, - сказал Бауэр. - Вы четверо держали двери. Если сейчас кто-то из вас совершенно честно признается, что мог случайно пропустить итальянца, то он получит временное отстранение от дел и мытьё сортиров в качестве наказания и испытательного срока. По-моему, это мягко. Если я узнаю, что кто-то соврал, он получит пулю в пах, после чего будет отпущен на все четыре стороны".
Мы понимали, что Бауэр так или иначе дознается, если кто-то ошибся и не хочет этого признать. У него было звериное чутьё. Но мы молчали.
Он подошёл к Карреллу.
"Ты мог пропустить Мальдини?"
"Нет. - Каррелл покачал головой. - Я точно не мог".
Следующим стал Эштон.
"Ты мог пропустить Мальдини?"
"Нет".
Мы со Слимом ответили так же.
Где-то вдалеке зазвенела сирена приближающейся полиции. Надо сказать, что в то время полицейские машины не раскрашивались в яркие цвета; иной раз опознать в чёрном "Форде" наряд копов было невозможно. Да и сирена не считалась обязательной - всё зависело от законов штата. Но в Бойсе правили Лэйн с Бауэром. Поэтому полиция должна была заранее предупреждать о своём появлении. И ещё ей не следовало торопиться.
Бауэр слушал сирену, глядя вверх, на потолок кинотеатра.
"Мальдини! - неожиданно заорал он. - Я знаю, что ты прячешься где-то или сбежал. Но помни: твой брат у меня. Завтра в одиннадцать часов ты придёшь ко мне в дом для того, чтобы получить своего брата. Я даю тебе слово, что отпущу обоих при выполнении некоторых условий".
Он сделал паузу.
"А если не явишься, я буду медленно убивать твоего брата. Очень медленно. Неделю, не меньше".
Он повернулся к нам.
"Пошли".
К этому моменту раненого Мальдини уже унесли. Трупы оставили в зале.
Я думал о том, сработает ли трюк Бауэра. Услышал ли его Мальдини. Как оказалось - услышал. Но не буду забегать вперёд.
* * *
В кино часто показывают, как мафиози убивает провинившегося подчинённого в назидание остальным. Или просто для развлечения. Это, конечно, бред. Убивают разве что изменника, того, кто переметнулся к врагу или слил информацию полиции. Если кто-то провинился по незнанию, лопоухости или неумению, он будет наказан, но не слишком жёстко. Чтобы знал своё место и при этом уважал место начальника. Убить верного человека может только идиот, потому что люди - самый ценный ресурс.
Поэтому страха перед "разбором полётов" не было, только неприятное ощущение незаконченности дела.
На этот раз мы собрались в просторной гостиной дома Бауэра. Такие сходки он допускал в исключительных случаях. Изначально он планировал отметить успех операции, но обстоятельства несколько изменились.
Бауэр сидел в кресле, мы, все девять (за исключением одного раненого), стояли перед ним, точно нашкодившие котята. Блэйд тоже чувствовал себя виноватым. Хотя он и не принимал участия во внутренней операции, на его совести была наружная дверь. Он тоже вполне мог пропустить итальянца.
"Так, - сказал Бауэр. - Не время скорбеть. Время думать. Ругать я вас сейчас не стану. Я хочу услышать от вас, что мы должны делать. У кого-нибудь есть идеи?"
Блэйд поднял руку. Бауэр кивнул.
"Прямо сейчас посылаем два патруля на тридцатую, отслеживаем проезжающие машины. Ждём одиннадцати часов завтрашнего дня. Прочёсываем город".
Бауэр кивнул.
"Здраво. Эштон, Каррелл, Сноушейд, Клэптон - по двое на сторону".
"Но…" - начал Сноушейд.
"Ты понижен", - спокойно констатировал Бауэр.
Тот обречённо кивнул. Все четверо вышли из помещения.
"Если завтра к одиннадцати десяти Мальдини не даст о себе знать, мы немножко поиграем с его братом. Чтобы было громко. Во дворе, например. А потом отправимся искать нашего беглеца. Бирс, Блэйд, Слим, пойдёмте со мной".
