У нее за спиной послышался шум - более громкий, чем нескончаемое жужжание гравилучевого генератора.
Тело стремительно повернулось. Корбиньи остановила его рывок вперед и подкралась поближе.
Она увидела, как Свидетель убил охранника ножом в горло. Сама она на долю секунды опоздала поймать второго, помчавшегося обратно к "Дротику". И одна из боевых машин уже разбивала строй, поворачивая свой уродливый нос в сторону "Гиацинта".
Выругавшись, она схватила Свидетеля за руку и потащила за собой.
- Анджелалти, нас обнаружили! Охранник вызвал помощь, и в нашу сторону движется танк!
Он бросил на нее всего один взгляд льдисто-голубых глаз, а потом снова склонился к замку, постукивая пальцами по наручному пульту.
Сзади раздался скрежет гусениц по бетону, вдали завыли сирены.
- Они напали на меня без предупреждения! - заявил Свидетель, осторожно высвобождая руку. - Один обнажил оружие, даже не поздоровавшись. Мужчине дозволено защищаться от охотников на людей.
- Конечно, дозволено, - согласилась Корбиньи с саркастической готовностью. - А быстрому дозволено убить двух врагов, пока копуша возится с одним.
Свидетель повернул голову - и на его флегматичном лице отразилось легкое удивление.
- Второй не обнажал оружия, о воин. Он бежал, поняв, что имеет дело с мужчиной.
- И правильно сделал! - огрызнулась она, слыша, как приближается скрежет гусениц и к сирене присоединяется еще одна. - Анджелалти…
Пауки повисли у него на воротнике, а он приложил ладонь к пластине замка с уверенностью человека, рассчитывающего, что его впустят.
Ничего не произошло.
К двум сиренам прибавилась третья, гораздо ближе.
Анджелалти еще раз приложил ладонь к пластине. Опять ничего не произошло.
Ближайшая сирена с воем вынеслась на полосу, взвизгнув колесами на сверхпрочном покрытии, и понеслась прямо на них.
К скрежету гусениц добавился рев двигателя и треск радиоэфира.
- Проклятие! - тихо и яростно выдохнул Анджелалти. Он стиснул рукоять Трезубца, лежавшую у него на плече, и уставился на пластину замка так, словно одного его взгляда могло хватить для взлома.
- Открывай, черт тебя побери!
Последовала вспышка, словно от удара молнии, странный звук, уловленный не столько ушами, сколько сердцем, и в воздухе завоняло озоном.
Корбиньи вскрикнула, впечатавшись в корпус корабля, обернулась с единственной мыслью, что танк открыл огонь, а два ножа и древний Трезубец более чем бесполезны против…
- Хвала и слава Карателю! - Свидетель схватил ее за руку и развернул лицом обратно, к запорной пластине. - Смотри же, о Воин, и ликуй!
Она повернулась, чуть не рявкнув, и изумленно заморгала при виде открывшегося люка. Потом посмотрела на Анджелалти.
Он встретился с ее взглядом - и вид у него был слегка оглушенный.
- Эдрет всегда говорил, что мне надо… сдерживать свои вспышки.
- Да, они выглядят внушительно, - дрожащим голосом согласилась она и снова сосредоточилась на других звуках - особенно на приближавшейся полицейской машине.
Она рванулась вперед:
- Заходим!
Анджелалти влез первым, держа Трезубец перед собой и неловко поворачивая, чтобы не повредить раненую руку.
Корбиньи прыгнула следом и рванулась вперед, мимо Анджелалти, ударила по кнопке, отключающей внутренний замок, и понеслась по коридору в рубку.
Плюхнувшись в кресло, она одним движением открыла пульт, едва отметив про себя, что Анджелалти занял место второго пилота и открывает корабельные Глаза. Сама она сосредоточилась на показаниях экрана и запросе о повреждениях взломанного люка. К красной кнопке она прикоснулась почти машинально и через мгновение услышала тихий ответ Анджелалти:
- Оружие в боевой готовности.
