Илья перечитал несколько фраз, прикрыл на миг глаза: "Да, я действительно знаю во вселенной одно божество... Но каким слабым оно бывает! Как сложны его пути к совершенству! И как трудно убедить подчас беспомощное, хнычущее божество в том, что оно – велико и прекрасно, заставить его поверить в своё великое человеческое, а может, и космическое предназначение... Разве это не конкретное и нужное дело, к которому хотела бы приобщить меня Светлана? Кроме того, она не знает..."
Светлана не знала, что вчера Юджин Гарт прежде чем поздороваться объявил ему решение комиссии о присвоении Илье Ефремову квалификации Садовника и, подмигнув, поинтересовался:
"Не передумал лететь на стройку? Смотри, Анатоль уже будто бы взялся за ум, кроме того, с ним Ирина. Экзамен тебе зачли. Теперь ты волен выбирать".
Его опять начала одолевать усталость, клонило ко сну. Илья глянул на браслет связи. До встречи оставалось четыре часа. Он вернулся на лоджию, устроился в кресле и стал слушать, как свистит ветер. И опять услышал голоса птиц. Как тогда, в Птичьем Гаме, ранним утром...
Его разбудило солнце. Огромное, лохматое, оно, казалось, раскачивалось перед самым носом и беспощадно слепило. Он зажмурился, а когда открыл глаза, то первым делом увидел внизу плавный и мощный изгиб Волги. Река сверкала чистотой и солнцем. Само же светило вернулось на свой пост, а вместо него метрах в трёхстах от Ильи плыл жёлтый модуль Жданова.
– Эй там, на палубе, – крикнула Язычница, высовываясь из окна. Приготовиться к стыковке! Кос-с-смический вариант! В небе над Волгой!
Модули медленно сближались.
– Где Анатоль? – крикнул Илья.
– На кухне, – засмеялась Ирина. – Я поручила ему, как монументалисту, украсить стол. Надеюсь, ты не успел позавтракать.
Их модуль стал разворачиваться.
– Осторожно, ребята, – предупредил Илья. – Сейчас тряханёт.
Удар оказался сильнее, чем он предполагал.
Высокая ваза из монохрусталя упала на пол и разбилась. Что-то рухнуло с полок. Только ванька-встанька сначала бешено заплясал на столе, потом раскланялся, но всё-таки не упал.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СВЕТ В ОКНЕ
ОСОБЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ
– Давай на скоростную, – предложил Егор.
Они перепрыгнули на голубую дорожку. Скорость движения заметно возросла. Только на этих узких дорожках Илья замечал, что под ногами не твердь, а жидкость. Тяжёлая, маслянистая, чуть вздрагивающая то ли от их движений, то ли от лихого нрава электромагнитных полей, которые увлекали её за собой, но всё-таки жидкость. Конечно, всё это элементарно, но ощущение такое, будто несёт тебя по земле не чудо техники, а всамделишный голубенький ручей. Так казалось в детстве. С возрастом ощущение не прошло и Илья каждый раз ему радовался.
– Тебе-то куда спешить? – спросил он. – Или, может, вдвоём махнём?!
– Оля в порту ждёт, – пояснил Егор. Лицо его чуть погрустнело. – Хочет проводить тебя.
"Это здорово, что придёт Ольга, – подумал Илья. – От неё светлей становится. Вот уж кто от рождения создан для Службы Солнца: одним своим видом исцеляет душевную маету. Счастливец Егор! Три года любви и работы разве это не счастье?! Интересно, что сказали в институте трансплантации?"
– Как у неё дела? – спросил он. – В институте, имею в виду.
– Ты знаешь, – Егор развёл руками. – Она отказалась от... живой ткани. Не хочу, говорит, чужие глаза. Вдруг, мол, мы не понравимся друг другу, что тогда делать? Ты же знаешь – у Ольги очень своеобразная логика.
– И что решили?
– Будут выращивать искусственно. Дело новое, ещё не отработанное. Особенно, говорят, с сетчаткой много возни и с передачей цветового спектра... В случае удачи месяца через три можно ожидать... – Егор умолк.
