Дунк убрал ее. На высоком потолке играл свет от факела. По стропилам разгуливали вороны, каркая и поглядывая на него черными глазками-бусинками. Он не ослеп - уже хорошо. Дунк понял, что находится в мейстерской башне. На полках стояли глиняные горшки и зеленые склянки, на длинном столе громоздились пергаменты, книги и какие-то бронзовые инструменты, густо окропленные вороньим пометом. Птицы тихо переговаривались между собой.
Дунк попробовал сесть. Это оказалось ошибкой. Голова поплыла, левую ногу пронзила острая боль. Он увидела, что лодыжка у него забинтована, и на груди тоже повязка.
- Лежите тихо. - Над ним нависло щуплое молодое лицо с темно-карими глазами и крючковатым носом. Дунк узнал его. Ниже начиналось серое одеяние, шею охватывала мейстерская цепь, составленная из многих металлов. Дунк ухватил его за руку.
- Где я?
- В Холодном Рву. Вы слишком пострадали, чтобы везти вас в Оплот, и леди Роанна приказала поместить вас сюда.
Выпейте это. - Мейстер поднес чашу к губам Дунка. Питье походило на уксус, зато смывало вкус крови.
Дунк, заставив себя выпить все до капли, согнул и разогнул пальцы обеих рук. Они были целы и подчинялись ему.
- Куда я ранен?
- Спросите лучше, куда не ранены. Лодыжка и ключица сломаны, связки колена растянуты, торс весь в синяках, правая рука и вовсе черная. Я думал, что череп у вас тоже поврежден, но оказалось, что нет. Есть еще порез на лице - боюсь, шрам останется. И вы, можно сказать, захлебнулись, когда мы вытащили вас из воды.
- Захлебнулся?
- Не думал, что в человеке может поместиться столько воды, даже в таком большом, как вы, сир. Вам посчастливилось, что я родом с Железных островов. Жрецы Утонувшего Бога умеют как топить людей, так и откачивать, а я изучал их приемы.
"Выходит, я утонул. - Дунк опять попытался сесть, но сил не было. - Утонул в ручье, который мне и до шеи-то не доставал". Он засмеялся и тут же застонал.
- Что сир Лукас?
- Мертв. Вы в этом сомневались? Дунк сомневался во многом, но только не в этом. Он помнил, как обмяк Длинный Дюйм на дне.
- Эг, яйцо. Где он?
- Это хорошо, что вам хочется есть, но сон вам сейчас нужнее.
- Эг - мой оруженосец…
- Вот как? Храбрый паренек и сильный, хотя с виду не скажешь. Это он вытащил вас из ручья, и помог снять с вас доспехи, и доехал с вами в повозке до самого замка. Здесь он не сомкнул глаз и сидел рядом с вами с вашим мечом на коленях, опасаясь, как бы кто-нибудь вас не обидел. Даже ко мне он относился с подозрением и заставлял пробовать все лекарства, которые я вам давал. Странный мальчик, но преданный.
- Где он теперь?
- Сир Юстас попросил его прислуживать на свадебном пиру. Больше людей Осгри в замке нет, и отказать было никак нельзя.
- Свадебный пир?
- Конечно, откуда же вам знать. После вашего поединка Оплот и Холодный Ров помирились. Леди Роанна попросила у сира Юстаса разрешения навестить могилу Аддама, и он позволил. Он преклонила колени у ежевичника и расплакалась, и он был так тронут, что стал ее утешать. Они проговорили всю ночь, вспоминая Аддама и лорда Вимана - ведь отец миледи и сир Юстас были закадычными друзьями до самого мятежа. Нынче утром наш добрый септон Сефтон сочетал его милость и миледи браком. Теперь Юстас Осгри - лорд Холодного Рва, и его клетчатый лев развевается на всех стенах и башнях наряду с пауком.
Мир вокруг Дунка начал медленно вращаться. "Это из-за питья. Он меня усыпил". Он закрыл глаза, и боль покинула его тело. Он слышал перебранку воронов, собственное дыхание и еще какой-то шум - мерный, тяжелый, странно успокаивающий.
- Что это за звук? - пробормотал он сонно.
