- Анджелалти, не дразни меня! - огрызнулась она и открыла было рот, чтобы добавить еще что-то в том же духе, но внезапно решила послушаться какого-то более мудрого инстинкта. - Мне нужна информация, - добавила она спокойнее. - Если ты будешь так добр. Ты можешь использовать сорл-клинок для самозащиты?
Он недоверчиво посмотрел на нее и отпил вина.
- Да.
- Хорошо. - Она повернулась к Свидетелю: - Ты сможешь сражаться, если дойдет до этого?
- Да, Воин, смогу. А как пойдет Каратель? Она нахмурилась.
- Чтоб его демоны забрали! Я…
- Есть убедительные доказательства, - прервал ее Лал, - что это уже произошло. Я смогу нести Карателя, если Свидетель прикроет мне спину.
- Идет! - воскликнул Свидетель и изумленно покачнулся, поражаясь смелости своего сердца.
Искатель сделал вид, что не заметил ничего неподобающего - настолько великим вождем он был.
- Хорошо, - отозвался он и снова повернулся к Воину Смерти. - К какой битве мы готовимся, кузина? Каффир ожидается с армией?
- Как ты сказал, - холодно отозвалась она, - убийство - это мое предприятие. Я не имею желания пятнать твою честь. Однако если окажется, что тебе угрожает опасность, мне будет спокойнее знать, что ты хорошо защищен. - Она отвернулась. - Безопасность Капитана - прежде всего, Анджелалти. Ты это знаешь.
Молчание затянулось. Свидетель ловил все нюансы разговора, ибо Вождь узнается по обращению со своими воинами.
- Я приношу тебе проблемы в двойной мере, кузина. - Лицо и голос были предельно вежливы, хотя в глазах виделось пламя. - Я еще раз напоминаю тебе, что я не капитан, а вор, проданный и презираемый за дефект в виде планетных генов. Меня поражает, как это мой дядя не вычеркнул моего имени из Списка.
- Индемион Кристефион мертв, - сказала она терпеливо, словно имела дело с ребенком. - Он сам убил себя, восстановив свою честь после того, как признался в своем предательстве. Он был благороден, Анджелалти: великодушный Капитан, хорошо послуживший кораблю. Дурной поступок был уничтожен хорошим. Право, будучи живым и сильным, ты мог бы подражать его величию.
Лал вздохнул.
- Корбиньи, ты с рождения знала обязанности Разведчика Планет? Ты мгновенно приобрела свои умения, не имея ни учителя, ни спарринг-партнера?
Она растерянно моргнула.
- Нет, конечно. Среди сверстников выбирают самого подходящего. Его обучают и тренируют для исполнения его обязанностей в соответствии с Уставом.
- Ага. А я потерял своего наставника в восемь лет, был лишен Корабля и продан в девять, и стал учеником мастера-вора в десять. - Он подался к ней, удерживая ее взгляд. - Скажи мне, к чему меня подготовило мое обучение… кузина?
Она глубоко вздохнула - и красная рубашка приподнялась на груди.
- Твое имя записано в Завтрашней Записи, Анджелалти. Я видела его своими глазами.
- А если Завтрашняя Запись ошибается?
Она уставилась на него, и на прекрасном лице ясно отразилось изумление.
- Как может лгать Завтрашняя Запись?
"Экипаж! - подумал Лал внезапно почти с отчаянием. - Такие опасные - и такие по-детски наивные!"
- Корбиньи, - заговорил он убедительно, - я даже не знаю, как Завтрашняя Запись вообще может существовать. Как могла Первый Капитан знать имя полукровки, который родится через триста лет после ее смерти?
- А! - Похоже, это ее успокоило, и она потянулась и взяла его за руку, по которой от ее прикосновения пробежал странный ток. - Это - великие Тайны, кузен. Нас учат просто верить. Но я понимаю, что это трудно сделать, когда во всем остальном нам велят спрашивать, рассуждать и опираться только на факты. Мы - все твои сверстники - задавали эти вопросы. И все, кроме тебя, кузен, смогли успокоить свои сомнения, после того как видели Завтрашнюю Запись, дотрагивались до нее и своими глазами прочитывали какую-нибудь страницу.