Он встал и направился в другую комнату, мы последовали за ним.
"Я хочу, чтобы нашего пленника послушало несколько человек, а не только мы с доктором", - пояснил Бауэр.
Миновав коридор, мы вошли в небольшую комнату, где на белоснежной кровати лежал один из Мальдини. Он казался маленьким и жалким. Руки его располагались поверх одеяла, правая была перебинтована. Рядом сидел доктор Каттнер, который некогда работал хирургом в государственной больнице, а потом перешёл на более высокооплачиваемую должность при Бауэре.
"Жить будет, - констатировал Каттнер. - Кровопотеря случилась большая, пока он там лежал, пока довезли. Но успели. Слаб, конечно, но выползет".
"Хорошо", - кивнул Бауэр.
Он сел рядом с больным.
"Мальдини, ты меня понимаешь?" - спросил он.
Итальянец демонстративно отвернулся.
"Понимаешь. Ты Марко или Беппе?"
Мальдини молчал.
"Будем условно считать, что Марко. Мне так кажется. Так вот, Марко, не знаю, что ты сегодня слышал, но завтра мы ждём твоего брата. Если он не придёт, мы станем тебя пытать. Очень, очень больно. А брата всё равно поймаем. Чтобы этого избежать, ты должен нам помочь. Как отыскать Беппе? Куда он может пойти? Придёт ли он, если слышал мой призыв? Попытается ли уехать из города?"
Итальянец молчал.
Бауэр печально покачал головой.
"Ну, я ничего другого и не ожидал. Впрочем, сегодня у тебя спокойный день. Отлёживайся, отдыхай. Завтра наступит твоё время".
Бауэр встал.
"Слушать оказалось нечего", - констатировал он.
В этот момент итальянец всё-таки открыл рот.
"Он придёт. Только, что бы ты ни сделал, Бауэр, за нас отомстят".
И снова отвернулся к стене.
"Да? - усмехнулся Бауэр. - Вот и прекрасно".
И вышел, а мы последовали за ним.
Вообще всё это выглядит со стороны прелюдией. Появление итальянцев, перестрелка в кинотеатре, побег одного Мальдини, поимка второго и фраза "он придёт". Собственно, это и оказалось прелюдией, только мы тогда ещё не знали.
* * *
Без десяти минут одиннадцать следующего дня мы сидели в гостиной дома Бауэра. Вместе с шефом нас было шестеро. Не хватало Сноушейда, хотя без него, честно говоря, казалось спокойнее. Мы сидели и молчали. Я отчаянно скучал. Вестерн я дочитал утром, за новый взяться не успел, да и в любом случае читать в такое время было бы странно.
Мы привыкли к ожиданию. Наша работа требовала хладнокровия и умения молчать. Мы полностью удовлетворяли этим требованиям. Я смотрел на огонь в огромном камине. Иногда оттуда вылетали искорки и падали на ковёр, но шефа не смущала вероятность пожара. В его жизни случались вещи и пострашнее.
Без пяти минут одиннадцать Слим выглянул в окно и сказал:
"Он тут".
Мальдини и в самом деле стоял у ворот дома (от ворот до крыльца было порядка тридцати футов). Он не звонил, не кричал - просто стоял и ждал, когда к нему выйдут.
"Я знал, - заметил Бауэр. - У этих итальяшек семья важнее дела".
Слим открыл дверь и встретил Мальдини.
Тот вошёл - белый, словно молоко, с ледяными глазами и непроницаемым лицом. Он был как две капли воды похож на брата. До этого момента я не думал, что они близнецы. Чёрные глаза и волосы резко контрастировали с цветом кожи.
Он прошёл в центр гостиной, не снимая обуви и даже не обтерев её о половик у двери. Он молчал, пристально глядя на Бауэра.
"Спасибо, Мальдини, что пришли, - сказал тот. - Вы Беппе или Марко?"
"Беппе".
"Прекрасно. Значит, я угадал. А теперь угадайте вы, чего я от вас хочу".
