-- Я уже спускаюсь на лифте, -- доложила она. -- Камера со мной. Где ты?
-- Ух ты, умница моя! -- не удержался я. -- Я без тебя -- ноль без палочки! Выйди на Железноводскую, только не по проспекту, а по параллельной улочке, не помню ее названия. Там поверни налево, к магазину. Не привлекая к себе внимания, найди "ауди" песочного цвета с номером... -- И я объяснил ей план действий.
Потом вышел из машины и принялся прогуливаться рядом, покуривая.
Шпион был вынужден следить за мной в зеркало заднего вида и, конечно, профукал не только появление Кати со стороны лобового стекла, но и момент, когда она его сфотографировала. Он обнаружил ее, когда она уже подходила ко мне. То есть так у нас было запланировано, но я уверен, что все по плану и получилось, тем более что Катя притопала в зеленом халате уборщицы. Наверное, у бабы Саши выпросила...
-- Я его сняла, -- сказала она, садясь вместе со мной в машину. Достала из кармана тюбик губной помады, подкрасилась и передала тюбик мне. -- Это телекамера. Только не урони, а то с меня шкуру спустят. Штука достаточно дорогая, у нас денег не хватит, чтобы расплатиться.
Далее все было просто.
Мы вернулись в офис, я подумал пять минут, не опасно ли знакомить Поля с фотомордой шпиона. В конце концов решил, что не опасно, скормил файл ИскИну и велел произвести идентификацию по адресной базе города.
Человек бы, получив такое задание, сделал страшные глаза и заявил что-нибудь типа "Ты офонарел, парень? Это ж неделя работы!" Поль же станет сличать фото с базой без подобных комментариев -- и день, и два, и месяц, если понадобится. Пока не переберет все полтора миллиона мужчин-петербуржцев от двадцати до сорока лет (именно такие возрастные рамки я ему задал). Впрочем, как оказалось, для такой работы не потребуется и недели. Когда я объяснил Кате, что мне нужно, она сказала:
-- Поль уже к вечеру справится. Вот увидишь!
Я отдал ей помаду-телекамеру и отправил возвращать одолженное. А сам принялся проводить в жизнь очередной пункт плана розыскных мероприятий -- вновь побывать в компании "Бешанзерсофт". Уже в новом качестве.
На этот раз я решил начать с тех, к кому не попал при прошлом посещении "Бешанзера". И первым в моем списке значился господин Громадин. Пробился я к нему уже знакомым путем -- через секретаршу Елену Владимировну Пименову. Правда, начал я на сей раз со звонка по видеофону.
Все прошло как по-писанному. Когда секретарша заявила, что у Михаила Ефремовича нет ну просто никакой возможности встретиться со мной, я объявил ей, что подобное отсутствие возможности может расценивать как нежелание, а нежелание может расцениваться как злостное стремление ставить палки в колеса расследованию двух убийств, за что мой клиент никого по голове не погладит и найдет управу и на господина Громадина.
-- Убийства? -- переспросила Елена Владимировна, округляя глазки. -- Я не ослышалась?
-- Не ослышались.
-- Но вы же, шустрый мальчик, всего-навсего страховой дознаватель! Какие убийства?
-- Все течет, все меняется, и направления расследования конкретных дел также подвержены переменам. К примеру, страховые агенты вдруг становятся частными детективами. Казалось бы, ни с того ни с сего, а на деле закономерно, потому что они изначально были частными детективами и только прикидывались дознавателями страховой компании. -- Я погрозил телекамере указательным пальцем правой руки. -- Только мне бы не хотелось, чтобы об убийствах судачила вся ваша компания.
Последняя фраза прозвучала весьма двусмысленно, но уточнять я ничего не стал. Собственно, один фиг после моего очередного появления там слухи поползут, никуда от них не денешься, но предупредить секретаршу я должен -- хотя бы для того, чтобы выглядеть в ее глазах профессионалом.
-- Кстати, мой клиент работает в вашей фирме.
-- И кто же он?
-- Она. Это госпожа Шантолосова.
