Колесо не двигалось. Оно парило в воздухе над дюной. Я был уверен, что оно наблюдает за нами.
- Давай вниз, - сказал я Свистуну. - Прячься!
Он пошевелил щупальцами, выражая несогласие.
- Имею оружие, можно воспользоваться.
- Ты же сказал, что безоружен!
- Враки, - весело просвистел он.
- Ты мог напасть на меня, - рассерженно сказал я.
- Нет, - ответил он. - Пришел как друг. Если бы я сказал правду, ты бы не подошел.
Я решил пропустить это мимо ушей. Пусть он схитрил, но он на моей стороне.
Кто-то позвал меня, и я резко повернул голову. На вершине соседней дюны стояла Сара, а слева от нее я увидел две торчащие над гребнем головы.
- Убирайтесь отсюда, - крикнул я Саре и Тэкку.
За спиной что-то щелкнуло, и я резко повернулся. По серебряной паутине, натянутой между ободом и центром колеса, из зеленого сгустка опускалось, сползало на нас нечто, похожее на каплю. Форма капли и особенно то, как она стекала по паутине, напоминало паука. Но это не было пауком. Паук показался бы красавцем по сравнению с тем уродом, который спускался по паутине. Вниз сползало трясущееся, безобразное существо, похожее на слизняка. У него было с дюжину рук и ног, и на одном конце капли я разглядел то, что можно было назвать лицом. Нет слов, чтобы описать то ощущение гадливости, которое вызывало лицо. Меня охватило единственное желание - оказаться как можно дальше от этого места.
Слизняк издавал звуки, от которых у нас звенело в ушах. В этих воплях слышался скрежет зубов, размалывающих кости, и чавканье шакала, жадно раздирающего разлагающуюся добычу, и озлобленное рычание. Все эти звуки раздавались одновременно, а не поочередно, или, может быть, одновременно напоминали и то, и другое, и третье, так что, думаю, что если бы мы слушали дольше, наверняка бы распознали бы и новые ноты.
Паук достиг обода колеса и, спрыгнув на дюну, замер над нами, широко расставив лапы. Он стоял, уставясь на нас, издавая вопли, которые заполнили всю пустыню от земли до неба. И за страшной какафонией, как будто закодированное в самих звуках, звучало одно-единственное слово:
- Убирайтесь! - кричало нам существо. - Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь!
Откуда-то из лунной ночи, из страны вздымающихся дюн на нас налетел ветер, или другая сила, подобная ветру, которая закрутила нас и отбросила назад. Хотя, если хорошенько подумать, ничего общего с ветром не было, ведь ни одна песчинка не шелохнулась. Но нас как будто ударили со всего размаха, толкнули, опрокинули и отшвырнули назад.
Мерзкая тварь все еще стояла на дюне и неистовствовала, а я, отшатнувшись под напором ветра, вдруг сообразил, что у меня под ногами уже не песок, а твердая поверхность.
Все произошло так, как будто бы распахнулась невидимая дверь. И в то же мгновение приступ ярости уродливого существа закончился, и воцарилась тишина.
Я быстро оглянулся вокруг и обнаружил, что мы находимся в том же месте, откуда начали свое путешествие, в той же комнате с экранами, и на каждом экране изображены непохожие друг на друга миры.
Мы вернулись, но в том не было нашей заслуги. Монстр из песчаного мира просто вышвырнул нас из своей страны.
Ночь, опустившаяся на город, уже сменилась днем. За просторным дверным проемом светило солнце, и на фоне желтого цвета я увидел возвышающиеся городские кварталы. В комнате не оказалось ни лошадей-качалок, ни гнома, по воле которого мы попали в пустыню.
Я отряхнул одежду и снял с плеча ружье. Мне нужно было кое с кем поговорить.
Мы обнаружили их этажом ниже, в большом зале. Похоже, это был склад.
Гном деловито разбирал наши вещи. Лошадки собрались в полукруг и наблюдали за происходящим. Они спокойно покачивались, и хотя их морды ничего не выражали, мне все же почудились удовлетворенные ухмылки. Они явно были довольны собой.
