Однако возможность термодинамического уменьшения энтропии в замкнутой системе - не имеет значения, насколько низка вероятность такой ситуации - выявляет дефект определения направления времени с точки зрения энтропии. Если изолированная система случайно проходит через уменьшение энтропии, мы должны сказать, что время "пошло вспять" - если наше определение стрелы времени основывалось на постулате возрастания энтропии. А если определять время, исходя из реального наступления событий и с учетом оценки величин временных отклонений от настоящего, никаких противоречий с феноменом уменьшения энтропии не возникает - он становится просто редкой аномалией среди физических процессов естественного мира.
Поднимается ветер. Летящий наверху песок пятнает серое небо. Скейн выбирается из ямы и ложится на краю, тяжело дыша. Человек с лицом-черепом помогает ему встать.
Эту серию образов Скейн видел согни раз.
- Как вы себя чувствуете? - спрашивает человек с лицом-черепом.
- Странно. Хорошо. Голова такая ясная!
- У вас был контакт?
- О да! Да.
- И?
- Думаю, я исцелился,- удивленно говорит Скейн.- Моя сила вернулась. Прежде я чувствовал себя каким-то... обрубленным. Какая-то мини-версия самого себя. А теперь... А теперь...
Он позволяет щупальцу сознания выскользнуть наружу и коснуться разума человека с лицом-черепом. Однако проникнуть внутрь не может.
- Вы тоже коммуникатор? - потрясенно спрашивает он.
- В каком-то смысле. Я чувствую ваше прикосновение. Вам лучше?
- Гораздо лучше. Гораздо. Гораздо.
- Как я и говорил. Вы получаете второй шанс, Скейн. Ваш дар вернулся. Благодаря нашему другу в этой яме. Им нравится быть полезными.
- Что мне делать? Куда идти?
- Что угодно. Куда угодно. Когда угодно. Вы можете двигаться вдоль временной линии, как пожелаете. Создавать управляемую фугу, так сказать. В конце концов, если время беспорядочно, если не существует жесткой последовательности событий...
- Да.
- Почему бы не выбрать ту последовательность, которая кажется вам самой привлекательной? Зачем цепляться за набор абстракций, доставшийся вам от прежнего "я"? Вы свободный человек, Скейн. Вперед. Радуйтесь. Вернитесь в ваше прошлое. Отредактируйте его. Усовершенствуйте. Ведь все течет, Скейн, все течет. Выберите любой момент, какой предпочитаете.
Скейн проверяет, насколько истинно сказанное человеком с лицом-черепом. Осторожно отступает на три минуты назад и видит себя, выбирающегося из ямы. Ускользает на четыре минуты вперед и видит человека с лицом-черепом, в одиночестве медленно бредущего по берегу. Все течет. Он свободен. Свободен.
- Понимаете, Скейн?
- Теперь да.
Он вырвался из когтей энтропии. Он хозяин времени, а это значит, что он хозяин самому себе. Он может игнорировать иллюзорные силы детерминизма. Внезапно ему становится ясно, что нужно делать. Он отстоит свое право на свободу воли, бросит энтропии вызов на ее площадке. Он покидает текущую временную линию и легко переносится в то, что другие называют "прошлым".
- Свяжись с Ниссенсоном,- приказывает он письменному столу.
Костакис мигает, явно взволнованный.
- Прежде позвольте мне прояснить кое-что для себя. Этот человек увидит все, что есть в моем сознании? Получит доступ ко всем моим секретам?
- Нет. Нет. Я тщательно фильтрую связь. До него дойдет исключительно суть той проблемы, которой он должен заняться. А до вас - исключительно его ответ.
- А если он не найдет ответа?
- Найдет.
- А если он впоследствии использует то, что узнает, в своих интересах? - спрашивает Костакис.
- Он связан обязательствами. Никакого риска. Давайте приступать. Смелее!
Письменный стол сообщает, что Ниссенсон, находящийся на другой стороне земного шара, в Сан-Пауло, готов. Скейн быстро вводит Костакиса в состояние восприятия и разворачивает кресло лицом к слепящему свету своей информационной системы. Вот момент, когда он может прервать осуществление сделки. Снова повернись лицом к Костакису, Скейн. Печально улыбнись и скажи, что связь неосуществима. Верни ему деньги, пусть идет к другому коммуникатору и калечит его разум. И живи себе дальше, здоровый и счастливый. Когда прежде Скейн в своих фугах бесконечное число раз возвращался к той сцене, именно в этот момент он безмолвно и беспомощно призывал себя остановиться. Но сейчас все в его власти, ведь это не фуга, не иллюзия смещения во времени. Он действительно переместился. Он здесь, но знает, что именно должно произойти, и он единственный Скейн, тот самый, действующий Скейн. Вставай. Откажись от контракта.