Елена Владимировна некоторое время разглядывала мою физиономию (надеюсь, она показалась секретарше не слишком самодовольной), а потом исчезла с дисплея, отключив оба канала: и акустический, и видео.
Я терпеливо ждал.
Так прошло минут пять. Ждать становилось бессмысленно, и я хотел было послать повторный вызов, но тут связь возобновилась.
-- Я все утрясла, -- сказала Елена Владимировна. -- Через час Михаил Ефремович примет вас. Приезжайте.
-- Мне потребуется побеседовать и с другими работниками вашей компании.
-- С кем именно?
Я перечислил имена и фамилии.
Елена Владимировна опять на некоторое время исчезла. А когда появилась, сказала:
-- Вы сможете встретиться со всеми, кто в данный момент окажется на месте. Приезжайте.
И я, уже в привычном сопровождении "ауди", приехал.
Прошел знакомые процедуры пропускного режима. Охранники сегодня были те же, что и позавчера, но меня, похоже, не помнили, поскольку опять предложили воспользоваться лифтами для посетителей и обычного персонала. Якобы ради хохмы я попытался воспользоваться кабиной для руководства. Не тут-то было, автоматика потребовала от меня специальный пропуск. Пришлось возвращаться несолоно хлебавши.
-- Ну как? -- сказал один из охранников. -- Отсос петрович?
-- Он самый.
-- Вот и не суйтесь куда не следует. Вам же сказали, где лифт. В следующий раз попросту схлопочете по шее.
-- Следующего раза не будет, -- пообещал я.
Я поднялся на уже знакомый мне сорок восьмой этаж. На сей раз Марьяна Ванжа мне не встретилась, и я почувствовал себя обманутым. Впрочем, встречаться с нею сейчас было ни к чему, а потому можно сказать и так, что мне повезло.
-- А вот и вы, шустрый мальчик! -- Елена Владимировна встретила меня едва ли не как своего младшего брата. Одобрительно глянула на настенные часы. -- Вы на удивление точны.
-- Точность -- вежливость не только королей, но и частных детективов, -- сумничал я.
Секретарша не оценила -- она уже общалась с интеркомом. Тот проворчал что-то, в чем я бы никогда не распознал человеческую речь, но Елена Владимировна ответила ему:
-- Да, Михаил Ефремович! -- И повернулась ко мне, указав на закрытую дверь в боковой стене. -- Шеф ждет вас.
22
Михаил Ефремович оказался совсем не таким, каким выглядел на сетевых фотографиях. Там он был уверенным в себе и самодовольным барином, густобровым, черноволосым, а под пиджаком у него угадывались сплошные мышцы. Наяву все касающееся бровей, волос и мышц присутствовало, но вот уверенностью и самодовольством и не пахло. Более того, когда господин Громадин встал из-за стола и пожал протянутую руку, мне показалось, что в глубине его глаз стынет северный ледовитый океан, состоящий из сплошного страха. То ли из-за боязни разоблачения, то ли из-за опасения оказаться следующей жертвой...
Тем не менее, когда Громадин вернулся в кресло, вернулся и лоск.
-- У вас пятнадцать минут, -- сказал Михаил Ефремович, и если это не было произнесено с высокомерием, то я -- баран, ни бельмеса не понимающий в людях.
Чтобы разуверить хозяина в возможности подобного ко мне отношения, я тоже решил не обращаться за помощью к церемонности:
-- Послушайте, господин Громадин!.. Не хочу вас пугать, но первым на подозрении у следствия находитесь вы.
Он попытался брыкаться:
-- Вы -- не милиция. У вас нет права меня допрашивать.
Я усмехнулся:
-- Что вы, любезнейший? Я прекрасно знаю дозволенные мне законом действия и вовсе не собираюсь вас допрашивать. Мы просто побеседуем. Что же касается милиции, то ей ничего не стоит узнать о том, что у вас нет алиби, а в деле о несчастных случаях вскрылись новые обстоятельства. Мой клиент приложит к этому все свои усилия, а его возможности поистине безграничны.
-- Имя вашего клиента, разумеется, содержится в тайне.