Все в комнате были настолько поглощены осмотром трофеев, что никто не обратил на нас внимания, пока мы не подошли вплотную к этой компании. Увидев нас, лошадки откатились назад, а гном начал медленно распрямляться. Наверное, пока он стоял нагнувшись над нашими вещами, у него затекла спина. Все еще в полусогнутом состоянии он уставился на нас сквозь взлохмаченный чуб, падающий на глаза. Он был похож на английскую овчарку.
Мы встали плечом плечу. Мы не сказали ни слова. Мы ждали.
Гном всплеснул неуклюжими ручонками.
- Мой господин, мы собирались пойти за вами!
Я молча указал дулом ружья на наш груз, разбросанный по полу. Гном посмотрел и тут же затараторил:
- Формальность чистой воды. Таможенная проверка.
- Чтобы взять пошлину? - поинтересовался я. - И, наверное, высокую?
- Ни в коем случае, - сказал он. - Просто некоторые предметы запрещены к ввозу на нашу планету. Однако, если вы не против, речь может идти о чаевых. Ведь мы оказываем нужные услуги. Я имею в виду укрытие в случае опасности и…
Я осмотрел склад. Он был весь заполнен коробками, корзинами, какой-то другой неизвестной мне тарой. Меня окружали различные предметы, аккуратно сложенные в штабеля.
- Кажется, - заметил я, - ваши дела идут неплохо. Если бы вы спросили меня, я бы ответил, что у вас и в мыслях не было снова встретиться с нами.
- Клянусь, - гном прижал руки к груди, - мы вот-вот собирались открыть дверь. Но… увлеклись вашим замечательным багажом и потеряли счет времени.
- Почему вы отправили нас в эту пустыню? - спросила Сара.
- Чтобы защитить вас от Великой Отчетности, - доверительно объяснил гном. - Каждый раз, когда приземляется корабль, происходит… как бы это сказать… потрясение.
- Землетрясение? - спросил я. - Планета трясется?
- Не планета. Происходит потрясение чувств. Все живое гибнет. Именно поэтому мы отправили вас в другой мир - чтобы спасти от опасности.
Он лгал. Я был уверен в этом. Или лгал хотя бы в том, что собирался вызволить из пустыни. Какой смысл ему спасать нас. Он получил все, что хотел, и ничего не выигрывал от нашего возвращения.
- Послушай, приятель, - сказал я. - Я не верю ни одному твоему слову. С какой стати посадка корабля должна вызвать "потрясение"?
Он потер скрюченным пальчиком бесформенный нос.
- Этот мир закрыт для всех, - объяснил он. - Здесь никого не ждут. Когда гости наведываются, они погибают. А если им все же удается ускользнуть, корабль опечатывается так, чтобы они не смогли воспользоваться им и разнести по вселенной информацию об этой планете.
- И все же, - сказал я, - существует мощный направленный луч. Луч-приманка. Вы заманили нас сюда, потом избавились от нас и забрали все наши вещи. Вы получили все, кроме корабля. Не удивительно, что лошади требовали, чтобы мы ничего не оставляли. Они знали, что произойдет с кораблем. Очевидно, вы еще не изобрели способ распечатывания.
Он кивнул.
- Таковы порядки на закрытых планетах, сэр. Возможно, секрет можно разгадать, но пока это не удалось.
Я попал в точку. Видимо, он понял это и больше не пытался отпираться.
- Но я не могу понять, - сказал гном, - как вам удалось вернуться. Никому не удавалось возвратиться из другого мира. Если только мы сами не помогали им.
- И ты говоришь, что собирался вызволить нас?
- Да, клянусь! И вы можете забрать все свои вещи. Мы не собирались присваивать их.
- Хорошо, - сказал я. - Ты становишься благоразумнее. Но нам надо кое-что еще.
Гном напрягся.
- Что же это? - спросил он.
- Информация, - ответил я. - Она касается другого человека. Гуманоида, такого же, как мы. С ним еще был робот.
- Давно, - сказал гном. - Очень давно.
- Появлялись ли еще люди? Или он был единственным?
- Позже было еще шестеро. Они отправились за черту города, и больше я их не видел.
