- Вода совсем недавно ушла, это видно. - Дунк кинул камень на берег, и тот сшиб нависшую над обрывом грудку сухой земли. - На берегу земля потрескалась, а посередке мягкий ил. И рыба еще вчера жива была.
- Дунк-чурбан - так, помнится, Пеннитри тебя называл. - Беннис сплюнул на камни красным кислолистом. - Чурбанам думать не надо, их головы для этого не годятся.
У сира Арлана это прозвище звучало ласково - он оставался добрым, даже когда ругался. Сир Беннис произносил его совсем по-другому.
- Сир Арлан уже два года как умер, - сказал Дунк, - а меня зовут сир Дункан Высокий. - Ему очень хотел заехать Беннису кулаком в челюсть и выбить его красно-бурые зубы. Беннис, может, и горазд драться, но Дунк на полтора фута выше его и на четыре стоуна тяжелее. Хоть и чурбан, да большой. Он успел стукнуться головой о половину всех притолок Вестероса и о стропила каждой гостиницы от Дорна до Перешейка. Брат Эга Эйемон измерил его рост в Староместе - тогда, полгода назад, Дунку недоставало одного дюйма до семи футов, а с тех пор он еще больше подрос. Расти - это единственное, что ему хорошо удается, как говорил старый сир Арлан.
- Отвези вино в Оплот, Эг, - сказал он, снова садясь на Грома. - Я погляжу, что такое стряслось с этим ручьем.
- Ручьи то и дело пересыхают, - упорствовал Беннис.
- Я просто хочу поглядеть.
- Камни переворачивать опасно, Дунк - кто знает, что из-под них выползет? В Оплоте у нас славные соломенные тюфяки, куры несутся исправно, и делать особенно нечего - знай себе слушай, каким крутым был сир Никудышный в молодости. Говорю тебе, оставь это. Высох ручей, и все тут.
Чего-чего, а упрямства Дунку было не занимать.
- Сир Юстас заждался вина, - сказал он Эту. - Скажи ему, куда я поехал.
- Скажу, сир. - Мальчик потянул за собой Мейстера. Мул запрядал ушами, но понукать его опять-таки не пришлось. Хочет, чтобы с него скорее сгрузили бочки - оно и понятно.
Ручей, когда в нем была вода, тек на северо-запад, поэтому Дунк повернул Грома на юго-восток. Через каких-нибудь дюжину ярдов его догнал Беннис.
- Пригляжу, чтоб тебя не вздернули. - Он запихнул в рот новую порцию жвачки. - За теми ракитами на правом берегу начинается паучья земля.
- Я буду держаться нашего. - Дунк не хотел неприятностей с хозяйкой Холодного Рва. В Оплоте он наслушался о ней всякого. Ее прозвали Горячей Вдовой - она уже не одного мужа свела в могилу. Старый Сэм Ступе ругал ее и ведьмой, и отравительницей, и другими словами, почище этих. Два года назад она послала своих рыцарей за ручей схватить человека Осгри, который воровал у нее овец. "А когда милорд поехал требовать его назад, ему посоветовали поискать его во рву, - рассказывал Сэм. - Она зашила беднягу Дейка в мешок с камнями и утопила. После этого сир Юстас и взял на службу Бенниса, чтоб пауков отгонять".
Гром шел ровным шагом под синим небесным сводом, где не было видно ни облачка. Русло вилось между каменистыми, поросшими ивняком пригорками, через поля с пожухлыми колосьями. В часе езды от моста стоял принадлежащий дому Осгри лесок под названием Уотов лес. Издали он представлялся заманчивым, вызывая у Дунка мечты о свежей зелени и прохладной тени, вблизи оказался чахлым и подсохшим. С больших дубов падали листья, половина сосен побурела на манер сира Бенниса, и под ними лежала опавшая хвоя. Плохо дело, подумал Дунк. Одна искра - и все это заполыхает что твой костер.
Вдоль Шахматного ручья, однако, стеной росли молодые ивы, крапива и ежевика. Двое рыцарей, чтобы не продираться сквозь эту чащу, перешли через русло на сторону Холодного Рва, где лес вырубили под пастбище. Среди бурой травы с увядшими полевыми цветами бродили черноносые овцы.
