- Кто это?
Мягкий, звучный, богатый интонациями - голос певицы.
Он откашлялся. - Лал.
- Анджелалти! - Выразительный голос был полон восторга и ужаса. Густые ресницы задрожали и стремительно поднялись, открыв черные глаза - очень большие по стандартам планетников, влажные и полубезумные. Она сделала огромное усилие, выпростала руку из-под одеяла и потянулась к нему. - Анджелалти!
Его собственная рука крайне неохотно потянулась навстречу ее руке - и он был поражен теплотой и нежностью ее кожи.
- Тише, - сказал он, вспомнив полученные им предостережения. - Тише, Корбиньи. Не переутомляйся.
Казалось, она его не услышала. Ее пальцы впились ему в руку, широко открытые глаза смотрели, не видя.
- Анджелалти, где я? Что случилось? Ко мне приходят… говорят что-то… накачивают меня снотворными… Я не могу ходить, я едва могу поднять руку. И с глазами что-то… с глазами…
Безумие. Безумие человека, знающего, что он безнадежен - такое, какое наступает, когда знаешь, что отчаянно болен. Так было с Эдретом в его последние дни. Лал сжал ее теплые пальцы и уложил их обратно на одеяло.
- Успокойся, Корбиньи, все…
- Не говори мне, что все в порядке! - вскричала она, сжимая его руку. - Скажи мне, что случилось!
Он заколебался - и внезапно ее пальцы ослабели, а веки опустились.
- Анджелалти… - Даже ее голос утратил силы. - Ради любого бога, которого ты признаешь, молю тебя: скажи мне правду.
Он ощутил форму кисти, которую держал, посмотрел на прелестное чужое лицо и снова откашлялся.
- Была драка, - начал он и почувствовал, как она содрогнулась.
- Это я помню.
- Да. - Он прикоснулся языком к пересохшим губам. - Ты была очень серьезно ранена, Корбиньи. А глаза… глаза тебе дали новые.
Они открылись, ничего не видя в беспросветном мраке, каким должна была казаться ей полумгла комнаты.
- Новые глаза, - повторила она, и ужас начал сменяться пониманием. - Трансплантат?
- Новые глаза, - повторил Лал и нашел в себе мужество, чтобы поднять вторую руку и прикоснуться к ее медовой щеке. - А еще - совершенно новое тело.
Она не вскрикнула, не содрогнулась и даже не заплакала. Она просто надолго замолчала, пристально глядя в свою темноту.
- Анджелалти, - сказала она наконец. - Прятать голову в песок - утешение слабое.
- Да, - согласился он. Она судорожно вздохнула.
- Новое тело?
- Ты умирала, - сказал он ей, стараясь, чтобы в его голосе не слышно было ужаса. - Повреждения, несовместимые с жизнью. - Он помедлил, но она не издала ни звука. - Существует технология… Тебя - то есть твою личность, твои воспоминания, твою суть - перенесли в здоровое тело.
Он замолчал и стал ждать, опустившись на пол и глядя на нее. После долгого молчания она вздохнула и спросила со спокойствием натянутой струны:
- Ты меня видишь?
- Да, - ответил он и вовремя проглотил "конечно".
- А я тебя не вижу, - сказала она задумчиво. - Ты говоришь мне, что видишь это новое тело.
- Да, - снова сказал он и почувствовал, как она сжимает его пальцы.
- Анджелалти, включи свет.
- Корбиньи…
У него сорвался голос: он сам почувствовал, как задрожал, потому что знал, что она потребует потом. Знал, что потребовал бы сам на ее месте.
- Нельзя вечно прятать меня от меня самой! - воскликнула она, приподнимаясь на подушках. А потом она снова упала на спину, словно силы оставили ее - и ее пальцы в его руке обмякли. - Анджелалти…
- Да, сейчас.
Он выпустил ее руку, резко поднялся на ноги, нашел выключатель и стал прибавлять освещение, пока не увидел, что зрачки у нее начали сокращаться. Не дожидаясь ее просьбы, он направился к туалетному столику.
