- Прекрасно, - ответил старик и передвинул тяжёлый T1.
Парень нахмурился. Ферзь одновременно угрожал его коню и пешке, вынуждая жертвовать одной из фигур. Ситуация неожиданно обернулась против него.
Он убрал коня.
- И мат, - подытожил старик.
Слон "Шерман" появился неизвестно откуда и нанёс удар по королю через единственную открывшуюся калитку. В принципе молодой человек мог оттянуть мат на один ход, всё-таки пожертвовав коня, но в этом не было смысла.
- Сдаюсь.
Впрочем, чаще всего они играли на равных. Счёт по победам стал теперь 15:9 (не считая шести ничьих) в пользу старика - более опытного шахматиста. Но молодой человек уже продумал свои действия в следующей партии и был уверен, что она приведёт к успеху.
Тридцать игр за три месяца. Однокурсники молодого человека удивлялись его странной дружбе с одиноким стариком, много лет без всякого партнёра игравшим в шахматы в Проспект-парке. А теперь партнёр появился. Парень играл со стариком каждые несколько дней, выигрывал и проигрывал и всякий раз не уставал поражаться удивительным "танковым" шахматам. Но на вопрос, кто искусно вырезал тридцать два миниатюрных танка, старик отвечать не хотел, переводя разговор в другое русло. Парень подозревал, что резчик - не кто иной, как сам пожилой шахматист.
- На этот раз я, кажется, быстро справился, - удовлетворённо произнёс старик.
- Ну-у, - протянул парень, - не так уж и быстро. Мой рекорд вы не побили.
- Это была случайность!
И в самом деле, несколько игр назад парень вынудил соперника сдаться на четырнадцатом ходу. Старику на этот раз понадобилось восемнадцать.
- Ладно, - добавил старик, видя ехидную усмешку собеседника. - Как видишь, ты правильно выбрал игру, а не историю. По крайней мере, я так считаю.
Парень посмотрел на часы.
- У меня ещё полтора часа свободного времени. Можно и историю послушать.
Старик откинулся на спинку скамьи. Солнце едва пробивалось сквозь густую листву. Из-за соседства Бруклинского ботанического сада в Проспект-парк порой попадали весьма экзотические растения, нехарактерные для этой полосы. Прямо над головой молодого человека нависал зелёный лист такой толщины и площади, что, казалось, это растительный аналог Дамоклова меча - упадёт, и поминай как звали.
- Что ж, - продолжил старик. - История так история. Танки, да… Было время…
Казалось, он отвлёкся и забыл о том, что собирался начать рассказ. Но молодой человек не прерывал собеседника, опасаясь сбить того с мысли.
И старик заговорил.
Рассказ пожилого человека
Я родился в тысяча девятьсот сороковом году в Ганнисоне - это маленький городок в Колорадо. Меня угораздило попасть в поколение так называемой опоздавшей молодёжи: я хотел отправиться на войну, но войны не было, она давно окончилась, и нам, не сумевшим проявить себя на полях сражений, приходилось добиваться признания другими способами. Сорокалетние герои с суровыми небритыми лицами получали уважение и почёт, не говоря уже об отличной пенсии и преимуществах при поиске работы. А мы, сопляки, завидовали им, их шрамам, их опыту, и не понимали, что война - это в первую очередь страшно. Грязно, мерзко, никакой тебе санитарии, весь день в окопах, тяжело, даже облегчиться нет ни времени, ни места. Я рассказываю, точно и сам был там - но я не был. Я просто знаю.
Когда мне стукнуло шестнадцать, я купил машину. Потёртый "Меркьюри Таун-Седан" сорок седьмого года. Бегал он ещё неплохо, а после того, что я сотворил с его двигателем, и вовсе превратился в гоночную машину. В те годы постепенно набирал обороты чемпионат NASCAR, и моей мечтой было участие в одной из гонок. Это несложно: приезжаешь, заявляешься, платишь взнос, получаешь номер - и вперёд. В первой десятке вряд ли приедешь, но зато будешь потом рассказывать, мол, гонялся в одном пелотоне с Ли Петти или Баком Бейкером.
