- Корнелий! - воскликнула молодая женщина. - Как же ты не уберегся!
- Я… понимаете… понимаешь… - Тут Удалов совсем смешался, потому что ожидал встретить совсем другую женщину. Бывает, смотришь на человека и понимаешь: где-то ты его видел - или в детском саду с ним состоял, или в школу ходил, или в Ялте отдыхал. Но кто она? Кто она? Почему она здесь? Где Ксюша?
- Тебе лучше не заходить, - сказала молодая женщина, загораживая проход. - Сначала погуляй, обсохни.
- Я с тобой не согласен, - возразил Удалов. У него зуб на зуб не попадал.
- Только в комнаты не заходи. - Женщина отступила, не скрывая отвращения от запаха и вида Удалова. - Все здесь сбрасывай - и сразу в ванную!
Перед Удаловым стояла трудная проблема. Ему предлагали раздеться догола, полагая, что он не тот Удалов. Причем ладно бы предлагала Ксюша - перед Ксюшей, даже чужой, можно было не стесняться. Но с этой молодой красоткой… как при ней разденешься?
- Ты что? - спросила молодая женщина. - Оробел, что ли, мой орел общипанный?
- Знаешь, - сказал Удалов, - я лучше так в ванную пройду. Там я разденусь.
- Чтобы всю ванную провонял? У меня там импортные шампуни стоят.
В голосе молодой женщины послышались пронзительные нотки, и этим она напомнила Удалову Ксению. Но только напомнила. Была она лет на двадцать моложе его жены, глаза намазаны, щеки подрумянены, во взгляде поволока…
Удалов, возя ногой по ноге, стянул с себя распадающиеся ботинки, с ними сошли и носки. Потом все же двинулся к двери в комнату.
- Стой! - Молодая женщина загородила руками проход. - Убью!
Халат ее распахнулся, обнаружив кружевное нижнее белье, но это совсем не смутило красотку.
Тогда Удалов, понимая, что выхода нет, начал стаскивать с себя остатки костюма, делая это очень медленно, оттягивая время в надежде, что другой Удалов придет и освободит его от позорного действия, и в то же время опасаясь, что другой Удалов может его неправильно понять.
- Ты чего домой пришел? - спросила тем временем красотка.
- Я… я обедать пришел, - вспомнил Удалов.
- Обедать? Домой? Ты же в спецбуфете обедаешь! Откуда у меня для тебя обед?
Костюм упал на пол, Удалов остался в трусах и майке - хорошо, что они не расползлись от кислотного дождя. Но были ветхими, ненадежными. Приходилось поддерживать трусы руками.
Удалов готов был сгореть от стыда, но понимал: если он сейчас признается, что он не настоящий Удалов, может произойти трагедия.
От страха и полной растерянности Удалов стал агрессивным. Ну что за отношение к нему в собственном доме? Куда-то дели родную жену и еще приказывают!
- Дай мне халат какой-нибудь, - сказал Удалов.
- Вымоешься, получишь халат, - ответила молодая женщина.
"А вдруг это моя новая жена? - подумал Удалов. - Все в этом мире так же, как в нашем, только жена у меня не Ксения, а молодая и красивая".
И как только он об этом подумал, он поглядел на женщину совсем другими, можно сказать, хозяйскими глазами. Но в то же время что-то смущало, и было неловко перед Ксенией.
- Дай халат, - повторил он, делая еще один шаг вперед.
Женщина отступила, но не столько от страха перед Удаловым, сколько от нежелания об него испачкаться.
Прихожая в доме Удаловых невелика, так что в три шага Удалов достиг входа в комнату и повторил еще громче и смелее:
- Дай халат!
Тут произошло совсем уж странное событие - его халат возник в приоткрытой двери. Он двигался по воздуху, потому что его держала обнаженная мужская рука.
Удалов принял из мужской руки халат и увидел в щели главного архитектора города Оболенского, можно сказать, в одних кальсонах.
- Это что? - спросил Удалов, полностью переключаясь на роль своего двойника.
- А что? - спросила молодая женщина, стараясь закрыть спиной дверь.
