Роберт Хайнлайн
Перекрестки времён
Из газеты "Ивнинг Стандарт":
Профессор Артур Фрост, который должен был быть допрошен в связи с таинственным исчезновением в его доме пяти студентов его курса, скрылся сегодня прямо из-под носа полицейского наряда, прибывшего его арестовать. Сержант полиции Изовски заявил, что Фрост исчез изнутри полицейского фургона - "Черной Марии" - при обстоятельствах, оставивших полицию в недоумении. Окружной прокурор Карис назвал доклад сержанта абсурдным и обещал провести всестороннее и тщательное расследование.
- Но, шеф, я его ни на секунду одного не оставлял!
- Не верю! - рявкнул шеф полиции. - Говоришь, посадил Фроста в фургон, поставил ногу на подножку, чтобы сделать запись в блокноте, а когда поднял глаза - Фроста не было. Думаешь, что Большое Жюри этому поверит? А может, даже думаешь, что я поверю?
- Честно, шеф, - настаивал Изовски, - я только собрался записать…
- Что записать?!
- Ну, то, что он сказал. Я ему говорю: "Послушайте проф, лучше вам сказать, где вы их спрятали. Вы же знаете, мы их все равно отыщем, дайте только время". А он этак странно, как будто сквозь меня, посмотрел и говорит: "Время… А, время… Да, пожалуй, их можно найти. Дело во времени". Это важное признание, думаю я, и, значит, достаю блокнот. Но я стоял у единственной двери фургона. Вы же видите, я не маленький, мимо меня в дверь не пройдешь.
- И это все, на что ты годен, - с горечью сообщил шеф полиции. - Ты, Изовски, или пьян был, или спятил, или тебя купили. То, что ты рассказываешь, - просто невозможно!
Изовски был честным полицейским, Ио был трезв и в своем уме.
Четырьмя днями ранее студенты курса профессора Фроста по спекулятивной метафизике собрались, как обычно, у него дома на пятничный вечерний семинар. Фрост говорил:
- А почему бы и нет? Почему бы времени не быть не только четвертым, но и пятым измерением?
Говард Дженкинс, упрямый и рассудительный студент с инженерного, ответил:
- Обсуждать это можно, конечно, но вопрос бессмысленен.
- Почему? - спросил Фрост обманчиво мягко.
- Нет бессмысленных вопросов, - перебила Элен Фишер.
- Пусть ответит, - настаивал Фрост.
- Хорошо, отвечу, - согласился Дженкинс. - Люди способны воспринимать три пространственных и одно временное измерение. Так что существуют ли другие - как те, так и эти - для нас вопрос бессмысленный, так как узнать мы это не можем. И не сможем. Поэтому обсуждать наличие других измерений - это безвредная, но бесполезная трата времени.
- Вот как? - сказал Фрост. - А вы не знакомы с теорией Дж. У. Дунна о параллельных вселенных, в каждой из которых свое время? А он инженер, как и вы. И не забудьте про Успенского. Он писал о множестве временных измерений.
- Минуту, профессор, - заговорил Роберт Монро. - Я их читал, но все же думаю, что возражения Дженкинса оправданы. Какой смысл для нас может иметь этот вопрос, если мы физически неспособны воспринимать другие измерения? Это как в математике - можно изобрести любую математическую систему, любой набор аксиом, но если их нельзя использовать для описания каких-то явлений - это лишь сотрясение воздуха, и все.
- Справедливо замечено, - уступил Фрост. - Я дам соответствующий ответ. Научные знания основаны на наблюдениях, либо самого ученого, либо компетентного наблюдателя. Я верю в двухмерность времени, так как сам реально это наблюдал.
Несколько секунд в наступившей тишине было слышно лишь тиканье часов.
Джонкинс сказал:
- Но это невозможно, профессор. Человек физически неспособен воспринимать два временных измерения.