Он не делает этого. Вот как он игнорирует энтропию. Вот как он разрывает цепь.
Скейн смотрит на крошечные вспышки, искрящиеся и движущиеся: они подхлестывают его дар, усиливают электрические импульсы мозга, пока он не поднимается до энергетического уровня, позволяющего установить связь. Он начинает действовать. Протягивает одно из щупальцев своего сознания и подцепляет Ниссенсона. Другим ловит Костакиса. Подтягивает щупальца друг к другу. Он понимает, что рискует, но убежден, что справится.
Щупальца встречаются.
Из мозга Костакиса течет поток, описывающий метод пересылки материи и проблемы рассеивания луча. Скейн направляет его Ниссенсону, и тот начинает вырабатывать решение. Комбинированная сила двух разумов очень велика, но Скейн искусно отводит избыточный заряд и поддерживает связь, не прикладывая излишних усилий, соединяя Костакиса и Ниссенсона, пока они обсуждают свои технические проблемы. Скейн не вникает в то, каким именно путем их возбужденные сознания устремляются к ответу.
Eсли вы... Да, и потом... Но если... Понимаю, да... Это я могу... И... Может, мне следует... Мне нравится... Это приводит к... Конечно... Неизбежный результат... Такое вообще-то осуществимо? Думаю, да... У вас должно получиться... Я смогу. Да. Я смогу.
- Миллион благодарностей,- говорит Костакис Скейну.- Все оказалось просто, когда мы поняли, с какой стороны подойти к проблеме. Мне ничуть не жаль денег, которые я заплатил вам. Нисколько.
Костакис уходит, сияя от восторга. Скейн с облегчением сообщает письменному столу:
- Я решил позволить себе трехдневный отдых. Подкорректируй все назначения.
Он улыбается, широкими шагами пересекает офис, включает усилители и любуется замечательным видом. С кошмарами покончено. Прошлое подправлено. Перегорания удалось избежать. Потребовались уверенность в себе и понимание происходящих процессов.
Внезапно у него возникает знакомое ощущение надвигающейся временной фуги. Не успевает он вмешаться и перехватить контроль, как проваливается во тьму и мгновенно оказывается на планете с фиолетовым песком и деревьями с голубыми листьями. Оранжевые волны лижут берег. Он стоит в нескольких метрах от глубокой конической ямы. Глядит в нее и видит амебоподобное создание, лежащее рядом с человеческой фигурой. Чужеземная субстанция, похожая на желе, обволакивает человеческое тело. Он узнает в человеке Джона Скейна. Связь в яме завершается, человек начинает выбираться оттуда. Поднимается ветер. Летящий наверху песок пятнает серое небо. Он терпеливо наблюдает за молодым собой, вылезающим из ямы. Теперь он понимает. Круг замкнулся; узел завязан; петля тождества завершена. Он обречен провести долгие годы на Аббонданце-VI, постепенно старея и дряхлея. Он - человек с лицом-черепом.
Скейн выбирается на край ямы и лежит там, тяжело дыша. Он помогает Скейну встать.
- Как вы себя чувствуете? - спрашивает он.
Что мы узнали из утренней газеты
© Перевод В. Баканова
I
В тот вечер я пришел домой с работы, как обычно, в 18.47 и обнаружил, что наша тихая улица целый день гудит, будто пчелиный улей. Оказывается, в каждый дом на Редбад-Кресченд доставили "Нью-Йорк тайме" от 1 декабря. Так как сегодня понедельник, 22 ноября, выходит, что 1 декабря - середина следующей недели. Я спросил жену, ты уверена? Потому что утром перед работой сам просмотрел газету, и она показалась мне вполне обычной.
- Тебе за завтраком хоть на албанском газету подавай - покажется вполне обычной,- ответила жена,- Вот, посмотри.
- Сегодня действительно понедельник, двадцать второе ноября? - спросил я.
- Разумеется,- сказала жена,- Вчера было воскресенье, завтра будет вторник, а мы еще не были на Благодарении.
Я осмотрел газету. Заголовки самые обыденные, должен сказать. Такие мы видим каждый день. "ПРЕЗИДЕНТ С СУПРУГОЙ ПОСЕТЯТ ТРИ КИТАЙСКИХ ГОРОДА"- Так. "10 РАНЕНЫХ ПРИ ПЕРЕСТРЕЛКЕ ПОЛИЦИИ С ГАНГСТЕРОМ". Ладно. В общем, обычный выпуск без всяких сюрпризов. Но помеченный 1 декабря, и это в некотором роде сюрприз.
