"Что же тогда не тяжёлый?"
"Тяжёлые тут не слишком-то удобны. Неуклюжие, неповоротливые. Не поверишь, но лучше всего работают трофейные советские Т-34".
"Правда?"
"Правда. Надёжный, маневренный, для соревнований - то, что нужно".
"Что же ты на М4? Патриотизм?"
"Нет, - он покачал головой. - Я комфорт люблю. А советские танки внутри чудовищны. Как плюшем не обивай, всё равно в три погибели приходится сидеть - это на месте командира, я уж не говорю о позе стрелка".
Я усмехнулся. Честно говоря, о советских танках я на тот момент толком ничего не знал. Да и в американских разбирался весьма посредственно. Меня всегда тянуло не в танкисты, а в лётчики. Впрочем, все мальчишки мечтали летать.
Дорога шла в гору, петляла. Иногда передо мной открывался потрясающий вид на лесной массив - и на танкодром. Иногда всё скрывалось за стволами деревьев, окружавших дорогу.
"Куда мы сейчас едем?"
"В штаб. Познакомлю тебя с Джимом Гордоном и поставлю на учёт. Тут своя бухгалтерия, не забывай".
Ещё через несколько минут мы остановились. Штаб представлял собой двухэтажное деревянное здание на лесистом склоне горы, недалеко от вершины. Перед зданием располагалась смотровая площадка.
"Посмотришь потом", - бросил мне Джерри, выходя из "Линкольна".
Мы вошли в здание. Вблизи оно оказалось довольно старым, с облупившейся краской - видимо, построено было задолго до появления здесь "танкистов". Поздоровавшись в коридоре с высоким мужчиной в защитном костюме, Джерри поднялся на второй этаж и, постучав, вошёл в первую же дверь у лестницы. Я последовал за ним.
Мы оказались в просторном кабинете с большим окном, смотрящим в том же направлении, что и площадка перед штабом. Спиной к нам у окна стоял темноволосый мужчина. Он не спеша повернулся и осмотрел меня с головы до ног. Джерри хранил молчание.
"Ну, привет", - сказал он.
"Привет, Джим", - отозвался Джерри.
"Добрый день", - нерешительно сказал я.
"Джерри называл мне ваше имя. Вы - его новый механик".
Я кивнул, решив не объяснять, что в танках разбираюсь не слишком хорошо.
"Отлично. Я вас запомнил".
"Спасибо, Джим", - произнёс Джерри и показал мне жестом: пошли.
Мы покинули кабинет.
"Что это было?" - спросил я.
"Гордон должен помнить в лицо каждого, кто работает или просто бывает на Базе. Ты с ним вряд ли ещё поговоришь - он тут самый главный, а ты - просто наёмный механик. Но в лицо он тебя теперь знает и - можешь быть уверен - твоё имя тоже помнит. Если ему захочется с тобой поговорить, он будет знать, как к тебе обратиться".
Странно, но я не почувствовал себя униженным, хотя имел на то полное право. Гораздо больше меня занимала мысль о том, смогу ли я покинуть это место, когда захочу.
"Теперь контракт, - прервал Джерри мои размышления. - Потом обеспечим тебе комнату в общежитии, а после посмотришь на мою машинку".
Я кивнул. Мне ничего не оставалось, как бессловесно следовать за своим проводником.
* * *
Контракт, как Джерри и обещал, был рассчитан на полгода. Если за это время меня (и работодателя) всё устраивало, я получал небольшой отпуск, после которого мог при желании возобновить работу. Это в какой-то мере сняло мои подозрения. Впрочем, неразглашению тайны в документах посвящалось немало страниц - и в одном из пунктов было чёрным по белому написано, что в случае разглашения компания перестаёт нести ответственность за жизнь своего работника. То есть, попросту говоря, мне полагалось молчать под угрозой смерти. Я ничего не сказал по этому поводу Джерри, не задал ему никакого вопроса. Просто молча подписал.
Общежитий было несколько. Внешне они походили на бараки - узкие длинные здания с небольшими окошками. В отличие от бухгалтерии и кабинета Гордона, они располагались внизу, под горой. Тем не менее внутри общежитие выглядело вполне пристойно, напоминая небольшой дорожный мотель хорошего уровня. Кроме того, как сказал Джерри, повышенное внимание уделялось звукоизоляции. Правда, рёв танковых двигателей всё равно пробивался через стены и не всегда давал мне уснуть. Потом я попривык и перестал замечать шум.