"Вы хотите, Бауэр, чтобы Молли не лез в ваш город".
Точнее ответа быть не могло. Бауэр склонил голову.
"Совершенно верно. А вы от меня хотите, чтобы я отдал вам брата".
Итальянец промолчал.
"Вы же понимаете, Беппе. Я могу сейчас пристрелить и вас, и Марко, как планировал с самого начала".
"Нет, - Беппе покачал головой. - У вас есть правила".
"Есть. Без правил - никуда. Поэтому я спрашиваю вас, Беппе, что вы можете сделать для меня. Если ваш ответ меня не удовлетворит, я вас убью. И Марко - тоже".
Итальянец сделал ещё несколько шагов и сел в свободное кресло.
"Я могу предложить вам сотрудничество с Молли, например".
"Меня такое не устроит. Я - сам по себе. И Молли ничего не сможет сделать, появившись в этом городе. Тут я его размажу. Ваша задача - замять конфликт. Чтобы Молли забыл обо мне. Чтобы я не помнил о нём".
Беппе склонил голову.
"Понимаю. Но этого я предложить не могу. Молли придёт сюда в любом случае. Не хотите с пряником - будет с кнутом. И поверьте, Бауэр, вы ничего не сможете сделать. Ваш дом сровняют с землёй, а вас подвесят за ноги и станут пытать - как вы обещали пытать моего брата".
В этот момент я перестал понимать итальянца. Ведь ему ничего не стоило соврать. Обмануть Бауэра, пообещать замять дело, отговорить Молли от появления в Бойсе. Но он сказал правду, подписывая себе смертный приговор.
"Хм, - ухмыльнулся Бауэр. - Я ценю честность, Беппе. Даже если она граничит с глупостью. Только, простите, я не могу в это поверить. Сдаётся мне, вы просто бравируете".
"Бравирую, - кивнул итальянец. - Но при этом говорю правду. Мне безразлично, что вы сделаете со мной. Я пришёл, чтобы спасти брата".
"Мы ходим по кругу. - Бауэр тяжело оттолкнулся от подлокотников и поднялся. - Вы не можете мне ничего предложить, кроме бездоказательных угроз. Соответственно, я пока не вижу причин для того, чтобы отпускать вас с братом".
Он повернулся к нам.
"Приведите второго".
За Марко пошли мы со Слимом. Доктора не было, Марко оказался привязан к постели, хотя это представлялось излишним. Он не спал, прислушиваясь к происходящему в гостиной, и страдал от того, что ничего не слышал. Когда мы вошли, он тут же замкнулся, демонстрируя полное безразличие и нежелание общаться. Мы развязали его и потащили под руки в гостиную.
Когда мы вошли, Бауэр прохаживался туда-сюда по ковру, а Мальдини по-прежнему сидел перед ним в кресле.
Честно говоря, я бы на месте Бауэра просто застрелил обоих, и всё. Проблема решалась двумя нажатиями на спуск. С другой стороны, на месте Беппе Мальдини я бы в жизни не явился к врагу без единого козыря на руках.
"На колени", - сказал нам Бауэр.
Конечно, он имел в виду, чтобы мы поставили на колени Марко. Тот застонал от боли, когда мы потревожили его простреленную ногу.
"У вас есть ровно одна минута, - обратился Бауэр к Беппе, - чтобы привести хоть одну причину, почему я должен отпустить вас".
"Не нас. Моего брата будет вполне достаточно, - спокойно ответил Беппе. - А причина… Молли в любом случае придёт сюда. Если вы убьёте нас, он придёт, чтобы выяснить, куда мы пропали. Если отпустите, я не стану врать Молли, чтобы оправдать ваши действия в кинотеатре. Призывать его к атаке я тоже не буду, но, зная его достаточно долго, скажу, что он не станет отсиживаться. Доказательство моим словам…"
Он поднялся. Бойнтон потянулся к пистолету, Бауэр жестом пресёк эту попытку.
Беппе подошёл к камину.
"Мы несгибаемые, Бауэр. Мы не боимся смерти, мы боимся только позора. А несгибаемого человека нельзя опозорить".