– К тому времени я, наверное, уже вернусь, – заметил Илья. – Двадцать дней на дорогу – туда и обратно. И на "Галактике" максимум два месяца. Правда, пользы с меня никакой. Я уже сто лет не оперировал, хотя это и не меняет дела. Операцию вживления всё равно ведут автоматы.
Дорожка перемахнула через холм, заросший кустами орешника. В лица ударило ветром, остро пахнущим грозой. В долине, километрах в двух от них, на белокаменной террасе стояло веретено здания космопорта дальнего следования, а на зелёных склонах будто грибы-дождевики белели шары нуль-пространственных звездолётов. Снабжали окрестности озоном именно они: Илья не раз наблюдал, как насыщается всё электричеством, когда многотонная громадина, окружённая ядовито-голубым свечением, с лёгким свистом воспаряет над землёй и плавно уходит на ионной тяге в небеса.
– Да, сроки жёсткие, – тихо сказал Егор, и непонятно было, что он имеет в виду, – то ли командировку Ильи, то ли время надежд на прозрение Ольги.
На встречных пассажирских ручьях появилось несколько групп людей. Лица в основном были будничные и деловые, хотя попадались и рассеянно-удивлённые. "Новички, – безошибочно определил Илья. – Дальний космос ошарашивает любого. Интересно, с каким лицом я прибуду на Станцию? Ведь я как-никак уже нырял во вселенную..."
Он поймал на себе несколько любопытных девичьих взглядов, открытых и смелых, и машинально отметил, что причина, наверное, в форме Садовника. Великолепной белой форме с весёлой мордашкой Солнца на груди. Форма по сравнению с рабочим комбинезоном была тяжеловата, зато обладала массой преимуществ. При желании она мгновенно превращалась в скафандр средней защиты, имела гравитационный движитель, систему автономного жизнеобеспечения, модуль поливита и ещё с десяток различных приспособлений вплоть до миниатюрного логического блока с довольно обширным запасом знаний. Так называемого "Помощника". Экипировку Ильи довершала кобура с универсальным инструментом, который в случае необходимости мог служить и как грозное оружие. Илья знал, что и форма эта, и инструмент – почти точная копия амуниции исследователей. Знал он и то, что Садовникам подчас приходится работать в невероятно сложных и опасных условиях, в одиночку, да и задачи у них бывают такие, которые обычно решают целые экспедиции – с базовой техникой, коллективным мышлением и надёжным контактом с Землёй.
– Ты после возвращения обязательно пощеголяй в форме, – засмеялся Егор, меняя тему разговора. – Может, наконец, женишься. А то меня как специалиста твой культ Прекрасной Незнакомки начинает настораживать. До сорока – ещё ладно, а...
– А я с ней, кстати, познакомился, – сказал Илья и перепрыгнул на красную, среднюю дорожку.
– Ух ты! – Егор мгновенно последовал за ним. – И что в результате?
– В результате она ждёт мужа, – ответил Илья. На миг он снова перенёсся в тревожный ночной лес, ощутил на руках безвольное тельце Алёнушки, а затем всё затмили потемневшие от горя глаза Незнакомки, губы её, что повторяли: "Его друзья верят... друзья верят..."
"Зачем я солгал Егору? – спросил Илья у этих глаз, но они не заметили его, как и тогда, три года назад. – Почему не оборвал этот никчёмный разговор, не сказал правду?"
Молчание товарища только разожгло любопытство Егора.
– Он тоже улетел, да? В космос? И она его любит?
– Она его ждёт, – неохотно ответил Илья. – А раз ждёт – значит, любит.
Егор обрадовался известию. Он терпеть не мог неопределённые, тупиковые ситуации.
– Это же великолепно! Мой брат, наконец, сбросил оковы душевного рабства. Он свободен, как птица, и всемогущ, как бог... потому что в форме... Илья, послушай, Илья. А как ты лечил сердечную рану? – лицо Егора стало хитрым-прехитрым. – Самовнушением или... того, зашёл украдкой в кабинку Службы Солнца и...