После моего обустройства мы отправились в гараж. Уже практически стемнело, но гаражи ярко освещались прожекторами и локальными приборами. В принципе это было похоже на пит-лейн. Над каждым боксом - крупно написанный номер, название команды или владельца; некоторые танки находились внутри, некоторые - снаружи. Какие-то боксы оказались наглухо закрыты, из иных на полном ходу то и дело выскакивали танки и куда-то мчались.
О, тут было настоящее разнообразие. Я не знаток, но американские модели кое-как опознавал: "Шерманы" и "Першинги", крошечные "Ли" и их предшественники М2, лёгкие "Локасты" и "Чаффи", новенькие "Паттоны" и "Уокер Бульдоги". Но львиную долю машин я опознать не мог. Даже не потому что они были произведены в других государствах, нет. А потому что все танки представляли собой шедевры тюнинга. Тогда этого слова по отношению к машинам никто не употреблял, но сегодня оно в ходу - и оно наиболее точно характеризует то, что творили с танками умельцы Базы.
Некоторые машины щетинились явно не заводскими пулемётами, иные прятались под тяжестью брони и расписанных декоративных листов так, что становилось неясно, есть ли внутри танк как таковой; иные были плотно затянуты маскировочным материалом. В свою очередь, присутствовали и откровенно "выпендрёжные" машины - покрытые чем-то вроде сусального золота, сверкающие в лучах прожекторов, с бизоньими черепами на пушках, с зеркальными боками. Мне сложно описать это танковое великолепие. Представь себе всё, что можно сделать с танком. Вообще всё что угодно. Представил? Так вот, это там тоже было.
Джерри привёл меня в свой гараж. Его "Шерман" выглядел скромно: армейская зелёная раскраска, в нескольких местах - пятна других оттенков. Ничего лишнего, будто танк только что сошёл с конвейера.
"Как ты его купил?"
"Тут свой чёрный рынок, сам понимаешь. Этот никогда не воевал. Есть машины, которые после войны сюда попадают. Особенно старые. Связался с дилером и купил".
"Ты один в команде?"
Он рассмеялся.
"Конечно, нет. Одного только экипажа, помимо меня, четыре человека. И ещё три механика. Впрочем, мы все умеем выполнять любую работу, какая бы ни понадобилась. Все трудятся вахтовым методом - по полгода, затем перерыв".
"И сколько времени уже существует База?"
"С пятьдесят второго. Я появился тут в шестидесятом".
Я дотронулся рукой до холодного металла. Танк - пусть и средний, но массивный - внушал уважение своей мощью.
Я повернулся к Джерри.
"Ты отдаёшь себе отчёт, что у меня нет никакого опыта работы с танками?"
"У тебя есть талант, которого нет ни у кого из моих механиков. Они могут починить, могут выполнить поручение. А ты можешь придумать, разработать, создать. Именно поэтому ты мне и нужен".
И в этих его словах я почувствовал нотки доверия. В тот момент мы не были начальником и наёмным сотрудником. Мы были друзьями.
"Когда приступать?" - спросил я.
* * *
На следующий день было сражение. Локальная дуэль между двумя членами танкового сообщества, Джеком Данканом и Мартином Уэстом. Я спросил у Джерри, не боятся ли участники боёв рекламировать себя и называться настоящими именами?
"С чего ты взял, что они настоящие? - спросил Джерри. - Но в какой-то мере ты прав. На деле, все и всё про всех знают. В замкнутой общине не спрячешься".
У Данкана был лёгкий и манёвренный "Ли", у Уэста - немецкий трофейный PzKpfw IV, разукрашенный диковинным образом. Мало того что он был ярко-красным, так на его башне развевались два огромных штандарта с невнятным цветастым рисунком (как сказал Джерри, это личный герб Уэста), а гусеницы были выкрашены в синий. Аляповатая, клоунская машина обещала стать для "Ли" отличной мишенью.
"Стрелять будут?" - спросил я.
"Только из пулемётов: сегодня просто гонка на трассе. Мощностные показатели и масса у них примерно одинаковые, так что они выступают в одном классе. Гонка, кстати, жёсткая. Можно выталкивать соперника, таранить, пинать, можно перевернуть. Главное - добраться первым. Запрещено только стрелять из основного калибра".
