Спустя некоторое время, он решил, что не может так долго ждать.
Перри лег в дрейф возле обруча Гайджин, и лишь время от времени включал двигатели маневрирования, чтобы скорректировать собственное местоположение.
Мейленфант заперся в тесном переходном шлюзе корабля. Здесь ему пришлось провести два часа, выводя из организма азот. Его древний скафандр сохранял гибкость лишь когда кислород находился под давлением равным хотя бы четверти нормального атмосферного давления.
Мейленфант натянул белье с подогревом, а затем костюм с системой охлаждения и вентиляции - многослойную путаницу гофрированных трубок водяного охлаждения. Потом присоединил устройство для сбора мочи - нечто вроде невероятно большого презерватива.
Затем он поднял комплект для нижней части туловища. Это была нижняя половина его скафандра - штаны переходящие в башмаки. Извиваясь, он влез в штаны. Потом закрепил какую-то трубку над "презервативом". В нижнюю часть костюма был вшит достаточно большой мешок, рассчитаный на две пинты мочи. Скафандр был тяжелым, а его многослойный материал неэластичным. Возможно я не совсем в той форме, в которой был сорок лет назад, подумал Мейленфант.
Теперь надо было облачиться в жесткий комплект для верхней части туловища. Этот комплект был закреплен на стене переходного шлюза и напоминал верхнюю часть рыцарских доспехов. Он присел, вытянул руки вверх и изогнувшись выпрямился. Изнутри комплект пропах запахами пластика и металла. Он соединил и защелкнул металлические кольца на поясе. Потом закрепил полетный шлем, а на него водрузил жесткий шлем с визором. Повернув шлем, он подогнал его нижний край вплотную к расположенной на шее герметичной прокладке.
Ритуал сборки скафандра был до боли знаком и успокаивал нервы. Казалось, он полностью контролирует ситуацию.
Взглянув в зеркало, он внимательно себя осмотрел. Скафандр сверкал своей белизной, на рукаве красовался звездно-полосатый флаг, а лоскуток с кодовым обозначением его последнего полета - STS-194, был на своем прежнем месте. Вполне приличный вид для такого старого хрыча, удовлетворенно подумал Мейленфант. Перед самой разгерметизацией он засунул во внутренний карман снимок Эммы.
Вскоре Мейленфант открыл наружный люк переходного шлюза.
Долгие двадцать месяцев он был заключен в каморку площадью всего несколько метров. Теперь перед ним открылась бесконечность.
У него не было желания крутить головой по сторонам и совсем не хотелось разглядывать артефакт гайджин. Пока не хотелось.
Решительно обернувшись, он посмотрел на Перри. Окраска и серое как порох покрытие, защищавшее корпус от метеоритов сильно износились и пожелтели, но благодаря тусклому солнечному свету казалось, что весь корабль покрыт золотом.
Его пилотируемый передвижной модуль хранился на ремонтной площадке, которая примыкала к внешнему корпусу Перри. Модуль был укрыт слоем ткани, защищавшей его от метеоритов. Он снял ткань и попробовал сесть. Это было примерно тоже самое, что попробовать втиснуться в кресло с обычными подлокотниками и спинкой. Щелкнув, захваты безопасности сомкнулись на его скафандре. Он активировал системы управления и проверил размещенные в ранце топливные баки с азотом. Подергав два ручных регулятора, он поставил их в положение управления полетом, а затем отпустил стопоры, которыми модуль был прикреплен к площадке.
Сначала он проверил работу аппарата. Регулятор левой руки плавно толкал его вперед, а регулятор правой, позволял ему вращаться, резко снижаться и делать "бочку." Всякий раз когда включался двигатель, в наушниках раздавался негромкий сигнал.
Затем, он совершил облет Перри, делая короткие перемещения по прямой. После долгих лет, проведенных под музейным стеклом космического центра Кеннеди, не все ранцевые двигатели нормально работали. Но судя по всему, осталось достаточное количество исправных двигателей, с помощью которых он мог управлять полетом. К тому же, гироскоп автоматически стабилизировал положение аппарата в пространстве.
Когда Мейленфант сосредотачивал внимание на том, что делал в данный момент, окружающая обстановка напоминала ему о работе, которую он когда-то выполнял за бортом шаттла. Но ему явно не хватало этого тусклого света. Здесь не было вселяющего уверенность присутствия огромной Земли. Находясь на низкой орбите планеты, он видел как освещенная светом дня Земля заслоняет мрак космоса своим ярким как тропическое небо ликом. Здесь же было только Солнце. Этот превратившийся в точку, удаленный источник света отбрасывал длинные и острые тени. Вокруг Мейленфанта были только звезды и безграничность космоса.