- Есть, - подтвердила она и вздохнула с облегчением, когда корабельные датчики сообщили: люк задраен и герметичен. - Удивительная у тебя игрушка, кузен.
- Отнюдь не у меня, а исключительно у Биндальчи, - отозвался он. - Я поклялся вернуть им эту штуку при первой же… Вот "Дротик", на третьем экране. Я ищу линию связи…
- Зашифруй через канал управления оружием и передавай напрямую, - посоветовала она.
Анджелалти кивнул, и его пальцы стремительно затанцевали по клавишам.
- Анджелалти, - внезапно объявил Свидетель, глядя поверх их голов, - Каратель лежит один у внешнего люка.
- Ему нужно пока оставаться там, друг, - сказал Лал, и в эту секунду кабину наполнил звон открытой линии комма. - Я от души надеюсь, что Богиня не разгневана.
Свидетель издал какой-то странный звук - почти смех.
- Нет, Анджелалти, - сказал он, - думаю, Богиня вовсе не разгневана.
- Хорошо, - рассеянно отозвался Анджелалти, а потом сказал в комм: - Линзер, это я, Лал.
- Самое время, - по-своему лаконично отреагировал Скотт, - Это ты решил такую вечеринку устроить, сер Эдрет?
Лал ухмыльнулся.
- Чего им нужно?
- Ты, судя по тому, что талдычит тут мне уже два часа какая-то дама. Я сказал ей, что у меня тебя нет, но она почему-то сомневается. Хочет, чтобы я открыл люк и впустил ее отряд с обыском. - Он фыркнул. - Младшенький мамаши Скотт не настолько большой дурак.
- Я думал, ты старшенький, - сказал Лал, работая на клавиатуре.
Он отправил изображение на главный экран Корбиньи, увидел, что она его прочла и начала вводить команды для оружия.
- Сейчас не время споров о генеалогии. Ты сам будешь расхлебывать эту кашу или мне заняться?
Лал наклонил голову, изучая довольно неприятную обстановку вокруг "Дротика". По сравнению с ним их собственное окружение в виде одной боевой машины и трех бронированных полицейских автомобилей представлялось просто декорацией.
- А ты сможешь? - спросил он у Скотта.
- Я могу устроить им урок пилотирования. Тема: что происходит с энергетическим полем, созданным, скажем, Гравилучами, когда заключенный внутри этого поля объект внезапно уходит в гиперпространство и для пущей наглядности включает двигатели. Очень предметный урок получится. - Он прищелкнул языком по нёбу - характерный звук, показавший Лалу, что Линзер встревожен сильнее, чем признается. - Полицейские - не дураки. Не станут рисковать жизнью ради физики.
- Может быть…
Корбиньи закончила настройку оружия и постепенно увеличивала мощность двигателя. Лал кивнул в ответ на схему, которую она передала на его экран, и услышал ее негромкое:
- С нами пытаются связаться, Анджелалти, - из танка. Я притворяюсь глухой.
- Звучит слишком рискованно, - ответил он Линзеру. - А если мы их на минутку отвлечем? Ты сможешь взлететь?
Наступила короткая пауза.
- У тебя здесь все? Потому что если я взлечу прямо сейчас, не зарегистрировав план полета и обидев местных стражей порядка, нет такой взятки, которая позволила бы "Дротику" снова совершить здесь посадку. И это навсегда.
- У меня здесь все, - тихо сказал Лал, включая нужные кнопки. - Мы на шестнадцатой площадке, по правому борту от тебя. Отвлечем их на себя, ты взлетай при первой возможности. Мы следом.
Новая пауза, чуть длиннее предыдущей. - Так, вижу тебя. Точка и время рандеву?
- Через три месяца, на Чейенне?
- Понял. Ну, валим отсюда.
- Отвлекающий маневр начнется через шестьдесят секунд. Удачи тебе, Линзер.
- И тебе удачи. Конец связи. Лал нажал первую кнопку.
Над заправочными мачтами полыхнул залп. Одна вспышка ударила в вершину катапульты, вторая врезалась в полицейскую машину.