С этими словами он закатал рукав пиджака, рубашки - и засунул руку прямо в огонь.
Запахло горелым. Мне стало страшно. На лице итальянца не отражалось ничего, будто он отключил мимические мышцы. Рука обгорала. Бойнтона вырвало прямо на ковёр. Слим отвернулся. Я как загипнотизированный смотрел на руку Беппе, которая уже превратилась в обугленную головешку.
"Достаточно", - сказал Бауэр.
Беппе вынул руку из огня и несколькими взмахами сбил остатки пламени. Рука обгорела до мяса. Слава богу, кости не было видно, иначе меня бы тоже вырвало. Сколько раз мы видели трупы, сколько раз видели пытки - но зрелище человека, который сам сжигает собственную руку, казалось омерзительнее всего на свете.
"Мы несгибаемые. Молли придёт", - тихо произнёс Беппе.
Теперь стало заметно, как ему больно, как по его лицу стекает пот.
По всем ребятам Бауэра было видно, что им тоже страшно. Если на Молли работают такие люди, то он действительно не поленится прийти и сравнять Бойсе с землёй.
Марко лежал на ковре без сознания.
И в этот момент Бауэр сделал то, чего от него не ожидал никто.
Он совершенно спокойно снял пиджак, закатал рукав рубашки и подошёл к камину, не отводя взгляда от итальянца.
"Мы тоже несгибаемые, Беппе", - сказал он и повторил действия Мальдини.
Тоже поместил руку в огонь.
Бауэру приходилось много труднее: это было заметно невооружённым глазом. Я видел, как подрагивает его рука, как он сжал зубы от боли, как тяжело дышит.
Итальянец кивнул - просто кивнул, и Бауэр вынул дымящуюся руку.
"Мы тоже несгибаемые, - повторил он. - Передай это Молли".
А потом он подошёл к Слиму, здоровой, правой, рукой вынул у того из кобуры пистолет (Слим услужливо распахнул пиджак), подошёл к лежащему Марко и выстрелил ему в голову. И Беппе ничего не сделал, ничего не сказал. Потому что мы все чувствовали: Бауэр получил это право.
* * *
Врач обработал руки Бауэра и Беппе Мальдини. Ожоги оказались столь глубоки, что обоим требовалась ампутация. Но Беппе принял решение уехать во Фриско и уже там лечь в больницу. О Марко больше не было сказано ни слова.
Мальдини уехал в тот же день. Слим получил наказ максимально быстро отвезти его домой. С Бауэром итальянец больше не разговаривал: всё было сказано.
Что случилось потом? Ничего. Я не знаю, как повлияло на Молли самопожертвование обоих участников этой драмы, но на Бойсе никто не покушался. Бауэр оказался единоличным владельцем города. Он стал немного мягче, потому что ему было не с кем сражаться, не с кем спорить. Вместо левой руки ему изготовили шикарный фарфоровый протез, который он тем не менее обычно прятал в карман пиджака.
Иногда я думаю о мотивации этих людей. С Мальдини всё понятно: на позиции слабого он мог рисковать, ничего не теряя. Умереть с рукой или без руки - велика ли разница?
Но Бауэр находился на позиции сильного. И он предпочёл оставаться сильным, хотя единственным оценившим эту силу стал человек, стоящий ниже на социальной лестнице, простой боец Молли. Хотя, нет, конечно, не простой. Вероятно, в иерархии мафии Фриско итальянец всё-таки занимал определённое место.
Смог бы я поступить так же? Нет, однозначно нет.
Бауэра убили много лет спустя, уже после Второй мировой. До сегодняшнего дня дожили только я и Бойнтон, который в сороковые прикупил небольшую ферму, женился и занялся выращиванием коров и свиней. Остальные так или иначе погибли - кто в перестрелках с полицией, кто во внутренних разборках. А Блэйд, как ни странно, разбился на машине, причём без посторонней помощи.
