Глава одиннадцатая
В Старом городе шел дождь.
Бедно одетый молодой человек в коричневой рубахе поднял голову, подставляя дождю уши и волосы, и чуть было не рассмеялся, вспомнив, как это было в первый раз. Он закричал тогда Эдрету, чтобы выключил поливалку, а учитель захохотал. А потом дал ему книги и свое собственное читающее устройство, чтобы мальчик прочел про облака, точку росы и вообще про атмосферные явления и погоду.
Библиотека ярко светилась в сумраке. Большие растрескавшиеся окна на фасаде все еще были закрыты ставня Лал нахмурился, а потом пожал плечами. В конце концов, зачем Шилбану было открывать ставни в такой пасмурный день? Лучше замкнуться от мира, закутавшись в масляножелтый свет множества ламп и тепло дерева, горящего в потрескавшемся камине.
Он взбежал по шатким ступеням, повернул старинную дверную ручку и широко открыл дверь.
И смотрел - секунду? вечность? - как молодой мужчина бьет старика и кричит ему в лицо:
- Где он?
Шилбан помотал головой, поднял ее и совершенно
внятно произнес:
- Не знаю.
Мужчина, державший старого библиотекаря, жестоко его встряхнул, но тот, кто задавал вопрос, только пожал плечами и вздохнул. Он подошел к забитой полке, наугад выташил оттуда книгу и направился к камину. Показав книгу Шилбану, он небрежно швырнул ее в огонь.
Старик завопил, забился - и внезапно обмяк в руках своего мучителя.
Лал вскрикнул и бросился вперед.
Допрашивавший упал и державший Шилбана - тоже, а Кармен поднял игольчатый пистолет и выстрелил Лалу в шею.
Глава двенадцатая
Боль, дезориентированность, запах крови глубоко в ноздрях.
Веки задрожали, попытались сопротивляться - и, наконец, открылись в темноту, ужасающую и кромешную.
Горло судорожно сжалось, но не пожелало выпустить из себя слова. И тело лежало - окаменевшее, отдельное, - и отказывалось двигаться.
- Полно, спокойнее, спокойнее, будет вам. - Голос был добрым, рука, прижавшаяся ко лбу, ласковой. - Я сделаю вам укол, чтобы вы заснули, - сказал голос.
Потом другие тихие звуки, легкий укол.
- Ну, вот, - сказал голос, - все будет хорошо. Напряженные мышцы наконец позволили произнести слово:
- Где я?
Добрая рука погладила лоб. Лекарство начало действовать, унося тело вдаль.
- В Синем Доме, - прошептал голос. - Все будет хорошо.
Глава тринадцатая
Установка эгопереноса Борто-Лораниа позволяет оказывать широкий диапазон услуг как частным, так и муниципальным пользователям.
Для частных лиц имеется служба трансплантации, делающая ненужными страдания в старом, больном или раненом теле. Имеются в наличии здоровые тела разнообразных возрастных и этнических категорий и с широким выбором типов. Лица, обдумывающие возможность перемены телесного пребывания, могут совершить экскурсию для осмотра имеющихся в наличии тел. Постоянно дежурящий специалист по возрождению готов ответить на ваши вопросы и помочь избавиться от всех тревог, которые у вас может вызвать подобная перемена.
Имеется также подборка отличных тел для временного использования. Запросы следует адресовать Службе Медицинского Возрождения, которая согласует все детали с Департаментом Правопорядка.
Если у вас возникли какие-то вопросы относительно функционирования или принципа работы Установки Борто-Лораниа, не стесняйтесь обратиться в наш Отдел по связям с общественностью.
Установка эгопереноса Борто-Лораниа эксплуатируется совместно Клиникой Института Наук о Жизни и Департаментом правопорядка системы Ренфро и является корпорацией открытого типа.
Из брошюры "СИНИЙ-СО 66"
"Для вас ли Перенос?"
Глава четырнадцатая
- Ну? - резко спросил Эдрет, отрываясь от книги и хмуря брови.