Мы наблюдали действо с одной из смотровых площадок, расположенных на редких деревьях на склоне горы. С передней стороны зрительские места были защищены бронещитами. Подобные площадки-трибуны я начал замечать теперь повсюду: смотреть на каждое сражение собиралась толпа народу. Конечно, все местные, из "танкистов".
Кстати, нужно отметить, что женщин в толпе хватало. Жёны участников и работников, просто тусовщицы и даже несколько членов экипажей. Одна из команд полностью состояла из представительниц противоположного пола. Заправляла ей сорокалетняя преждевременно высохшая дамочка с визгливым голосом. Её "Шерман" был выкрашен в ярко-розовый цвет.
"Ли" имел практически заводскую спецификацию: два спаренных 7,62-миллиметровых пулемёта M1919A4, и всё. "Панцер" же, помимо оригинальных MG-34, был обвешан ещё семью пулемётами с разных сторон.
"Немец помощнее будет", - сказал я.
"Заметнее и более неуклюжий", - отозвался Джерри.
Конечно, мы не видели всю трассу - только ту её часть, что шла непосредственно под нами, виляя между искусственными оврагами, и уходила прямо в озеро.
"Там брод?"
"Да. Есть ещё участок без брода - для плавающих танков. Но не сегодня. И ещё река есть, но дальше, отсюда её не видно".
"А тут есть плавающие танки?"
"Честно говоря, нет", - рассмеялся Джерри.
Я тоже улыбнулся.
К этому моменту танки уже выехали на старт. Они начинали гонку, стоя на одной линии, на расстоянии порядка шестидесяти футов один от другого.
"Старт с места?"
"Да".
"Кстати, - пришла мне в голову мысль, - а пулемёты… Можно же попасть по зрителям…"
"Стрелять можно только в специально отведённой зоне. К сожалению, отсюда её не видно. Там тоже есть трибуны, но они полностью закрыты, как доты".
В течение некоторого времени механики ещё копошились, а потом люди резко отбежали от грозных машин. Не было ни выстрела, ни команды, но танки внезапно сорвались с мест.
"Радиосигнал", - пояснил Джерри.
Сначала они двигались параллельно - красный и зелёный, - но затем "Панцер" резко пошёл влево с целью протаранить соперника. "Ли" не собирался уворачиваться: механик-водитель надеялся успеть пронестись мимо и таким образом выиграть у немца несколько ярдов. Если бы разрешалось стрелять из пушки, подобный расклад был бы выгоден для преследователя, но пулемёты вряд ли могли серьёзно повредить броню, и гонка превращалась в соревнование на скорость и умение водителей.
"Ли" не проскочил. "Панцер" въехал в его бок у самой "кормы", разворачивая тридцатитонную махину.
"Глупость сделал, - констатировал Джерри. - Немец-то легче тонн на пять. Сильно не ударил, только себе траекторию попортил. Мог вперёд вырваться, если бы на таран не пошёл".
Я промолчал, поскольку ничего умного в ответ придумать не смог.
"Ли" и в самом деле продолжил движение, выправив траекторию и всё больше отрываясь от немца, который, видимо, повредил себе гусеницу, так как его явно сносило влево. Когда оба скрылись с глаз, расстояние между ними составляло порядка сотни футов.
"Сколько кругов-то?"
"Одного обычно хватает. Трасса достаточно длинна".
"Так один или больше?"
"Один. "Хватает" - это я про бои до уничтожения одного из соперников говорил. Не про те, что на скорость".
Вдалеке послышался пулемётный стрёкот.
"О! - воскликнул Джерри. - Это MG! Отлично!"
"Почему отлично?"
"Я поставил на немца".
Я искренне удивился: немец выглядел слишком несерьёзно, слишком комично, да и начал гонку довольно странным образом.
"Зато на него коэффициенты лучше, - пояснил Джерри. - Контора - во-он то здание. Поверь, тут на ставках такие деньги делаются, что тебе и не снилось".
К слову, впредь я всегда понемногу ставил на фаворитов - и аккуратно выигрывал. Всё-таки фаворит - дело надёжное, а риск - не моя стихия.
Ждали мы долго. Рёв моторов и стрёкот ещё некоторое время звучали довольно громко, затем притихли, наконец один из танков стал приближаться. Второго двигателя слышно не было. Примерно через пятнадцать минут из-за дальнего бугра появился PzKpfw IV. Ободранный, ковыляющий на одной гусенице (то есть, конечно, вторая не свалилась, но явно серьёзно заедала), испещрённый вмятинами от пуль, он добрался до финиша и пересёк заветную черту.
