Земля ушла из-под ног так неожиданно, что показалось, будто это асфальт вдруг встал вертикально, а не я упал, со всего маху ударившись о твердую поверхность. Из глаз посыпались искры, зубы звонко клацнули. Из головы разом вышибло все мысли.
Все произошло так быстро, что я ничего не успел понять, ничего не успел сделать. А когда пришел в себя, то обнаружил, что все остальные тоже лежат рядом, пытаются встать, но как жуки падают вновь.
А землю подо мной трясло в лихорадке. Подпрыгивали камешки, сухо щелкая по асфальту. Что-то протяжно скрипело поломанным деревом рядом, за пеленой вьюги. И гул, похожий на звук Колодцев, но нарастающий и более сильный, заполнил собой все вокруг.
Я зажмурился.
Все закончилось также внезапно, как и началось. Земля подо мной перестала ходить ходуном, стих тягучий вой в воздухе. Я поднял голову, отер ладонью землю со щеки.
- Что это было? - хрипло выкрикнул где-то впереди Илья. Я почувствовал, как натянулся трос со стороны Карчевского. Из пурги выплыла черная туча, превратилась в фигуру геолога. Его лапища коснулась плеча:
- Поднимайся.
Люди вставали, отряхивались. Шофер нервно топнул ногой, закрутил головой, бросая взгляд то на Юдина, то на Карчевского.
- Что это было?
- Похоже на подземный взрыв, - неуверенно произнес Степанов.
- Это вулкан, - донесся голос Юдина. Седобородый проявился, как проявляется изображение на фотографии, выступив из ночи в свет оброненных факелов.
- Какой еще вулкан? - оторопело спросил Илья.
- На месте которого стоит город, - Ян стукнул посохом об землю. - Который был под нами. Черный и белый добрались до самых родников истории, скоро они закончат свою работу. Скоро они примут решение.
Юдин развернулся и кинул через плечо.
- Идемте. Надо спешить. Времени осталось совсем мало.
- Твою на лево, - сквозь зубы выругался Карчевский, зарываясь пальцами в волосы. - Какие масштабы, чеширский кот, какие же тут масштабы для изучений!
Я с удивлением посмотрел на него, но веревка на поясе уже дергалась, увлекая за уходящими товарищами. Я поспешил за ними.
- О чем ты, Олег? - все же не удержался.
- О хлебе насущном, - отмахнулся было геолог, но с жаром продолжил. - О том, сколько здесь работы для научных умов. Тут же кладезь новых знаний! Сюда экспедиции посылать и посылать нужно, с машинами и лабораториями. Но ведь найдется плешивая профессура, которая будет пихать палки в колеса свободным изыскателям. Загребут под НИИ, опечатают и захапают только себе. И, боюсь, таким как я, сюда дороги не будет.
"Кто о чем, а лысый о расческе", - подумал я. Тут живым бы выбраться, а этот бородатый завел волынку про научный интерес.
- А ведь я им говорил, - Олега прорвало, он уже не нуждался в собеседниках. - Я им показывал расчеты. "Нет, вы послушайте себя, - говорили мне, - Ваши выкладки ровным счетом утопичны и антинаучны". Жлобы очкастые. Самодуры криворукие. Вот вам теперь Олежек свои циферки подарит, вот вам.
Я не стал поворачиваться к Карчевскому, но живо представил, как он сейчас тычет сложенными фигой пальцами в пустоту.
Факела давали слишком мало света. Несмотря на то, что почти над самой моей головой висел потрескивающий огненный шар, который держал геолог, я вряд ли мог разглядеть, что находится в пяти шагах в сторону. Думаю, что идущий впереди Юдин видел и того меньше, факел нес за ним Илья, который не сильно старался освещать дорогу проводнику. Но, судя по всему, Ян уже вышел на известный ему маршрут, двигался старик уверенно и споро.