- Спокойно, спокойно, - ответил Фрост. - Человек - а значит, и я, и вы, - способен воспринимать их не одновременно, но по отдельности. Я расскажу вам об этом, но прежде я должен объяснить вам ту теорию времени, которую я вынужден был разработать, чтобы объяснить мой личный опыт. Большинство людей представляет время как колею, по которой они движутся от рождения к смерти так же неотвратимо, как поезд по рельсам. Они инстинктивно чувствуют, что время идет по прямой, прошлое остается позади, а будущее лежит впереди. Однако у меня есть причины считать - быть уверенным, - что время аналогично скорее поверхности, чем линии, и эта поверхность, к тому же, холмиста. Представьте наш путь по этой поверхности времени как дорогу, вьющуюся среди холмов. От дороги беспрерывно отходят ответвления в другие межхолмья. На этих развилках вы принимаете ключевые жизненные решения. Вы можете повернуть направо или налево - и ваше будущее будет совершенно иным. Иногда встречаются возможности сократить путь - места, где, преодолев холм на обочине, вы разом преодолеваете тысячи или миллионы лет - конечно, если вы способны оторвать взгляд от дороги под ногами, чтобы такое место не пропустить.
Время от времени вашу дорогу пересекает другая. Ни ее прошлое, ни будущее не имеют никакой связи с известным вам миром. Повернув на нее, вы можете оказаться на другой планете, в другом пространстве-времени, а от вас и вашего мира не останется ничего, только ваше самосознание продолжит существовать.
Либо, если вы обладаете необходимой интеллектуальной силой и храбростью, вы можете покинуть дороги, или тропы высоких вероятностей, и направиться по холмам времени, пересекая встречающиеся дороги. Вы можете пройтись по ним немного, даже в обратном направлении, и тогда прошлое будет впереди, а будущее - позади. Или вы можете бродить по вершинам холмов - там, где царит предельная невероятность. Я не могу представить, на что похоже это, - может быть, немного на Зазеркалье Алисы.
Теперь о моем личном опыте. В восемнадцать лет мне пришлось принять важное решение. У отца были финансовые трудности, и я решил оставить колледж. Затем я занялся бизнесом, и, в конце концов, в девяносто восьмом меня осудили за мошенничество и посадили в тюрьму.
Марта Росс перебила:
- В девяносто восьмом? Вы хотите сказать, в восемьдесят восьмом, профессор?
- Нет, мисс Росс. Я говорю о событиях, которые на этом временном пути, в нашем с вами времени, не произошли.
- Как так? - непонимающе спросила она, а затем тихо сказала: - Господь все может.
- В тюрьме у меня было время поразмышлять над своими ошибками. Я понял, что не создан для деловой карьеры, и сильно пожалел, что когда-то бросил учебу. Тюрьма как-то по-особому влияет на мысли человека. Постепенно я все дальше и дальше отдалялся от реальности вокруг и все больше и больше уходил в свою внутреннюю жизнь. И однажды мое "Я" покинуло камеру, переместилось назад по временному пути, и я проснулся в своей комнате общежития колледжа - хотя тогда я и не знал, каким образом это произошло.
На этот раз я был умнее. Колледж я не бросил, нашел возможность подрабатывать, получил диплом, окончил аспирантуру и, в конце концов, стал тем, кем вы меня знаете.
Он замолчал и оглядел студентов.
- Профессор, а нам вы можете объяснить, как вы это все проделали? - спросил Монро.
- Могу, - согласился Фрост. - Я много лет над этим работал, пытаясь вновь нащупать те необходимые условия. Не так давно это мне удалось, и я совершил несколько экскурсий в возможное.
До этого момента третья девушка, Эстела Мартин, не вступала в разговор, хотя и слушала очень внимательно. Теперь она наклонилась вперед и сказала напряженным шепотом:
- Расскажите подробнее, профессор Фрост!
- Способ прост. Ключ в том, чтобы убедить подсознание в возможности этого.
- Значит, идеализм по Беркли доказан!