– Да ну тебя, – отмахнулся Илья и, спрыгнув с движущегося тротуара на перрон, пошёл навстречу молодой женщине в тёмных очках.
– Здравствуйте, Ольга, – заговорил он ещё издали. – Я не видел вас тысячу лет, а этот болтун житья мне не даёт. Через него я, наверное, и рейсового дожидаться не стану – отправлюсь налегке, в скафандре... Вы случайно не знаете, Ольга, как таким легкомысленным людям, как ваш муж, доверяют заботу о морали и счастье других?
Ольга обернулась и с улыбкой протянула Илье свою узкую ладошку.
Музыка грянула очень громко и торжественно. И, главное – неожиданно.
– Что это? – спросила Ольга. Лицо её стало напряжённым, ладошка, которую Илья до сих пор держал в своей руке, налилась силой, как бы затвердела.
Всего какая-то доля секунды понадобилась Илье, чтобы мгновенно отключиться от непринуждённой беседы, всё увидеть и понять.
Патетика невидимого оркестра... звездолётчики, построившиеся во фронт... их взгляды – пристальные, вопрошающие и чуть ироничные.
– Всё нормально, Ольга, – засмеялся Илья. – В старину это называлось почётный караул. Да, да, – продолжал он беспечно. – Есть прекрасные ритуалы, которые переживут нас и детей наших тоже. Вон и флаг Совета Обитаемых миров... Чётче шаг, Оля. Форма лица – бесстрастно-значительная. Егор, убери живот... Сейчас должен объявиться капитан звездолёта и отрапортовать.
Капитан действительно объявился. Окружённый какими-то людьми, он стоял у входа в космопорт – пожилой, в серебристом комбинезоне со множеством знаков профессионального различия.
– Калчо Драгнев, – представился звездолётчик. – Экипаж "Джордано Бруно" готов к старту.
– Рад, – сказал Илья и прищурился: – За экипаж я крайне рад. И за вас, капитан, тоже рад. Особенно!
К ним пристроился худенький юркий распорядитель. Он шёл впереди, настороженно поглядывая на богатырскую фигуру Ильи, затем нырнул в сторону, тут же вернулся и наклонил голову:
– Прошу в зал прощаний.
Они остались одни. В огромном пустом зале, светлом, будто последние дни сентября. Но не успели они перемолвиться даже словом, как из стен вдруг вышли хороводы берёз, открылась даль – свежая, утренняя – и закапали звуки. Немножко грустные, немножко обнадёживающие, будто перезвон капели.
– Отставить! – повелительно сказал Илья и поднял руку, сигнализируя какому-то невидимому автомату.
Берёзки тотчас же растаяли, бирюзовые стены, в которых копошились жёлтые искорки света, вернулись на свои места. А музыка осталась. Только стала тише, растеклась вокруг.
– Зачем всё это? – спросил Егор, недоумевая и немного сердясь. – Ты же дважды летал. И безо всякой буффонады.
– Особый случай, друзья, – задумчиво сказал Илья. Они подошли к стене-окну, за которым открывался амфитеатр космопорта. Ольга прислушалась: ловила отзвуки капели и в то же время старалась ничего не пропустить из их разговора.
– Особый случай, друзья, – повторил Илья. – Хотя, в конечном счёте, всё это мальчишество. А причин для эдакой нарочитой торжественности много. Во-первых, Окно, куда я сейчас лечу, не просто кусок пространства, наделённый странными свойствами, а одна из самых больших тайн, с которыми человечеству приходилось иметь дело. Там, на Станции, собрались лучшие умы Обитаемых миров. Представьте себе интерес к Окну остальных людей и прежде всего, конечно же, исследователей. Представили?
Ольга улыбнулась.