Асфальт под ногами сменился утрамбованным щебнем. Камни были влажные и в свете огня казались рыбьими спинами, по которым нам приходилось ступать. Из темноты то и дело вылетали рукава серой метели, которые проносились между идущими и скрывались по другую сторону процессии. Усилился ветер. В воздухе стоял низкий гул Колодцев, в котором проскакивали потусторонние звуки. Вздохи, шепот, гортанные звуки, удары по щебенке - все как в дешевом фильме про полтергейст, что могло бы показаться забавным, если бы не происходило со мной. Впервые я был благодарен тому, что не вижу существ, преследующих нас. И поспешно отворачивался, когда вдруг кто-то из теней приближался слишком близко к границе света. Пока они не могли нас достать, я старался их игнорировать.
Дорога пошла на спуск. Щебенка сменилась жухлой, примятой травой. Я узнал холм, по которому мы с Карчевским когда-то спускались к Колодцам. Осталось немного.
Юдин прибавил шаг. Мы теперь почти бежали вниз, стараясь не упасть, не дернуть связывающие нас веревки. Степанов начал немного отставать, отдуваясь. Илья потащил его за собой, я аккуратно подталкивал в спину. За мной топал геолог, покачивая факелом.
Мы миновали две глубокие лужи, чуть не упали в грязь, когда я поскользнулся. Гул стал невыносимым, заныли зубы.
Меньше стало серого вокруг, больше черного. Серая пурга рассеивалась, опадала, стелилась дымкой по земле и утекала вперед, обгоняя нас. Будто огромный пылесос затягивал в себя превратившиеся в туман воспоминания и мечты города.
- Колодцы, - с облегчением выдохнул раскрасневшийся Степанов, хватаясь за грудь. - Уф, утомился.
Перед нами чернел провал одного из загадочных Колодцев, ровная дыра в земле. Сейчас ее края были неразличимы, иллюзорны, укрыты волнами скатывающегося вниз серого тумана, которым обернулась странная метель.
Защелкали карабины, все отстегнулись от шлеек и повалили вещи на землю.
- Привал пятнадцать минут, - скомандовал Олег. - Далеко не расходимся, за пределы видимости не уходим. Илья, вотки вот тут пару факелов. Семеныч, раздай по банке тушенки на двоих. А то еще попадают с голодухи, болезные. Илья? Илья, чего ты там застыл?
Шофер стоял подле Колодца, заглядывая в него, призывно махал нам рукой. Его ноги по колено утопали в струящемся тумане, казалось, что Илья застыл на краю водопада.
Переглядываясь, мы осторожно приблизились к нему.
- Чего случилось? - спросил Олег.
Илья указал худощавой рукой вниз, восторженно протянул:
- Охренеть!
Внизу, в глубине Колодца, плескалось бездонное звездное небо.
19
Я азартно скреб по стенкам опустевшей консервной банки, выгребая жирные волокна тушенки. Было вкусно, но мало. Я с сожалением облизал ложку.
- Это не наши созвездия, - с видом знатока постановил геолог. - Могу на спор, кому не страшно.
- Верим, - отмахнулся диспетчер.
Мы сидели в кругу, на баулах и рюкзаках. В центре поблескивали пустые консервные банки с грубо открытыми ножом крышками. Из рук в руки передавалась пластиковая бутыль с остывшим чаем. Курящие курили.
Нас было четверо. Юдин быстро перекусил и ушел к Колодцу, где и прибывал последние минут десять. Трапезу мы заканчивали без него.
Вокруг нас была обычная темная ночь, у которой три торчащих рядом с нами факела отвоевали небольшой освещенный пятачок. Здесь не было серой метели, в которой смешивались и разлетались дома, дороги и еще бог весть что. Воздух был чист и свеж. О том, что в Славинске не все в порядке напоминала только струящаяся дымка в траве, которая стягивалась к огромной воронке-Колодцу. И казалось, что кроме нас, в этой черной пустоте, в этом кромешном мраке, нет больше никого.
На лицо упали мелкие капли дождя. Я поднял глаза к небу, но не увидел ничего, будто уткнулся в черный бархатный полог. Все звезды сейчас плавали, покачиваясь кувшинками, в глубине Колодцев. Но не наши звезды. Чужие.
- Чувствуете, - Илья держал на земле ладонь, которая тонула в дымке, озабоченно уставился на нас. - Трясется.