"Может, не жена? - подумал Удалов. - Я тут бушую, а она, может, и не жена, а вовсе жена архитектора Оболенского?"
- Что Оболенский там делает? - спросил Удалов.
- Оболенский? - удивилась молодая женщина. - Какой такой Оболенский?
- Архитектор! - воскликнул Удалов и, отодвинув женщину, распахнул дверь в комнату.
В окне мелькнула темная тень, послышался треск ветвей и глухой удар о землю.
Удалов кинулся к окну.
Оболенский с трудом поднялся с земли и, прихрамывая, заковылял к воротам. Он был полураздет, под мышкой нес недостающую одежду.
- Эй! - крикнул ему Удалов. - Стой! Поговорить надо.
Но архитектор Оболенский даже не обернулся.
Тогда Удалов обернулся к молодой женщине.
- Попрошу объяснения, - сказал он.
- Объяснения? - Женщина была возмущена. - Кто ты такой, чтобы давать тебе объяснения?!
- А вот такой! - ответил Удалов, потому что не знал, кто он такой.
- Человек в гости пришел, чаю попить.
Видно, не хватало наглости у молодой женщины - в голосе прозвучала попытка оправдаться.
- Чаю попить? - закричал Удалов. - Чаю попить в халате?
- А у него горячей воды нет, - ответила женщина, отступая перед яростью Удалова. - Воды нет, вот и пришел ванну принять. И в конце концов - какое твое дело?
- Какое мое дело? - Удалов понял, что открылась возможность выяснить, кем ему приходится эта женщина. - Ты мне жена или не жена?
- Ну жена, - ответила женщина. - Ну и что?
- А то, что таких жен душат на месте!
- А ты придуши, придуши, Отелло! Посмотрим, какой ты завтра будешь!
- А мне плевать, какой я буду завтра! - зарычал Удалов и, подняв растопыренные руки, пошел на молодую жену. Молодая жена отступала в комнату, нагло хихикая и покачивая бедрами. И по этим бедрам Удалов узнал непутевую Римку, что заигрывала с ним на улице. Может показаться невероятным, что Удалов не сразу узнал ее, увидев дома. Но встаньте на его место - придите домой, найдите там молодую малознакомую соседку, облаченную в халат вашей жены, еще посмотрим, сразу ли вы ее узнаете.
Тут Римма завопила, словно он ее уже начал душить.
Бешеными глазами она уставилась за спину Удалова.
А от двери послышался удивленный голос:
- Что такое?
Рот Риммы раскрылся, глаза закатились, и она медленно опустилась на пол.
Удалов тоже оглянулся и увидел, что в дверях стоит он сам собственной персоной. Только в плаще, костюме и кепке, надвинутой на уши.
- Ты кто такой? - грозно спросил пришедший Удалов.
- Стой, стой, стой! - закричал первый Удалов. - Все в порядке! Все путем. Навожу порядок в нашей семье.
Но тут пришедший Удалов узнал первого Удалова.
Он, конечно, не поверил собственным глазам, потому что зажмурился и долго не разожмуривался.
А молодая жена лежала на ковре у его ног и почти не дышала.
- Слушай меня внимательно! - быстро сказал первый Удалов своему двойнику. Говорил он напористо, чтобы не дать двойнику опомниться. - Я - это ты, тут никакой мистики, одна наука. Все объясню потом. Возьми себя в руки, Корнелий.
- А она? - спросил, не разожмуриваясь, двойник.
- Римма пускай полежит в обмороке, - сказал Удалов. - Ничего не случится. Есть дела более важные.
- Вот это ты брось! - Двойник открыл глаза. Характер у него был удаловский, упрямый.
Он резким движением сбросил плащ, присел на корточки возле молодой женщины и взял ее пальцами за кисть руки. Слушал пульс.
- Ну что я тебе говорил? - спросил Удалов. - Нормальный пульс?
- Пульс слабый, - ответил двойник.
- Давай ее на диван положим, - предложил Удалов.
- Я сам, - сказал двойник. - Ты же грязный.
Он поднатужился, поднял крепкое молодое тело и дотащил его до дивана. Молодая жена не проявляла признаков жизни.