– Во-вторых, – продолжал Илья, – это первое серьёзное вмешательство Службы Солнца в исследования дальнего космоса. Тут срабатывают и боязнь за тайну (вдруг отберут?), и какие-то реликты престижности профессии. Ведь почти два столетия все мальчишки буквально бредили космосом, мечтали только об одном – о героических путях первопроходцев и исследователей. Затем эти пути превратились в рейсовые линии, звёздных избранников оказалось двенадцать миллионов и пришла пора заняться самим человеком. Его микровселенной. Для некоторых чересчур деятельных натур это кажется преждевременным, несущественным... Понимаешь?
– Я понимаю, – тихо сказала Ольга.
– А поработаешь когда-нибудь с нами – убедишься, – заключил Илья. Услышав тройную трель звонка, Садовник решительно шагнул к двери.
У выхода на поле он обернулся:
– В-третьих, и это главное, – голос Ильи зазвучал вдруг сухо и официально, – там бессмысленно гибнут люди, а я наделён особыми полномочиями... Восемь человек... Погибло... Между этими двумя фактами существует прямая и жёсткая связь.
ТОСТ В ПОЛЬЗУ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Они как раз вышли из тени Земли, но скорость вырастала так стремительно, что пока Илья приноравливался к иллюминатору, шарик планеты откатился уже довольно далеко – отсюда она казалась трогательно маленькой и беззащитной.
"Интересно, – Илья всё ещё не мог оторваться от иллюминатора, приходит ли исследователям мысль о беззащитности нашей планеты? Должна приходить. Ведь им, хоть и не часто, случается иметь дело со всяческой дрянью. Наверное, должна выработаться привычка, даже рефлекс, как у врачей-инфекционников – после окончания работы обязательная дезинфекция. Нужна именно привычка, а не обязанность, продиктованная инструкцией. Ведь первопроходцы и исследователи могут не только занести на Землю зло, но и привести его за собой. Указать адрес... Надо будет, кстати, выяснить..."
"Бруно" вздрогнул, принимая очередную порцию ускорения. Логическая цепочка оборвалась. И сразу же расхотелось куда-либо идти, заводить разговоры.
"Спрячу я пока свои врождённые и нажитые способности к общению и пойду спать, – решил Илья. – До Наковальни ещё четыре дня пути, успеется".
Он затопал по коридору, увязая ботинками в толстом ворсе ковра. Невесомость в обычных условиях Илье не нравилась – мало того, что бесполезна, так ещё и отвлекает, – и он включил поле гравитации скафандра.
Неподалёку, в спортзале, забухал мяч; отозвался свисток судьи. "Вот где на невесомость молятся", – отметил про себя Илья. Звездолётчики "Бруно" не без оснований считали себя первооткрывателями популярнейшего нынче пространственного футбола.
В следующий миг Илья увидел, что по коридору стремительно летит светловолосая девушка в спортивном трико, и отступил ровно настолько, сколько требовалось любительнице "экстренных способов передвижения в условиях невесомости", чтобы избежать столкновения. Пилотом незнакомка оказалась неважным. Разгорячённое тело со всего размаху ударилось о грудь Ильи, и он, покачнувшись, придержал девушку, чтобы незадачливого пилота не понесло кубарем.
– Это что – подарок судьбы? – смеясь, поинтересовался Илья.
– Простите, у меня плохо получаются виражи, – незнакомка осторожно, но решительно высвободилась.
– Хоть сто раз, – ответил Илья. – Я вообще гожусь для этого. Ефремов идеальная мишень. При желании можете обстреливать меня даже кварками.
– Это идея, – девушка глянула на Илью снизу вверх. В её зеленоватых, чуть удлинённых глазах он заметил явный вызов и удивился – дело, оказывается, не только в его шутливом тоне. – В малых дозах действует успокаивающе, – продолжала она. – Будто ионный душ. Снимает с синапсов избыток потенциалов. Бремя... особых полномочий тогда кажется не таким тягостным.
– Спасибо за совет, – уже серьёзно сказал Илья. – Но вы, милая, преувеличиваете роль ионного душа. Моя первая специальность – врач.
– Простите, – девушка зарделась. – Я не хотела вас обидеть.