- Это? Да просто дождь.
Он увидел ее только в день отъезда.
- Это безумие, сир, - причитал септон Сефтон, пока Дунк ковылял через двор, опираясь на костыль и покачивая ногой в лубке. - Мейстер Серрик говорит, что вы еще и наполовину не поправились, а тут еще этот дождь… вы Простынете, раз уж утонуть вам не суждено. Дождитесь хотя бы хорошей погоды.
- Может, он теперь годами лить будет. - Дунк был благодарен толстяку - тот навещал его почти ежедневно и молился только для порядка, посвящая прочее время разным историям и сплетням. Дунк привык к его веселому обществу и живому, образному языку, но это ничего не меняло. - Мне надо ехать.
Дождь все это время хлестал их тысячью серых плетей. Он уже насквозь промочил плащ, подаренный сиром Юстасом, с отделкой из золотых и зеленых шахматных клеток. На прощанье сир Юстас прямо-таки навязал его Дунку. "За ваше мужество, сир, и вашу верную службу". Плащ на плече скрепляла пряжка, тоже дареная - паук из слоновой кости, с серебряными ногами и россыпью дробленых гранатов на спине.
- Надеюсь, вам не придет в голову охотиться за Беннисом, - продолжал септон. - Вы так побиты, что вам лучше ни с кем не ссориться.
Беннис, проклятый Беннис. Пока Дунк дрался на середине ручья, он связал Сэма с женой, ограбил Оплот дочиста и сбежал с кучей свечей, одежды, оружия, с серебряной чашей Осгри и горсткой монет, которую старик прятал у себя в горнице за полуистлевшим гобеленом. Дунк надеялся, что когда-нибудь еще встретится с сиром Беннисом Бурый Щит.
- Беннис подождет.
- Куда же вы собираетесь? - Септон пыхтел, не поспевая даже за хромающим Дунком.
- На Светлый остров. В Харренхолл. На Трезубец. Межи есть повсюду. Мне, к примеру, всегда хотелось взглянуть на Стену.
- На Стену?! Вы меня ужасаете, сир Дункан! - Септон застыл под дождем посреди двора, простирая руки. - Молитесь, сир, чтобы Старица озарила ваш путь! - Дунк, не слушая, ковылял дальше.
Она ждала его на конюшне, рядом с желтыми кипами сена, в зеленом, как лето, платье. Перекинутая на грудь коса опускалась ниже бедра.
- Приятно снова видеть вас на ногах, сир Дункан. "Как будто ты видела меня лежачим", - подумал он, а вслух спросил:
- Что привело вас сюда, миледи? Для прогулки верхом денек сыроват.
- То же самое и к вам относится.
- Это Эг вам сказал? - "Получит в ухо, паршивец".
- Хорошо, что сказал, иначе бы я послала людей вернуть вас. Жестоко убегать вот так, потихоньку, даже не попрощавшись.
Она ни разу не пришла навестить его, пока он лежал у мейстера Серрика.
- Зеленое вам к лицу, миледи. Оно делает ваши глаза еще ярче. - Он неловко переступил с ноги на ногу, опираясь на костыль. - Я пришел за своим конем.
- Вам нет нужды уезжать. Место для вас есть - можете стать капитаном моей стражи, когда поправитесь. А Эг будет жить вместе с другими оруженосцами, и никто не узнает, кто он.
- Благодарю вас, миледи, но нет. - Дунк потащился к Грому, стоявшему в дальнем деннике.
- Подумайте хорошенько, сир. Времена нынче опасные даже для драконов и их друзей. Останьтесь хотя бы до полного выздоровления. - Роанна шла рядом с ним. - И сиру Юстасу будет приятно. Он очень вас любит.
- Любит, - согласился Дунк. - Будь его дочь жива, он выдал бы ее за меня, а вы были бы моей леди-матерью. У меня ведь никогда не было матери, даже без "леди".
Какой-то миг ему казалось, что леди Роанна сейчас снова закатит ему оплеуху. Или костыль вышибет, чего доброго.
- Вы сердитесь на меня, сир, - сказала она вместо этого. - И вправе требовать возмещения.