- Нет глупее скотины, чем овцы, - промолвил Беннис. - Они тебе, часом, не родня? - Дунк не ответил, и он снова засмеялся, будто закудахтал.
Еще через пол-лиги они увидели плотину - небольшую, но крепкую с виду.
Ручей перегородили двумя палисадами из древесных стволов, не потрудившись снять с них кору, а в промежутке накидали камней и плотно утрамбовали землю. За плотиной ручей стекал в канаву, ведущую на поля леди Веббер. Дунк привстал на стременах, чтобы лучше видеть. На солнце сверкала целая сеть более мелких канавок - они разбегались во все стороны, как паутина. "Воду нашу воруют!" Дунк вознегодовал, особенно когда сообразил, что деревья для запруды взяты явно из Уотова леса.
- Ну что, чурбан, поглядел? - спросил Беннис. - Нет бы остаться при том, что ручей высох. Началось с воды, а кончится кровью - моей и твоей, по всему видать. - Бурый рыцарь обнажил меч. - Ну что ж, делать нечего. Вон они, землекопы проклятые. Надо их постращать. - Он пришпорил свою лошадку и поскакал по траве.
Дунку ничего не оставалось, как последовать за ним. На поясе у него висел длинный меч сира Арлана, славный клинок. Если у этих людишек есть хоть капля ума, они разбегутся, думал он. Из-под копыт Грома били фонтаны сухой земли.
Один землекоп бросил заступ, увидев скачущих рыцарей, но этим дело и ограничилось. Они стояли в ряд, десятка два человек - высокие и низенькие, молодые и старые, все загоревшие дочерна, с лопатами и кирками в руках. Беннис сдержал коня.
- Это земля Холодного Рва, - крикнул кто-то из рабочих.
- А это вода Осгри. - Беннис показал мечом в сторону ручья. - Кто поставил эту паршивую дамбу?
- Мейстер Серрик, - сказал молодой землекоп.
- Он только указывал - делайте то да делайте это, - поправил его старик, - а строили мы.
- Вы строили, вы и разбирайте.
Землекопы смотрели молча, с угрюмым вызовом. Один утер потный лоб.
- Да вы никак оглохли, - проворчал Беннис. - Может, мне пару ушей отрубить? Кому первому?
- Это земля Вебберов, - упрямо повторил старик, тощий и сгорбленный. - Нет у вас права тут находиться. А вздумаете нам уши рубить, миледи вас живо в мешок и на дно.
Беннис подъехал поближе.
- Я тут никаких леди не вижу, только наглое мужичье. - Он ткнул мечом в голую коричневую грудь старика, и на ней проступила кровь.
- Уберите меч, - вмешался Дунк, решив, что Беннис заходит слишком далеко. - Это не они придумали, им мейстер велел.
- Это для урожая, сир, - подтвердил другой крестьянин. - Пшеница у нас сохнет и груши.
- Либо груши погибнут, либо вы.
- А вы нас не пугайте, - снова подал голос старик.
- Не пугайте? - Меч Бенниса, свистнув, раскроил старику лицо. - Я сказал - либо груши, либо вы.
Напрасно он так. Дунк, видя, как хлещет из раны кровь, сдержал свою ярость - ведь они с Беннисом действовали заодно.
- Уходите, - крикнул он землекопам. - Возвращайтесь в замок своей госпожи.
- Бегом! - добавил сир Беннис.
Трое побросали свои орудия и побежали, но один кряжистый парень покрепче перехватил кирку и сказал:
- Их всего двое.
- Лопаты против мечей - глупая затея, Йорген, - произнес старик, зажимая рану. - Погоди. Дело этим не кончится.
- Еще слово, и конец придет тебе, - посулил Беннис.
- Мы никому не хотим зла, - сказал старику Дунк. - Нам нужна только вода, больше ничего. Скажи об этом своей госпоже.
- Скажем, - заверил задиристый парень с киркой. - Все как есть скажем.
Домой они ехали напрямик, через Уотов лес, радуясь скудной тени, которую еще давали деревья. И все равно они изжарились. В лесу предположительно водились олени, но единственной живностью, которая встречалась им, были мухи. Они жужжали вокруг головы Дунка, лезли Грому в глаза и раздражали коня невыносимо. Неподвижный воздух действовал удушающе. В Дорне дни тоже жаркие, зато ночи холодные - Дунк там кутался в плащ и все равно трясся. А на Просторе, даже здесь, ближе к северу, ночи ненамного прохладнее дней.