Комм смятенно взревел, на экранах отразилась очень приятная суматоха: большие машины попытались развернуться к источнику новой угрозы.
Лал нажал следующую кнопку.
Ближайшая мачта взорвалась, затем - еще одна, а потом - меньшая из боевых машин. Радиопомехи на секунду сменились ошеломленной тишиной, и тут Корбиньи передвинула регулятор мощности двигателя до упора вверх и врубила сирену взлета.
Полицейский автомобиль и боевая машина, торчавшие возле "Гиацинта", рванулись назад. Приборы корабля показали готовность к взлету - и Лал нажал третью кнопку
- Э-гей! - заорал Линзер в комме, и экран показал, как "Дротик" понесся вверх, прибавив пару выстрелов в cумятицу.
Корбиньи крикнула Свидетелю, чтобы держался, и отправила "Гиацинт" следом, сквозь жалкие молнии, которые запускали наземные машины.
- Отлично! - заорал Линзер. - Как по маслу! Лучший побег, какой мне случалось…
"Дротик" на экране разлетелся на части.
Глава сорок первая
Он избрал темноту, этот юный вождь - возможно, чтобы лучше было медитировать, представляя себе лица погибших. Свидетель знал, что их несколько, ибо Анджелалти взялся за Карателя Шлорбы, что было правильно и подобающе, положил руку на обмотанную кожей рукоять и прошептал:
- Линзер. Шилбан. Эдрет. - И еще одно имя, произнесенное настолько тихо, что Свидетелю пришлось призвать на помощь слуху отразившееся от стен эхо. - Матушка.
Он вынес Карателя из перехода, где тот лежал, пока Вождь и Воин Смерти занимались делами бегства, но не унес его с собой в полную темноту. Вместо этого он поставил его поперек двери в комнату, в которой предался медитации: так менее великий человек мог бы положить свой меч поперек входа в шатер, обезопасив себя от вторжений.
Получивший такое задание Каратель лежал, якобы заснувший, хотя Свидетель на своем наблюдательном посту в полутемном коридоре ощущал некое излучение, которое в глубине души именовал улыбкой.
В комнате, куда ушел вождь Анджелалти, было тихо. Каратель дремал. Свидетель и сам почти задремал. Он поймал себя на грани сна и строго призвал к порядку свой разум, дав ему задание упорядочить события прошедшего дня и превратить их в Память.
Где-то в глубине корабля, плывущего по звездам, что-то звякало и стучало: он решил, что это Воин Смерти занимается какими-то делами, и прочнее вплел ее в Память.
Ощущая, как составляется ткань Памяти у него в сознании, Свидетель размышлял, какое могущественное знамение ему явлено: в момент позора Биндальчи событие отыскало такого вождя, которому содействует столь поразительный защитник. Не вызывало сомнения, что Каратель доволен этими дарами. И вызывала радость и подтверждала Память древнейших Свидетелей та дрожь, с которой отвечал Каратель на прикосновение юного вождя, словно девица - на ласки возлюбленного. А ведь даже некоторые из Телио шептали, что эта Память - всего лишь предание.
Из глубины звездного судна снова донесся лязг. Свидетель улыбнулся, отвечая мыслям своего сердца. Она так деловита, Воин Смерти. Так деловита и так сложна.
Эта женщина-Воин, в голосе которой сияла правда при словах о том, что она умерла и возродилась, была полна жизни. В прошлом, как утверждала древняя Память, когда вождю нужны были услуги защитника, который умер до срока, Каратель вмешивался в событие и изменял участок ткани времени, так что павший вставал и выполнял приказы вождя - и снова ложился, выполнив свой долг.
Но те защитники, настаивала Память, были мертвы. Они восставали мертвецами и, оставаясь мертвецами, помогали в час крайней нужды. Сердца таких существ не бились, учила Память, и плоть продолжала разлагаться, пока они, слепые и бездыханные, вступали в бой с мечами в безжизненных пальцах, сеяли смерть и распространяли безумие.