"Ур-р-ра!" - завопил Джерри и стал спускаться с помоста-трибуны.
Толпа уже спешила чествовать победителя. Я остался сидеть на месте, хотя было очень интересно, как "немец" всё-таки сумел побить "Ли" (последнего привезли на тягаче под конец дня - как раз у него одна из гусениц оказалась сорвана целиком). Позже, вечером, в местном кабаке (на Базе существовала очень неплохая инфраструктура - помимо магазинов, тут были даже портной и прачечная) я подслушал разговор между очевидцами. Видимо, Уэст заведомо подготовил на дальнем конце трассы ловушку и намеренно пропустил "Ли" вперёд, чтобы тот попался. После чего ему оставалось только добраться до финиша.
Но мне не терпелось посмотреть на более интересную гонку - ту, в которой можно стрелять по-настоящему.
* * *
Так минуло порядка трёх месяцев. Я довольно быстро включился в работу над "Шерманом" и действительно начал придумывать всякие штуки для превращения танка Джерри в конфетку. Не буду вдаваться в технические подробности, но я серьёзно перебрал двигатель, по ходу немного его форсировав, сконструировал остроумные крепежи для пулемётов, позволяющие размещать их в любой точке машины; для стрелка я провёл в башню телеприцелы.
Единственным, что меня смущало, был тот факт, что Джерри не стремился к боям. Гонки проводились каждые два-три дня. Кто-то постоянно кого-то вызывал, а если скапливалась очередь, гонки проходили чаще. Провели за это время и два настоящих боя с разрешением пользоваться тяжёлым вооружением. Их нельзя было смотреть с трибун, расположенных непосредственно у трассы. Как оказалось, по всей Базе располагались камеры, трансляция с которых велась на специальные телевизоры в гостиных общежитий и других зданий. В первом бою немецкая "Пантера" размочалила американский "Першинг" (слава богу, никто не пострадал, но танк практически не подлежал ремонту), а во второй ловкая советская "тридцатьчетвёрка" выступила против огромного, в два раза более тяжёлого "Королевского тигра" и одержала лёгкую победу маневрированием, непрерывным обстрелом и военной хитростью. Благодаря последней "Тигр" оказался в болоте по верхнюю часть башни, "наглотался" воды, и экипаж был вынужден срочно эвакуироваться. История о том, как семидесятитонного монстра вытаскивали на берег, достойна отдельного романа, я не буду тратить время на её пересказ.
Обязательным условием для окончания боя было возвращение победителя к финишу и пересечение линии своим ходом. Кроме того, существовало временное ограничение на один бой: двенадцать часов. Говорили, что раньше, лет пять назад, танки порой вели перестрелку и по нескольку дней, осторожничая. Бывали случаи, когда оба соперника выходили из строя. Тот, кто успевал починить машину менее чем за половину суток и добирался на ней до финиша, побеждал.
Джерри никто не трогал, и он сам ни к кому не лез. Я не пытался ничего выяснить относительно его пацифизма и правильно делал, потому что спустя некоторое время мой друг сам рассказал, в чём его цель.
Он собрал нас у себя в комнате, точнее, в квартире, потому что участники соревнований, платившие взносы, покупали себе постоянное жильё на Базе. Гостиная Джерри была обставлена со вкусом, скромно, изящно. Он очень любил сухие цветы - они украшали каждый угол, и даже в танке над командирским местом был прикреплён высохший букетик.
"Мы много работали, друзья мои", - начал Джерри.
Нас было шестеро помимо него: я, механик-водитель Джо, стрелок-радист Карли, наводчик Макс, заряжающий Би-Джи и мой помощник, специалист по электронике Марк. Остальные по той или иной причине быть не смогли.
"В процессе работы у нас получился отличный танк - уже не "Шерман", а нечто гораздо более совершенное. Кроме того, мы почти каждый день выезжали на тренировки и многому научились. Мы не утонем в болоте благодаря разработанной нашим Эйнштейном (он кивнул мне) специальной лебёдке и полозьям, а наши гусеницы практически невозможно повредить, и при этом мы по-прежнему весим всё те же тридцать тонн, что и в самом начале, когда наш боевой друг выкатился из заводских ворот. Сегодня важный день: время общей подготовки прошло, пора двигаться к конкретной цели".
Он сделал театральную паузу.