- А тот товарищ, что сидит рядом с вами. Высокий такой.
- Ростовцев? Так это же представитель института, который будет продолжать нашу работу. Они же второй этап делать будут!
- Да?.. Там хитроватые мужички сидят, - сказал Карин.
- Им бы только отбояриться от данной темы. Тема хлопотная, а денег не так уж и много.
- Было бы, с чего начинать. Может, поэтому? - спросил Карин.
- Начинать есть с чего, - твердо ответил Бакланский и добавил: Извините, Владимир Зосимович.
Он отвел Григорьева в сторону и спросил:
- Послушай, Александр. Так кто же тебе все-таки звонил?
- Не знаю, Виктор Иванович. Давайте попробуем позвонить вместе.
- Да куда звонить-то?
- По собственному номеру телефона. Может, это не только в гостинице.
- Ничего не понимаю. Толком можешь объяснить?
- Не могу. Тут надо самому испытать.
- Это в твоей гостинице, в твоем номере чудеса происходят. А весь остальной мир нормален и занимается полезными делами.
- Вы правы. Но проверить не долго.
- Сейчас не могу, да и не верю.
- Не хотите, я один схожу.
Кто-то взял Бакланского под руку, а Григорьев пошел искать телефон.
В гостинице он звонил по собственному номеру. Может, с другими телефонами ничего не получится? Да и не должно получиться.
В лаборатории он заглядывать постеснялся и поэтому дошел до приемной. Там он попросил у секретаря разрешения и набрал на диске номер, написанный на самом телефоне. Это был идиотский эксперимент. Григорьев понимал не хуже Бакланского, что ему должны, как обычно, ответить частые гудки. Но в трубке что-то щелкнуло и затем раздалось:
- Слушаю, Сашка.
- Так, значит, с любого телефона к тебе можно звонить?
- Наверное, не знаю… Как у тебя настроение? Защищаетесь?
У Александра вдруг пропало всякое удивление, и он спокойно, как при обыкновением телефонном разговоре с хорошо знакомым человеком, сказал:
- Начали потихоньку…
- Мы тоже начали. И в голове сейчас всякие бунтарские мысли бродят. Бакланский узнает - с ума от злости сойдет.
- У меня тоже всякие дикие мысли в голове… Постой, так значит, и у вас есть Бакланский? - спрос Григорьев.
- Есть.
- А откуда ты говоришь? И нельзя ли нам встретиться? Интересно, все-таки. Такое странное совпадение.
Я говорю из приемной института. - И он назвал институт.
- В Марграде?
- Конечно, в Марграде.
Вот так. Он звонил из Марграда, из того же института, что и Григорьев, из той же приемной, по тому же самому телефону. В таком случае Григорьев мог разговаривать только сам с собой.
- Ну и что ты намерен делать? - спросил тот Григорьев.
Александр промолчал.
- Все ждешь письма?
- Жду, жду! - выкрикнул Александр и бросил трубку на рычаг.
Ему было плохо, ему нужно было письмо. Оно должно прийти на почтамт. Пусть на листке будет хоть одно слово "Нет!", но ответ должен быть. И как это ни нелепо было, он вдруг понял, что в командировку поехал только из-за нее…
В коридоре, когда он вышел из приемной, все еще разгуливала комиссия. Да и сотрудники лабораторий тут же курили. Словом, было оживленно, как на Главном проспекте. Навстречу попался Бакланский, уже о чем-то разговаривающий с председателем комиссии.
- Ну что ж, пора заканчивать перекур, - сказал Анатолий Юльевич. Давайте, товарищи, продолжим работу.
Бакланский задержался и сказал:
- Александр, ты выбрось всякую ерунду из головы. Сейчас начнется самое главное.
- Я снова с ним разговаривал, - сказал Александр. - Можно с любого телефона. Попробуйте, интересно ведь.
- Черт бы вас набрал! - вдруг озлился Бакланский. - У одного блажь в голове, другой из буфета не может вылезти.