В пятьдесят восьмом эта мечта стала навязчивой идеей, потому что я встретил самого Рэда Байрона. Наверное, я единственный из всей толпы понял, что это он. Заводилой у нас тогда был Митчелл, красавец и не без деньжат, девчонки около него так и вились. Он ездил на новеньком "Шевроле Корветт" и побеждал во всех любительских гонках, в которых принимал участие. Только один раз он проиграл - причём так позорно, что в течение года вообще не садился за руль. Его сделал какой-то заезжий старик на древнем "Олдсмобиле", да не просто сделал, а демонстративно остановился у финиша, пропустив проигравшего вперёд. В те времена подобное было чем-то вроде плевка в лицо. Мол, ты настолько слаб, что я подарю тебе победу. Я уже после догадался, что старик - это сам Рэд Байрон. Ну да ладно, речь-то вовсе не о том.
В общем, как я уже сказал, у меня машинка была старенькая, пусть и форсированная. Но проблема оказалась не в ней, а во мне. Механик я отличный, а вот гонщик из меня вышел - хуже некуда. Я не умел вовремя рискнуть, никогда не чувствовал точку торможения и частенько заканчивал заезды на обочине. Слава богу, без серьёзных аварий обошлось. В общем, я принял участие где-то в тридцати заездах на нашей Ганнисонской трассе, а затем бросил это дело.
А ещё у меня был друг. Звали его Джерри Голлуэй, и он был сыном владельца нашей местной мебельной фабрики. То есть богатеньким таким малым. Но, в отличие от Митчелла, Джерри никогда не зарывался. Машина у него была скромная, одевался он обычно, вёл себя как нормальный человек, в общем. Мы сдружились ещё в начальной школе. Точно помню, как познакомились: было нам лет по семь, я его ударил, у него пошла кровь из носу, моих родителей вызывали к учителю, в общем, весело. Так мы и дружили до пятьдесят восьмого.
Гонками он увлекался постольку поскольку. Пару раз выезжал на трассу, потому что всякий уважающий себя парень должен был выезжать, но не более того. А в пятьдесят восьмом уехал учиться в колледж в другой штат. Мы сердечно попрощались - как раз на следующий день после памятного проигрыша Митчелла. И всё, в течение нескольких лет не было от него ни слуху ни духу.
Я устроился работать на мебельную фабрику и через некоторое время стал начальником одного из цехов. Я не стремился сделать карьеру, просто работал как надо, и вот, пожалуйста. В шестьдесят третьем я женился на девушке Сэнди из соседнего городка, мы купили участок земли и начали строить дом. Жили временно у моих родителей. В общем, всё шло путём - пока не вернулся Джерри.
Это случилось в середине шестьдесят четвёртого года. Он приехал в город на шикарной тачке, новеньком кабриолете "Линкольн Континентал", причём купил он его не за папины деньги. Учиться он отправился без гроша в кармане, при этом часть денег, заплаченных отцом за колледж, отрабатывал и возвращал семье. И вот он появляется в Ганнисоне на белом "Линкольне". Естественно, местные девицы - все к нему. Но Джерри был не таков. Он сначала поехал домой, а на следующий день подкатил к дому моих родителей.
Сэнди была наслышана о Джерри. Я их представил друг другу, но по глазам товарища я видел, что он хочет поговорить со мной наедине.
"Покатаемся", - сказал он.
Я согласился, и мы сели в машину. Сэнди была немного обижена, но всё понимала. Старым друзьям нельзя мешать, если со времени их предыдущей встречи минуло шесть лет.
Некоторое время мы ехали молча, а потом Джерри спросил:
"Ты гонялся эти годы?"
"Нет. - Я покачал головой. - Ты же знаешь, это не моё".
"Но машинами занимался?"
"Бывало".