- Так что, ты советуешь мне верить в мою судьбу? Она не поняла горькой иронии, чуть сжала ему пальцы и отпустила их.
- Именно так, Анджелалти. Когда мы вернемся на Корабль, ты сможешь разрешить свои сомнения и успокоиться.
Лал вздохнул, закрыл глаза - и на время сдался. В конце концов, существовали вопросы более насущные.
- Как ты справишься с Каффиром, Корбиньи? Тебе не следует подвергать себя опасности в…
Она встала, не дав ему закончить:
- Как мы уже договорились, - холодно сказала она, - этот вопрос решаю я. Пойду приготовлюсь.
Она скользнула мимо него, нырнула за занавеску - и вышла.
Глава тридцать девятая
- Ну, Тео? Что у тебя за срочное дело?
Голос мужчины был нахальным, сам мужчина - красавцем. Корбиньи воззрилась на это совершенство, почувствовала, как горят у нее щеки, и порадовалась, что за занавеской ее не видно.
Планетники, как учили Корбиньи - и как доказывал ее опыт, - существа медлительные, неуклюжие и жалкие. Этот Каффир был совсем не таким. Движения у него было ловкие и плавные, как у человека, выросшего при низкой гравитации, кожа смуглая, словно загоревшая в двигательном отсеке или за работой в Саду. Глаза небольшие, но в этих черных зрачках светился ум, когда они быстро оглядывали комнату, замечая все.
- Ну, Тео? - повторил он, на этот раз даже не надменно, а пренебрежительно. Он отбросил назад длинные распущенные волосы и скрестил руки на груди, презрительно выгнув бровь. - Ну?
- Я не могу найти Морелу, - сказала она угрюмо. - Я думала, ты знаешь, где она, и передашь ей записку.
- Я передам записку Мореле? - Вторая бровь выгнулась так же сильно, как первая, а на смуглом лице отразилось злорадное изумление. - Право, какая забавная мысль! Но, знаешь ли, я не смогу оказать тебе эту услугу.
Тео ничего не сказала - только ее взгляд выразил еще большее отвращение. Однако Каффир словно не замечал ничего необычного. Спрятавшаяся за занавеской Корбиньи начала дрожать.
Каффир подался вперед и его голос стал почти ласкающим.
- Не хочешь спросить, почему именно я не могу оказать тебе эту услугу, лесбиянка мерзкая?
- Наверное, снова злишься, - ответила Тео с неожиданным самообладанием. - Ты никогда не мог примириться с тем, что я ее люблю - и что она тоже меня любит.
Тут он расхохотался, запрокинув голову, так что волосы облаком рассыпались по его плечам. Корбиньи вытерла влажные ладони о брюки и начала простые дыхательные упражнения. Каффир рассмеялся снова - и Корбиньи судорожно вздохнула, теряя сосредоточенность.
- Даже Морела, - говорил он, - не была настолько глупа, чтобы любить тебя. Но мы отвлеклись! Загадка звучала так: "Почему благородный Каффир отказался передать записку от Тео прелестной и сладкой Мореле, королеве тысячи сердец, глупой корове и шлюхе?
Он наклонил голову - и в его темных умных глазах загорелся жестокий огонь.
- У меня есть ответ, - тихо сказал он и наклонился к самому уху Тео, словно собираясь шептать слова любви. - Потому, - выговорил он тихо, но так ясно, что Корбиньи было его слышно, - что эта сука мертва.
- Нет! - крикнула Тео и отскочила, заставив Каффира снова захохотать.
- Не нет, а да! - заверил он ее с огромной радостью. - Мертва и, надеюсь, уже сгнила. Подумай об этом, лесбиянка! Лицо у нее развалилось, волосы выпали прядями… - Он замолчал, словно потрясенный новой мыслью. - Но я забываю - ты же художница! Ты изображала Морелу во всех ее видах. Конечно, тебе захочется написать ее и в таком тоже. Как эгоистичен я был! Я сейчас же распоряжусь, чтобы труп привезли тебе! Ты должна простить мне мою недальновидность…
- Морела! - крикнула Тео, имея в виду Корбиньи, но та застыла на месте.