Лал безмолвно протянул ему древнее огнестрельное оружие; блеснули в свете лампы красное дерево и бронзовые украшения рукояти. Он с трудом смог справиться с дрожью в руках и с выражением своего лица, чтобы ничем не проявить радостное возбуждение. Мастер-вор, учил его Эдрет, руководствуется исключительно прагматическими соображениями и лишь потом может испытать чувство удовлетворения работой, выполненной на уровне его собственных высоких требований. Но только дурак или новичок позволит чувству торжества вмешиваться в рабочие моменты.
И все же - он справился! Он извлек драгоценную вещь из футляра прямо на глазах охранника, вынес из помещения, заполненного снующими во все стороны людьми, обманув централизованную сигнализацию. И все, все, все это сделал один.
Эдрет взглянул на пистолет, поднял брови и повторил: - Ну?
- Я его принес, мастер, - сказал он, борясь с норовившим сорваться голосом. - Я взял его так, как вы велели, в час пик, не отключая централизованную сигнализацию.
- Ясно. Эдрет соизволил взять предмет и осмотреть его, поворачивая в разные стороны и проведя пальцами по отполированному атласу дерева. - Хорошо.
Он протянул пистолет обратно рукоятью вперед.
- А теперь верни его на место.
- Вернуть на место? - ахнул он, дважды дав петуха. Эдрет поднял брови, и Лал неохотно взял у него красивое
оружие, спрятал под одежду.
- Слушаюсь, учитель, - сказал он и вздохнул про себя.
Вернувшись в музей, он повернул ручку растрескавшейся и роняющей хлопья краски двери, открыл ее и осторожно перешагнул через гниющий порог - и замер от потрясения и ужаса, когда молодой человек ударил старика и закричал:
- Где он?
- Не знаю, - ответил старик.
Тот, кто его удерживал, заведя ему руки за спину, яростно его встряхнул, а спрашивавший просто пожал плечами, направился к полке, вынул книгу, продемонстрировал ее и швырнул в огонь.
- Нет!
Он рванулся через комнату, обнажив нож, но Шилбан уже обвис с бессмысленным лицом. Колющий удар убил спрашивавшего, режущий по горлу расправился со вторым и…
- Шилбан?
Это было не столько слово, сколько шипение - на большее распухший язык и растрескавшиеся губы были не способны.
Сон ушел, оставив реальность, пронизанную неприятными ощущениями, среди которых самыми мерзкими были мучительный пульс в висках и звон в ушах. И еще муки жажды, переходящие в пытку по мере возвращения сознания.
"Где я?" - пытался сообразить он.
Он лежал на животе на какой-то мягкой поверхности. До истерзанного слуха доносилось только ровное гудение вентиляционной системы. Лал с трудом разлепил веки, провел сухим языком по липким губам и ощутил солоноватый вкус.
Всего в нескольких дюймах от его носа оказалась кружка, расписанная узором - белые цветы на синем фоне. Ручная работа, автоматически определил он, но не имеющая особой ценности. Он сосредоточился, передвинул руку - мертвый груз, ни мышц, ни чувствительности, - усилием воли заставил пальцы обхватить кружку и поднять ее.
Поднял голову - и стал пить.
У воды был горький привкус, но он осушил кружку целиком, а потом разрешил голове упасть на матрас. Не выпуская кружку из ослабевших пальцев, он закрыл глаза и стал слушать трезвон в ушах и биение своего сердца.
- Просыпайся!
Приказ сопровождался шлепком по заду, и Лал охнул, перевернулся, занося руку с кружкой для броска - и замер, увидев наставленный на себя пистолет и бешеные глаза того, кто этот пистолет держал.
- Попробуй, - тихо попросил человек с пистолетом, напрягая палец на спусковом крючке. - Дай мне повод.
- Нет! - прохрипел Лал.
Мужчина хмыкнул с явным разочарованием и повел пистолетом.
- Вставай. Мирно и медленно, руки на виду. Ясно? Он встал на ноги, мирно и медленно, и застыл лицом к своему тюремщику, подняв перед собой руки с пустыми ладонями.
- Повернись, - приказал человек с пистолетом. - В дверь и налево. Дернешься - и ты труп, ясно? Как Бирил и Джулен.