И в самом деле, на досуге я иногда возвращался к своему старому увлечению - доводке автомобилей, что называется, до кондиции. Растачивал блоки, менял сцепления и так далее. К слову, в любительских гонках штата принимало участие несколько машин, которыми занимались не профессиональные автомеханики, а я. Конкуренции двум городским мастерским я не составлял, потому что работал только по собственному желанию, исключительно с машинами своих добрых знакомых и не брал денег за труд. Ну и, конечно, я делал машины довольно медленно, не сравнить с профессионалами.
Джерри помолчал, затем достал пачку сигарет и характерным движением отправил одну в рот. Я так делать не умел: он придерживал "лишние" сигареты большим пальцем и резким движением встряхивал упаковку. Сигарета подлетала и оказывалась аккурат у него во рту. Этот трюк он показывал много раз ещё подростком, причём подбросить сигарету до рта он мог практически с любой высоты. Прикурив, он внимательно посмотрел на меня.
"Мне нужна твоя помощь", - сказал он.
Вот так, свалившись вдруг с неба, проведя несколько лет незнамо где и ни разу обо мне не вспомнив, он попросил моей помощи. Хоть бы весточку прислал за эти шесть лет, что ли. Впрочем, он знал, что у меня нет выхода.
"Что нужно делать?" - спросил я.
"Довести до ума одну… машину. Сроки - кратчайшие, но у тебя будет два помощника. И работать придётся не на твоём заднем дворе, а в другом месте. Придётся на некоторое время уехать из Ганнисона".
Это звучало довольно жёстко.
"Тебе заплатят, - добавил он. - Тебе очень хорошо заплатят".
Я покачал головой.
"Дело не в этом".
"Я знаю. Но должен же ты как-то компенсировать своё отсутствие. Насчёт работы не беспокойся - я поговорил с отцом, у тебя будет ко всему прочему оплачиваемый отпуск. Дети есть?"
"Пока нет".
"Ну вот. Деньги жене отдашь, она только рада будет, мне кажется. Считай, что работаешь на меня вахтовым методом".
Я почувствовал, что его тон изменился. Сначала он пытался говорить со мной как с другом. Но теперь в его голосе появились нотки, выдающие в нём начальника, командира. И, видимо, он привык разговаривать со всеми именно так.
Более того, я понял, что для нормального общения с этим, незнакомым мне Джерри придётся подстраиваться под него, играть в подчинённого и начальника.
Но почему я не попросил отвезти меня обратно? Почему я согласился на его предложение? Потому что под холодной маской скрывался прежний Джерри, и он, как и раньше, был моим другом, даже если его мировосприятие серьёзно изменилось.
"Куда едем?" - спросил я.
"В Юту", - ответил он.
Юта и сейчас не то чтобы перенаселена. Там живёт порядка двух с небольшим миллионов человек, но львиная доля - в районе Солт-Лейк-Сити, и потому в Юте есть практически необитаемые земли. Есть равнины, пара лесов, несколько рек. В общем, всего понемногу. А в шестидесятые штат почти пустовал, кроме агломерации вокруг столицы.
"И что там?" - спросил я.
"Сначала согласись", - серьёзно ответил Джерри.
И я, как уже говорил, согласился. В какой-то степени меня привлекла жажда странствий. Я же нигде и никогда до того не был, даже в соседнем штате. А тут друг звал меня отправиться в неизвестность. Кроме того, работа на мебельной фабрике стала в последнее время довольно изматывающей, и я был рад сделать небольшой перерыв.
Для Сэнди мы заготовили легенду, мол, я стану работать в компании по производству мебели, принадлежащей Голлуэю-сыну, а со временем сам смогу организовать филиал в Ганнисоне, чтобы составить конкуренцию Голлуэю-отцу. В общем, как-то отговорились. Так началось моё приключение.