Она отступила, наконец, в сторону, ухватилась за эластичный полукруг, выступающий из стены, и приготовилась оттолкнуться, чтобы опять взмыть в воздух. Дышала девушка всё ещё часто, и Илья невольно залюбовался её телосложением гимнастки, загорелым лицом с золотистым пушком над верхней губой.
– Погодите, – попросил Илья и легонько придержал незнакомку за руку. – Что вам так дались мои полномочия? Они вас тревожат? Почему?
– Не только меня, – на лицо девушки упала тень усталости. – Они тревожат двенадцать миллионов человек.
Она легонько оттолкнулась и медленно поплыла вдоль коридора. То ли ждала ответных слов, то ли подсознательно чувствовала, что ею любуются.
– Эй, послушайте, – окликнул её Илья. – Зовут-то вас хоть как?
– Спросите у своего Помощника. Пусть вычислит.
Девушка вдруг рассмеялась и точным сильным броском послала своё тело в боковое ответвление коридора.
"Ну и ну, – покачал головой Илья. – Какие они всё же благородно-слепые. До сих пор считают, что платить за познание человеческими жизнями обычное дело. А времена давно уже не те!"
Он вошёл к себе и запер дверь. Над столом всё ещё плавали ромашки, которые принесла в порт Ольга. Илья поспешно включил в каюте гравитацию, налил в вазу воды... "Лишь бы с Ольгой всё было благополучно, – мелькнула тревожная мысль. – И Егор, наконец, успокоится. Он такой, что свои бы глаза ей отдал, да..."
Спать расхотелось. Илья высветил наружную стену каюты, и в проёме видеоокна заискрилась звёздная пыль. Что-то мешало ему, и он не сразу понял: мешает тяжёлая форма-скафандр, но снимать её не стал, потому что она ещё зачем-то была нужна, а зачем – непонятно.
"Задира, которую тревожат мои полномочия, – осенило вдруг Илью. – Она предлагала вычислить её. А что? Сейчас попробуем".
Он позвал Помощника, и тот немедленно откликнулся, словно был не логическим устройством, а запасным уголком мозга, его резервом. Помощника в своё время "законтачили" на слуховые центры, то есть ответы и вопросы его возникали в сознании Ильи, как тихий шёпот.
"Для определения личности методом исключения не хватает данных, отозвался Помощник. – Назовите ещё несколько деталей".
– Натура холеричная, экспрессивная... Глаза зелёные... – Илья задумался. – Да, имеет познания в медицине.
"Достаточно, – прошелестел бесстрастный голос. – Вашу новую знакомую зовут Полина Лоран. Тридцать два года. Отец – известный французский микробиолог, мать – русская, художник. По образованию Лоран – психиатр. Работает главным врачом исследовательской станции "Галактика". Незамужняя..."
Помощник сделал паузу и осторожно добавил:
"Натура в самом деле холеричная. Острый склад ума, агрессивная ирония. По всем комплексным данным вашему идеалу не соответствует. Лоран, кстати, противник Службы Солнца. Право вето использовано ею шестнадцать лет назад".
– Ну, спасибо, дружище, – пробормотал Илья. – У тебя та же блажь, что и у Егора. Всем почему-то хочется меня женить.
...Решив, что пора, наконец, заняться делом, Илья достал коробочку личной библиотеки, набрал код-требование. Секунду спустя он уже крутил в пальцах иголку держателя, на конце которого посверкивал зеленоватый кристаллик. В нём содержались отчёты по Станции, а также все сведения и гипотезы относительно загадочной сущности Окна.
Илья воткнул держатель в "пуговицу" проектора. Пространство ярко освещённой каюты в нескольких шагах от него как бы свернулось, налилось чернотой, в которой появилось светлое пятнышко. Голос комментатора сообщил:
"Новая звезда и псевдотуманность зарегистрированы службой наблюдений 23 марта .... года в районе звезды Росс 248. Расстояние немногим более трёх парсеков..."
"Близко, – подумал Илья. – Чрезвычайно близко".
Пятнышко выросло, превратилось в сферическую желтоватую туманность. Ближе к её краю мерцала искорка звезды.