Когда он снова присел у ее кровати, она разглядывала свою руку - и на ее лице проступал ужас.
- Корбиньи?
Она посмотрела на него, с огромным трудом подняла руку и осторожно прикоснулась к его щеке, как он недавно прикасался к ее.
- Поднеси мне зеркало, кузен.
Он молча поднял зеркало и смотрел, как она проводит пальцами по стрелам бровей, прикасается к округлому подбородку и пристально заглядывает в собственные глаза. Потом беззвучно выступили слезы. Она закрыла глаза, но они продолжали струиться из-под ресниц.
Лал отложил зеркало, взял в ладони ее руку и постарался вернуть тепло пальцам, ставшим влажными и холодными.
- Корбиньи…
- Не называй меня так!
Она отвернулась. Грудь ее судорожно вздымалась.
- Это твое имя! - рявкнул он, сжимая ее руку, испугавшись, что она отвергнет тело, в котором оказалась, и заставит себя умереть.
- Я мертва! - вскричала она, эхом повторив его мысль. Он вскрикнул:
- Нет, ты будешь жить!
Она снова повернулась к нему лицом, широко распахнув изумленные глаза.
Он удержал ее взгляд и повторил со всеми нюансами гипнотического приказа, на который только был способен:
- Живи, Корбиньи! - И потом, ощутив в этой фразе привкус магии, добавил то, что ощущалось как необходимое: - Пожалуйста!
Она почти улыбнулась. И тут дверь комнаты раскрылась и решительный голос заговорил:
- Полно, полно! Что это такое - включили свет! Сударь, о чем вы только думали! Этой молодой особе необходим отдых, а вы… Что?!
Сиделка наклонилась и выпрямилась, возмущенно поднимая зеркало.
- Право, сударь!
- Она захотела увидеть, - сказал Лал. - Она должна была увидеть когда-то.
- И увидела бы - в должное время, - отрезала сиделка, нажимая кнопку у себя на поясе. - Я должна попросить вас уйти. Корбиньи пора спать.
Рука, которую он продолжал держать, напряглась. Из прихожей снова послышался звук открывающейся двери.
- Идите, сударь, - резко приказала сиделка. - На сегодня вы принесли достаточно вреда.
- Анджелалти! - Голос Корбиньи звучал уже еле слышно. - Анджелалти, не оставляй меня здесь!
- Я должен. - Он отпустил ее руку. - Тебе требуется лечение и помощь… в освоении тела. Я еще приду тебя навестить. - Он помедлил. - Я могу получить твой поцелуй?
Это была ловушка, конечно, - ловушка для них обоих. Он увидел, как это дошло до нее сквозь покровы ужаса и горя, заметил неподвижность сомнения.
- Кузина, - проговорил он, - пожалуйста!
- Мой поцелуй, - слабо согласилась она. - Вернись за мной, кузен.
- Конечно.
Он наклонился и прижался губами к ее губам, очень бережно, погладил по щеке и выпрямился. Обойдя сиделку, он обнаружил, что в прихожей его дожидается Корал Янси, которая хмурилась и притоптывала ногой.
Ее недовольство было настолько велико, что она ничего не сказала ему за весь обратный путь и ни разу не улыбнулась.
Глава шестнадцатая
- Объект называется Трезубцем Биндальчи.
Саксони Белаконто сидела за столом из тикового дерева, сложив руки на полированной поверхности. Аквамариновые глаза смотрели недоверчиво и надменно.
Лал, сидевший на деревянном стуле, который радовал глаз, но не тело, ничего не сказал, но изобразил на лице вежливый интерес.
- Трезубец, - продолжила она спустя мгновение, - в настоящее время находится во владении Джарджа Менлина, где пребывает последние полтора года. Интересы Ворнета требуют, чтобы он больше не принадлежал ему.
Лал пожал плечами.
- Похоже, что вам нужен снайпер, сударыня, а не вор. Она нахмурилась. Свет из окна высветил на ее лице морщины, которых еще два дня назад там не было.
- Джардж Менлин - человек влиятельный, - сказала она, - и порой полезный. Ворнет предпочитает сохранить ему жизнь.