Без слов, с исключительной плавностью движений Лал повернулся и пошел к двери, открывшейся при его приближении, и повернул в коридоре налево. Позади него скрипели сапоги охранника.
- Стой!
Лал подчинился, быстро посмотрев по сторонам. Слева сплошная белая стена. Справа - дверь, ничем не отличавшаяся от шести других, которые они миновали. Охранник шагнул вперед, наводя пистолет на середину груди Лала, и приложил руку к пластине замка.
Дверь отъехала в сторону, и он махнул пистолетом:
- Заходи.
Внутри оказался пол из настоящего дерева и ковер ручной работы в рыжих, коричневых и сливочных тонах, лежавший прямо перед тиковым письменным столом размером с одноместный космолет. Белизну стен нарушали то абстрактная картина, то гобелен ручной работы. На книжных полках стояли глиняные тотемы, куски необработанных драгоценных камней и резные изделия. У Лала зачесались руки, а его воровское чутье автоматически начало оценивать и прикидывать.
- Он здесь, госпожа Белаконто.
Автоматическая оценка резко прервалась. Он плавно повернулся к окну и поклонился.
- Здравствуйте, сударыня.
- Здравствуйте, Лал сер Эдрет. - Женщина шла к нему, легко ступая по коврам - тоже ручной работы. С волевого напряженного лица пристально смотрели прямо на него аквамариновые глаза. - Надеюсь, вас не слишком возмутили отведенные вам покои.
- У меня было мало возможности с ними ознакомиться, - ответил он.
Она остановилась прямо перед ним.
- Тогда все хорошо. - Она перевела взгляд ему за спину. - Можешь идти, Кармен.
- Госпожа Белаконто…
- Я сказала, что ты можешь идти, Кармен. - В безупречно светском голосе появились стальные нотки, но она улыбнулась и наклонила голову. - Благодарю тебя.
- Да, госпожа Белаконто.
Едва слышный звук, который мог сопровождать его поклон, скрип сапог - а потом шорох отодвигающейся двери и щелчок закрывшегося замка.
- Ну что ж. - Она улыбнулась - слабо и неубедительно - и указала на кресла, поставленные у окна. - Прошу вас, сударь, садитесь и устраивайтесь удобнее.
Он тихо откашлялся.
- Сударыня, я хочу знать, зачем вы велели меня сюда доставить.
- Ну, как зачем? Чтобы продолжить наш разговор, - ответила она. - Но при этом нам не обязательно испытывать неудобство. Прошу вас, сударь, садитесь.
В ее голосе звучал приказ, и его тело чуть было не предало его, подчинившись этой интонации. Он резко качнул головой.
- Разговор, на котором мы расстались, закончен. Хотя я мог бы спросить у вас: как могло случиться, что ваши бандиты мучили почтенного старика в Старом городе?
Она помолчала, повернулась и отошла на несколько шагов, в сторону ковра и поставленных друг напротив друга кресел.
- Они были там по моему приказу, - спокойно объявила она, - выяснить, что стало с Лалом сер Эдретом. - Еще одна пауза, которую он не пытался заполнить. А потом она тихо сказала, провоцируя: - Вы не спрашиваете, что со стариком?
Он поклонился:
- Я надеялся, что оказанное вами мне гостеприимство распространилось и на него.
- Тогда вы глупец! - отрезала она, сверкнув глазами. - Он мертв.
Горе, внезапное и давящее - а потом, столь же стремительно, возмущение тем, что она отдала такой приказ и что бахвалится им и использует как оружие, чтобы ранить и ослабить его, Лала. Она улыбнулась.
- Вы сделаете, что я прикажу, Лал сер Эдрет, и сделаете это любезно и тщательно.
- Потому, что вы убили моего друга и разгромили мой дом? - Он резко шагнул вперед и увидел, как ее рука нырнула в карман. Остановившись, он ухмыльнулся. - Пистолет, сударыня? Застрелите меня - и все будет зря. Как и сейчас! Неужели я стану повиноваться сумасшедшей, которая убивает без причин? Вы уничтожаете, даже не угрожая, и…
- Ваша кузина.