Пригибаясь под ветками, Дунк сорвал листок, и тот рассыпался у него в руке, как тысячелетний пергамент.
- Не надо было рубить того человека мечом, - сказал он Беннису.
- Подумаешь, пощекотал малость. Это научит его следить за своим языком. Я бы глотку ему перерезал, но тогда остальные разбежались бы, точно кролики, и пришлось бы за ними гоняться.
- Неужто вы их всех убили бы? Двадцать человек? - недоверчиво спросил Дунк.
- Двадцать двух. На два больше, чем пальцев у тебя на руках и ногах. Пришлось бы убить, чтоб не трепали потом языками. - Всадники объехали бурелом. - Давай скажем сиру Никудышному, что его занюханный ручеек доконала засуха.
- Вы хотите солгать сиру Юстасу?
- А почему бы и нет? Кто ему правду-то скажет - мухи? - Беннис ощерил свои мокрые красные зубы. - Никудышник не вылазит из своей башни - разве что к мальчикам в ежевику.
- Присяжный рыцарь должен говорить правду своему господину.
- Правда правде рознь, чурбан. Иногда от нее один вред. Засуху насылают боги, а против богов человек ни хрена не может. Горячая Вдова - иная статья. Если сказать Никудышнику, что воду у него отвела эта сука, он сочтет долгом чести вернуть покражу назад. Вот увидишь. Он этого так не оставит.
- Так и следует. Нашим крестьянам без воды смерть.
- Нашим? - На этот раз Беннис заржал, а не закудахтал. - Может, я по нужде отлучился, когда сир Никудышный сделал тебя своим наследником? И сколько же у тебя крестьян? С десяток, считая полоумного сынка Косой Джейны, который не знает, каким концом топор держать? Сделай их всех рыцарями, и у нас будет вполовину меньше, чем у вдовы. Это помимо ее оруженосцев, лучников и прочих. Всех твоих пальцев не хватит, чтоб их перечесть - придется кликнуть лысую башку на подмогу.
- Мне не обязательно по пальцам считать. - Дунку все опротивело: жара, мухи и общество бурого рыцаря. Беннис когда-то служил вместе с сиром Арланом, но это было давным-давно. С тех пор он стал низким человеком, лжецом и трусом. Дунк послал коня рысью и уехал вперед, подальше от Бенниса и его запаха.
Оплот назывался замком только из вежливости. Он гордо высился на скалистом холме и виден был за много лиг, но весь состоял из одной-единственной башни. Пару веков назад она частично обрушилась и была восстановлена. Серый верх с севера и запада резко отличался от старого черного низа. Тогда же на кровле, опять-таки с северной и западной сторон, поставили стрельчатые вышки. Каменные надстройки в двух других углах так пострадали от непогоды, что трудно было определить, как они выглядели первоначально. Плоская крыша из сосновой дранки покоробилась и протекала.
От подножья холма к башне вела тропка, до того узкая, что ехать приходилось гуськом. Дунк поднимался первым. Вверху на скальном выступе стоял в своей потрепанной шляпе Эг.
К башне притулилась глинобитная конюшня, вся заросшая красновато-лиловым мхом. В одном из денников, рядом с Мейстером, стоял серый мерин старого рыцаря. Бочки Эг с Сэмом Ступсом, видимо, закатили в дом. По двору бегали куры.
- Ну как, выяснили, что случилось с ручьем? - спросил Эг.
- Горячая Вдова его запрудила. - Дунк спешился и вручил поводья Эгу. - Не давай ему много пить сразу.
- Да, сир, я знаю.
- Моего коня тоже возьми, парень, - распорядился Беннис.
- Я у вас не служу, - нахально ответил Эг.
Ох, не доведет его язык до добра, подумал Дунк.
- Возьми у него коня, не то в ухо получишь.
Эг надулся, однако послушался. Как только он взялся за повод, смачный красный плевок Бенниса шмякнулся ему прямо на босую ступню.
- Вы плюнули мне на ногу, сир, - ледяным тоном заметил мальчик.
- Угу. А в другой раз в рожу плюну, - посулил Беннис, слезая с коня. - Посмей только опять надерзить мне.