Тут и у Григорьева в душе что-то взорвалось:
- Тогда зачем вы меня с собой взяли? Чтобы я как попугай повторял все, что скажете вы?
- Успокойся, Александр. Люди же смотрят.
- Постараюсь, - буркнул тот.
Он отстал от шефа и задержался возле стенда, на котором висела фотография хорошенькой девочки - Гали Никоновой. Нет, она определенно действовала на Александра положительно - успокаивала, ободряла. Настроение у него сразу улучшилось, и он спокойно вошел в кабинет, где уже рассаживалась комиссия.
Бакланский сидел возле телефона, и вид, надо честно признать, был у него жалкий и растерянный. Он положил трубку на рычаг и посмотрел на номер телефона. Александр подумал, что шеф сейчас звонил по собственному номеру. Виктор Иванович отошел от телефонного столика и сел рядом с Григорьевым.
- Чертовщина какая-то! - сказал он.
Но Бакланского не так-то просто было выбить из колеи. Он уже снова был жизнерадостен, полон сил и энергии.
- Ты вот что, - сказал он Григорьеву, - ты в прениях не выступай.
- Почему же? - удивился Александр. В другой раз он бы только обрадовался этому. Но сейчас тон Бакланского ему не понравился. - Я тоже хочу высказать свои мысли.
- Кому они нужны?! Еще брякнешь что-нибудь.
- Значит, Виктор Иванович, началась паника? Или просто плохие предчувствия?
- Конечно, - сказал Бакланский, - в нашей работе есть определенные недостатки. А где их нет? Но все-таки тему мы должны защитить. Понял?
Александр, конечно, понял. На карту поставлена не только тема сама по себе, но и труд всего СКБ, его руководителей, инженеров, техников. Одно смущало Григорьева. Никогда ранее мысль о бесполезности или явной недоработке их темы ему и в голову не приходила…
Председатель комиссии предложил задавать вопросы. Вопросы, естественно, делились на три типа. О принципиальной стороне дела, о его схемном решении и об экспериментальных результатах. Первое относилось к Бакланскому, второе - к Григорьеву, а третье, по-видимому, опять к Бакланскому. Анатолию Данилову Виктор Иванович наверняка бы не разрешил отвечать на вопросы. Тот мог или не понять существа вопроса, или ответить по простоте своей чистосердечно и честно. Анатолий на этой защите был как бы некоторым дополнением к их экспериментальной установке.
На защите не принято отвечать на вопросы немедленно. Нет. Комиссия задавала вопросы, а исполнители пока только записывали их. Причем Бакланский записывал все, а Григорьев только то, что относилось к нему. Уже в самих вопросах была некоторая путаница, неразбериха. Это означало одно: мало кто из членов комиссии удосужился тщательно изучить отчет. Многие, конечно, пролистали его мельком, а некоторые - мало заинтересованные этой темой - не читали вовсе. Совместными усилиями они, конечно, дойдут до всего. Однако сколько до этого момента наслушаешься глупых и наивных вопросов! Но Бакланский был этому только рад. Вопросы позволяли ему отвечать изящно, с юмором, занимали время. А ведь всем известно, что любая комиссия всегда торопится.
Наконец все вопросы были заданы. Комиссия немного подустала, и все мирно пошли обедать.
7
Столовая располагалась на двух этажах. Григорьев потолкался на одном этаже столовой, потом спустился на другой. Есть не очень хотелось. Можно было зайти в буфет и выпить пива. Он так хотел было и сделать, но вдруг увидел ту хорошенькую, милую девушку - Галю Никонову. И тогда он подошел к ней и сказал:
- Галя, вы пропустите меня без очереди? Впереди себя.
Сначала она посмотрела на него удивленно и насмешливо, потом узнала:
- А я думала, вы обедаете только в ресторанах.
- Это только когда вы там, Галя.
- А я и была-то там впервые. Правда, Любаша? - обратилась она к подруге, в которой Александр узнал ее вчерашнюю спутницу. Любаша посмотрела на него с улыбкой и кивнула копной светло-желтых волос.
- Я сомневаюсь, что этот… - сказала она.