Он застыл, уставившись на нее, и увидел очертания ее руки, которая напряглась у нее в кармане, словно она крепче взялась за пистолет.
- Ваша кузина, - повторила она. - Корбиньи Фазтерот.
Он глубоко вздохнул:
- Она в этом не участвует.
Саксони Белаконто улыбнулась и тихо покачала головой:
- Ваша кузина в Синем Доме.
Ярость бросила его вперед - пистолет у нее в руке заставил его остановиться. Он думал о Корбиньи, сильной и полной жизни - которая оказалась в Синем Доме потому, что угрожала прислужникам этой сумасшедшей. Корбиньи с ее бешеной целеустремленностью, молодостью и бесцеремонной отвагой.
Синий Дом! Корабль и звезды! Какую же высокую цену дадут за тело Корбиньи!
- Тогда вам больше нечего уничтожать, Саксони Белаконто, - услышал он собственные слова. - Только меня самого.
- Эта сучка жива! - отрезала она, держа напряженный палец на спусковом крючке. - Ей следовало бы умереть: я потеряла из-за нее двух лучших бойцов и… капитана. Все трое не подлежали восстановлению! Но вашу кузину мы доставили в Синий Дом, хотя она была на волосок от смерти. Мы заплатили цену - и она живет.
Он стоял совершенно неподвижно, глядя на Белаконто и думая, сколько еще есть на свете уловок - и как мало надежды, что новое тело Корбиньи хоть в чем-то сравнится с безупречностью прежнего.
- Поскольку мы проявили такое милосердие и пошли на такие расходы - ради вашей кузины, - очень приветливо продолжала Саксони Белаконто, - вы в точности исполните то, что вам будет сказано. Если хоть что-то будет не так, она получит тело третьего сорта - самое старое, ущербное, уродливое и больное, какое только найдется. - Она медленно опустила пистолет, но не стала пока его убирать. - Вы меня понимаете, Лал сер Эдрет?
- Я должен ее увидеть.
Она рассмеялась - по-девичьи нежно, но этот смех леденил кровь.
- Да ради Бога! Возьмите себе весь вечер и убедитесь в том, что Ворнет великодушен даже со своими врагами. И вернитесь ко мне завтра во Второй Полдень, чтобы я сообщила вам подробности вашего задания. - Она махнула рукой. - Можете идти.
Он так и сделал, не поклонившись.
Глава пятнадцатая
Стены оживляли красно-золотые цветы, напечатанные на светоотражающей фольге, по обе стороны конторки регистратора стояли кадки с цветами, наполнявшими приемную ароматом, а на самой конторке - пустая вазочка для бутона. Регистратор глянул список пациентов, кивнул и с улыбкой поднял взгляд на Лала.
- Корбиньи Фазтерот? Да, сударь, палата четырнадцать восемьдесят шесть. Вас проводит наша сотрудница, госпожа Янси. Подождите секунду, я дам ей знать, что вы здесь.
Он нажал кнопку на пульте. Лал подошел к окну, с отвращением поморщившись на аляповатые обои и слишком резкое освещение, и стал смотреть наружу.
Синий Дом располагался на уровне бельэтажа в Среднем городе, если верить местной администрации, одинаково удобно для Верхнего и Нижнего города, в пределах видимости космопорта. Лал устремил взгляд на привычное созвездие Нижнего города. Оснований не возвращаться домой у него не было - только инстинкт заставил его пойти в Верхний город, чтобы принять душ и переодеться в наряд, более подобающий представителю семейства, способному оплатить новое тело.
- Мастер сер Эдрет?
Женщина, задавшая этот вопрос, оказалась миниатюрной, энергичной и улыбчивой. Он поклонился и слегка дотронулся до протянутой ею руки.
- Я - Корал Янси, - представилась она с немеркнущей улыбкой. - Мне сообщили, что вы пришли навестить свою кузину. Прошу сюда.
Он прошел следом за ней мимо регистратора и кадок с цветами, за дверь и в благословенно неяркий коридор.