В полутемном коридоре Свидетель содрогнулся от этой древней Памяти. Содрогнулся - и прогнал ее, хотя долг говорил, что ему следовало бы держать ее рядом и поучиться.
Вместо этого он заменил картину древних восставших образом Воина при вожде Анджелалти: юной и красивой, чьи голос, дыхание и сердце сильны, движения - быстры, как удар молнии и бесшумны, как у охотника… В коридоре зажегся свет.
Свидетель заморгал - и устремил взгляд на Воина Смерти, стоявшую над ним, уперев руки в бока, в сверкающей красной рубашке.
- Такая яркость неприятна? - спросила она с резковатой любезностью.
Свидетель посмотрел вокруг себя, давая глазам время приспособиться к свету, а потом снова устремил взгляд на нее.
- Свет радует, о Воин. Я благодарю тебя за дар. Она пожала плечами.
- При трех слепых членах экипажа глупо экономить энергию. - Она пригвоздила его к месту взглядом своих огромных черных глаз. - Где Анджелалти?
Свидетель указал кивком головы, и она развернулась на каблуке, хмуро глядя на Карателя, перекрывшего вход.
- Так… - Она снова пожала плечами. - Есть еда, если хочешь, и кают достаточно, так что тебе не обязательно спать в коридоре.
- Благодарю тебя за заботу, - сказал Свидетель, ибо он истолковал ее слова именно так. - Я - Свидетель Телио.
- Ты об этом напоминаешь время от времени, - ответила Корбиньи и вздохнула. - А куда, по-твоему, он может деться? Выйдет в коридор прогуляться?
Он тщательно обдумал ее вопрос.
- В природе события, - смог сказать он, проведя несколько секунд с Памятью, - все возможно.
Она фыркнула и досадливо поморщилась.
- Так оно и представляется, если подумать. Не позволяй долгу заморить тебя голодом.
- Воин, - отозвался он, - я не позволю.
Он решил, что она сейчас уйдет, но она задержалась еще на несколько мгновений - и ее красивое лицо испортила мрачная тень.
- Меня зовут Корбиньи Фазтерот, - сказала она резко. - Я - Разведчик Планет и Искатель с Корабля "Зеленодол". Мой долг - отправляться к планетникам и иметь с ними дела, когда в этом есть необходимость, для блага Корабля. Я говорю на торговом и общем, и еще на нескольких диалектах. Я пилот и штурман. Я слышала от планетников, что мои обязанности среди них заслужили мне звание убийцы.
Она опустила глаза и потрогала сверкающий красный рукав.
- Красный - это цвет пульта управления оружием, - сказала она, повернулась и пошла прочь, бесшумно ступая по металлическому полу.
Свидетель выдохнул воздух, который задержал в легких, прямее сел у стены, устремил взгляд на Карателя и позволил информации, которую она ему дала - и что это был за щедрый и боголюбивый подарок! - позволил информации заполнить его разум и тайные уголки души и сердца, разлиться по всей Памяти, осветив все, на что пролился новый свет.
Спустя какое-то время Лал заснул, скользнув из полубезумного горя в лихорадочные сны, где "Дротик" взрывался снова и снова, и при этом Эдрет ругал его за отсутствие предусмотрительности: "Вор должен на шаг опережать своего противника. Строй планы! А потом следуй планам! Импровизация - это для любителей".
- Я не знал, - печально говорил он. - Почему я должен был думать, что они обнаружат "Дротик"?
- Как ты мог думать, что этого не случится? - ответил ему голос Эдрета. - Сколько раз я учил тебя стремиться к невидимости? Сколько раз я говорил, чтобы ты сторонился всех, не оказывал услуг, избегал власти и обладающих властью! В одиночку ты непобедим!
- Но ведь, - возразил Лал, преодолевая душевную муку и образ взрывающегося "Дротика", - вы ведь были не один, мастер. У вас был я. И Линзер…
- Это была моя ошибка, дитя. - Голос Эдрета стал вдруг усталым. - Окажи себе услугу и не повторяй ее.