- Саша, - подсказал Александр.
- …что этот Саша обратил вчера на нас внимание. Он был так поглощен своим шашлыком.
- Я тоже хочу есть, - сказал подошедший Данилов.
- Ну вот, еще один! - недовольно и громко сказал кто-то из стоящих в очереди.
Григорьев смутился и решил стать в конец очереди, но тут раздался добродушный голос Карина:
- Да что вы, ей-богу! Это же наши дорогие гости из Усть-Манска.
За стол они уселись вчетвером: Галя, Любаша, Анатолий и Александр. Незаметно разговор перекинулся на то, как приезжие устроились с жильем. Сначала Данилов рассказал о своей тетушке, потом Александр о том, что произошло в гостинице "Спутник". Он рассказал и о комнате, и о телефоне, и о своем разговоре с Сашкой, не вдаваясь, правда, в подробности. Тут с иронией вспомнили о телепатии. А Григорьев возьми да и предложи:
- Вот кончим обедать и пойдемте звонить. А потом каждый расскажет, что услышал. Хорошо?
Ему, конечно, не поверили, но согласились. Побродили по коридорам, нашли телефон в пустующей комнате. Первым вызвался звонить Данилов, а две девушки, то смеясь, то приглушая смех и глядя на Григорьева преувеличенно серьезно, ждали, как же он будет выкручиваться, ведь ничего не произойдет…
Но Александр был уверен в себе и глубокомысленно изрек: "Вот так!", когда телефон сработал, а глаза Данилова полезли из орбит.
- К-кто гов-ворит? - растерянно спросил Анатолий.
- Так это не шутка? - удивилась Галя.
- Будет ваша очередь, - сказал Григорьев, - узнаете.
Данилов сначала заикался, потом перестал, а в конце заговорил бодро и даже рассмеялся.
- Ну что? - спросил Григорьев, когда тот повесил трубку.
- Это, конечно, розыгрыш, но только я не знаю, так ты это устроил.
- Я ничего не устраивал.
- Да что же вам сказали? - нетерпеливо спросила Любаша.
- Кто-то, знающий меня по имени, заявил, будто я хочу, чтобы мы все четверо провели вечер вместе… Но… но я сам хотел это предложить. А? Как вы? Договорились?
- Но я… - начала было Любаша. - Нет, давайте сначала все позвоним.
- Давайте, - согласились остальные, а Данилов вдруг выгнул грудь колесом и стал очень похож на красавца улана, только что надвое разрубившего тело врага. Это превращение означало, что жизнь хороша и Анатолий доволен собой.
Любаша набрала номер и ей, конечно, тоже ответили. Она смешно зажала трубку обеими ладонями и говорила в нее, повернувшись к остальным спиной. Она говорила и отвечала односложно: "Откуда вы знаете?.. Да… Нет… Конечно… Хорошо…" Потом она облегченно вздохнула, повесила трубку и повернулась уже успокоенная, довольная и даже веселая. Смешинки так и прыгали у нее из глаз.
- Ну что? Что тебе сказали? - затормошила ее Галя.
- Ой, девочки! - сказала Любаша. - Это или гипноз, или… Скажите, она ткнула Григорьева пальцем в грудь, - откуда вы все знаете?
- Ничего я не знаю.
- Но вы же видели вчера Игоря?
- Игоря?
- Да. Так вот, она сказала, чтобы и Игорь был с нами…
- Кто это - она? - спросила Галя и потянулась к трубке.
- Я бы и сама хотела знать.
- Любаша говорила с Любашей. Так ведь? - спросил Григорьев.
- Так, - удивленно ответила девушка. - Она назвала себя Любашей.
- Любашей? - повторила Галя рассеянно. - Я тоже попробую…
Она говорила чуть испуганно и недоверчиво, но последняя фраза вырвалась у нее непроизвольна громко:
- Да, нравится… Ну и что?.. Нет, все равно?
Теперь Любаша трясла ее за руку:
- Что тебе говорили? Что тебе нравится?
- Нравится? - переспросила Галя. - Мы говорили… о платьях. Мне нравится голубое.