Знаете, это были славные деньки. С приходом Великой депрессии мы стали наглее, бизнес сросся с бандитизмом, доходы увеличились, несмотря даже на обесценивание денежных масс. В сороковые всё снова вернулось в прежнюю колею, а потом настало новое время. В пятидесятые годы я работал инструктором сборной штата по стрельбе, и мы выиграли чемпионат США. Но это уже совсем другая история.
Всю жизнь я безумно жалел о том, что не мог, подобно Мальдини или Бауэру, сказать в лицо врагу: "Мы несгибаемые. Расскажи это всем. Мы - несгибаемые".
Мне довелось жить в эпоху великих людей. Они не знали, кто такой Сцевола, - но были подобны ему. И, в отличие от него, они существовали на самом деле.
Примечание автора
Перед вами рассказ, написанный в 2011 году специально для цикла "Легенды неизвестной Америки". Показанный в нём город Бойсе существует на самом деле, Капитолий в нём действительно есть. Конечно, все персонажи вымышлены (и даже не раз поминаемый Сцевола является не более чем легендой), но тем не менее описанные события вполне могли иметь место на самом деле.
Единственное допущение, которое мне очень хотелось сделать, - это наличие у одного из героев балисонга. На самом деле балисонги (или, попросту говоря, ножи-бабочки) завезли с Филиппин лишь после Второй мировой войны. Появление балисонга в Америке тридцатых годов крайне сомнительно. Поэтому пришлось объяснить его присутствие поездкой Блэйда на Филиппины. Причина, по которой бабочка вообще появилась в рассказе, весьма тривиальна: на момент написания я тренировался художественно крутить балисонг, и очень хотелось каким-нибудь образом применить новые знания в литературе. С тех пор я несколько охладел к этому занятию (хотя любого хулигана на улице напугаю без проблем, и нож у меня всегда с собой), но в рассказе бабочка осталась.
Хотя история, конечно, вовсе не о ножах.
Мат слоном
Старик передвинул "Першинг" на клетку вперёд.
- Шах.
Парень картинно задумался, подпирая подбородок рукой. Стратегию обороны он просчитал за несколько ходов до угрозы и не сомневался, что кажущееся преимущество обернётся в итоге для старика потерей пешки, а то и коня.
Он протянул руку, немного помедлил и прикрылся "двадцатьвосьмёркой", заодно угрожая слону противника.
- Хорошо, - покачал головой старик. - Не заметил.
Модели на доске были выполнены с тщанием, мастерски. Игрок мог рассмотреть мельчайшие детали любого из деревянных танков. Не один месяц кропотливой работы ушёл на крошечные "Шерманы" и M2, "тридцатьчетвёрки" и ИС-7.
- Давно хотел вас спросить, - прервал молчание молодой человек, - а почему американцы против русских? Они же никогда не встречались на настоящих полях сражений? Почему не немцы?
Старик покачал головой.
- Просто мне так захотелось. Всё равно я никогда не видел в бою ни настоящих немцев, ни настоящих русских, - ответил он, и парню послышалась нотка грусти в старческом голосе.
- Мне казалось, что вы были на войне.
Старик улыбнулся.
- На какой войне, мальчик мой? Когда война закончилась, мне только исполнилось пять лет. Я никогда не был на войне. - Он помолчал, а затем продолжил: - Но, как ни странно, военные действия меня не миновали. Правда, русских там не было. Да и немцев тоже.
Парень сознавал, что ненароком мешает старику обдумывать ход, но продолжал задавать вопросы. Во-первых, если отвлекать соперника не возбраняется, то это - часть стратегии. А во-вторых, ему было попросту интересно.
- Холодная война? Космическая отрасль? Ракеты?
- Стоп-стоп-стоп! - поднял ладонь старик. - Ты сыплешь вопросами так, точно хочешь сбить меня с толку и таким образом выиграть. Давай решим: или мы продолжаем игру сейчас, или я рассказываю тебе одну историю.
Парень уже предвидел мат, который ожидал старика через несколько ходов. Откладывать победу ради стариковских баек не хотелось: если для этого есть соответствующее настроение, нужно играть.
- Играем! - пожал он плечами.