- Вы могли бы помочь мне оседлать Грома.
- У меня на уме нечто другое. - Она взяла его за руку своей, веснушчатой, с тонкими сильными пальцами. "Бьюсь об заклад, она вся в веснушках". - Вы понимаете толк в конях?
- У меня есть один.
- Старый, пригодный только для битвы, неповоротливый и злобный. Не такой, чтобы на нем путешествовать.
- Делать нечего - для путешествий у меня либо он, либо они. - Дунк показал на ноги.
- Ноги у вас, конечно, большие, и руки тоже. Для большинства верховых лошадей вы чересчур велики - под вами они походили бы на пони. Однако вам пригодился бы скакун резвый и в то же время рослый, с добавкой дорнийской крови. Такой, например, как она.
Напротив Грома стояла гнедая кобыла с горящими глазами и длинной огненной гривой. Леди Роанна достала из рукава морковку и скормила ей, поглаживая лошадь по крупу.
- Нет, пальцы оставь в покое. Я зову ее Искоркой, но вы можете сами подобрать имя. Назовите Заменой, если хотите.
Дунк, на миг утратив дар речи, посмотрел на гнедую новыми глазами. Такого коня у сира Арлана никогда не было. Она способна мчаться как ветер - стоит только посмотреть на ее длинные точеные ноги.
- Все ее племя славится красотой и резвостью, - сказала Роанна.
- Я не могу ее взять.
- Почему?
- Слишком хороша для меня. Сами видите. Роанна, вспыхнув, скрутила косу узлом.
- Я была вынуждена выйти замуж, вы знаете. Завещание моего отца… ну, не будьте же таким глупым.
- Каким же мне еще быть? Я туп, как чурбан, и бастард к тому же.
- Возьмите лошадь. Я не отпущу вас без какой-нибудь памятки о себе.
- Я буду вас помнить, миледи, не сомневайтесь на этот счет.
- Берите, говорят вам!
Он схватил ее за косу и притянул к себе. Это вышло у него неуклюже из-за костыля и разницы в росте. Он чуть не упал, пристраивая ее губы к своим. Она одной рукой держала его за шею, другой за спину. За один этот миг он узнал о поцелуе больше, чем знал из наблюдений. Когда они наконец оторвались друг от друга, Дунк вынул кинжал.
- Я придумал, что взять у вас на память, миледи.
Эг сидел у ворот на новой красивой лошадке, держа Мейстера в поводу. Увидев Дунка на Громе, он удивился.
- Она сказала, что подарит вам новую лошадь.
- Даже прихоти благородных дам не всегда исполняются. - Они переехали через подъемный мост. Ров так переполнился, что грозил выйти из берегов. - Я предпочел взять не лошадь, а локон. - Дунк достал из-за пазухи рыжую косу и улыбнулся.
Два мертвеца по-прежнему обнимались в клетке на перекрестке дорог. Вид у них был заброшенный - даже мухи и вороны покинули их. На костях остались лишь лоскутья волос и кожи.
Дунк, нахмурившись, придержал коня. Лодыжка от езды разболелась, но его это не смущало. Боль - такая же часть жизни рыцаря, как мечи и щиты.
- В какой стороне юг? - спросил он Эга. Среди дождя и грязи, под серым, как гранит, небом это было трудно определить.
- Вон в той, сир.
- Летний Замок на юге.
- А Стена на севере. Дунк посмотрел на Эга.
- До нее далеко.
- У меня новая лошадь, сир.
- Ну да, - не сдержал улыбки Дунк. - А тебе-то Стена зачем сдалась?
- Ну… Я слышал, она очень высокая.
Орсон Скотт Кард
СКАЗАНИЕ О МАСТЕРЕ ЭЛВИНЕ
Седьмой сын (1987)
Краснокожий пророк(1988)
Подмастерье Элвин (1989)
Странствия Элвина (1996)
Сердечный огонь (1998)
Хрустальный Град (2003)
В книгах о мастере Элвине Орсон Скотт Кард показывает нам, какой могла бы стать история Америки, если бы Американской революции не произошло, а чародеи существовали па самом деле.