Ее тошнило, руки вспотели, а нож бесполезно торчал за поясом.
- Морела! - громко передразнил ее Каффир - и Корбиньи вдруг сделала шаг вперед, словно он держал леску от гарпуна, вонзенного ей в душу.
- Морела! - завопил он снова, дразня Тео, и тело Корбиньи судорожно сделало еще один шаг.
Она вышла из-за занавески.
Глаза у Каффира расширились, смех резко оборвался. Тео нырнула в сторону. Лицо у нее кровожадно горело, зубы оскалились.
Корбиньи стояла совершенно неподвижно, ощущая дрожь в конечностях, которая, как она страстно надеялась, оставалась незамеченной.
- Вот как, - сказал Каффир. - Оказывается, меня… дезинформировали.
Он улыбнулся с открытой злобой. Содрогаясь, Корбиньи сделала огромное усилие, заставляя руку потянуться к ножу, хоть и сомневалась, что в состоянии будет сделать бросок.
- Морела! - крикнула Тео. - Убей его!
- Убить меня? - спросил мужчина с явным восторгом. - О нет, Морела никогда меня не убьет, лесбиянка. Скорее она убьет себя. Что она и сделала, знаешь ли - и весьма искусно.
Он сделал шаг вперед - и трусливое тело даже не нашло силы отступить на шаг, сохраняя равновесие. Утробно смеясь, он протянул гладкую надушенную руку и погладил Корбиньи по щеке. В животе Корбиньи разгорелось желание, присоленное страхом.
- Ее взял Синий Дом, - пробормотал Каффир, приглаживая пальцами ее губы. Он немного прижал нижнюю губу, и они открылись, словно для поцелуя. Он улыбнулся. - В теле Морелы живет кто-то другой, но этот другой слушается меня так же, как это делала она, лесбиянка. Завораживающе интересно, правда?
Продолжая улыбаться, он обхватил подбородок Корбиньи стальными пальцами, повернул ее голову вверх и вбок так, что шее стало больно, а потом медленно и вызывающе наклонился и поцеловал ее.
Страсть вспыхнула - и Корбиньи замерла, почти потеряв сознание от ужаса, едва замечая, что он совсем рядом, больно прижимается к ней, запустив пальцы в ее косу и еще сильнее оттянув назад голову. Он укусил ее в губы, потом передвинулся ниже, по выгнутой шее, взял губами грудь…
Послышался отчаянный, бессловесный крик, и Корбиньи рухнула на пол, когда он ее отпустил - хотя она сохранила остатки разума, чтобы сгруппироваться и откатиться прочь. Она остановилась у занавески и осталась лежать, глядя, как Каффир пытается сбросить Тео со своей спины.
- Я сама тебя убью! - выла худая женщина, вцепляясь забрызганными краской пальцами ему в горло. - Подонок! Кровопийца! Убить самое чистое и прекрасное существо, которое мы оба знали…
Каффир вертелся и дергался, ревел, тщетно пытаясь оторвать душащие его руки, - и наконец, врезался спиной в стену.
Как это ни удивительно, Тео удержалась, хотя Корбиньи показалось, что ее хватка стала слабее.
Видимо, это заметил и Каффир. Он снова схватил ее за запястья и совершенно неподвижно застыл в центре комнаты, стараясь только развести в стороны эти жилистые руки.
Тео издала крик - дикий и отчаянный. Каффир оскалил зубы, собрал последние силы и сбросил ее прочь.
Она упала с громким хрипом, перевернулась и поползла в сторону, но недостаточно быстро, чтобы уйти от удара ногой в ребра. Хрустнула кость.
- Нет!
Крик вырвался из горла Корбиньи. Ей каким-то образом удалось встать, сжав в руке нож. Тело продолжало дрожать и сопротивляться ее воле, а вой Тео кислотой обжигал нервы, которые и без того натянулись невероятно.
Каффир обернулся:
- Нет? Я покажу тебе "нет", сука. Я… - Он сделал шаг вперед, потом еще один, указывая на нож у нее в руке. - Что это? Оружие? Неужели ты действительно думаешь, что сможешь меня убить?