* * *
По дороге в Юту я всеми силами пытался выяснить, что меня ждёт в конце путешествия. Но Джерри умел хранить тайны. Ни словом, ни жестом он не намекнул на суть моей будущей работы - кроме того, что придётся заниматься подготовкой автомобилей к гонкам. Он мастерски переводил разговор на воспоминания о школе, о наших выступлениях в ганнисонских заездах, даже о моей личной жизни. О самом Джерри я почти ничего не выяснил. Колледж, как я понял, он бросил вскоре после поступления, а затем организовал какой-то бизнес, о котором категорически не хотел ничего рассказывать. Джерри был холост, и, судя по тому, как пренебрежительно он отзывался о женщинах, к браку его не тянуло.
Ехать было не так и далеко. За шесть часов мы миновали почти триста миль и свернули с пятидесятой федеральной на семьдесят вторую местного значения. Я с интересом разглядывал найденную в бардачке "Континентала" карту, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь о здешних населённых пунктах. Но ни одно название мне ни о чём не говорило, и я положился на Джерри, прекрасно, судя по всему, знавшего эти места.
Не доезжая до Фремонта, мы свернули на неасфальтированную Хоррокс-лейн и вскоре углубились в лесную чащу. Примерно через полчаса дорога закончилась. Перед нами был завал из стволов деревьев, ветвей, сушняка, густо переплетённый плющом и ещё какими-то вьющимися кустарниками (я в них совершенно не разбираюсь).
"Что дальше?" - спросил я.
Честно говоря, мне было страшно. Слишком уж изменился мой друг, чтобы вот так безоговорочно ему доверять. В тот момент я не исключал, что он - маньяк, серийный убийца, последователь какого-то жуткого культа и в лес он меня привёз с целью расправы. На вопрос, почему расправа должна была обязательно произойти близ Фремонта в штате Юта, я сам себе и отвечал: тут, мол, у них алтарь! Мне и сегодня смешно вспоминать эти глупости.
А Джерри ответил мне:
"Подожди минуту".
Некоторое время мы сидели и молчали. Я уже хотел предъявить Джерри ультиматум: или он мне всё сейчас же объясняет, или я выхожу из машины, иду пешком во Фремонт, а там уж как-нибудь на попутках домой. Но только я собрался это сказать, как дорожный завал начал… открываться. Оказалось, он представлял собой большие ворота, снаружи оформленные так, что любой специалист по маскировке позавидует. Как я выяснил позже, над воротами и в самом деле трудились профессионалы этого дела - да и над всем остальным периметром Базы.
Да, База. Это слово мы всегда произносили так, что сразу становилось понятно: оно начинается с прописной буквы.
Но я забегаю вперёд. В тот момент я ни о какой Базе не знал. Я просто увидел, что за тайными воротами дорога превращается в более или менее ровную бетонку. По бокам находились две будочки охранников. Правый откозырял Джерри, тот ответил кивком.
"Где мы? Это военная база?" - спросил я.
Он кивнул.
"В какой-то мере. Чем объяснять, я лучше покажу тебе, когда мы приедем. Ещё примерно полчаса".
Площадь Базы была огромна. Я схватил карту, развернул её и посмотрел на Джерри дикими глазами.
"Тут написано: заповедник Фишлейк. А мы едем по бетонке через лес, где, по твоим словам, расположена военная база! В заповеднике она, что ли?"
"Да, - ответил Джерри. - Заповедник - лишь прикрытие. Сразу после Второй мировой войны он был продан в частные руки и получил статус закрытого".
"В руки твоего отца?"
Он усмехнулся.
"Если бы… Нет, я здесь лишь один из статистов. Владельца Фишлейка зовут Джеймс Гордон, ты с ним познакомишься".
Джерри нажал на кнопку, и белая крыша "Линкольна" исчезла за нашими спинами. Сквозь шум мотора и шин я слышал откуда-то спереди другие звуки - точно там соревновались между собой гигантские грузовики. Рёв моторов, лязг железа - сначала в отдалении, а затем всё ближе и ближе.
"Что это?"
"Потерпи ещё минуту".
Я смирился с тем, что ничего не узнаю, покуда сам не увижу.
А потом я увидел.