- Что же они искали? - спросила Сара.
Он криво усмехнулся.
- Все держат это в тайне.
- Но тот гуманоид, - не отставала Сара, - тот самый, который прибыл один в сопровождении робота…
- Да, - продолжал гном. - Был один с роботом. Он тоже ушел и не вернулся. Однако робот позже возвратился. Хотя он мне ничего не объяснил. Он не сказал ни слова.
- И робот все еще здесь? - спросила Сара.
- Частично, - сказал гном. - Мне очень жаль, но блок, который управлял им, пропал. Мозги, по-вашему. Я продал его диким лошадям. Они прилично заплатили. А корпус остался у меня.
- Зачем же им понадобился блок управления? - спросила Сара.
Гном развел руками.
- Откуда мне знать? - сказал он. - Они не терпят вопросов. Это грубые и дикие существа. У них туловище лошадей, а головы - такие же, как ваши, и руки тоже.
- Итак, - сказал я, - нам необходимы: корпус робота, карты планеты, запас воды. А также лошади-качалки, чтобы везти нас и наш груз.
- Мы не пойдем, - заявил Доббин. - Вы пришли сюда с плохими намерениями. Мы спасли вас, спрятав в другом мире, а вы подозреваете нас в предательстве. Вы негодуете, когда ваш благодетель из простого любопытства рассматривает ваш багаж. Вы помыкаете нами, вы ведете себя отвратительно, вы…
- Достаточно! - крикнул я. - Я не позволю недоделанному роботу так разговаривать со мной.
- Мы не роботы, - натянуто сказал Доббин. - Я говорил вам, снова и снова, что мы - самые обычные лошади-качалки.
Ну вот, мы опять вернулись к этой теме, к нелепому утверждению лошадок, к их странной упрямой гордости. Если бы я не был столь раздражен, я бы расхохотался.
- Осторожно! - крикнула Сара. Я резко повернул голову и увидел, что лошадки надвигаются на меня на задних полозьях, угрожающе подняв передние.
И тут вперед рванулся Свистун. Делая рывок, он вспыхнул. Возможно, я выбрал неподходящее слово, чтобы описать его состояние, но ничего другого на ум не приходит. Он выбежал вперед, стуча крохотными ногами по полу, потом задрожал, окутываясь голубоватой дымкой, напоминая забарахливший электрический прибор. Лошадки внезапно оказались в дальнем углу комнаты, устроив кучу малу. Их полозья шевелились в воздухе. Я не понял, каким образом они переместились, - просто ни с того ни с сего оказались в этом углу.
- Все будет нормально, - сказал Свистун, извиняясь. - Вреда не причинил. Испытывают некоторое неудобство, но это пройдет.
Гном медленно выбирался из-под кипы мешков, коробок и корзин. Глядя на него, я понял, что его бойцовский дух иссяк. Лошадки выглядели не лучше.
- Тэкк, - сказал я. - Мы отправляемся. Соберите наши вещи. Как только навьючим лошадок, трогаемся в путь.
Дома обступили нас. Они высились с обеих сторон. Стены поднимались до неба, и там, где они кончались (если они действительно кончались, ведь, стоя у основания дома, нельзя было сказать наверняка), виднелась только бледно-голубая полоска. Узкая улица изгибалась впереди нас. Она струилась между домами, как ручеек среди валунов.
Все было белым, даже мостовая, по которой мы шли. Скорее, это была одна сплошная плита, без конца и края и без единого шва. Мостовая убегала за горизонт, там же терялся из виду город. Было ощущение, что из города невозможно выйти: все, кто попадает сюда, оказываются его пленниками.
- Капитан, - сказала Сара, шагая рядом со мной. - Я не понимаю вас.
Я не счел нужным отвечать. Я знал, что она недовольна мною, причин с каждым днем все больше. Но что бы я сейчас ни сказал в ответ, ничего не изменится.
Я бросил взгляд через плечо и увидел, что остальные движутся позади. Лошадки везли наш багаж и фляги с водой. Смит и Тэкк ехали верхом. Шествие замыкал Свистун. Он напоминал собаку, стерегущую стадо овец, и временами даже описывал круги. Его тело сороконожки было низко посажено на две дюжины ног. Я понимал, что пока Свистун "пасет" лошадок, они не посмеют дурачить нас.