-- Обычно -- да. Но не в данном случае. Мой клиент -- член совета директоров вашей компании Полина Ильинична Шантолосова.
Он вздрогнул и пробормотал:
-- Вот черт... А я был уверен, что это она сама своего муженька и грохнула. Впрочем... -- Он хитро подмигнул. -- Можно ведь самой грохнуть, самой и расследование заказать. Не так ли?
-- Я не уполномочен обсуждать с вами побуждения моего клиента. Готовы вы побеседовать со мной на интересующие следствие темы?
-- Еще бы не готов!.. Разумеется, она в силах устроить мне развеселую жизнь. Спрашивайте.
Давно бы так! А то раздулся, словно мыльный пузырь...
-- Как считаете, кому выгодна смерть Бердникова и Зернянского?
Он задрал голову кверху -- наверное, хотел взглядом разрушить бетонную плиту потолка, чтобы она грохнулась мне на черепушку. Но плита не послушалась, и он увял.
-- Ну-у... Всякий скажет вам, что -- мне. А я скажу, что -- всякому. Но в первую очередь -- Шантолосовой.
-- Почему?
-- Потому что в результате у нее оказался контрольный пакет акций, и она может проводить через совет директоров те решения, что ей выгодны.
-- И сколько же таких решений она уже провела?
Он посмотрел на меня со странным подозрением:
-- Пока ни одного, но что ей в случае необходимости помешает?
-- Ну а супруга Зернянского? Что вы о ней думаете? Хватило бы у нее духу... -- Я не договорил.
-- Нет, эта на убийство не способна. -- Он встрепенулся. -- Вот видите... Если я убийца, мне выгоднее, чтобы подозреваемых было как можно больше, а я стараюсь уменьшить их количество.
Я усмехнулся, и у него вдруг задрожали пальцы. Руки тут же слетели со стола, вцепились в подлокотники кресла, будто в спасательный круг, будто в поручни трапа, ведущего с погружающейся в воду корабельной палубы на следующую, еще незатопленную.
-- Послушайте, -- сказал я. -- Вы так трясетесь... Можно подумать, к вам пришел киллер, а не частный детектив.
И тут его прорвало. Он вскочил из кресла, вылетел из-за стола и на едва гнущихся ногах заметался по кабинету.
-- Вот то-то и оно, -- заговорил он. -- Откуда мне знать? Может, вы -- вовсе не частный детектив, а самый что ни на есть киллер... -- Он в отчаянии замотал головой. -- Хотя нет, будь вы киллер, вы бы сюда не пришли, вы бы подстерегли меня на улице, возле моего дома. Нет, вы не киллер... Но вы же должны соображать... Следующий -- я, понимаете? Я... Да я бы сам вам приплатил, чтобы вы побыстрее нашли убийцу.
И я окончательно убедился, что передо мной никакой не раздувшийся пузырь, а смертельно перепуганный человек. В наше время и ежу понятно, что от заказанной смерти не спасет никакая охрана. Уж если президентов стран убивают, то куда деваться председателю совета директоров средней компании? Разве что бежать сломя голову, но это когда точно знаешь, что убьют, что есть причины... А бежать, когда угроза хоть и существует, но чисто теоретически... Это надо совсем голову потерять.
-- Скажите, а сколько у вас акций?
-- Акций? -- Он смотрел непонимающе. -- Немного. Я вашей клиентке не конкурент.
-- Так чего же вы тогда боитесь?
Он перестал бегать по кабинету.
Вот ведь какие существуют люди! Стоило мне засомневаться в том, что его могут убить, и он ухватился за мое сомнение, оно стало ему казаться непререкаемым выводом, гарантией его безопасности. Он вернулся за стол, посмотрел на меня едва ли не с благодарностью.
-- Может, вы и правы. Может, и нечего. Я же понимаю, что во главе фирмы я временно. Идут какие-то подспудные процессы, и когда все оформится, меня наверняка переизберут. Ну и пусть переизбирают, подумаешь! Нужна мне эта должность, как собаке пятая нога!.
-- Так чего же вы тогда боитесь? А главное -- кого?