Сделав это, двойник обратился к Удалову:
- Ты чего здесь в одних трусах делаешь?
В голосе его прозвучала ревность.
- Не по адресу обращаешься, - ответил Удалов. - Ты не меня подозревай, а того, кто через окно сбежал.
- Через окно? - Двойник бросился к окну.
- Нет его там, - сообщил Удалов.
- А кто был?
- Кто? Сам небось знаешь.
- Честное слово, не знаю, - ответил двойник.
- Архитектор Оболенский.
- Так я и знал! - сказал двойник. - Козел старый!
- А ты чего хотел? - вскинулся Удалов. - Если старую жену на молодую поменял, учитывай риск. Сам небось не Аполлон.
- Да помолчи ты! - огрызнулся двойник. Он смотрел на свою молодую жену со странным чувством, которого Удалов разгадать не смог.
- Она думала, что ты обедать будешь в буфете, - добавил Удалов.
- Буфет кислотным дождем затопило. Сквозь крышу просочилось. Даже Сам без обеда остался, - ответил двойник. - А ты откуда?
- Знаешь что, - сказал Удалов, - можно, я помоюсь сначала?
- У тебя что, дома своего нет? - спросил двойник.
- Есть, но далеко, в трусах не добежать. А мне с тобой поговорить нужно.
- О чем? - Видно, двойник все еще был в шоке.
- Пойдешь со мной, - сказал Удалов. - Побудешь со мной в ванной, пока я буду мыться.
- Не хочу. Мне на совещание надо.
- Корнелий, не спорь - разговор у нас секретный. А секретные разговоры лучше вести в ванной, когда там вода течет и никто подслушать не может.
Удалов решительно пошел в ванную, двойник колебался. Молодая неверная жена лежала без чувств, неизвестно было, то ли ее жалеть, то ли убить.
Для начала он накрыл ее пледом, потом все же пошел в ванную.
Удалов включил газовую горелку, разделся. Двойника он не стеснялся. Двойник с удивлением смотрел на большую родинку под правым плечом. Понятно почему - наверняка у него такая же.
- Потерпи, - сказал Удалов двойнику. - Сначала ополоснусь.
- А ты Оболенского точно видел? - спросил двойник.
- Точно, - ответил Удалов. Щадить двойника он не хотел.
- Этого не может быть, - усомнился двойник. - Она меня любит.
- Дверь закрой на крючок, - сказал Удалов. - Чтобы Римма случайно не заглянула.
- Объясни, прошу, что это значит? - взмолился двойник.
- Все в свое время, - ответил Удалов, садясь на край ванны и указывая двойнику на табуретку.
Теперь они могли говорить, сблизив головы. Головы отражались в зеркале - это было видно обоим, и оба этому дивились.
"Ох и молодец Минц, - думал Удалов. - Вот гений человечества!"
"Что творится, - думал второй Удалов. - Неужели я сплю? Или это вражеская провокация?"
Но когда он попытался ущипнуть себя, Удалов сказал ему:
- Не старайся, все это объективная реальность. Я твой двойник из параллельного мира.
- Ага, - согласился двойник, но вроде бы не понял.
- Где Ксения? - спросил Удалов.
- Развод, - ответил двойник.
- А я в нашем мире с ней живу. И разводиться не собираюсь.
- Долг выше привычки, - сказал двойник.
- Ты меня удивил. Я, конечно, понимаю, что наша Ксения - не подарок. Но когда четверть века отбарабанили вместе… А где Максимка?
- С ней, - кратко ответил двойник. Говорить ему об этом не хотелось.
"Ну ладно, - решил Удалов, - мы еще вернемся к этой проблеме".
- А новая, Римма? - спросил он. - Как она тебя подцепила?
- Она секретаршей была. У Самого. А когда я развелся, он мне ее рекомендовал.
- Кто, Белосельский?
- Белосельский?
- Ты что, Колю Белосельского не знаешь? Мы же с ним в одном классе учились. Он у нас предгор!
- Не знаю, - сказал двойник, косясь на дверь. - Тебе уходить пора.
- Что-то у вас здесь неладно, - определил Удалов. - Я, когда сюда приехал, думал, что все как у нас. А вижу, что у вас не параллельный мир, а в некотором смысле… перпендикулярный.