- Вы чересчур грубы, - продолжала Сара, - Вы идете напролом. Вы абсолютно неспособны к компромиссам, и иногда мне кажется, что это приведет нас к беде.
- Вы имеете в виду гнома, - сказал я.
- Можно было бы договориться с ним. Он сказал, что собирался вызволить нас из пустыни, и я склонна верить ему. Наверное, сюда прибывали другие экспедиции, и он забирал их из того мира, куда отправлял их.
- В таком случае, - сказал я, - как вы объясните его комнату, набитую различными предметами?
Некоторое время мы шли молча. Сара злилась на меня. Ей не нравились мои методы, и она все пыталась сообщить мне об этом, но ее попытки не имели успеха.
- Мне не по душе этот Свистун, - продолжала она. - Какое-то пресмыкающееся.
- Зато он нравится мне, и он спас нас в той переделке с лошадьми… Мисс Фостер, вы, несомненно, помните, какие деньги посулили мне. И теперь я пытаюсь их заработать. И я заработаю их, независимо оттого, что вы говорите или делаете. Вы не обязаны любить меня. Вы не обязаны одобрять мои действия. Но я отвечаю за успех дела, потому что вы наделили меня этой ответственностью, и я и дальше буду в ответе за все, пока мы не вернемся на Землю - если нам суждено вернуться после этой нелепой затеи.
Неожиданно улица круто вильнула, и мы увидели дерево. Это было первое дерево, увиденное нами с тех пор, как мы ушли с посадочного поля.
Я остановился, и Сара вместе со мной. За нами, замедляя ход, семенили лошадки. Когда бряцанье их полозьев стихло, я услышал тихую мелодию. Она звучала давно, только я не обращал на нее внимания, потому что она заглушалась лошадиным цоканьем. Джон Смит, слегка раскачиваясь в седле, мурлыкал что-то себе под нос.
Сара спросила: "Вы что-то хотите сказать?"
- Пока не собираюсь, - ответил я. - Но если он не замолчит, я заткну ему глотку.
- Он поет от счастья, - объяснил Тэкк. - Похоже, мы приблизились к тому существу, которое взывало к нему на протяжении многих лет, и сейчас счастье переполняет его.
Смит никак не реагировал на происходящее. Он по-прежнему напевал, словно дитя, какую-то нескладную песенку.
…Солнце клонилось к западу, когда мы наконец дошли до конца улицы. Здесь же кончался и город. Дальше лежала красно-желтая земля, край одиноких холмов, голубых горных цепей, деревьев, растущих поодаль друг от друга. Виднелась и другая растительность - невысокие кусты то тут то там, - но в глаза бросались только эти огромные деревья. Ближайшее к нам находилось на расстоянии трех миль.
В том же направлении в миле от нас стояло здание, не похожее на городские строения. Оно казалось легким - но никак не легкомысленным - и прочным. Его построили из какого-то красного материала, и хотя бы это отличало его от белизны городских домов. Здание украшали шпили, башни, высокие окна, а к трем распахнутым дверям вел высокий пандус.
- Капитан Росс, - сказала Сара, - не устроить ли нам привал? У нас был тяжелый день.
Я не стал спорить.
Мы были на полпути к красному дому, когда я услышал крики. Я оглянулся: на нас мчались лошади. Ни секунды не размышляя, я спрыгнул с тропы и, схватив Сару, потащил ее за собой. Мимо нас пронеслись лошадки: их полозья мелькали так быстро, что, казалось, сливалось в одно пятно. Смит и Тэкк отчаянно цеплялись за седла, коричневая ряса Тэкка развевалась на ветру позади него. Лошадки неслись к пандусу, ведущему в здание, и ржали так, что можно было сойти с ума.
Над моей головой раздался негромкий взрыв, в воздухе просвистели темно-красные снаряды и рикошетом отскочили от земли.
Я не понимал, что происходит. Лошадки, вероятно, знали больше меня, поэтому они так спешили к пандусу. Я рывком поднял Сару на ноги, и мы побежали за лошадками.
