* * *
– Никуша, иди скорей сюда!
– Ну что, бабушка?
Нику было уже двенадцать, и он стеснялся, когда она так его называла при посторонних. Правда, сейчас в отделении экспериментальной биологии никого, кроме них, не было, но он все-таки для проформы изобразил недовольный вид. На самом деле Ник сам вчера напросился с ней в эту поездку на Лебяжьи острова. Дело в том, что на днях в научном мире произошла сенсация. Естественным путем в Крымском заповеднике разродилась кошка Маша. Ну, это была, конечно, не обычная кошка, а клонированный смилодон. Простому обывателю больше известный как саблезубый тигр.
Из объяснений бабушки Ник уже знал, что такое название не совсем корректно, так как смилодоны относились к вымершему роду саблезубых кошек. Взрослый смилодон был размером с крупного льва или амурского тигра и весил не меньше трехсот килограмм. Некоторые особи достигали веса в четыре центнера! Смилодон отличался от других представителей кошачьих мощным телосложением. Его клыки с корнями, имели длину 28 см. Они были уплощены с боков, изогнуты и заострены с вогнутой стороны. Специализировался на охоте на молодых мамонтов, мастодонтов, бизонов и лошадей.
Успешно клонировать давно вымерших животных научились чуть более ста лет назад. В настоящее время во многих земных заповедниках жили представители кайнозоя и даже мезозоя. К сожалению, добиться, чтобы клонированные особи начали размножаться естественным путем, до этого дня не удавалось. "Машенька", как тут же окрестили ее средства массовой информации, окотилась сразу пятью здоровыми детенышами. Тремя девочками и двумя мальчиками. Весь мир научной биологии и смежных наук залихорадило. Явно наметился новый прорыв в исследованиях доисторических форм жизни.
– Бабуля, а можно мне их покормить? – Ник с большим интересом разглядывал пятнистых котят, которые по отдельности находились в специальных боксах.
Он, как и бабушка, был одет в легкий герметичный костюм, во избежание попадания в закрытую экосистему вольера вредоносных для малышей бактерий и вирусов. Их мать, здоровенная кошка, метра полтора в холке, нервно ходила за прозрачной стеной. Ей не нравилось, что какие-то посторонние находились в непосредственной близости от ее детенышей. Ее от них тоже держали раздельно, опасаясь возможных инфекций. Пару раз Машенька грозно проревела, обнажив свои восхитительные саблевидные клыки.
– Не боишься? – Бабушка улыбалась. – Вот, возьми эту бутылочку с молочной смесью. – Она нажала кнопку, крышка ближайшего бокса бесшумно сползла в сторону. Котенок, как будто этого и ждал, тут же встал на задние лапки, пытаясь поймать ее за палец. – Вот так, мой хороший! – Бабушка протянула Нику малыша. – Держи его крепко, но аккуратно. За прозрачной стеной послышался грозный рык. Ник удобно устроил котенка на сгибе своего левого локтя и правой рукой дал ему бутылочку с соской, ничем не отличающейся от тех, которыми кормят грудничков. Малыш принялся жадно посасывать, а Ник почему-то подумал, что уже через полгода тот станет крупным и опасным зверем. Машенька перестала бесноваться. Наверно, поняла, что ее детенышу ничего не угрожает, и улеглась на пол, положив на лапы мощную голову. Но Ник не переставал ощущать на себе ее изучающий взгляд сквозь прищуренные веки до самого окончания кормления.
* * *
Сначала он почувствовал влажное горячее дыхание. Что-то громадное склонилось над ним. Ник с трудом разлепил ресницы. На него пристально смотрели два желтых глаза, каждый размером с хорошее блюдце.
Он отчетливо помнил свой минувший сон, хотя такого раньше с ним не бывало. Сновидения улетучивались у него из головы, стоило ему только проснуться. Он даже в детстве завидовал Полю, когда тот пересказывал свой очередной фантастический сон. Нику же если что и снилось, то он сразу по пробуждению напрочь об этом забывал.
Сейчас все было по-другому. Он вдруг понял, что его сон был не совсем сном, а самыми что ни на есть реальными, словно кем-то навеянными воспоминаниями. Он мог бы поклясться, что зверь, склонившийся над ним, внимательно его изучает. Ник был абсолютно беспомощен, поэтому просто смотрел в его, словно гипнотизирующие, янтарные глаза. В следующее мгновение животное исчезло. Какое-то время было тихо, и Ник уже начал было думать, что он остался один, как в дальнем углу послышалось тихое рычание. Он попытался приподняться на локте, чтобы лучше разглядеть, что там происходит, но силы полностью оставили его, и он откинулся в изнеможении.