- Какой еще мир? Что ты городишь?
- Ты о параллельных мирах разве не слыхал? Известная теория. Наш профессор Минц ее разработал и отправил меня к вам, чтобы одно дельце решить… Ты что отворачиваешься?
- Не знаю никакого профессора Минца, - ответил ему двойник.
- Вот это ты брось, - сказал Удалов. - Этот номер у тебя не пройдет. Сейчас пойду к Минцу, он мне все объяснит.
- Не ходи.
- Почему?
- Нет там Минца.
- Как так нет Минца?
- Нет, и с концами.
- А где же он?
- Где положено.
- Мне трудно поверить глазам, - сказал Удалов. - Ты - это я. И в то же время ты - это не я. Как это могло произойти? У нас и мама с папой одинаковые, и в школы мы ходили одинаково. И характер должен быть одинаковый.
- Я не хочу тебя слушать.
- Почему?
- Потому что надо разобраться, на чью мельницу ты льешь воду.
- Ну воще! - возмутился Удалов. - Сейчас же говори, что произошло в Гусляре, что за катаклизмы такие? И почему ты изменился? То-то я чувствую - Ванда на меня волком смотрела. И Савич. Они не на меня волком смотрели - они на тебя волком смотрели.
- Открой! - раздался голос за дверью. - Открой, мне надо!
Голос принадлежал Римме-секретарше.
- Подожди, кисочка! - испугался двойник. - Подожди, я к тебе выйду.
- Открой, тебе говорят! - воскликнула Римма.
- Что будет, что будет? - Двойник стал крутить головой, искать, куда бы спрятать Удалова.
Над их головами было небольшое окошко - оно вело на черную лестницу.
- Лезь туда! - шепотом приказал двойник.
- Не полезу!
- Лезь, ты погубить меня хочешь?
Дверь зашаталась - видно, Римма пыталась ее сломать.
- Открой, мерзавец! - вопила она. - Довел меня до инфаркта, это тебе даром не пройдет!
Двойник буквально на руках поднял Удалова, стараясь выпихнуть его через окошечко, но пролезала только голова. Двойник был в такой панике, что не понимал этого, а только шипел:
- Ну же! Скорей! Скорей!
Тут дверь все же распахнулась - не выдержал крючок, и Римма увидела, как ее муж пытается себя же, только совершенно голого, поднять на руках, как Атлант Землю.
От неожиданности двойник выпустил Удалова, тот упал в ванну, двойник - на него, а Римма завопила, как зарезанная, и выпала из ванной на спину - снова в обморок.
Удалов поднялся, скользя по мокрой ванне, потер ушибленный бок и помог выбраться из ванны своему обалдевшему двойнику.
Тот лишь вздыхал, охал и не мог сказать ни слова.
И тут со двора послышался резкий звук сирены.
- Меня, - сказал двойник, глядя на распростертое тело жены. - Вызывают. Уже актив начинается, а я здесь…
И в голосе его была полная безнадежность.
Со двора снова донесся звук сирены.
- А ты пойди, - посоветовал Удалов. - Скажи, что не можешь, жена заболела.
- Да ты что? - удивился двойник. - Меня же вызывают! Я опоздал!
- Ну тогда я скажу, - заявил Удалов.
Двойник повис на нем, как мать, которая не пускает сына на фронт. Волоча двойника на себе, Удалов дошел до середины комнаты, но тут вспомнил о своем внешнем виде и, сбросив двойника, завернулся в штору - только голова наружу. Высунулся в окно.
Под окном стоял мотоцикл с коляской. В нем капитан Пилипенко. Давил на сигнал.
- Ты чего? - спросил Удалов. - Весь дом перепугаешь.
- Удалов! - ответил Пилипенко. - Личное приказание - тебя на ковер. Садись в коляску!
- Я не могу, я из ванны! - ответил Удалов. Он почувствовал, что сзади шевелится, вот-вот вылезет на свет двойник, и, не оборачиваясь, оттолкнул его подальше, а сам, сбросив штору, предстал перед капитаном в полной наготе. - Видишь?