Земля действительно чуть заметно содрогалась, будто продрогшая собака. Я чувствовал это сквозь подошвы калош. Мелкая лихорадочная дрожь, еще не выглядящая опасной. Но я помнил слова Юдина о вулкане, воображение живо преподнесло картину падения в раскаленную лаву. Я боязливо поежился.
- Ян прямо на краю стоит, - с беспокойством посмотрел в сторону Юдина Николай Семенович. - Как бы не сорвался.
- Не сорвется, - заверил товарища Карчевский. - Он псих, но не дурак.
- Олег, - укоризненно посмотрел на геолога Степанов. - Зачем ты так?
- Да я сам уже не лучше, - отмахнулся Олег. - У меня весь базис элементарной физики в голове крутиться, как Гоголь в гробу. Сам себе уже не верю. И удивляться запрещаю. Потому как нельзя.
- Почему? - без особого интереса спросил я.
- Чтобы умом не поехать, - хмыкнул Олег. - Отдохнули, беженцы? Ну тогда навьючиваемся, пристегиваемся. Семеныч, банки в кучу сгреби.
Он поднялся, за ним встали и мы. Я начал вспоминать, куда положил трос с карабином. Нашел их возле одного из факелов. Сделал петлю, застегнулся. Второй конец болтался словно хвост, в него после встегнется Олег.
Пока все были заняты сбором вещей, я заметил, что Юдин отвернулся от Колодца и теперь наблюдает за нами. Он вновь стал похож на гигантскую птицу, полы шарфа развивались над бездной, пальцы цепко сжимали посох. Забавно болтались варежки на резинках, но в фигуре появилось что-то зловещее. Возможно оттого, что лицо старика стало отрешенным, тени заострили черты, а глаза холодно поблескивали из - под кустистых бровей.
- Ян! - помахал я ему. - Мы собираемся!
Юдин кивнул и махнул мне в ответ, приглашая подойти. Я вытащил один факел из земли, пошел к седобородому. Какой-то он напряженный весь. Случилось чего?
- В чем дело, Ян? - спросил я, останавливаясь напротив.
Глаза Юдина черными углями замерли в темноте глазниц, губы сжаты в тонкую нить. Старый шаман, полный холодной решимости.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил я, нахмурившись.
- Мы не можем идти дальше, - сухо сказал старик.
- Как не можем? - удивился я. - Почему?
- Бегство - это не выход, - старик, не мигая, смотрел на меня.
- А что выход? Ты же сказал, что скоро станет совсем плохо, что нужно спешить.
- Бегство не спасет город.
- Бегство спасет нас.
- Город должен жить.
- Города больше нет, Ян, - я взмахнул факелом в сторону. - От города остались одни воспоминания. Нечего спасать. Ты же видишь.
Юдин покачал головой:
- У города еще осталась надежда, я понял это. Он еще может вернуться из комы. Ему лишь нужно начать с чистого листа. Нужен первый росчерк, первый мазок. Первая мысль. Которая потащит за собой все остальное. Город начинает новую жизнь, когда туда приходят новые люди.
Я оторопело смотрел на старика. Его борода развивалась на ветру, взгляд горел, на лице читалась фанатичная уверенность в своих словах. И я понял, к чему он клонит. О да, я понял это.
- Я не останусь здесь, Ян, - отрезал я. - Я поверил тебе раньше, но сейчас ты просишь явно больше, чем я готов дать.
Старик шагнул ко мне, приближаясь почти вплотную, схватился свободной рукой за факел. Свет пламени отбрасывал на него багровые отблески, на одну половину лица легла непроглядная тень.
- Если ты уйдешь, то город умрет, пойми. Ты здесь появился не случайно, не случайно город не отдал тебе судьям с остальными воспоминаниями. Он приберег тебя для этого случая. Он надеется, что ты спасешь его. Ты - козырь в рукаве. И я не дам тебе подвести его.
- Это тебе город сказал, чертов псих? - зло прошипел я ему в лицо.
- Это мое предназначение, - оскалился Ян и дернул на себя факел.
Да что он себе вообразил?! Я дернул в ответ, отступая. Но старик, словно клещ, вцепился в древко, его узловатые пальцы и не думали разжиматься.