Корбиньи цеплялась за нож, удерживала правильную стойку, словно последние надежды на спасение, и понимала, что это тело ни за что, никогда не послушается ее в этом. А потом она заглянула в его глаза и поняла, что погибла.
Каффир рассмеялся, подошел на расстояние удара, на секунду замер, не защищаясь, а потом снова засмеялся, протянул руку и схватил нож.
Она вывернулась, поворачивая нож на одной силе воли, разрезая ему ладонь и пальцы. Он закричал, замахиваясь второй рукой со сжатым кулаком и метя прямо ей в голову. Ее возможность увернуться была ограничена отчаянной необходимостью удержать нож…
- А-а!
Опускающийся кулак нанес ей скользящий удар в висок. В эту же секунду пальцы отпустили нож, и Каффир рухнул на колени со стекленеющими глазами и струйкой крови, стекающей с уголка губ. Сорл-клинок - близнец ее собственного - торчал из основания его шеи.
Секунду он стоял перед ней на коленях, словно поклоняясь или моля о прощении, а потом все его мышцы разом ослабели, и он завалился лицом вниз.
Анджелалти обежал вокруг Корбиньи, пинком перевернул труп на спину, вырвал нож и двумя быстрыми движениями вытер его о грудь тонкой рубашки. Потом убрал клинок, бегло глянул на Тео, стонущую от боли в сломанных ребрах, повернулся обратно, схватил Корбиньи за руку и потянул за собой.
В прихожей он отпустил ее, чтобы подхватить Трезубец и кивком призвать молчаливого Свидетеля, и только потом удостоил ее словом.
- Ты сможешь не отстать?
Корбиньи сделала глубокий вдох, убрала нож на место и встретилась с его глазами, которые были холоднее льда.
- Анджелалти, - сказала она и настолько низко упала в собственных глазах из-за происшедшего, что была удивлена услышав свой недрогнувший голос, - я смогу.
- Хорошо, - отозвался он и, рывком отворив дверь, вышел в переулок.
Глава сороковая
Такси высадило их у ворот космопорта и быстро уехало, без денег и воспоминаний о пассажирах - благодаря паукам Анджелалти. Корбиньи стояла на носках, и волосы у нее на затылке шевелились, а все чувства все еще оставались странно затуманенными. Она напряженно пыталась отличить обычную портовую суету от возможной угрозы.
- "Дротик" должен стоять на площадке постоянной готовности, - сказал Анджелалти и двинулся вперед, снуя между тягачами и подъемниками с таким видом, словно в целой системе, а тем более на этой планете у него не было ни единого врага.
Он нес под мышкой Трезубец, Свидетель шел за ним по пятам. Прикусив губу, Корбиньи пошла следом.
Судя по виду, все было нормально и спокойное поведение Анджелалти не было бравадой. Тем не менее волосы у нее упорно продолжали стоять дыбом, а мягкие неверные пальцы подрагивали от желания схватиться за нож, чего делать не следовало.
Рядом с площадками постоянной готовности движение было помедленнее и пореже - если не считать скопления машин вокруг площадки номер одиннадцать.
Корбиньи метнулась вперед, намереваясь оттащить его от опасного места, но он уже заметил это, остановившись, шагнув в сторону и растворившись в тени багажного транспортера. Корбиньи нашла тень мгновением позже - и обнаружила укрывшихся там Свидетеля и Анджелалти. Пригнувшись, ее кузен рассматривал машины и определял, что они значат, в молчании, которое было страшнее любых ругательств.
- Гравилучи, - сказал Анджелалти ровным голосом. - Экранирующие захваты и катапульты.
- Кузен? - окликнула она его.
В темноте она ощутила поворот его головы, увидела блеск глаз, обратившихся к ней.
- "Дротик" под прицелом. Линзер…
- "Дротик" под прицелом, - согласилась она с терпеливой поспешностью, словно он не вышел из детского возраста, - а "Гиацинт" - нет.
Большие глаза расширились еще сильнее, и она почувствовала, как он отодвинулся от нее в темноте.
- Ты советуешь мне бросить моего друга в беде, кузина? А если бы я последовал такому совету час назад?