Америка у Карда разделена на несколько провинций, а Испания и Франция сохраняют прочную позицию в Новом Свете. Научная революция в Европе побудила многих людей с магическим даром эмигрировать в Северную Америку. Элвин - седьмой сын седьмого сына, что само по себе наделяет его незаурядной силой. Элвину предназначено стать Созидателем, адептом, который рождается лишь раз в тысячу лет. Но на каждого Созидателя есть свой Разрушитель, воплощение сил зла. Он использует против Элвина его брата Кэлвина.
В своих странствиях Элвин сталкивается с проблемами рабства и постоянной вражды между поселенцами и краснокожими, удерживающими за собой западную часть континента. В заключительных книгах Элвин, видимо, должен наконец сразиться с Разрушителем, и эта битва решит судьбу всего континента, а может быть, и целого мира.
"КОРОЛЕВА ЯЗУ"
© Перевод. Виленская Н.И., 2006
Элвин смотрел, как капитан Ховард встречает очередных пассажиров - преуспевающее семейство с пятью детьми и тремя рабами.
- Эта река - американский Нил, - говорил капитан, - но даже сама Клеопатра не путешествовала в такой роскоши, какую вы найдете на борту "Королевы Язу".
Для хозяев это, возможно, и верно, думал Элвин, но только не для рабов - хотя их в качестве слуг тоже разместят намного удобнее, чем беглых. Последние - около двадцати человек, закованных в цепи, - ждали погрузки на причале под палящим солнцем.
Элвин наблюдал за ними с тех пор, как вместе с Артуром Стюартом прибыл в порт Карфаген-Сити около одиннадцати утра. Артуру Стюарту не терпелось осмотреть все вокруг, и Элвин его отпустил. Город, объявлявший себя Финикией Запада, представлял немалый интерес для мальчугана возраста Артура, хотя бы и мулата. Карфаген-Сити стоял на северном берегу Гайо, и в Артуре могли заподозрить беглого, но свободных негров здесь тоже хватало. Артур Стюарт - парень неглупый и сумеет за себя постоять.
Закон гласил, что черный раб с Юга остается рабом даже в свободном штате. Стыд и позор. Эти люди на пристани проделали долгий путь до Гайо, чтобы обрести свободу, а здесь их схватили ловчие. Теперь их снова ждут цепи, плети и прочие ужасы рабства. Озлобленные хозяева наверняка подвергнут пойманных рабов примерному наказанию. Неудивительно, что многие пытаются покончить с собой.
Элвин видел, что некоторые из них ранены - впрочем, эти раны они могли нанести себе сами. Ловчие не склонны портить товар, за который им хорошо заплатят после доставки. Эти порезы на запястьях и животах скорее доказывают, что свобода для беглецов дороже жизни.
Элвин ждал, чтобы посмотреть, на этот пароход их погрузят или на другой. Чаще всего беглецов переправляли через реку и гнали домой пешком - они то и дело прыгали за борт и сразу шли на дно из-за цепей, поэтому ловчие относились к речным перевозкам настороженно.
Элвин, однако, слышал обрывки их разговора; они переговаривались редко, потому что за это полагался кнут, и не настолько громко, чтобы он мог разобрать слова, но по мелодике их речь не походила на английскую - ни на северную, ни на южную, ни на негритянскую. Ни один из африканских языков это тоже не напоминало. Британия развернула настоящую войну с работорговлей, и невольничьим судам редко удавалось перебраться через Атлантику.
Скорее всего они говорили по-испански или по-французски - стало быть, их, вероятно, собирались отправить в Нуэва-Барселону (или Новый Орлеан, как до сих пор называли этот город французы).
Это вызывало у Элвина ряд вопросов, главный из которых был таким: как попали беглые из Барселоны в штат Гайо? Пешком топать далековато, особенно если они не говорят по-английски. Жена Элвина Пегги выросла в семье аболиционистов, и ее отец, Гораций Гестер, постоянно переправлял беглецов через реку. В работе "подпольной железной дороги" Элвин разбирался неплохо. Ее ветки доставали даже до новых герцогств Миззипи м Алабама, но он никогда не слыхал, чтобы ею успешно пользовались франко- или испаноговорящие рабы.