- У тебя ведь и нет такого…
- Нет, - согласилась Галя. - Ну, в общем, это не важно. Она сказала, что мне нравится эта идея насчет сегодняшнего вечера. И это действительно так. Какая разница, как провести вечер?
Она была чем-то расстроена, словно ей сказали колкость, на которую она не сумела ответить. Александр почти не знал эту хорошенькую девочку Галю Никонову, но чувствовал, что если и та Галя похожа на эту, то она не могла оказать ничего грубого, злого. Хотя, возможно, это была мягкая правда, которая иногда жестче грубой.
Настроение у девушки изменилось, это было заметно. Она пыталась вызвать в себе прежнюю легкость и веселость, но это ей плохо удавалось. Теперь настала очередь звонить Григорьеву.
- Сашка, - сказал он и замолчал, потому что не знал, что говорить дальше.
- Вот что, - тоже после некоторого молчания заговорил тот Александр. Неужели ты думаешь, что кто-то поможет тебе забыть ее?
- Нет. Но я бы и не согласился, будь это даже возможным.
- Вдруг ответ уже есть?
- Я поеду сразу же после работы.
- А этот вечер в компании с девушками? Тебе нравится Галя?
- Нравится. И многим, наверное. Что ж из этого?.. А от вечера я, пожалуй, откажусь. Их будет четверо, а я - пятый лишний. Да у меня же вечер занят! В семь часов комиссия начнет выяснять, кто ты такой и почему мы можем разговаривать.
- Тебе не кажется, что ты смутил душу этой девушки.
- Нет, нет. Конечно, нет.
- Ну, хорошо. А защита?
- Защита, кажется, пройдет нормально.
- А что будет после?
- Что будет?
- Кто-то ведь должен будет разрабатывать технический проект.
- Это уже нас не касается.
- Да, вас это уже не касается.
Тот, другой Александр, неожиданно положил трубку. Григорьев пожал плечами и положил свою. Хорошо тому, знающему, по-видимому, все.
Данилов смотрел на Григорьева настороженно. Любаша с любопытством, Галя с каким-то смешанным чувством недоверия и презрения.
- Говорите же! - чуть ли не приказала она Григорьеву.
- Вечером мне нужно быть в гостинице. Там меня будет ждать очередная комиссия. В семь часов.
- Какая еще комиссия? - удивился Данилов. - Что за ерунда!
- Не я ее выдумал. Авторитетная комиссия. Вы же, вероятно, хотите знать, с кем только что говорили? И я хочу. И многие другие.
- Пошли, - Галя потянула подругу за локоть. - У Александра, видимо, много забот. Непорядочно было бы отвлекать его.
- Стойте же, - задержал их Данилов. - Он же хороший парень, этот Григорьев. Не может, значит, не может. Но мы-то встретимся вечером? Ну кто-то ведь должен показать мне вечерний Марград?
…Комиссия уже наполовину втянулась в кабинет, когда Григорьев все же нашел знакомый коридор и прошел мимо фотографии Гали Никоновой С фотографии она смотрела на него очень серьезно и даже осуждающе.
8
Кое-кто, извинившись перед председательствующим и сославшись на срочные дела, уже сбежал. Это были люди, менее других заинтересованные в теме, люди, которым было все равно, попавшие в комиссию волей непонятных обстоятельств. Они, конечно, придут, чтобы расписаться в приемочном акте, и подпишут все, что бы в нем ни заключалось.
Но до этого акт еще должен быть составлен. И как составлен! Бакланского мало радовало уменьшение рядов столь представительной комиссии. Но он был тверд в решении постоять за свое СКБ, за своих работников. Можно было поклясться, что сейчас в голове у него не было ни одной мысли, которая бы не касалась темы.
- Товарищи - сказал председательствующий. - Сейчас Виктор Иванович будет зачитывать вопросы и отвечать на них. А задавший вопрос пусть, пожалуйста, представится. Мы тут собрались из разных организаций и городов и пока еще не очень хорошо знаем друг друга. Но, я думаю, у нас будет время познакомиться поближе.