Дунк видел, как зол мальчуган, и боялся, как бы дело не обернулось к худшему.
- Займись лошадьми, Эг, - сказал он. - Нам надо поговорить с сиром Юстасом.
Единственным входом в Оплот служила дубовая с железом дверь в двадцати футах над ними. Нижние ступени из гладкого черного камня до того истерлись посередине, что больше походили на чаши. Выше их сменяла крутая деревянная лесенка, которую в случае нападения поднимали, как мост. Дунк шагал через две ступеньки, распугивая кур.
Оплот был больше, чем казался с виду. Его глубокие подвалы и склепы занимали добрую часть холма, на котором торчала четырехэтажная башня. На двух ее верхних ярусах имелись балконы и окна, на нижних - только амбразуры. Внутри было прохладнее, но так темно, что глаза у Дунка не сразу привыкли. Жена Сэма Ступса, стоя на коленях у очага, выгребала золу.
- Сир Юстас внизу или наверху? - спросил ее Дунк.
- Наверху, сир. - Старуха так горбилась, что голова у нее сидела ниже плеч. - Он только что ходил навестить мальчиков в ежевике.
"Мальчики" были сыновья Юстаса Осгри - Эдвин, Гарольд и Аддам. Эдвин и Гарольд были рыцарями, Аддам - оруженосцем. Все они пали на Багряном Поле пятнадцать лет назад, в конце мятежа Черного Пламени. "Они умерли славной смертью, сражаясь за своего короля, - сказал Дунку сир Юстас, - а я привез их домой и похоронил в ежевике". Жена старого рыцаря тоже лежала там. Вскрывая новую бочку вина, старик всякий раз спускался с холма, чтобы помянуть своих мальчиков. "За нашего короля!" - произносил он, поднимая чашу, и пил.
Спальня сира Юстаса занимала четвертый этаж башни, горница помещалась под ней. Старик обыкновенно сидел там, роясь в своих сундуках. На толстых стенах из серого камня висело заржавленное оружие, знамена поверженных врагов, трофеи времен давнишних сражений, о которых не помнил больше никто, кроме сира Юстаса. Знамена, некогда яркие, покрылись плесенью, выцвели, запылились и все как одно казались зеленовато-серыми.
Сир Юстас, счищавший грязь с разрубленного щита, просветлел при виде Дунка.
- А, мой добрый великан - и храбрый сир Беннис. Взгляните-ка - я нашел его на дне вот этого сундука. Настоящее сокровище, хотя и заброшенное.
От щита, серого и щербатого, осталось чуть больше половины. Железный обод проржавел, дерево усеивали червоточины. На нем еще остались чешуйки краски, но слишком мало, чтобы распознать герб.
- Что это за щит, милорд? - спросил Дунк. Осгри уже несколько веков перестали быть лордами, но сиру Юстасу нравилось, когда его так называли - это напоминало ему о былой славе его дома.
- Он принадлежал Маленькому Льву. - Рыцарь стер немного ржавчины с обода. - Сир Уилберт Осгри имел его при себе, когда пал в бою. Вы, конечно, знаете эту историю…
- Нет, милорд, - сказал Беннис, - не знаем. Маленький лев, вы сказали? Он что ж, карлик был?
- Разумеется, нет. - Усы старика возмущенно дрогнули. - Сир Уилберт был высокий, могучий муж и великий рыцарь. Это прозвище ему дали в детстве, как младшему из пяти братьев. В его времена семь королей еще сидели на своих престолах, и Хайгарден часто воевал со Скалой. Тогда нами правили зеленые короли, Садовники. В них текла кровь Гарта Зеленой Руки, и зеленая рука изображалась у них в гербе на белом поле. Жиль Третий повел свои знамена на восток, на войну со Штормовым Королем, и все братья Уилберта пошли вместе с ним: в те времена шахматный лев всегда развевался рядом с зеленой рукой, когда Король Простора выступал на битву.
Король Скалы, однако, усмотрел в этом удобный случай, чтобы оторвать кусок от Простора, и налетел на нас со своим войском. Осгри были хранителями Северных Марок, и встретить врага выпало Маленькому Льву. Ланнистеров вел четвертый король Лансель - а может, и пятый. Сир Уилберт заступил ему дорогу и сказал: "Ни шагу дальше. Я запрещаю вам ступать на землю Простора". Но Ланнистер послал свои знамена вперед.