- Да что ты творишь! - рявкнул на него я.
Дальнейшее произошло в мгновение ока. Старик вдруг бросился ко мне всем телом, обхватил руками, прильнул. Я от неожиданности растерялся, а старик уже повис на мне, начал валиться на спину, увлекая меня на себя. Увлекая меня прямо к краю обрыва!
Я заорал, с ужасом понимая, что вот-вот рухну прямо в Колодец. Старик что-то шептал мне на ухо, прижавшись колючей щекой. Его шапка съехала на бок, закрыла мне половину лица. Я пытался оторвать его, но тщетно, пальцы скользили по ткани бушлата.
Я почувствовал, как окончательно теряю равновесие, силу тяжести уже не одолеть. Замерло сердце. Перехватило дыхание.
Мы полетели вниз, прямо в плещущиеся звезды.
Чужие созвездия, рванувшие навстречу. Разноцветные огни, покачивающиеся на невидимых волнах. Песочная спираль далекой галактики, превратившаяся в водоворот. И холод глубин космоса, дыхнувший в лицо…
Рывок был столь сильным, что меня сложило пополам, выбив из легких воздух. Юдина сорвало с меня, его размахивающая ногами и руками фигура мелькнула на фоне звезд, после чего канула в черноту жидкого неба.
Ощущение было, словно мне со всего маху ударили палкой по животу. Страховочный трос впился в тело, я трепыхающимся маятником качался над пропастью. Со стоном я откинулся назад, схватился за туго натянутый репшнур, придал телу вертикальное положение. Петля тут же поползла к подмышкам, задирая одежду.
Трос уходил вверх, терялся на фоне каменистой стены Колодца. Сверху на меня лился серый туман, подсвеченный алым. Я не сразу понял, что это факел, который кто-то держит над краем обрыва.
- Игорь! Живой? - донесся крик Карчевского.
- Да, - крикнул было я, но из моего рта вырвался лишь полузадушенный хрип. Прокашлялся, уже громче ответил. - Да! Живой!
- Держись, - скомандовал геолог, и я почувствовал, как трос дернулся, пополз вверх. Я, как мог, помогал товарищам, упирался ногами во влажные камни. Калоши давали хорошее сцепление, но не держались на ногах, съезжали с пяток и грозили свалиться.
Несколько рывков - и вот я уже судорожно хватаюсь за край Колодца, меня подхватывают за локти, втаскивают наверх. Я валюсь на бок, глупо смеюсь, растирая онемевшее от гримасы страха лицо. Вижу, что карабин Карчевского встегнут в карабин моего репшнура. Когда он успел? Неужели когда мы уже летели вниз, прыжком оказался рядом и одним ударом вщелкнулся в стальное кольцо? А потом уперся ногами в край Колодца, рискуя полететь следом? А после подоспели Илья и Степанов, потянули, оттащили. И помогли вытащить меня. Оставили меня в живых. Спасли.
Я перестал нервно хватать воздух сухим ртом. Зажмурился, закрыв лицо ладонями, подтянул колени к груди.
Я мог умереть. Умереть! Только что, вот здесь, сейчас. Еще несколько секунд назад меня могло бы не стать. Совсем.
Я сжался еще крепче.
- Все-все, успокойся, - на плечо легла легкая рука Николая Семеновича, его вкрадчивый голос успокаивал. - Все позади.
Со стороны раздался окрик Ильи:
- Ян!
И ответ Карчевского:
- Не, не видно. Упал.
- Что у вас произошло? - спросил у меня Степанов.
Я глубоко вздохнул, опустил ладони, скосил глаза на диспетчера. Он сидел рядом со мной на корточках, на его лице сочувствие мешалось с тревогой.
- Что ты ему сказал?
- Он сказал, что я должен остаться в городе, - сказал я. - Он сказал, что так город останется жить. Я отказался. Он решил скинуть меня вниз. Повис на мне…
- Мы уж подумали, что вы случайно сорвались, - произнес диспетчер.
К нам подошли Илья и Олег. Факелы в их руках светили ярко, освещая мрачные лица товарищей.