Мы выехали на равнину. Она напоминала то ли поле с деревьями, то ли редкий лес; прореживали последний, видимо, искусственно или сразу сажали деревца с большим промежутком. На некоторых участках деревьев не было вовсе. Кое-где местность оказалась холмистой, кое-где - гладкой, вдалеке я видел что-то вроде песчаных барханов (которым и вовсе нечего делать в средней полосе), справа расстилалась водная гладь.
Мы ехали по периметру этого странного ландшафта, и дорога постепенно забирала в гору, давая всё лучший обзор. Я пялился, не отрывая глаз.
Потому что искусственно изменённая территория (я не сомневался, что вся эта красота - человеческих рук дело) была пересечена дорогами, по которым тут и там двигались… танки. Самые настоящие - с башнями, пушками, гусеницами, только раскраски встречались разные - от сияющего золотого блеска до густой черноты.
"Это наш полигон, - пояснил Джерри. - Здесь происходят тренировки и бои".
"Вы готовитесь к войне?" - спросил я и тут же осознал идиотизм вопроса.
"Нет, что ты, - усмехнулся мой друг. - Мы играем в войну. Ты сам всё увидишь уже сегодня".
Я не знал, о чём ещё спросить Джерри. Вопросы толкались в моей голове, пытаясь выбраться наружу, но мешали друг другу, и я молчал. Джерри прекрасно чувствовал это и потому сам начал рассказывать.
"Понимаешь, мы - поколение, упустившее войну. Что тебе объяснять, ты и сам такой же. Мне хотелось воевать, тебе хотелось, всем хотелось. А война кончилась, её нет, и мало ли когда будет следующая. Сейчас время организованных операций - ты записываешься в армию, а потом тупо сидишь и ждёшь приказа, и если даже дожидаешься, ничего тебе не светит, будешь ползти по джунглям с автоматом и получишь в итоге пулю в спину. Говорят, что Штаты вскорости вмешаются в Южно-Вьетнамскую войну, но когда это ещё будет. Если будет вообще.
И мы придумали эту штуку: бои на танках. Как стритрейсинг, как заезды на скорость, как хот-роды. Только с пушками. Один на один, команда на команду, до победного конца или до сдачи противника. Много форматов, много правил. А ты мне нужен, потому что нам не хватает механиков, людей с руками. Мне нужен личный мастер - которому я смогу доверять. Я помню, что ты делал с автомобилями. Думаю, сможешь работать и с танком".
Он замолчал, а я переваривал полученную информацию. Один вопрос всё-таки у меня вырвался:
"Но как же местные не слышат стрельбы и рёва моторов?"
"Рёв от них достаточно далеко, плюс деревья создают акустический буфер, плюс ограда периметра спроектирована так, чтобы максимально уменьшить прохождение звука. Делали профессионалы, поверь. А стрельба… Она, во-первых, нечасто бывает, потому что львиная доля сражений - без использования боеприпасов. А во-вторых, все думают, что где-то за лесом полигон. Мало ли их в США…"
Есть такое свойство разума. Если человек видит что-то необычное, он этому удивляется. Но если количество необычного зашкаливает за все возможные пределы, то разум переваливает через некий порог удивления, и всё начинает восприниматься нормально, естественно. В данном случае мой предел остался далеко позади, и удивление, начавшее было расти, куда-то испарилось. Всё стало само собой разумеющимся. Ну да, танковые бои в центре материковой Америки, почему бы и нет.
Правда, другое чувство меня не покинуло - чувство зависти. Конечно, подержанный довоенный танк можно купить и за несколько тысяч баксов, но если здесь царят те же законы, что и в любительских автогонках, боевыми "старичками" дело не ограничивается. А современный танк - это все полмиллиона, если не больше. Честно говоря, я не знал, сколько стоят танки. Но зато примерно представлял стоимость их обслуживания - с учётом расхода горючего и масел.
"Какой у тебя?" - спросил я.
"Шерман".
"Классика".
"Староват. Думаю, нужно менять на новый "Паттон"".
Как это просто звучало! Продал M4, купил M48, всего дел-то.