- В какой-то степени, мисс Мартин. Последователю философии епископа Беркли бесконечные возможности двумерного времени доказывают, что разум создает свой собственный мир. Но детерменист-спенсерианец, вроде нашего друга Говарда Дженкинса, никогда не покинет пути максимальных вероятностей. Для него мир механистичен и реален. Ортодоксальная христианка, верящая в свободу воли - наша мисс Росс - смогла бы выбирать из нескольких боковых путей, но скорее всего осталась бы в физическом окружении, похожем на мир Говарда. Я отработал методику, которая позволяет другим путешествовать по хитросплетениям времени так же, как это делаю я. Аппаратура готова, и любой, кто хочет, может попробовать. Собственно говоря, именно по этой причине я проводил вечерние семинары у себя дома - с тем, чтобы, когда время настанет, вы могли бы, при желании, попробовать. - Он встал и подошел к шкафу в дальнем конце комнаты.
- Вы хотите сказать, что это можно сделать прямо сейчас, профессор?
- Да, конечно. Сам процесс включает гипноз и суггестию - внушение. Можно обойтись и без них, но это самый быстрый способ научить подсознание тому, как вырваться из колеи и отправиться куда оно пожелает. Чтобы облегчить ввод в гипнотическое состояние, я использую вращающийся шар. Под гипнозом испытатель прослушивает запись, которая внушает ему нужный временной путь, по которому он затем и следует. Вот и все - очень просто. Что ж, хочет кто-нибудь попытаться?
- А не опасно ли это, профессор?
Фрост пожал плечами:
- Сам процесс неопасен - просто глубокий сон и эта запись. Но мир временного пути, в который вы попадаете, будет так же реален, как и этот мир. Всем вам больше двадцати одного года. Я не понуждаю вас, я лишь предлагаю вам этот шанс.
Монро встал.
- Я рискну, профессор.
- Хорошо. Садитесь здесь и наденьте эти наушники. Кто еще?
- Я, - сказала Элен Фишер.
К ним присоединилась Эстела Мартин. Говард Дженкинс поспешно подошел и сел рядом с ней.
- Ты серьезно хочешь попробовать?
- Совершенно серьезно.
Он повернулся к Фросту:
- Профессор, я тоже участвую.
Последней к остальным присоединилась Марта Росс. Усадив студентов и обеспечив их наушниками, Фрост попросил:
- Вспомните возможные варианты: уйти по развилке в какой-то другой мир; перескочить в прошлое или будущее; или пойти напрямую, разрезая лабиринт вероятных путей дорогой наибольшей невероятности. У меня есть записи для всех вариантов.
Первым вновь был Монро.
- Я сверну под прямым углом в совершенно новый мир.
Эстелла не колебалась:
- Я хочу - как вы выразились? - взобраться на холм обочины и попасть на более высокую дорогу где-то в будущем.
- Я тоже, - сказал Дженкинс.
- Я выбираю путь отдаленных возможностей, - сообщила Элен Фишер.
- Выбрали все, кроме мисс Росс, - сказал профессор. - Боюсь, что вам придется выбрать ответвление в вероятность. Это вам подойдет?
Она кивнула:
- Как раз это я и хотела попросить.
- Прекрасно. Во всех этих записях содержится внушение о необходимости вернуться в эту комнату через два часа нашего здешнего времени. Оденьте наушники. Записи длятся тридцать минут. Я одновременно запускаю записи и шар.
Он направил луч маленького прожектора на сверкающую многогранную сферу и включил ее на вращение. Затем потушил остальной свет в комнате и запустил все записи общим включателем. Искрящийся шар вращался, замедлял вращение и снова менял направление вращения. Фрост оторвал от него глаза, чтобы самому не попасть под влияние световых вспышек, и вышел в холл покурить. Прошло полчаса, раздался удар гонга. Он поспешил назад и включил свет.
Четверо из пяти исчезли. Остался Говард Дженкинс. Он открыл глаза и моргал, щурясь от света.