- Лишив только Трезубца Биндальчи. Она сдвинула брови сильнее.
- Не стоит меня дразнить, мастер сер Эдрет. Вы навестили свою кузину?
- Да.
- Тогда вам известна ставка.
Он ничего не ответил, и спустя секунду она продолжила свой рассказ:
- Трезубец должен быть у меня в руках не позднее Первой Зари восемнадцатого обрета.
Семь дней! Он сумел ни лицом, ни голосом не выдать своего отчаяния.
- Мне понадобится определенная информация, - сообщил он ей хладнокровно, слыша в каждом своем слове интонации Эдрета. - Мне потребуется описание объекта - длина, вес, форма. Рисунок, голограмма или фотоснимок значительно способствовали бы решению задачи. Мне нужны подробности относительно расположения помещений дома, и в особенности той комнаты, где держат Трезубец. Мне необходимо расписание, где будет отражен привычный распорядок дня Джарджа Менлина, если у него таковой есть. А еще - подробное описание всех систем сигнализации, охранников и обитателей дома.
Она кивнула.
- Ворнет может вам все это предоставить. Но я должна предупредить вас, мастер сер Эдрет: нельзя гарантировать, что Менлин держит Трезубец у себя в доме.
Еще бы - гарантировать.
- Также список мест, где он часто бывает, офисов или мест жительства помимо его основного дома. - Он немного подумал. - Перечень кораблей, если он таковыми владеет лично или на паях, складских помещений, ремонтных мастерских.
Еще один кивок.
- Это вам также предоставят. Что-нибудь еще?
- Да, - услышал он свои слова к своему вящему изумлению. - Мне нужно ваше обещание, что вы вернете мне мою родственницу в тот самый момент, когда я вручу вам Трезубец. Вы забудете о том, что мы оба существуем, и не будете требовать от меня новых услуг. Судя по ее виду, это ее позабавило.
- Конечно, вы можете забрать свою кузину, как только наш договор будет исполнен. Она мне не нужна.
Лал подался вперед.
- А остальное?
- Остальное? - Она развеселилась еще больше. - Ворнет обращается за услугой к тому, кто наиболее полезен, мастер сер Эдрет. Может оказаться, что нам снова понадобится вор.
Он смотрел на нее долго - пока веселье не исчезло из ее глаз, а морщины не проявились снова.
- Не стоит меня дразнить, Саксони Белаконто, - проговорил он негромко, изумляясь тому, что посмел такое сказать. - Вы можете обнаружить, что ставки вам не понравятся.
В красивых глазах возникло беспокойство. Она прижала ладони к крышке стола и встала. Он поднялся одновременно с ней.
- Вы свободны, - резко бросила она. - Информация, которую вы заказали, будет доставлена вам домой сегодня вечером.
- Спасибо, - ответил он вежливо, напомнив себе, что Корбиньи лежит в темноте одна, а потом повернулся и ушел.
Глава семнадцатая
Она долго лежала, вглядываясь в темноту и напряженно прислушиваясь: не раздастся ли хоть какой-то звук.
Убедившись, что в комнате никого нет, она сбросила одеяло, согнулась, лежа на боку, спустила ноги с кровати и секунду лежала, выравнивая дыхание.
Потом она сурово заставила себя сесть, надежно уперлась ногами в пол и попыталась встать.
Первая попытка оказалась бесплодной, и вторая тоже. Колени у нее подгибались, даже не успев распрямиться, и она тяжело плюхалась на край кровати, до крови прикусывая нижнюю губу.
После пятой попытки она встала, дрожа всем телом и задыхаясь так, словно закончила выполнение Десятого комплекса. Дождавшись, пока дрожь слегка унялась, она передвинула правую ногу вперед, а потом осторожно подвела к ней левую. Она повторила это движение снова - и в третий раз, что привело к катастрофе.
Мысленно Корбиньи выбросила вперед руки, чтобы смягчить падение, но на самом деле упала лицом на ковер и лежала, поливая ворс ругательствами, но замолчала, услышав, как привычные фразы произносит напевный незнакомый голос.