Справа от нас опять что-то взорвалось, по земле запрыгали темно-красные снаряды, поднимая пыль.
- Дерево! - крикнула Сара, переводя дыхание. - В нас стреляет дерево!
Я поднял голову. Множество красных плодов проносились над нами в воздухе. Без сомнения, их направляло дерево.
- Осторожней! - воскликнул я и подтолкнул Сару. Она оступилась и упала на землю, увлекая меня за собой. Вокруг нас взрывались красные плоды - бах! бах! бах! - казалось, все пространство было заполнено свистящими снарядами. Один попал мне в ребро, и мне почудилось, что меня лягнул осел.
- Вперед! - крикнул я и потянул Сару с земли. Она вырвалась и побежала впереди меня к зданию. Снаряды все взрывались и взрывались вокруг и отбивали чечетку по покрытию пандуса. Но все-таки мы поднялись к дому и ворвались внутрь.
Лошадки испуганно жались друг к другу. Свистун сновал перед ними, подобно встревоженной овчарке. Тэкк едва держался за луку седла, Смит прекратил петь, но лицо слепого по-прежнему светилось счастьем. Его вид мог привести в ужас любого.
Мимо меня шмыгнуло какое-то маленькое существо. За ним промчалось еще одно, потом еще. Крохотные бегуны удивительно напоминали крыс. Они хватали зубами плоды и мчались обратно.
В темноте позади нас послышался шорох и писк, и через секунду новые сотни крыс промчались мимо нас, задевая наши ноги, натыкаясь на них в безумной спешке.
Свистун поджал ноги и опустился на пол, раскинув щупальца.
- Собирают урожай, - предположил он. - На случай голода.
Я согласился. Похоже, Свистун прав. Темные плоды - это стручки, наполненные семенами, и дерево нашло своеобразный способ их распространения. Но не только. В нашем случае дерево использовало их как оружие. Если бы радиус попадания был меньше, а поблизости не оказалось здания, нам бы пришлось туго. Я еще чувствовал боль в боку.
Сара уселась на пол, положив винтовку на колени.
- Все нормально? - спросил я.
- Устала - и все! - ответила она. - Думаю, что нам ничего не мешает обосноваться прямо здесь.
Я осмотрелся. Тэкк спешился, но Смит сидел в седле, прямой как стрела. Он высоко поднял голову, склонив ее немного на бок, как будто прислушиваясь к чему-то. С его лица не исчезало идиотское выражение счастья.
- Тэкк, - сказал я. - Не могли бы вы и Смит разгрузить лошадей. Я пока поищу дрова.
- Я не могу заставить его спуститься, - чуть не плача сказал Тэкк. - Он попросту ничего не слышит.
- Что с ним? Он ранен?
- Не думаю, капитан. Полагаю, он, наконец, оказался там, куда стремился. Я думаю, он добрался до цели.
- Вы имеете в виду голос?
- В этом здании, - сказал Тэкк, - когда-то был храм. Во всяком случае, мне так кажется.
Извне дом действительно был похож на церковь, но было трудно разглядеть его изнутри. Солнечные лучи проникали в дверь, вход ярко освещался, но дальше была абсолютная темень.
Я снова взглянул на Смита. Он и не шевелился. Слепой продолжал прямо сидеть в седле. На его лице застыла маска безумного счастья.
Наш спутник был далеко от нас. Его мысли гуляли по вселенной.
- В этом доме обретаешь покой, - сказал Свистун. - Очень странный покой. Наводит страх. Говорю со стороны. Не знаю ничего подобного. О чем догадаюсь - сообщу.
Я позвал Тэкка, и мы сняли слепого с седла, опустили на пол и прислонили к стене возле двери. Он не сопротивлялся и никак не показал, что осознает происходящее.
Я подошел к одной из лошадок и сбросил с нее мешок. Копаясь в нем, я обнаружил карманный фонарь.
- Давай-ка, Свистун, - предложил я, - пойдем на разведку и поищем дрова. Может быть, здесь есть старая мебель или что-то в этом роде.