- Ну что, профессор, похоже, не получилось.
Профессор поднял брови:
- Разве? Оглянитесь.
Говард обвел глазами вокруг.
- А где остальные?
- Где? Где-нибудь, - ответил Фрост, пожиая плечами, - и когда-нибудь.
Дженкинс сорвал наушники и вскочил на ноги.
- Профессор, что вы сделали с Эстеллой?
Фрост мягко высвободил рукав из пальцев Дженкинса.
- Я ничего с ней не сделал, Говард. Просто она в другом времени.
- Но я хотел быть с ней!
- Я и пытался отправить вас с ней вместе.
- Но почему я остался?
- Не могу сказать, - возможно, суггестивное внушение не было достаточно сильным, чтобы преодолеть ваш скептицизм. Но не волнуйся, сынок, мы же знаем, что через пару часов все вернутся.
- Не волнуйся! Легко сказать! И вообще, я не хотел, чтобы она соглашалась на этот идиотский опыт. Но я знаю, ее не переубедишь, так что я хотел отправиться вместе и присмотреть за ней - она же такая непрактичная! Кстати, профессор, а где их тела? Я думал, мы все просто здесь останемся, в трансе.
- Очевидно, вы меня не поняли. Эти другие временные пути реальны, так же реальны, как и наш, здесь. Они ушли на другие пути полностью - ну, как если бы свернули в переулок.
- Но это невозможно, это противоречит закону сохранения энергии!
- Если перед вами факт, его следует признавать - вы же видите, их нет. Кроме того, сам факт этому закону не противоречит; он просто распространяет действие этого закона на вселенную в ее тотальности.
Дженкинс провел ладонью по лицу.
- Может быть. Но в этом случае с ней может произойти что угодно - да ее там просто убить могут! А я ни черта поделать не могу. Пропади пропадом этот проклятый семинар!
Профессор обнял его за плечи.
- Раз ей помочь нельзя, почему бы не успокоиться? К тому же, у вас нет основания считать, что она в опасности. Зачем же себя взвинчивать? Пойдемте на кухню и выпьем пива, пока будем их ждать.
Он мягко подтолкнул его к двери.
После пары бутылок пива и нескольких сигарет Дженкинс немного успокоился. Разговор вел профессор.
- А как вы вообще записались на этот курс?
- Это был единственный курс, который я мог посещать вместе с Эстеллой.
- Я так и подумал. Я разрешил вам посещение по своим причинам. Я знал, что спекулятивная философия вас не интересует, но на подобных курсах ход мыслей студентов порой так свободен и хаотично разбросан, что я подумал, что ваш упрямый материализм поможет удерживать их в неких нужных границах. Вы мне действительно помогали. Возьмите, например, Элен Фишер. Она склонна создавать великолепные логические построения, исходя из совершенно недостаточных данных. Вы помогаете возвратить ее к реальности.
- Честно говоря, профессор Фрост, я так и не вижу необходимости всех этих обсуждений высоких материй. Факты - это по мне.
- Но ведь вы, инженеры, не лучше матафизиков - вы игнорируете все, что не можете измерить на весах. Чего нельзя потрогать, то и не существует. Вы верите в механистическую, детерминистскую вселенную и отбрасываете факты человеческого сознания, человеческой воли, человеческой свободы воли - факты, с которыми вы сами сталкиваетесь напрямую.
- Но это все можно объяснить рефлексами.
- Ну, вы просто как Марта Росс - та, в своем фундаментализме, все может объяснить с точки зрения Библии. Почему бы вам обоим не признать, что существует что-то, вам не понятное? - Он замолчал и прислушался. - Вы ничего не слышали?
- По-моему, слышал.
- Пойдемте проверим. Еще рано, но, может быть, кто-то из них уже вернулся.
Они поспешили в кабинет и застыли на пороге в благоговении при виде непонятного зрелища.