- Будет, будет! - зашумели некоторые члены комиссии, выразительно подмигивая друг другу.
- Итак, товарищи, начнем. Пожалуйста, Виктор Иванович.
Анатолий Юльевич сел с таким видом, словно он проделал наиболее важную и тяжелую часть возложенной на него работы.
- Можно мне отвечать, не вставая? - спросил Бакланский.
- Конечно, Виктор Иванович.
- Первый вопрос, - начал Бакланский. - "Может ли наша система решить проблему словесного ввода программ в вычислительные машины?"
- Это мой вопрос, - чуть привстал молодой человек, сидевший напротив. - Марград. Институт автоматизированных систем управления. Кандидат наук Стеблин Виктор Викторович… Только в моем вопросе пропущено одно слово. Может ли ваша система полностью, - он еще раз подчеркнул, полностью решить проблему…
- Все понятно, - перебил его Бакланский и просиял, словно ему сказали комплимент. - Поскольку это наиболее общий вопрос, то нам необходимо договориться, что значит "полностью", что означает "словесный ввод программы" и что такое "вычислительная машина".
- Ну, знаете ли! Мы так долго прозаседаем, - недовольно сказал Стеблин. - Тут, по-моему, можно ответить просто и коротко.
- Это только вопросы можно задавать просто и коротко. Да и то - на первый взгляд. Вы можете дать определение, что такое вычислительная машина, и учесть при этом философскую, техническую, информационную и прочие стороны этого понятия?
- Конечно, - полез в бой молодой кандидат наук, но уже через две минуты вынужден был сдать свои позиции. Бакланский закидал его вопросами так, что даже непонятно стало - кто же здесь защищается?
- Вот видите, - сказал Бакланский. - Я, конечно, не могу ответить на данный вопрос, поскольку составляющие самого вопроса не имеют точного определения.
- Товарищи, - сказал Анатолий Юльевич, который как раз в это время отвлекся от мыслей по предстоящей на следующей неделе конференции и вслушался в спор. - Прошу задавать вопросы конкретно и чтобы они не выходили за рамки технического задания. Прочие вопросы можно задавать в кулуарах.
Бакланский, конечно, допек этого кандидата из НИИАСУ. Ясно стало, что в дальнейшем Стеблин поостережется задавать вопросы во время заседаний, но в перерывах будет долго и нудно холить за Бакланским, дергать его за лацкан пиджака и выяснять, в чем же заключается философская проблема компьютеров, чтобы хоть как-то вернуть утраченное расположение духа.
- "Пробовали ли мы применить другие идеи для составления функциональной схемы?" - зачитал вопрос Бакланский.
- Это мой вопрос, - сказал начальник отдела Громов.
- Конечно. На этапе предварительной проработки задания мы рассматривали и другие варианты. На совместном заседании заказчика и исполнителей был одобрен именно этот вариант.
- Как?! - взвился сидящий рядом с Бакланским Ростовцев - представитель института, который должен был разрабатывать технический проект. - Разве такое совещание было?
- Было, - спокойно сказал Бакланский. - В феврале прошлого года. Протокол совещания подписан обеими сторонами и без особых мнений.
- Но почему же нас не…
- Спокойно, товарищи, - попросил Анатолий Юльевич. - В работе должен быть порядок.
- Но почему же нас не поставили в известность?! Заказчик заказчиком, но ведь продолжать-то работу нам!
- Состав совещания утверждали вышестоящие инстанции, - сказал Бакланский. - Обратитесь к ним. Хотя прошло уже полтора года.
- А мы только сейчас узнаем об этом?!
- Разве это наша забота - информировать?
- Ну, хорошо. По чьей инициативе было созвано совещание? - спросил Ростовцев. Выражение лица его было растерянным, словно он получил неожиданный удар в спину.
- Мне отвечать на вопрос? - спросил Бакланский у председателя.
- Товарищи, ради бога, давайте по порядку. Так мы прозаседаем всю неделю. Игорь Андреевич, вы удовлетворены ответом?