Сколько времени он находился в полуобморочном состоянии, Ник не знал. Иногда сознание прояснялось. Тогда ему казалось, что он слышит приглушенное рычание. Почему-то казавшееся жалобным. Несколько раз он приходил в себя от того, что кто-то громко скулил. Иногда сквозь забытье до него доносились покашливания, отдаленно напоминающие старческое кряхтение. Ник потерял связь с реальностью и уже не понимал, где кончается сознание и начинаются галлюцинации. В конце концов, он, кажется, забылся тревожным сном.
* * *
Лучи Орфиуса грели лицо. Ник шевельнул спекшимися губами и попробовал приоткрыть глаза. Ресницы слиплись и никак не открывались. Он протер их рукой. Все тело саднило. Левую руку сильно раздуло. Она онемела и не хотела сгибаться в локте. Ник вспомнил, что во время схватки намотал на нее какую-то плотную тряпку и использовал в качестве импровизированного щита. Он несколько раз напряг и расслабил мышцы. Все тело тут же отозвалось тянущей болью. Впрочем, сейчас это был хороший признак. Во всяком случае, все конечности остались на месте.
Он полежал так еще немного. Шевелиться не хотелось. Но он был жив. Это Ник отметил краем сознания, но особой радости не чувствовал. Сильно хотелось пить. Он поискал глазами бочку с питьевой водой и вдруг почувствовал легкое щекотание в раненом бедре. Ник осторожно подтянул правую руку, чтобы ощупать рану. Пальцы уткнулись во что-то пушистое и живое. Он с ужасом отпрянул, при этом неуклюже завалившись на бок. На том месте, где он только что сидел, лежал щенок. Он слеповато жмурился и тыкался своей мордочкой в разные стороны. Ник опасливо отполз еще дальше. Не продолжение ли это, часом, его ночных галлюцинаций? Он посмотрел в дальний угол комнаты. Туда не доходил свет, падающий из окна, но сомнений не осталось. То, что произошло этой ночью, ему не привиделось.
Ник доплелся к бочке, дрожащей рукой взял болтающуюся на веревке глиняную чашу, зачерпнул плескавшуюся на самом дне воду и жадно припал к ней губами. В голове зашумело. Он облокотился на стену и еще раз взглянул в дальний угол. Там большой горой лежал вчерашний пришелец. Зверь был мертв. Что-то привлекло внимание Ника. Он поколебался немного, но все-таки, покачиваясь и тяжело переставляя ноги, поплелся к телу.
Зверь лежал, вытянув вперед мощную лапу, и будто готовился к прыжку. Глаза его были закрыты. Ник внимательнее посмотрел на длинные, отливающие матовым блеском когти и вздрогнул. "Не может быть!" – На пятипалой лапе не доставало одного когтя. Он нащупал на груди оберег, подаренный ему, как будто в другой жизни, странной девочкой по имени Нийя. Вынув его из-за пазухи, с недоверием уставился на него. Что она тогда ему сказала? "Это коготь морока. Он тебе поможет. Покажи его Ей и она тебя не тронет". Да, точно так и сказала: "Покажи его Ей!" Он тогда еще посчитал это каким-то детским бредом.
Но это и есть бред! Как девчонка могла знать, что я окажусь здесь и встречу Это? Он и сам еще вчера такое и в страшном сне не мог предположить. Тут он вспомнил, что заставило его подойти к мертвому зверю. Ник боязливо приблизился. Он сразу все понял. В мозгу вдруг что-то щелкнуло, и все пазлы встали на свои места.
Ник увидел страшные раны на теле животного. Некогда блестящая шерсть во многих местах была покрыта бурыми пятнами спекшейся крови. Рядом, маленькими скрюченными комочками, лежали четыре ее детеныша. Они, без сомнения, были тоже мертвы.
Зверь пришел сюда рожать, правильно посчитав, что маяк является лучшим укрытием для той ночи. Как его сюда занесло? Может, Исход гнал его от самого Леса? Скорее всего, смертельные раны животное получило раньше, до того как укрылось здесь. Ник вспомнил свое ночное видение, влажное дыхание зверя, склонившегося над ним. Тяжелый гипнотизирующий взгляд янтарных глаз. По спине пробежал запоздалый холодок. Стало ясно, что тогда зверь решал его судьбу.
Ник услышал слабый писк. Щенок, скуля и повизгивая, упрямо полз в его сторону.
– Ну что мне с тобой делать, Серый? – со вздохом пробормотал Ник. Шерстка зверька была грязно-серого цвета, под стать каменному полу. Ник нагнулся, неловко подхватил его правой рукой.
– Получается, что теперь я твой должник, малыш.