Она упрямо встала на колени, попробовала с них подняться на ноги, а когда снова упала, то поползла.
Стену она обнаружила, ударившись в нее головой. Цепляясь за нее, встала прямо и стала ощупью искать выключатель. Удача помогла ей нащупать его сразу же - и она повернула круглую ручку до упора, залив комнату светом.
А потом стояла, сотрясаясь от дрожи, привалясь к стене, и смотрела на комнату и все, что в ней оказалось. По лицу у нее текли слезы, падая прямо на грудь.
Изумившись этому, она перевела взгляд на себя и подняла мягкие незнакомые руки, чтобы обхватить золотистые груди, оказавшиеся намного более пышными, чем ее собственные были даже во время беременности. Осторожно - потому что скоро должна была появиться сиделка и она не смела рисковать новым падением - Корбиньи вытянула шею, чтобы разглядеть свое глупое тело с его вялыми мышцами и отсутствием реакции.
Грудь - безнадежно пышная - тонкий торс с неожиданно крутыми бедрами, длинные стройные ноги, красивые ступни. Она провела рукой поперек груди, пощупала плечо - и была приятно удивлена, обнаружив, что там все-таки есть мускулы, достаточно крепкие под бархатной кожей. Жалея об унесенном зеркале, она провела рукой по плоскому животу, тугой талии и плотным ягодицам и ощутила проблеск надежды. Конечно, это не тело бойца. Не то тело, которое она так усердно тренировала и обучала. Но все-таки это тело знало какую-то работу, так что Корбиньи досталась в наследство физическая форма, с которой можно было начинать.
Она вдруг подумала о женщине, которая была здесь до нее: какую работу она выполняла, почему умерла. А потом дверь в прихожую открылась, и Корбиньи стало не до пустых гаданий.
Она оторвалась от стены - и только сила воли позволила ей держать спину и колени выпрямленными.
Сиделка отодвинула портьеру и подняла руку к выключателю на стене, не сразу сообразив, что комната уже освещена.
- Что… - начала она и вдруг застыла, глядя на пустую постель.
- Добрый вам день, - вежливо сказала Корбиньи, и сиделка отскочила на целый фут, прижимая ладонь к груди.
- Как вы сюда добрались? - спросила она. Корбиньи изумленно посмотрела на нее:
- Как передвигается по комнате взрослый человек? - Она осторожно наклонила голову, кивком указывая на иглу, которую принесла сиделка. - Мне это не нужно.
К сиделке уже вернулся ее апломб, но не отвага.
- Вам необходим сон.
- Я нисколько не устала, - солгала Корбиньи, - и я не нуждаюсь в средствах, вызывающих сон. Что мне нужно, это одежда, зеркало в полный рост и графин воды. - Она сделала паузу. - И кусочек сыра.
Сиделка завороженно на нее смотрела.
- Вы проголодались?
- Вы слышали мои пожелания, - холодно ответила Корбиньи. - Потрудитесь их исполнить.
Сиделка отвела взгляд и сделала полшага вперед, трогая большим пальцем кончик иглы.
- Если вы попытаетесь ее в меня вколоть, - небрежно заметила Корбиньи, - я сломаю вам руку.
Сиделка нервно облизала губы, явно изменила свое решение относительно совершения мужественного поступка и осторожно отступила назад, не спуская с Корбиньи глаз. Заведя руку себе за спину, она вслепую отдернула портьеру и нырнула в прихожую.
Спустя мгновение Корбиньи услышала, как открылась и сразу же закрылась дверь.
Глава восемнадцатая
Лал стоял посреди разгромленной мастерской. Под ногами валялся вольтметр. Лал уперся бедром в рабочий стол, пальцы нажимали клавиши на наручном компе.
Их было четырнадцать. Два живых сидели у него в кармане, вместе с истерзанным трупиком, принесенным Корбиньи. Судьбу одиннадцати предстояло выяснить.
У его ног началась возня, зашуршали мелкие осколки - и два паучка появились на полу, добрались до его сапог, а по ним - до брюк, и начали долгое восхождение к укрытию.