- Просто шутка,- сказал я жене.
- Кто станет так шутить? Напечатать целый номер? Это невозможно, Билл.
- Так же невозможно получить газету из середины следующей недели, тебе не кажется? - парировал я.
Потом я открыл пятидесятую страницу, где публикуют некрологи, и, признаться, почувствовал себя не в своей тарелке, потому что, кто знает, вдруг это никакая не шутка и каково будет найти свое собственное имя? Слава богу, умерли Гарри Турнер, доктор Фенштейн и Джон Миллис. Не скажу, что смерть этих людей доставила мне удовольствие, но уж лучше они, чем я, разумеется. Потом заглянул на спортивную страницу и увидел: "ПОЧТИ НИЧЬЯ 110:109". Мы собирались взять билеты на эту игру, и я сразу подумал, что теперь не стоит. Затем я вспомнил, что на баскетбольных играх можно делать ставки, а я знал, кто победит, и как-то странно себя почувствовал. Тут же я посмотрел результаты скачек, а потом быстро, флип-флип-флип, открыл биржевую страницу. Вот тогда я по-настоящему вспотел, отдал газету жене и снял пиджак и галстук.
Я поинтересовался, кто еще получил эту газету?
- В каждом доме на Редбад-Кресченд, то есть всего одиннадцать семей, но на всех других улицах получили обычную сегодняшнюю газету,- сказала жена.- Мы проверяли.
- Кто это мы? - спросил я.
- Мэри, и Цинди, и я. Цинди первая обнаружила и позвонила мне, а потом мы встретились и все обсудили. Билл, что будем делать? У нас ведь есть будущий курс акций и все остальное, Билл.
- Если это не шутка,- сказал я.
- Похоже, газета настоящая, разве нет?
Мои руки внезапно задрожали. Хотелось смеяться, потому что как раз в субботу вечером мы все жаловались на рутинное однообразие и предсказуемость жизни. И вот, пожалуйста, газета из середины следующей недели. Как будто Господь, послушав нас, хихикнул в рукав и велел Гавриилу или еще кому малость растормошить это болото с Редбад-Кресченд.
II
После обеда позвонил Джерри Уэсли и сказал: "У нас вечером собирается компания. Билл, ты придешь со своей половиной?"
Я спросил, по какому поводу встреча, и он ответил, по поводу газеты.
Джерри - страховой агент, и очень удачливый. У него лучший дом на Кресченд: двухэтажный, в стиле Тюдор. Мы прибыли седьмыми, а после нас подошли Максвеллы, Брусы и Томасоны. Цинди Уэсли, как обычно, понаделала канапе, а выпивки тут всегда хоть залейся. Джерри ухмыльнулся и поднял вверх газету. Оттуда, где я сидел, был виден лишь один заголовок "10 РАНЕНЫХ ПРИ ПЕРЕСТРЕЛКЕ ПОЛИЦИИ С ГАНГСТЕРОМ". Но этого хватило, чтобы я узнал ту газету.
- Вы понимаете,- начал Джерри,- что эта газета открывает перед нами необычайные возможности для улучшения материального положения?
- Разумеется,- перебил Боб Томасон,- но с чего мы взяли, что это не розыгрыш? Я хочу сказать, газета из будущей недели, кто может поверить?
Встал Майк. Майк настоящий ученый, преподает закон в Колумбийском университете.
- Конечно,- сказал Майк,- на первый взгляд кажется, что над нами пошутили. Но посмотрите на эту газету повнимательней. Ни одной необычной детали. Так что же больше похоже на правду? Что кто-то возьмет на себя труд набора, печати и доставки фиктивного номера "Таймс" или что газета попала к нам через какой-то прокол в четвертом измерении? Лично я нахожу маловероятными оба этих варианта, и все же трудно поверить в розыгрыш.
- Мы можем сделать кучу денег,- заметил Дейв Брус.
Все стали натянуто улыбаться. Очевидно, каждый просмотрел спортивную и биржевую страницы и пришел к тому же выводу.
- Надо прояснить еще кое-что,- сказал Джерри.- Разговаривал ли кто-нибудь о газете с посторонними, то есть с людьми, не находящимися сейчас в этой комнате?
- Нет.
- Хорошо. Мы не станем извещать "Таймс" и не проговоримся даже двоюродному брату в Доджвуд-Лэйне. Просто спрячем наши газеты в укромное местечко и тихо будем делать свои дела.
Сид Фишер спросил:
- Решим сообща, что делать, или каждый будет действовать самостоятельно?