* * *
Глава 8
Ник сидел за большим, грубо сколоченным деревянным столом и с удовольствием прихлебывал из глиняной чаши медовуху, сваренную Паком. Хозяин с гордостью сообщил, что сделана она точно по рецепту его покойного деда. Напиток был прохладным, немного хмелил, но, в тоже время, наверно, благодаря каким-то неведомым добавкам из трав, заметно бодрил. Было легко и приятно вот так просто спокойно сидеть, расслабившись, а не напрягать свои и так обостренные близкой опасностью чувства, ежесекундно ожидая нападения.
Кажется, к нему снова начало возвращаться ощущение утраченного покоя и умиротворения. Сейчас Ник философски размышлял, каким субъективным бывает ощущение времени. Вроде бы совсем недавно, не больше месяца назад, он сидел на этом самом месте. Ел вкуснейший ужин, приготовленный Лолой, матерью Нийи. Слушал веселые застольные разговоры охотников. С другой стороны, оглядываясь на череду быстро сменяющих друг друга событий, произошедших за этот небольшой срок, Нику казалось, что он успел прожить целую жизнь.
Произошедшее на маяке он помнил фрагментами, подернутыми пеленой тумана. Скорее всего, это был так называемый посттравматический шок. Он слышал о таком от бывалых ребят из ГКЧС. Тогда он искренне считал, что такого уж с ним точно никогда не произойдет. Ан нет. Сознание блокировало часть острых воспоминаний. Видно, самопроизвольно включился какой-то, не зря придуманный природой, психологический предохранитель.
Шептун тоже так считал. Не напрасно тот категоричным тоном высказался против немедленного похода в Долину. Хотя, конечно, не меньше других волновался за судьбу оставшихся там во время Большого Исхода соплеменников. Сказал, что нужно выждать как минимум пять дней, чтобы "земля успокоилась", тогда, мол, легче и безопаснее идти будет. Но Ник подозревал, что Шептун это делал ради него. Давал ему время восстановиться.
Положа руку на сердце, ему и впрямь требовалось прийти в себя как морально, так и физически. Опухоль на левой руке спала. Мелкие резаные раны по всему телу уже затянулись. Более глубокие мало-помалу зарубцовывались. Они уже не болели, только нещадно чесались. Что беспокоило Ника, так это рана на бедре. Ему пришлось вспомнить навыки по биокинезу, преподававшиеся курсантам в Военно-космической академии. Он по несколько раз на дню входил в лечебный транс, представлял рану как бы изнутри. Мысленно промывал ее водой, удаляя токсины и отмершие ткани. Тем самым усиливалось точечное воздействие иммунной системы на очаг поражения, что способствовало быстрейшему заживлению.
Шептун, когда в очередной раз смазывал рану какой-то одному ему известной целебной мазью, в недоумении только цокал языком и качал головой. Как понял Ник из его слов, укус твари был ядовитым. Токсины проникали в кровь и вызывали у людей тяжелые поражения, вплоть до летальных. Нику вспомнился Риго, укушенный желтобрюхом на болотах. Тогда именно Ник помог вовремя донести раненого охотника в Долину. Шептун не переставал удивляться способности организма Ника к регенерации. Ник не стал вдаваться в подробности. Да он просто и не смог бы подобрать правильные слова, чтобы это объяснить. Дело было в обязательной биоблокаде, которая делалась каждому новорожденному на Земле и в колониях, на периферии. В частности, организм Ника был практически не восприимчив к любому органическому яду. Тоже касалось и патогенных микроорганизмов. Его иммунная система легко нейтрализовывала инфекции, не давая ранам воспаляться и поражать лимфатическую систему. По прошествии пяти дней Ник чувствовал себя заметно лучше. И только дикая слабость, не давала ему считать себя окончательно выздоровевшим. При ходьбе он еще прихрамывал. Кожа на месте укуса почернела и сходила лоскутами. Но под ней уже образовалась новая, розовая, как у младенца, кожица.
Ник помнил, как на второй день после Исхода увидел с маяка приближающийся паром. Засунул Серого в заплечный мешок и поковылял к пристани встречать друзей. И все. Как отрезало. Пришел в себя только в доме Нийи. Сит потом рассказывал, что, когда они подплыли, еще не до конца поверив в его чудесное спасение, он просто стоял дурак дураком и улыбался. Но на приветствия и вопросы абсолютно не реагировал. Шептун на него последние свои снадобья извел, чтобы хоть как-то привести в чувство.