-- Не знаю. Считайте, у меня предчувствие.
Я хотел ему заявить, что от предчувствий надо лечиться. Но не стал. Потому что излечить его могла только гробовая доска, а эта штука никогда и никого не излечивает. Если же и излечивает, то без возможности что-либо изменить.
-- Ладно, проехали, -- сказал я. -- Значит, кроме Шантолосовой, вы никого не подозреваете?
-- Да я вообще никого не подозреваю. Я размышляю -- кто мог? Мог, к примеру, Кавказец...
-- Вы имеете в виду Георгия Карачарова?
-- Его самого... И Антоша Константинов вполне мог.
-- А ему-то зачем?
-- Он тоже по служебной лестнице продвинулся... Но я не говорю о причинах. Я говорю о способности.
-- А Брызгунов с Ромодановским?
Громадин пожал плечами:
-- Способны-то оба. Но тут я тем более не вижу -- зачем. Их основной бизнес вовсе не у нас. Они с металлом завязаны.
Я с трудом сдержал удивление.
Оказывается, в этом паучьем гнезде водятся экземпляры, которых можно не подозревать!.. Но нет, сразу списывать со счетов я их все-таки не стану.
-- А как у вас с алиби? Что вы делали в те вечера, когда погибли Бердников и Зернянский?
Глупый все-таки в данном случае вопрос, но не задать его было бы непрофессионально. Поскольку на многих он действует, как сыворотка правды. Увы, не на всех...
Михаил Ефремович достал из кармана капэкашку и некоторое время изучал дисплей, орудуя стилетом.
-- Я же не назвал вам даты.
-- Они у меня зафиксированы, -- сказал он. -- Впрочем, что я вам пудрю мозги? Я же давно все проверил. Я в обоих случаях был в гостях, и тому есть свидетели -- в первом случае пятеро, а во втором целых десять человек.
Он посмотрел на меня с таким победоносным выражением лица, что я не удержался:
-- Можно подумать, я вас одного подозреваю... Ладно. Думаю, на этот раз мы можем закончить беседу.
И тут же проснулся интерком.
-- Михал Ефремыч, -- сказал он голосом Елены Владимировны. -- Через пять минут у вас встреча с представителями заказчика.
Я встал, распрощался и покинул кабинет.
23
Следующим моим собеседником стал Кавказец.
Георгий Георгиевич Карачаров оказался ослепительной красоты мужчиной (если можно так охарактеризовать представителя сильного пола). Шикарные усы, смоляные волосы, пронзительные глаза, спортивного вида фигура... В общем, госпожу Шантолосову вполне можно было понять.
-- Заходите, друг мой, заходите, -- Кавказец говорил безо всякого акцента.
Видимо, родился и вырос на брегах Невы, подобно Евгению Онегину. Или в окрестностях иной русской реки, подобно миллионам других, реальных людей.
Обаяние у господина Карачарова било через край. Я был привечен, обласкан и напоен кофе. Меня уверили, что в руководстве "Бешанзерсофта" состоят (он использовал именно это выражение) вполне приличные люди и тут не могло быть никаких убийств. Когда я сумел вставить в хозяйский монолог словечко сомнения, заявив, что беседы с отдельными должностными лицами заставили меня прийти к иному мнению, обаяния у господина Карачарова сразу поубавилось.
-- Знаете, -- сказал он. -- В любом стаде есть паршивая овца. Иногда -- к счастью, крайне редко -- такая овца попадает на место вожака. Но все равно она -- ничто, никто и звать ее никак.
Мда-а, похоже, этот дядька определенно недолюбливал нынешнего председателя совета директоров.
-- Хорошо, -- сказал я. -- Ну а если предположить, что убийства реальны, кого бы вы заподозрили в первую очередь?
-- Ну зачем же такие предположения? -- возмущенно вопросил Карачаров, но понял, что в возмущении своем перегибает палку, и принялся загибать пальцы правой руки: -- Бердникова могли убить и Зернянский, и Константинов, и все остальные прочие. Кроме меня и Шантолосовой... Вы уже, наверное, слышали про нас... -- Он глянул плотоядно и с вызовом, этакий мачо, готовый начистить мне физиономию при малейшей моей усмешке.