- Мне плевать, - ответил Пилипенко. - Если сам не спустишься, под конвоем поведу.
Тут, видно, нервы у двойника не выдержали, потому что за спиной Удалова раздался крик:
- Иду, спешу! Сейчас!
И послышался топот.
Удалов понял, что в таком состоянии его двойник не боец. Нет, не боец. Он догнал его у дверей ванной, где двойник замер над распростертым телом Риммы.
- Послушай, - сказал Удалов. - Давай рассуждать спокойно. Нельзя тебе в таком состоянии на актив. Отговорись чем-нибудь.
- Ты ничего не понимаешь! Дело идет о жизни и смерти!
Римма шевельнулась, попыталась открыть глаза.
- Сейчас она в себя придет, - предупредил Удалов. - Если ты ей не сможешь доказать…
- Она к нему побежит! Она меня погубит!
- Не рыдай, - сказал Удалов. - Есть выход. Я сейчас с Пилипенко поеду на этот самый актив. И отсижу там…
- Тебя узнают!
- Кто меня узнает? Я же - ты.
- Но тебе надо будет говорить, и они догадаются!
За окном снова взревела сирена.
- Я буду молчать. Не впервой отмалчиваться на совещаниях. Я привычный. У тебя специфических грехов нету?
- У меня вообще грехов нету!
Римма снова пошевелилась, и двойник вздрогнул.
- Улаживай свои семейные дела - и бегом на центральную площадь. Затаись там, за памятником. Я в перерыве к тебе выбегу, и ты меня заменишь. Ясно?
Двойник кивнул и лихорадочно прошептал:
- Только молчи! Кивай и молчи. Ты ничего не знаешь, а погубить меня - проще простого.
Удалов не стал тратить времени даром, кинулся в комнату, распахнул шкаф. Слава богу - шкаф на месте и вещи лежат как положено. Вытащил выходной костюм, тот, что Ксюша в Вологде покупала, начал было натягивать на голое тело, сообразил, вытащил белье - и с бельем в руке, как с белым флагом, выскочил к окну, помахав Пилипенко.
- Айн момент! - крикнул ему.
Сжимая галстук в кулаке, выбежал в коридор. Его двойник сидел на корточках перед своей молодой женой - ничего не соображал.
Удалов повторил:
- За памятником! Черные очки надень, помнишь, где лежат?
И выбежал на лестницу.
Но не сразу вниз: метнулся по коридору до минцевской квартиры, хотел предупредить Минца, что скоро придет, потом остановился в изумлении: на месте замочной скважины - веревочка, на ней пластилиновая пломба - опечатана квартира. Значит, и в самом деле умер старик? Да какой он старик? Шестидесяти нет. Но что случилось? Сердце у Льва Христофоровича как мотор… Эх, зря связался со спасением двойника - скорее надо узнать, что произошло с профессором, ведь такая же опасность ему может грозить и в нашем мире. Не думаем мы о здоровье, а потом становится поздно.
С этой мыслью под вой сирены Пилипенко Удалов выбежал во двор, с ходу вскочил в коляску. Пилипенко лишь рявкнул:
- Убью! - И дал газ. Мотоцикл, как норовистый конь, выскочил на улицу.
С Пилипенко говорить невозможно: мотоцикл ревет, Пилипенко матерится, люди шарахаются с улицы.
В пять минут долетели до Гордома, Пилипенко затормозил так, что Удалов вылетел головой вперед из коляски, и его подхватил какой-то незнакомый молодой человек.
- Эх, Корнелий Иванович! - сказал он укоризненно, помогая Удалову подняться. - Ждут вас, серчают. - И он буквально поволок Удалова наверх по знакомой лестнице, к кабинету предгора.
Удалов старался на ходу завязать галстук.
В приемной было тесновато - три стола, за ними три секретарши. Все молодые, яркие, наглые, наманикюренные, перманентные, все похожи на Римму.
А у двери, обитой натуральной кожей, по обе стороны стояли два молодых спортсмена в серых костюмах, как часовые джинны из восточной сказки, но с красными повязками дружинников на рукавах.
Молодой человек подтолкнул Удалова.