Думали перевезти его обратно на тот берег, на этом очень настаивала Клео. Но тут к пристани прибежал гонец из деревушки Нийи-отшельницы. Оказывается, Исход чудесным образом стороной их обошел. Лишь задел краем. Девочка откуда-то узнала, что они все у Башни и послала за ними человека. Шептун, как это услышал, велел грузить Ника в телегу и везти туда. Ну вот пока, собственно, и все, что поведал ему Сит. Здесь ему и впрямь легче стало. На второй день самостоятельно с кровати до нужника дошел. Сейчас вот вторую чашку медовухи допивает. Шептун сказал, что не повредит. Правда, завтра надо быть в форме. Будет совет. Вроде как Клео со своим телохранителем тоже идти в Лес собирается. Шептун от этого не в восторге, но что да как завтра решать будем. К слову сказать, он Клео только мельком из окна и видел. Шептун к нему никого не допускает. Нийи, как он понял со слов Сита, тоже нездоровится. Как он сказал? "Исход все силы у нее забрал". Больше ничего путного от этого мальчишки он так и не смог добиться. Надо перед отъездом ее повидать все-таки. Очень Нику хотелось услышать от нее ответы на некоторые волнующие его вопросы.
Серый, как мимоходом окрестил его Ник, лежал на скамье рядом с ним, свернувшись в клубок. И зверек вовсе не был серым, как поначалу на маяке показалось Нику. Более того, у него было врожденное свойство менять цвет шерстки под окружающую среду. Вот такой вот местный хамелеон оказался. Об этом Ник узнал только совсем недавно, но имя Серый так к тому и прицепилось.
Зверек не отходил от него ни на шаг. На маяке, когда к нему на время возвращалось сознание, Ник замечал, что тот постоянно вылизывает его кровоточащую рану на бедре. Ник сначала подумал, что тот зализывает ее, как это делают земные собаки, но потом сообразил, что Серый просто-напросто голоден и вместо материнского молока пьет его кровь. Немного поразмышляв на эту тему, Ник решил ему не мешать и даже сделал мечом себе еще один надрез. Дать погибнуть детенышу голодной смертью он не мог. Хорошо, что в деревне Нийи недавно разродилась самка ленивца. Серый с удовольствием лакал из миски принесенное Ситом молоко. Вопрос с кормлением был временно решен.
К столу подошел Пак. Хитро подмигнул и поставил перед Ником горшочек с чем-то горячим и вкусным. Ароматный запах, исходящий от него, живо напомнил Нику жаркое, которое любил готовить его отец в свои редкие приезды на Землю. Помимо мяса он клал много овощей и не жалея добавлял пряности, что делало блюдо по-особенному пикантным.
– Ты, Ник, главное, ешь больше! – В руках Пака, словно у фокусника, появился новый кувшин с медовухой. – В еде жизнь, в жизни сила, а в медовухе!.. – он что-то хотел еще с пафосом добавить, но, по всей видимости, забыл, с чего начал, и, замявшись, закончил: – Ну, в общем, как-то так.
Ник собрался уже предложить ему присесть рядом, но Пак его опередил:
– Я буквально на секунду! Дел невпроворот! – Он, словно извиняясь, кивнул головой в сторону кухни, откуда доносился голос Лолы, и украдкой налил себе из кувшина. – Ну, за здоровье!
Нику было неудобно отказать хозяину, и он, последовав его примеру, залпом осушил свою чашу.
– Вот это правильно, Ник! – Пак вытер ладонью мокрые губы. – Что бы там моя супружница ни говорила, а от медовухи еще никто не умирал! Он довольно хохотнул, еще раз подмигнул Нику и заторопился обратно на кухню.
Ник с удовольствием уплел горшочек горячего жаркого. Выпил еще немного медовухи и с наслаждением откинулся на деревянной скамье. Напряжение последних дней улетучилось. Чувствовал он себя на удивление прекрасно. "И чего, интересно, Шептун тянет с отбытием? Вон, даже Клео с угрюмым воином, и те давно готовы выступить. За меня переживает? Так это он зря. Пойду-ка я ему об этом и скажу. Да, вот прям сейчас и скажу! – Ник встал, двумя руками опершись о край стола. – Эй, Серый! Скоро я тебя доставлю к родным пенатам! К твоим сородичам в Лес! Или куда там тебе лучше?"
Ник нагнулся, чтобы взять зверька в руки, но покачнулся. Голова закружилась, зала завертелась хороводом перед глазами, и он рухнул обратно на скамью.
"Что это со мной?" – Ник растерялся. Он, не спеша, стараясь не делать резких движений, вылез из-за стола и, пошатываясь, направился к лестнице. Уже поднявшись наверх, вспомнил, что забыл внизу Серого. Ник тяжело вздохнул, повернул назад, уже намереваясь идти обратно, но почувствовал, как острые коготки врезались ему в плечо. Скосив глаза, он увидел сонную мордашку зверька. "Прыткий ты, братец, однако!" – Ник толкнул дверь и ввалился в свою комнату.