- Вы уже здесь бывали? - спросила его проводница, с улыбкой глядя ему в лицо. - Может быть, навещали друга или кого-то из родственников, перенесших эгоперенос?
Он покачал головой:
- Нет.
- Ну, тогда хочу предупредить, - жизнерадостно продолжала она, - чтобы вы не разочаровались, если ваша кузина покажется вам немного растерянной или не сразу вас узнает. Это вполне естественно. Процедура совершенно безопасна, но весьма радикальна. Пациенту на пути к полной синэргичности приходится пройти необходимые процессы адаптации.
- Да, - сказал Лал, стараясь дышать ровно, хотя запах цветов был одуряющим.
- В случае вашей кузины, - продолжала госпожа Янси, - нам весьма посчастливилось, весьма. Как вы понимаете, в экстренных ситуациях мы всегда стараемся как можно более точно подобрать тип тела, чтобы свести дальнейший шок для пациента к минимуму.
- Понимаю, - откликнулся Лал.
Они вышли в более широкий коридор и остановились перед рядом лифтов.
Госпожа Янси нажала кнопку и вошла в открывшийся лифт, Лал за ней.
- Четырнадцатый, - сказала она в микрофон, и дверцы закрылись.
- Вы, конечно, знаете, что молодые и здоровые тела получить крайне трудно, - сказала она, с улыбкой поворачиваясь к Лалу. - Но в данном случае мы как раз закончили подготовку оболочки - женщины, очень, я сказала бы, близкой по возрасту вашей кузине. И примерно такого же роста и цвета волос. Черты лица… Ну, это мне немного трудно определить, если учесть, в каком она была состоянии, но предположу, что ваша кузина была привлекательной девушкой.
Она сделала паузу, явно ожидая ответа. Лал прокашлялся.
- Весьма привлекательной, да. Госпожа Янси радостно кивнула.
- Я уверена, что она будет весьма довольна новой оболочкой. Естественно, это было самоубийство. - Она успокаивающе прикоснулась к его рукаву. - Но никаких повреждений! И никаких остаточных препаратов. Процедура требует, чтобы перед эгопереносом принимающая оболочка была полностью очищена.
Тут дверь лифта открылась, и он вышел за ней в приветливый желтый вестибюль. От цветочной вони его чуть не стошнило.
- Ну, вот мы и пришли! - Госпожа Янси приложила ладонь к двери с номером "86", и дверь отъехала в сторону. - Здесь маленькая прихожая, в холодильнике - напитки. Дальше спальня вашей кузины. - Она снова прикоснулась к его рукаву. - Не забывайте: она только что прошла эгоперенос, и сознание у нее может немного путаться. Дайте ей время вас вспомнить. Если она заснет, пожалуйста, не будите ее. На этом этапе процесса сон чрезвычайно важен. Договорились?
- Договорились, - тупо отозвался Лал, и ее улыбка стала еще светлее.
- Ну, желаю вам приятно побеседовать. Свяжитесь с постом, когда будете готовы уходить: в прихожей есть телефон.
Она еще раз дотронулась до его рукава, а потом дверь за ним закрылась, оставив позади цветочную вонь.
Стены были бледно-голубыми, пышный ковер - сапфировым. В прихожей стоял шезлонг, комбинированный бар-холодильник, секретер и стул. На секретере - монитор компьютера и телефон.
Дверь в следующую комнату была задернута портьерой. Ледяными пальцами Лал отодвинул ее и вошел в сапфировый полумрак.
Тело, закутанное в шелковистое синее одеяло, было длинным - хотя и не таким длинным, каким могло бы быть, и не таким угловатым. Волосы - поток густого золота в берегах из ярких подушек.
Лицо - шедевр. Гладкая медовая кожа, облегающая высокие нежные скулы и округлый подбородок. Лицо, которое может сниться во сне, разбивать сердца, вдохновлять поэтов.
Но не ее лицо, не ее, не ее.
Ужас лишил его ноги силы, и он опустился на колени, глядя на нее. Теребя руками синее одеяло, он выдохнул ее имя:
- Корбиньи?
Изящные брови сдвинулись над опушенными бархатом веками.