- А я вот понял, что дело нечисто, - произнес уверенно Илья. - Мне этот медиум сразу не понравился.
Карчевский задумчиво смотрел на меня, размышляя. Тяжело вздохнул, качая головой:
- Жалко Яна. Хороший был мужик. С придурью, но хороший.
- Жалко? - вспылил я. - Он меня чуть вниз не утащил!
- Не кипятись, - Олег не желал спорить. - Все обошлось. Моя вина, не углядел.
- Да чего там смотреть-то было? - хмыкнул Илья. - Я от этого иллюзиониста иного и не ожидал.
- Хватит, - оборвал обсуждение Степанов. - Человека больше нет. Каким бы ни был…
Он замолчал, тяжело вздохнул.
Илья пренебрежительно фыркнул, повел плечами. Казалось, он испытывал облегчение от гибели Юдина.
Несколько минут мы провели в молчании, под аккомпанемент тянущего душу гула Колодцев. Я приходил в себя после падения в звездную бездну, выравнивал дыхание. Успокоился, поднялся с земли. Посмотрел на сидящего рядом, на сложенных вещах, Степанова. Он опустил плечи, уставился отстраненным взором в темноту. Может размышлял, может вспоминал что-то. Должно быть и Ян, и смотритель кладбища Гвизда, были для Николая Семеновича представителями его, Степанова, эпохи. Представителями того времени, когда была еще вера в светлое будущее, когда города строились для свершений, а люди жили для подвига. И должно быть старику сейчас было тяжелее всех нас, видеть, как один за другим уходят из жизни соратники, как тьма поглощает труд всей жизни.
Откуда-то вернулся Карчевский. Я и не заметил, как он, вооружившись факелом, отошел в сторону. Вернулся геолог уже с виданным мной металлическим цилиндром. Я сообразил, что это тот самый синтезатор частот.
Карчевский прошел мимо, спрятал цилиндр в недра своей сумки. Вид геолога был мрачен.
Под ногами снова задрожала земля. На сей раз я даже смог ощутить несильные, но явственные толчки.
- Пора идти? - прервал я молчание. Странно, но отчего-то мне казалось, что каждый из присутствующих хотел как можно дольше не задавать данный вопрос. Конечно же, все дело было в погибшем Юдине. Точнее, в его странном даре.
Мой вопрос повис в воздухе, лишь пожал плечами Илья. Зато Карчевский смачно сплюнул, ткнул себе за спину пальцем.
- Нас там уже заждались.
Поежился отвернувшийся шофер. Медленно покачал головой диспетчер.
- Но идти надо, - подытожил общее настроение геолог. - Чую я, тут скоро станет совсем херово. Последний день Помпеи.
Во мне боролось два желания. Первое капризным фальцетом стенало о том, что нужно остаться, переждать, что в темноте страшно, холодно, что там обитают существа.
Второе желание, злое и упертое, терпеливо уверяло, что нужно идти, авось пробьемся, тропинка рядом, а там и до вершины, до лагеря, до спасения недалеко.
Я не хотел брать на себя ответственность в потакании кому-либо из них.
- Не раскисаем, - словно прочитал мои мысли геолог. - Последний рывок остался. У нас есть факела и если будем держаться друг друга, то прорвемся. Местность вроде перестала скакать, так что дорога пойдет веселее. Вставайте.
Бородатый гигант преобразился. Из вечного упрямого скептика и одиночки он на глазах превратился в умелого лидера. Олег хлопнул по плечу Илью, помог подняться Степанову. Даже нашел силы улыбнуться мне.
- Держись, - сказал он. - Выберемся.
Когда мы вновь превратились в сцепленный шнурами караван, геолог окинул всех взглядом, скомандовал:
- Идем быстро, смотрим по сторонам. Факелы у меня и у Ильи. Игорь и Семеныч, держите наготове спички. И не профукайте запасные факелы, их достаточно, но лучше иметь лишку. Если кого-то схватят, то останавливаемся и отбиваем огнем. Готовы?
И мы пошли в темноту. Олег, за ним я, Степанов и замыкающим Илья. Словно странная процессия с факелами, чумное шествие по умирающему городу.