И вот, впервые за весь полет, его вдруг охватил страх. В центральную нервную систему хлынул адреналин и он затрепетал словно птица. Глухо застучало его бедное старое сердце.
Пора со всем этим разобраться, подумал Мейленфант.
Решительно потянув регулятор правой руки, он развернулся лицом к артефакту.
Сейчас обруч выглядел как бледный круг. Таинственный объект окружали лишь звезды. Откровенно говоря, Мейленфант увидел только то, что он уже видел с помощью камер установленных на Перри. Артефакт представлял собой кольцо, сделанное из какого-то сверкающего голубого материала. Его отполированный внешний край был едва различим в тусклом свете Солнца.
Но внутреннее пространство кольца выглядело непроницаемо- черным. Оно не отражало ни единого фотона света, излучаемого фонарем его шлема.
Мейленфант не сводил глаз с этого диска тьмы. Для чего ты создано? Зачем ты здесь?
Никакого ответа разумеется не последовало.
Первым делом выполним то, что нужно сделать в самую первую очередь, подумал он. Надо немного заняться наукой.
Он включил двигатели и направился прямо к артефакту. Таинственный обруч отливал электрической синевой. Казалось, что сияние исходит откуда-то изнутри этой полоски толщиной с вафлю и шириной с его ладонь. Он не обнаружил никаких швов и никаких составных элементов.
Он вытянул руку в перчатке (материал скафандра едва позволял сгибать пальцы) и попытался дотронуться до обруча. Что-то невидимое заставило его руку отпрянуть.
Как ни старался Мейленфант дотянуться, как ни помогал себе двигателями, все равно он не мог пододвинуть перчатку к обручу ближе, чем примерно на миллиметр. И всякий раз он испытывал едва уловимое и труднообъяснимое ощущение, что его руку отталкивают.
Тогда он попробовал водить рукой верх и вниз, вдоль плоскости обруча. Он ощутил… нечто вроде волн, невидимых, но вполне осязаемых.
Он снова вернулся к центру обруча. Теперь казалось, что этот круг безмолвной тьмы смотрит на него вызывающе. Мейленфант отбрасывал на него тень заслоняя свет, падавший со стороны превратившегося в точку Солнца. Тогда он отодвинулся и луч света упал прямо на темный круг. Но он пропал в нем без следа, не оставив даже намека на отражение или какие-либо блики.
Засунув негнущиеся пальцы в нарукавный карман, он тщательно его обшарил. Затем поднял вверх руку, чтобы посмотреть, что он оттуда извлек. Это был его армейский нож швейцарского производства. Не раздумывая, он бросил нож в обруч.
Нож плавно скользнул в нужном направлении. Достигнув черного круга, он потускнел и как показалось Мейленфанту, слегка покраснел, словно на него упал свет догорающего огня.
Затем нож исчез.
Неуклюже манипулируя своими двигателями, он с трудом совершал облет артефакта. Конструкция модуля позволяла передвигаться только по прямой и сильно искривленные траектории были для него недоступны. По этой причине выполнение данного маневра протребовало некоторого времени.
На противоположной стороне обруча он не обнаружил никаких следов ножа.
Значит это ворота, подумал Мейленфант. Ворота, которые находятся здесь, на самом краю Солнечной системы. Как точно выбрано место, поразился он. И как образно выполнена форма!
Пора сделать рискованный прыжок, подумал Мейленфант. Включив двигатели, он плавно скользнул вперед.
Ворота росли в размерах до тех пор, пока не закрыли собой все поле зрения. Он собирался пройти через них как можно ближе к центру, если конечно сумеет продолжить движение вперед.
Мейленфант бросил взгляд на Перри. Он увидел неясные очертания огромной главной антенны, развернутой в направлении Земли. В лучах солнечного света она напоминала паутину. Он увидел выдвижные площадки с приборами, которые выступали из пожелтевшего, одетого в защитные покровы корпуса обитаемого модуля. Они чем-то напоминали боковые зеркала заднего вида. На этих площадках находились скопления линз, черные глазницы которых смотрели прямо на него.
Стоит нажать на регулятор, и он тотчас остановится на месте. И вернется назад.
Он достиг центра диска. И утонул в синеве электрического света. Прижавшись лицом к стеклу своего шлема, он сумел разглядеть, что происходит наверху.
Артефакт ожил. Сияние электрического света исходило из субстанции черного круга. В этом сиянии он сумел различить какие-то вкрапления. Значит это когерентный свет, сообразил он. А когда он посмотрел вниз, на свой скафандр, то увидел, что белую ткань во многих местах пересекают синие электрические проблески.
Лазеры, подумал он. Выходит его сканируют?
- Это все изменяет, - сказал он вслух.
Интенсивность синего света возрастала до тех пор, пока он не ослеп.