Что-то зашевелилось в дальнем верхнем углу. А потом по ниточке вниз медленно съехал паучок чуть покрупнее первых двух, блеснув темно-фиолетовыми глазками. Лал ухмыльнулся. Номер Одиннадцатый, гений среди себе подобных, начал путь к дому.
Позади него раздалось царапанье - и, взглянув на рабочий стол, он увидел, как к нему решительно шагают Номера Шестой и Двенадцатый. Почти в тот же момент Номер Четвертый - близнец Одиннадцатого - появился из-за разбитой лампы и поспешил к ним присоединиться.
Лал дождался, чтобы его компаньоны добрались до него с избранных ими мест, еще раз прикоснулся к пульту и снова стал ждать.
На этот вызов новых крошечных роботов не появилось. Лал глубоко вздохнул и покачал головой. Осталось всего восемь. И только благодаря счастливому стечению обстоятельств в их числе оказались Номера Четвертый и Одиннадцатый.
Он потратил три минуты на то, чтобы обругать Ворнета и Саксони Белаконто словами, которые Эдрет осудил бы, а Корбиньи приветствовала. А потом, с паучками, цепляющимися за волосы и плечо, он засучил рукава и принялся наводить у себя в доме порядок.
Глубокой ночью, когда порядок был восстановлен и на рабочем столе лежал наполовину собранный Номер Пятнадцатый, он услышал трель дверного сигнала.
Лал оторвал взгляд от работы и заморгал глазами.
Сигнал повторился. Он вздохнул, отодвинулся от стола и пошел к двери, уверенно двигаясь в темноте.
За дверью никого не было, но на пороге лежал пакет, завернутый в плотную темно-желтую бумагу и перевязанный серебряным шнурком.
Лал наклонился взять пакет - и замер: паучок стремительно полетел вниз на шелковистом парашюте и приземлился на серебряный шнурок, сверкая темно-аметистовыми глазами.
Номер Одиннадцатый быстро прошелся по всему пакету и вернулся на шнурок. Пульт на запястье человека три раза пискнул.
- Все в порядке, - пробормотал Лал и протянул руку к роботу, который забрался на нее и побежал вверх по руке на плечо.
- Спасибо тебе, - добавил Лал, беря пакет и закрывая дверь.
Джардж Менлин был курьером - он перевозил сообщения, наличность и другие необходимые вещи для различных руководителей Ворнета и даже нескольких "респектабельных" предприятий. Иногда контракты заставляли его покидать планету (был приложен список пилотов и кораблей, услугами которых он чаще всего пользовался для таких полетов); и порой клиент за пределами планеты требовал, чтобы его поручение выполнял именно Джардж. Он имел репутацию человека неболтливого, умелого и - что необычно для такого рода работы - неукоснительно честного в отношении своего нанимателя.
Быстро просматривая досье, составленное Ворнетом, Лал видел перед собой человека, успешно занимающегося своей работой и, возможно, даже идущего к своего рода вершине. Сорок лет - почтенный возраст для курьера, однако Джардж Менлин достиг этого возраста и, похоже, по-прежнему пользовался расположением сильных мира сего.
Полтора года назад Джардж Менлин исчез.
Естественно, сначала подумали, что он просто отправился с поручением какого-нибудь клиента. Но время шло, и люди начали замечать, что Джардж еще никогда так долго не отсутствовал. Ворнет стал пользоваться услугами других курьеров, причем некоторые в процессе работы отпадали и их заменяли новые.
Через год после своего исчезновения Джардж Менлин вернулся, купил дом в фешенебельном районе Верхнего города и склад в порту, а также арендовал взлетную площадку постоянной готовности в секторе порта, отведенном кораблям дальнего следования. Он отказывался от всех поручений ("Интересно, - подумал Лал, - как это у него получилось?"), возобновил знакомства среди независимых наркоторговцев Хенрона и спустя еще несколько месяцев изумил их всех, предложив крупные партии хезернима, который, похоже, мог получать в неограниченном количестве.