- Разве я бесчестна и глупа? - воскликнула она, задетая за живое и думая уже о том, чтобы рассеять его презрение, а не остаться незамеченной врагами. - А как ты освободишь своего друга в твоем нынешнем состоянии, Анджелалти? Будешь посылать пауков одного за другим, выводя из строя технику? Взмахнешь этим трижды проклятым куском металла и потребуешь, чтобы тебя впустили? А как ты сообщишь своему другу, что он освобожден - крикнешь сквозь металл?
Она услышала, что ее голос звучит все пронзительнее, и взяла себя в руки.
- На "Гиацинте" стоят пушки, - договорила она тихо и бесстрастно. - И есть комм.
Тишина растянулась в медленном счете до семи. Потом был долгий тихий выдох и мерцание ярких глаз.
- Шестнадцатая площадка, ты говорила?
Голос был таким же невыразительным, как и ее собственный.
- Площадка номер шестнадцать, - подтвердила она и осмелилась дотронуться до его локтя. - Это в той стороне.
По удачному стечению обстоятельств люк "Гиацинта" был повернут в сторону от "Дротика" и царившей вокруг него суматохи. Корбиньи показала Свидетелю место, откуда он мог наблюдать за этой суматохой и предупредить, если там проявят интерес к "Гиацинту".
Анджелалти уже склонился над замком, хмуро поглядывая на наручный индикатор. Что-то зашевелилось у него под воротником, паук деловито пополз вниз по рукаву, поблескивая фиолетовыми глазами.
Под взглядом затаившей дыхание Корбиньи паучок сполз Анджелалти на руку, потом по протянутому пальцу перешел на пластину замка и скрылся за ней.
Выпрямившись, Анджелалти глянул на Корбиньи и заметил румянец, покрывший ее щеки.
- Номер Одиннадцатый, - сказал он несколько суше, чем намеревался. - Старший брат Пятнадцатого. - Он отвернул манжету, освобождая наручный пульт. - Сейчас у нас будет конфигурация запорного устройства. - Он снова отвел взгляд, стараясь не смотреть на красную рубашку, обтягивающую ее грудь. - А где Свидетель?
- Наблюдает за проблемами "Дротика" на тот случай, если они вдруг захотят стать и нашими, - ответила она, и ткань соблазнительно натянулась на вдохе. - А проблем у твоего друга - легион, Анджелалти. "Гиацинт" в твоем распоряжении, но это - не боевой корабль.
И Анджелалти знал, что для любого члена Экипажа корабль - это сама жизнь, будь то Главный корабль или маленький шаттл.
- Ты зарегистрировала свое оружие у начальника порта? - спросил он, в глубине души зная, какой ответ услышит.
Корбиньи моргнула.
- Я? - Она ладонью тронула древний корпус отличной сохранности. - Это же прыжковый шаттл класса "М", Анджелалти! Кто ж на такие оружие ставит?
"Только Экипаж", - подумал Лал и усмехнулся яростно и весело, как Члену Экипажа свойственно. Пульт на руке пискнул.
- Ага.
Данные оказались неожиданно сложными, и понадобилось несколько минут, чтобы в них разобраться. В плече, на котором лежал Трезубец, ощущалась дрожь, и чувствовалось, как напрягается стоящая слева Корбиньи, заставляя себя быть терпеливой.
Он посмотрел на нее:
- Номеру Одиннадцатому нужна помощь. Номер Пятнадцатый немного крупнее и чуть сообразительнее. Не могу ли я получить от тебя его услуги?
Он почти не дожидался ее кивка и наклонился к своему устройству раньше, чем в ее глазах отразилась боль потери.
Повинуясь приказу пульта, Номер Пятнадцатый вылез у нее из кармана и перебрался на ладонь Анджелалти. Корбиньи проглотила вставший в горле ком и стала умолять богов, чтобы они не позволили ее телу снова ее предать своей готовностью к слезам. Плакать, лишившись механической игрушки, пусть даже очень умной? Да, похоже, она становится такой же неуправляемой, как…
Как Анджелалти, вдруг поняла она, вспомнив выражение его лица, когда она в тот день положила перед ним растоптанного паука - в последний день, когда она была собой…