На мгновение его пронзила боль…
Глава 6
Передача
- Мы считаем, что корабль-цветок гайджин создан на основе старой схемы прямоточного двигателя Бассарда, - сказала Салли Бринд.
Она развернула экран своего программируемого дисплея на одной из отполированных временем стен лунной пещеры Немото. Бросив взгляд на экран, Мора увидела на нем схему какой-то старинной разработки. Это был сделанный в разрезе чертеж совершенно немыслимого космического корабля, испещренного невероятным количеством пояснительных надписей и стрелок.
- Эта идея возникла еще в 60-е годы XX-го столетия…
Расположенное в японском секторе обратной стороны Луны, жилище Немото представляло собой грубо выдолбленную под слоем реголита пещеру. Теперь, такого рода жилища считались на Луне устаревшими. Совсем рядом находилась обсерватория, оборудованная приборами наблюдения в инфракрасном спектре, с помощью которых Немото впервые обнаружила признаки деятельности гайджин в поясе астероидов. Судя по всему, именно здесь Немото прожила большую часть двух последних десятилетий. Мора подумала, что сама она не выдержала бы здесь и пары часов.
Она сразу же заметила, что если не принимать в расчет убогое ложе Немото, то здесь даже некуда было сесть. Впрочем, и Салли и Мора старались этого не замечать. К счастью, благодаря незначительной гравитации, голый каменный пол не слишком терзал тонкую плоть, которая обтягивала хрупкие кости Моры.
Впрочем, имелись и некоторые свидетельства послабления человеческой природе - клочек потрепанной, старой циновки и размещенный в нише, простенький синтоистический алтарь. Однако, даже здесь, в жилой части пещеры, значительная часть пола и стен была заполнена научным оборудованием. Здесь стояли какие-то белые ящики, которые моги быть источниками энергии, датчиками, или контейнерами с образцами, а также парочка старых маленьких дисплеев. По всему полу тянулись кабели.
В полном соответствии с описанием Салли, Немото оказалась мрачной, худощавой женщиной с глубоко ввалившимися глазами, под которыми залегли тени. Ее интенресовали лишь собственные научные идеи. Она то и дело вскакивала и двигаясь мелкими шажками, подходила к своим приборам, чтобы их настроить. Иногда она вдруг начинала поливать залитые ярким светом галоидных ламп маленькие растения, которые пышно цвели на прикрепленных к стенам полочках.
Из банки, которую держала в руках Немото, нехотя вытекала вода. Подрагивая словно желе, большие, плоские капли медленно падали на крошечные зеленые листочки. Как ни странно, этот процесс действовал успокаивающе.
Между тем, Салли продолжала свой анализ предполагаемых технических возможностей гайджин.
- Прямоточный двигатель всегда рассматривался как один из способов решить проблему межзвездных перелетов. Огромные расстояния, которые отделяют нас даже от ближайших звезд, потребуют огромного количества топлива. Прямоточный двигатель Бассарда позволяет обойтись без топлива.
- Дело в том, что космос вовсе не является пустым пространством. Даже в межзвездном вакууме есть облака разреженного газа, главным образом водорода. Автор данной концепции Бассард, предложил втягивать этот газ, увеличивать его концентрацию, а затем инициировать реакцию ядерного синтеза, точно такую же какая происходит в глубинах Солнца, где водород сгорает, вступая в реакцию с гелием.
- Проблема заключается в том, что эти газовые облака настолько тонкие, что входная камера должна иметь гигантские размеры. Чтобы забрать газ из огромных облаков, которые достигают сотен тысяч километров в окружности, Бассард предложил воспользоваться магнитными полями.
Она вывела на экран следующую картинку: воображаемый звездолет, удивительно похожий на какое-то морское животное. Скорее всего он похож на кальмара, подумала Мора.
Корабль имел цилиндрический корпус с выступающими из него гигантскими отростками магнитных захватов, перед которыми пульсировали вспышки света.
- Для того, чтобы магнитные заборники могли втянуть этот межзвездный газ, он прежде всего, должен иметь электрический заряд. Направив на облако множество лазерных лучей, как показано на экране, вы разогреете газ до состояния плазмы, которая будет иметь такую же высокую температуру, как поверхность Солнца. Концепция Бассарда кажется довольно необычной, но все же она лучше, чем любой из ваших топливных двигателей.
- Если не считать того, что она никогда не сможет работать, - пробормотала Немото, усердно занимаясь своими пустяками.
- При правильном…
Мора была осведомлена о том, что министерство обороны и авиакосмические силы США, уже сделали глубокий и разносторонний анализ данной концепции и пришли к аналогичному заключению. Что касается выводов, сделанных Салли, то они основаны лишь на предвзятых исследованиях разнообразных групп сторонников идеи освоения космоса и бывших сотрудников НАСА, осевших в различных структурах министерства сельского хозяйства. Оба этих источника вполне стоят друг друга, подумала Мора.