- Мне опять есть охота, - сказал Артур Стюарт.
Элвин взглянул на мальчугана - нет, на парня. Артур сильно вырос и говорил басом. Он стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на "Королеву Язу".
- Я вот думаю, - сказал Элвин, - не проехаться ли нам на этой посудине, чем стоять и пялиться на нее?
- Далеко? - спросил Артур.
- А тебе как бы хотелось - далеко или близко?
- Она в Барси идет, это ясно.
- Если туман на реке позволит. Может и не дойти.
- Еще бы, - скорчил рожицу Артур. - Как ему не быть, туману, раз на этом пароходе поедешь ты.
- Кто его знает. С водой у меня всегда нелады.
- Это когда ты был маленький. Теперь туман делает то, что ты хочешь.
- Скажешь тоже.
- Ты сам мне показывал.
- Я показывал, как управлять дымом от свечки - и если у меня получилось, это еще не значит, что любой дым или туман будет меня слушаться.
- Сдается мне, что будет, - ухмыльнулся Артур.
- Я просто хочу дождаться и посмотреть, повезет этот пароход невольников или нет, - сказал Элвин.
Артур посмотрел туда же, куда и Элвин, то есть на беглых.
- Почему ты попросту не освободишь их? - спросил он.
- И куда они денутся после этого? Их стерегут.
- Тоже мне стража! Только и знают, что спиртное тянуть.
- У ловчих останутся их шкатулки. Их быстро изловят снова, и тогда им придется еще хуже.
- Так ты вообще ничего не собираешься делать?
- Я не могу снимать цепи с каждого раба на Юге, Артур Стюарт.
- Я же видел: ты плавишь железо, как масло.
- Допустим, что целая куча рабов разбежится, оставив за собой лужи расплавленного железа. Что подумают власти? Что рядом случился кузнеце мехами и тонной угля, который взял да и снял с них оковы? А потом сбежал за компанию, запихав оставшийся уголь в карманы?
- Лишь бы тебе ничего не было, - с вызовом бросил Артур Стюарт.
- Еще бы! Ты же знаешь, какой я трус.
В прошлом году Артур захлопал бы глазами и извинился, но теперь, когда его голос стал низким, "извини" он выговаривал с трудом.
- Вылечить всех и каждого ты тоже не можешь, - сказал он, - но некоторых же все-таки лечишь.
- Бесполезно освобождать их, раз они не смогут сохранить свободу. И вот еще что: сколько из них, по-твоему, пустится бежать, а сколько в реке утопится?
- С чего им топиться?
- С того, что они не хуже меня знают: беглому рабу в Карфаген-Сити свободы не видать. Этот город, может, и самый большой на Гайо, но когда дело касается рабства, он скорее южный, чем северный. Говорят, здесь в подвалах даже невольничьи рынки действуют, а власти знают об этом и ничего не делают, потому что тут завязаны большие деньги.
- И ты им помочь ничем не можешь.
- Я залечил язвы от кандалов на их запястьях и лодыжках. Сделал так, чтобы они не страдали от солнцепека. Очистил воду, которую им давали, чтобы они не подцепили заразу.
Тут Артур все-таки сбавил немного тон, хотя продолжал смотреть вызывающе:
- Я никогда не сомневался, что ты человек хороший.
- Здесь и сейчас я только и могу, что быть хорошим. И я не собираюсь платить этому капитану, если рабы поплывут на юг на его пароходе. Невольничье судно моих денег не увидит.
- Он даже не заметит, что их не хватает, денег твоих.
- Еще как заметит! Капитан Ховард по запаху может определить, сколько денег у тебя в кармане.
- Ты-то даже этого не можешь.
- У него по этой части дар, так я думаю. Корабль ведет рулевой, за машиной смотрит механик, колесо, если оно зацепит левый берег, чинит плотник. Почему же тогда капитан - он? Да потому что знает, у кого денежки есть, и умеет их выманить.
- И сколько же он должен увидеть у тебя в кармане?
- Достаточно, чтобы иметь крепкого молодого раба, но недостаточно, чтобы заставить этого самого раба помалкивать.
- Я не твой раб, - насупился Артур Стюарт.