Полдня они бились, золотой лев и шахматный. Ланнистер был вооружен валирийским мечом, с которым обычная сталь не сравнится: видите, как пострадал от него щит Маленького Льва. В конце концов, истекая кровью от дюжины ран, со сломанным клинком в руке, Уилберт бросился на врага очертя голову. Король Лансель разрубил его чуть ли не пополам, как поется в песнях, но Маленький Лев, умирая, успел вонзить свой кинжал королю под мышку, на стыке его доспехов. Западные воины, когда погиб их король, отступили, и Простор был спасен. - Старик погладил разбитый щит нежно, словно ребенка.
- Да, милорд, - проскрипел Беннис, - нынче бы нам такой воин в самый раз пригодился. Мы с Дунком побывали у вашего ручья. Сух, как старый скелет, и не засуха тому причиной.
Старик отложил щит и пригласил своих рыцарей сесть.
- Рассказывайте. - Он слушал Бенниса молча, вздернув подбородок и развернув плечи, прямой, как копье.
В молодости сир Юстас Осгри был, наверное, образцом рыцаря - высокий, сильный, красивый. Время и горе сделали свое дело, но он оставался по-прежнему широким в плечах и груди, с резкими, как у орла, чертами. Коротко остриженные волосы побелели, как молоко, однако усы сохраняли пепельно-серый цвет. Чуть более светлые, полные печали глаза прятались под такими же серыми бровями.
Они стали еще печальнее, когда Беннис заговорил о плотине.
- Этот ручей зовется Шахматным уже тысячу лет, а то и больше, - сказал старый рыцарь. - Мальчишкой я в нем ловил рыбу, и мои сыновья тоже. Алисанна любила плескаться в нем в такие вот жаркие дни. - Алисанной звали дочь старика, умершую по весне. - На берегу Шахматного ручья я впервые поцеловал девушку - мою кузину, младшую дочь моего дяди, Осгри с Лиственного озера. Теперь их никого нет в живых, и ее тоже. - Усы старика дрогнули. - Мы не можем этого допустить, сиры. Эта женщина не получит мою воду - шахматную воду.
- Плотина построена на совесть, милорд, - сказал Беннис. - Мы с сиром Дунком ее и за час не разберем, даже если лысый малец поможет. Понадобятся кирки, лопаты, веревки и дюжина мужчин - только для работы, а не для боя.
Сир Юстас молчал, глядя на щит Маленького Льва. Дунк откашлялся и сказал:
- Видите ли, милорд, с землекопами у нас вышла…
- Не беспокой милорда пустяками, Дунк, - перебил его Беннис. - Будет дурню наука, только и всего.
- Наука? Что за наука? - вскинул глаза сир Юстас.
- Да я там проучил одного. Чиркнул клинком по щеке, ничего больше.
Старик пристально посмотрел на Бенниса.
- Вы поступили необдуманно, сир. У этой женщины сердце паучихи. Она погубила трех мужей, а все ее братья, пятеро или шестеро, умерли еще в пеленках. Они стояли между ней и наследством. Не сомневаюсь, что она способна спустить шкуру с любого крестьянина, вызвавшего ее недовольство, но то, что ее человека ранили вы… такого оскорбления она не потерпит. Можете быть уверены: она явится за вами, как явилась за Лемом.
- За Дейком, милорд, - поправил Беннис. - Простите великодушно, ведь вы знали его, а я нет, однако его звали Дейк.
- С разрешения милорда, я мог бы съездить в Золотую Рощу и, рассказать лорду Ровану об этой плотине, - сказал Дунк. Рован был сюзереном как старого рыцаря, так и Горячей Вдовы.
- Ровану? Нет, там вы помощи не найдете. Сестра лорда Рована вышла за Вендела, кузена лорда Вимана, стало быть, он родня Горячей Вдове. К тому же он не любит меня. Отправляйтесь завтра по моим деревням, сир Дункан, и соберите всех пригодных к бою мужчин. Я стар, но пока еще не умер. Эта женщина скоро увидит, что когти у шахматного льва еще есть!
"Два когтя, - сумрачно подумал Дунк, - и один из них я".