В воздухе у камина парила фигура, облаченная в белое и испускавшая мягкое, перламутровое сияние. Пока они, колеблясь, стояли в дверях, существо обернулось к ним, и они увидели лицо Марты Росс, величественное в чистой и неземной красоте. Раздался голос:
- Мир вам, братья. - Волна покоя и любви нахлынула на них материнским благословением. Марта приблизилась к ним, и они увидели за ее плечами изгибы длинных белоснежных крыльев классического ангела. Фрост начал ругаться себе под нос, монотонно и не переставая. - Не ведайте страха. Я здесь, ибо вы просили меня вернуться. Я здесь, чтобы дать объяснения и помочь вам.
Профессор обрел голос.
- Вы Марта Росс?
- Я откликаюсь на это имя.
- Что случилось после того, как вы надели наушники?
- Ничего. Я спала. Когда я проснулась, я пошла домой.
- И все? А как объяснить вашу внешность?
- Внешность соответствует образу, в котором вы, дети земные, ожидаете увидеть избранников Божиих. Много лет я была миссионером в Южной Америке. И там мне было явлено, что мое земное служение Господу должно закончиться. И я пошла в Град Небесный.
- Вы попали на небеса?
- Неисчислимые тысячелетия пребываю я у подножия Золотого Трона и пою осанны имени Его.
Дженкинс вклинился в разговор:
- Скажи мне, Марта - или Святая Марта, - где Эстела? Ты ее видела?
Сияющее существо медленно повернулось к нему.
- Не страшись.
- Но скажи мне, где она!
- В этом нет нужды.
- Значит, помощи не будет, - ответил он с горечью.
- Нет, я помогу тебе. Внимай же: люби Господа нашего всем своим сердцем, и люби ближнего своего, как самого себя. Это все, что тебе надобно знать.
Говард молчал, не зная, как ответить, но был явно неудовлетворен. Марта заговорила снова:
- Я должна покинуть вас. Да пребудет с вами благословение Господне.
Ее очертания вздрогнули, и она исчезла.
Профессор тронул юношу за руку:
- Давайте выйдем на свежий воздух.
Дженкинс безропотно последовал за ним в сад. Несколько минут они гуляли молча. Наконец Говард задал вопрос:
- Мы что, ангела видели?
- Думаю, да, Говард.
- Это же безумие какое-то!
- Миллионы людей так бы не подумали. Конечно, это необычно, но отнюдь не безумно.
- Но это противоречит всем современным взглядам: небеса - ад - личный Бог - Воскресение… Все, чему я верил, рухнуло. А может, у меня крыша поехала.
- Последнее - вряд ли; это даже невероятно. Я очень сомневаюсь, что вы когда-нибудь увидите рай или ад. Вы будете следовать временным путем, соответствующим вашей натуре.
- Но она казалась реальной.
- Она и была реальной. Я подозреваю, что общепринятые представления о загробном мире действительно реальны для тех, кто в них верит всей душой, как, очевидно, верила Марта. Что до вас, я думаю, ваш путь будет соответствовать вашим убеждениям агностика - за исключением одного момента: когда вы умрете, вы умрете не весь, как бы яростно вы сейчас ни настаивали на том, что так будет. Для любого человека невозможно на эмоциональном уровне поверить в собственную смерть. Подобного самоуничтожения быть не может. Ваше существование после смерти продолжится, но в соответствии с представлениями материалиста.
Но Говард не слушал. Он ухватился за нижнюю губу и нахмурился.
- Послушайте, а почему Марта не захотела сказать мне, что случилось с Эстеллой? Не по-дружески с ее стороны.
- Думаю, она просто не знала. Марта последовала по временному пути, который лишь немного отличался от нашего; Эстела решила побывать или в отдаленном прошлом, или в далеком будущем. Фактически, одна для другой не существует.
Из дома послышался голос, чистое контральто.
- Профессор! Профессор Фрост!
Дженкинс стремительно обернулся:
- Это Эстела!
Они побежали в дом, Фрост мужественно старался не отставать.