- Самостоятельно,- сказал Бад Максвелл.
- Конечно, самостоятельно,- сказал Дейв Брус.
Только Чарли Гаррис хотел организовать нечто вроде комитета. Чарли сильно не везет на бирже, и, думаю, он боялся рисковать даже с газетой из будущего. Джерри объявил голосование, и десять против одного были за личную инициативу.
Уже за напитками Джерри напомнил, что в нашем распоряжении всего неделя. К1 декабря газета станет обычной бумагой. Действовать надо сейчас, пока у нас есть преимущество.
III
Беда в том, что при помощи газеты из следующей недели большого куша на бирже не сорвать. За несколько дней акции, как правило, не могут упасть или подняться на 50 процентов. И все же кое-чем я мог воспользоваться. В дневном номере "Пост" сообщалось, что до закрытия биржи вечером 22 ноября "Доу" шли по 802.15, а декабрьская "Таймс" упоминала "ошеломляющий двухдневный взлет" до 831.34 на 30 ноября. Вовсе недурно. Разложив "Пост" и "Таймс", я начал искать акции, которые поднялись по крайней мере на 10 процентов. Вот что я выписал:
Акции - Ноябрь 22 - Ноябрь 30
"Левич" - 89'/2 - 103'/4
"Баух и Ломб" - 133 3/8 - 149
"Натомас" - 45 1/4 - 50
"Дисней" - 99 1/8- 116 3/4
"ЕсиДж" - 19 1/4- 23 3/4
"Не ставь на одну лошадку, Билл",- сказал я себе.
Позвонил своему маклеру, так, мол, и так, хочу кое-что купить на свободные.
"Не спеши, Билл, биржу лихорадит",- посоветовал он.
Необычный маклер. Не всякий станет отговаривать вас и лишать себя комиссионных. Ноя сказал, нет, у меня предчувствие, и велел покупать "Левин", "Баух", "Натомас", "Дисней" и "ЕсиДж". Хорошо, решил я, если получится, считай, что подарил себе отпуск в Европе, и новый крайслер, и норку жене, и еще кучу всякого добра. А если нет? Тогда ты только что потерял уйму денег, Билли, дружище.
IV
Я воспользовался и спортивной страничкой. Заключил несколько пари на работе. В столовой побился об заклад на 250 долларов с Батчем Хантером, что "Сент-Луис" выиграет у "Гигантов", а по пути домой поставил на пару лошадок.
V
Во вторник вечером пришел домой, выпил и спросил жену, какие новости, а она ответила, целый день на улице только и разговоров, что о газете. Кое-кто из жен звонили маклерам и даже ставили на лошадей. Хорошо, моя жена не из таких, не женское это дело.
Какие акции они покупали, поинтересовался я.
О, она не помнит названий. Но чуть погодя позвонила Жеан Брус, и моя спросила о бирже, и Жеан ответила, что она купила "Виннебаго", "Ксерокс" и "Трансамерику". Слава богу, подумал я. Было бы подозрительно, если бы в тот же день вся Редбад-Кресченд стала покупать "Левич", "Баух", "Дисней", "Натомас" и "ЕсиДж". С другой стороны, чего беспокоиться, если кто и заметит, можно объяснить, что мы организовали клуб. Да и нет закона, запрещающего играть на бирже с помощью газеты из будущей недели. Впрочем, кому нужен лишний шум?
Я достал газету. Жеан, дура, связалась с "Ксероксом", он поднялся только на шесть процентов, а прибыль-то дают именно проценты. Зато "Виннебаго" больше чем на 10 процентов, а "Трансамерика" чуть ли не на 20. Жаль, что я не заметил, хотя чего жадничать, и я не промахнулся.
Сама газета меня удивила. Шрифт местами расплывался, кое-где я еле разбирал слова. По-моему, этого не было. Кроме того, бумага казалась другого цвета, более серая, более старая.
- Что-то происходит с газетой,- сказал я жене.
- Что ты имеешь в виду?
- Словно она разрушается.
- Все может быть,- вздохнула жена,- Это как сон. Во сне все меняется без предупреждения.
VI
Среда, 24, без перемен. "Доу" даже упали до 798.63. Тем не менее мои потихоньку идут вверх. Я уже выиграл 4 пункта на "Баух", 2 на "Натомас", 5 на "Левич", 2 на "Дисней", три четверти на "ЕсиДж", и, хотя это далеко от предсказаний нашей газеты, впереди еще "ошеломляющий двухдневный взлет". "Виннебаго", "Трансамерика" и "Ксерокс" тоже немного поднялись. Завтра Благодарение и биржа закрыта.