Я неопределенно пожал плечами.
-- Зернянского мог убить опять же кто угодно, кроме меня и Шантолосовой. Такой расклад вас устроит?
-- Меня устроит любой расклад, -- заверил его я, -- который приведет к преступнику. Или преступникам.
-- И я бы очень хотел помочь вам в этом деле.
-- Не сомневаюсь.
-- Поэтому хочу сделать вам маленькое замечание. Можно?
Я снова пожал плечами:
-- Разумеется.
-- Вы неправильно строите следствие. Если автомобильные катастрофы, в результате которых погибли наши товарищи, были подстроены, то сомнительно, чтобы техническую сторону дела осуществляли представители руководства нашей компании. Поэтому наличие или отсутствие алиби вам ничего не даст. На момент совершения преступления у организатора вполне может быть алиби, и вы пройдете мимо него. Вам надо искать того, кто осуществил преступление технически, а уж через него нащупывать пути к заказчику.
Я даже крякнул. Правда, мысленно. Оказывается, за личиной балагура и красавчика скрывается очень неглупый человек. Возможно, Полина Шантолосова купилась вовсе не на... вернее, не только на красоту. А еще и на ум. Да и сама она далеко не дура. А два умных человека, когда они объединились, -- великая сила.
В глубине глаз Карачарова таились смешинки. Еще бы -- он же сразу подметил, что детектив глупо ведет следствие. Ну что ж, пусть парень остается при этом мнении...
-- А ведь правы, -- сказал я. -- Обязательно отыщу тех, кто обслуживал машины погибших.
-- Вот и правильно. А я, со своей стороны, буду приглядываться и прислушиваться. И если вдруг что узнаю, обязательно вам позвоню. Дадите визитку?
-- Почему бы и не дать?
И в самом деле -- почему бы? По крайней мере, после Константинова передо мной первый человек, который проявляет инициативу. Остальные-то -- ни бе ни ме ни кукареку...
-- Тогда будем считать контакт налаженным?
Нет, все-таки Шантолосова нашла себе подходящего... э-э... кого?.. товарища?.. любовника?.. будущего спутника жизни?.. В кресле председателя совета директоров господин Карачаров оказался бы как раз на своем месте. Мда-а, тут есть над чем поразмыслить.
Я достал из кармана визитку, протянул хозяину кабинета. Он сунул ее в ящик стола, радушно улыбнулся.
Нет, каков все-таки симпатяга! Так и просится в умные, хладнокровные, расчетливые преступники.
-- Будем считать контакт налаженным, -- сказал я. -- Звоните, если что.
С другой стороны, если Полина Шантолосова поведала ему о том, что стала моим официальным клиентом, его поведение выглядит вполне логичным. Нет, тут и в самом деле есть над чем подумать.
-- Был очень рад с вами познакомиться, -- сказал я.
И мы распрощались.
24
Потом я побывал у господ Брызгунова и Ромодановского. Никаких информационных дивидендов мне беседы с ними не принесли. Это был очередной вариант "ни бе ни ме ни кукареку". Оба деловых человека были крайне немногословны и крайне осторожны в выражении собственного мнения, и единственной пользой от этих посещений стал сделанный мною вывод: Владимир Андреевич и Константин Юрьевич по психологическому типу вполне способны на убийство, однако вероятность их участия в деле "Б@З" крайне мала. Во всяком случае, на время о них можно забыть. Если не вскроются неизвестные факты...
Оставалось снова поговорить с дамами. Начать я решил с кнопки.
Госпожа Зернянская за прошедшие неполные двое суток, разумеется, не стала стройнее и выше. Да и страза за свою жизнь у нее не поубавилось. Но когда я объявил, что я вовсе не страховой агент, а частный детектив и дело веду по просьбе Полины Шантолосовой, она чуть со стула не упала.
-- Как? -- пролепетала она. -- Вы хотите сказать, что вас наняла эта стерва?
-- Именно.