Проблема схемы Бассарда заключалась в том, что фактически, лишь сотая часть поступающего газа могла использоваться в качестве топлива. Все остальное скапливалось бы перед разгоняющимся кораблем, лишь затрудняя работу его магнитных заборников. Прекрасному творению Бассарда пришлось бы израсходовать массу энергии, чтобы прорваться сквозь этот затор. Поэтому его корабль никогда не смог бы развить скорость, необходимую для межзвездного перелета.
Чтобы обойти это главное препятствие, Салли представила множество разработок, сделанных на основе главной идеи. Наиболее перспективным казался проект со странным названием УТМР - (*в английском оригинале Ram-Augmented Interstellar Rocket. Сокращение RAIR по звучанию напоминает английское слово rare - "редкий") "Усиленная Тараном Межзвездная Ракета." Согласно данной разработке, приток межзвездного водорода значительно снижался и должен был использоваться только для пополнения запаса водородного топлива, которое уже нес звездолет. Считалось, что схема УТМР работала бы в два или три раза эффективнее, чем система Бассарда и вероятно смогла бы развить скорость равную 10 или 20 процентам от световой.
- Насколько мы можем понять из данных, переданных Бруно, - продолжала Салли, - корабль-цветок гайджин во многом вполне соответствует схеме УТМР. И хотя он имеет необычный внешний вид, тем не менее, в нем нет ничего непонятного. Перед тем как оборвалась связь, Бруно прошел сквозь то, что показалось нам струей выхлопных газов.
Мягко говоря, попал в ловушку и был демонтирован, подумала Мора.
- Выхлопные газы состояли из типичных продуктов прямой реакции ядерного синтеза дейтерия и гелия-3. Вот уже несколько десятилетий мы на Земле в состоянии осуществлять такого рода реакции.
Салли явно проявляла нерешительность. Эта маленькая и очень серьезная женщина волновалась.
- Здесь возникает ряд вопросов. Мы можем обдумать десяток способов, посредством которых можно было бы улучшить конструкцию корабля гайджин. И хотя наши технические возможности не позволяют нам тотчас это сделать, но все эти схемы безусловно не противоречат известным нам законам физики. Так например, реакция ядерного синтеза дейтерия и гелия-3 пока получается у нас слишком грубой и малоэффективной. Но существуют гораздо более продуктивные альтернативы, такие как реакции бора и лития. Мне всегда казалось, что как только инопланетяне наконец, дадут о себе знать, мы сразу же убедимся в том, что они владеют технологиями, которые превосходит наши самые смелые мечты, что они обладают возможностями, которые мы не в силах себе даже представить. Чтож, корабль-цветок выглядит весьма привлекательно, но это не то средство, которое мы бы выбрали для полета к звездам…
- Особенно в этом районе, - невозмутимо добавила Немото.
- Что вы имеете в виду? - спросила Мора.
Прежде чем ответить, Немото слегка улыбнулась. Под натянувшейся, тонкой как бумага кожей лица, стали еще заметнее ее скулы. - Хотим мы того или нет, но теперь мы стали частью межзвездного сообщества. Это обязывает нас усвоить географию нашей новой территории. Межзвездное пространство, газы, которые могли бы стать источником энергии прямоточного двигателя, не является однородным. Так получилось, что наше Солнце находится не в самом туманном уголке спирального рукава Ориона. Фактически мы двигаемся сквозь то, что называется МОС - межоблачной средой. Эта среда не слишком хороший источник энергии для прямоточного двигателя. Но корабль-цветок разумеется, не предназначен для межзвездных полетов, - сказала она не сводя глаз с Моры. - Похоже вы удивлены. Но разве это не очевидно? Даже для того, чтобы достичь Альфы Центавра, этим кораблям, с их скоростью, которая составляет малую часть от скорости света, потребовались бы многие десятилетия.
- Но ведь существует эффект замедления времени, - сказала Мора, - часы замедляют ход, когда увеличивается скорость…
Немото отрицательно покачала головой. - Десять процентов от скорости света это слишком низкая скорость для того, чтобы такой эффект стал заметным. Корабли-цветки являются межпланетными кораблями. Созданные для полетов со скоростями намного ниже скорости света, они должны находиться в относительно плотной среде, характерной для тех областей космоса, которые прилегают к звездам. Гайджин являются межпланетными путешественниками. Лишь случайно они стали межзвездными первопроходцами.
- Тогда как они сюда попали? - задала Мора вполне обоснованный вопрос.
- Тем же способом, каким Мейленфант покинул систему, - улыбаясь ответила Немото.
- Так скажите же наконец, каким именно.
- Телепортацией.