- Мастер…
- Анджелалти?
Голос женщины был нежным, тихим и неуверенным. Номерная? Но он никогда не называл таким своего имени - и тем более этого имени.
- Анджелалти! - Зов стал настойчивым, и добавилось осторожное прикосновение к плечу. - Кузен, очнись. Надо заняться твоей раной.
Кузен. Он открыл глаза и яростно сел, по-дикарски наслаждаясь ее изумленным лицом и едва заметным движением назад.
Она мгновенно опомнилась и раздраженно нахмурилась.
- Тебе требуются услуги медустановки, которая тебя дожидается. Тебе требуется еда, которая готова - и питательна.
- Казалось бы, - язвительно прокомментировал он, - что мне еще требовался сон.
- Прервись на два часа для излечения и еды, а потом можешь спать, пока до Корабля не доберемся, черт бы тебя побрал!
Гневные слова попали в цель. Он попытался сказать что-нибудь в извинение, но потом наклонил голову, чтобы лучше слышать эхо слов Эдрета: "Будь один".
Лал встал, не обращая внимания на боль в руке, и ответил таким же сердитым взглядом, используя при этом преимущество в росте.
- Хорошо. Действие твой медустановки будет желательным. Еда тоже, спасибо тебе за заботу. Но пойми и прими вот что, Корбиньи: я не лечу к твоему Кораблю.
Она ответила столь же решительным взглядом. Красиво очерченные губы плотно сжались, черные глаза заледенели.
- Ты полетишь туда, куда тебя повезет пилот. Лал рассмеялся:
- А мне казалось, что я - Капитан, Кому Следует Повиноваться?
- Мне кажется, что ты глупый мальчишка, - огрызнулась она, развернувшись на каблуке. - И к тому же невоспитанный.
Он схватил ее за руку - жестче, чем намеревался, - развернул ее обратно к себе и успел уйти от направленного в скулу удара кулаком.
- Быстро, - заметил он, видя, как она берет себя в руки и неохотно заставляет себя не двигаться. - Но с Каффиром ты была далеко не так быстра.
Ее бледные щеки вспыхнули.
- Дразни меня, Анджелалти, будь любезен. Детские выходки меня так развлекают!
- Вот как?
Он шагнул к ней, остановился и сделал глубокий вдох, ощущая пульсирующую боль в руке. Разум подсказывал ему, что выбранная линия поведения неверна, как бы Эдрет ни рекомендовал разумность отстраненности. Лал уже слишком много дней назад повернулся спиной к этому совету. И теперь необходимо разбираться с последствиями, к которым привел этот выбор.
Он слегка поклонился и постарался смягчить выражение лица. Ответный взгляд Корбиньи тоже стал мягче, хотя остался недоверчивым.
- Что случилось с Каффиром, Корбиньи? Она передернула плечами.
- Моя предшественница - Морела - была рабыней Каффира, - медленно сказала она. - Ее тело повиновалось ему, хотела я того или нет. - Она снова пожала плечами. - Анджелалти, такие вещи обычны для тех, кто возвращается из Синего Дома?
Он колебался, услышав ноты болезненного желания в ее голосе - надежды услышать то, что объяснит ее неудачу и вернет ей уверенность в себе.
Жалость. Эдрет заплакал бы от отчаяния, увидев, в какой хаос поверг свою жизнь его ученик, которого он оставил в безопасности, вооружив твердыми правилами жизни. Жалость и ужас. Потому что это сделал он. Именно он заключил гордую женщину Экипажа в темницу планетного тела и заставил сомневаться во всех своих инстинктах. Лал облизнул губы.
- Я не слышал о таком явлении, - сказал он. - Но Синий Дом - это не то, что я изучал… внимательно.
- О! - Ее плечи чуть заметно опустились, в глазах на секунду отразилась бесконечная боль. А потом она снова повернулась к двери. - Пойдем к медустановке, Анджелалти. Наверняка у тебя болит рана.
Полный жалости к ней и отвращения к себе, Лал пошел следом.