- Дитя, - сказала арбитр, - люди пропадали без вести и раньше. Когда жизненные обстоятельства становятся невыносимыми, некоторые люди выдирают компаньон из запястья и уходят в необитаемые земли. Они отказываются от всех благ цивилизации и присоединяются к одной из общин, избравших традиционный образ жизни, либо просто ведут жизнь кочевников-одиночек. В жизни твоего отца было что-то, что могло толкнуть его на такой путь?
- Нет, - ответила Жасмель. - Я виделась с ним, когда Двое в последний раз становились Одним, и с ним всё было в порядке.
- Мельком, - сказала арбитр.
- Прошу прощения?
- Ты виделась с ним мельком. - Сард, очевидно, заметила, как бровь Жасмель полезла на лоб. - Нет, я не смотрела твой алиби архив; ведь тебя ни в чём не обвиняют. Но я навела справки; это полезно, когда ведёшь такое необычное дело, как это. Так что я спрашиваю снова: была ли какая-либо причина для того, чтобы твоему отцу захотелось исчезнуть? В конце концов, он мог просто скрыться от Адекора в шахте, подождать, пока вокруг не будет ни одного шахтного робота, и потом просто подняться наверх на лифте.
- Нет, арбитр, - сказала Жасмель. - Я не помню никаких признаков психической нестабильности, он казался вполне счастливым - ну, настолько, насколько может быть счастливым человек, не так давно потерявший партнёршу.
- Я подтверждаю, - сказал Адекор, обращаясь напрямую к арбитру. - Мы с Понтером были счастливы вместе.
- Вашему свидетельству в данных обстоятельствах доверять нельзя, - сказала Сард. - Но, опять же, я наводила справки, и все подтвердили то, что вы говорите. У Понтера не было долгов, которые он не был бы в состоянии выплатить, не было ни врагов, ни надалп - никаких причин бросать семью и карьеру.
- Именно, - сказал Адекор; он знал, что должен молчать, но не мог сдержаться.
- Итак, - сказала арбитр Сард, - если у него не было причин исчезать, и не было психического расстройства, то мы возвращаемся к аргументу Болбай. Если бы Понтер Боддет был лишь ранен или умер от естественных причин, то поисковые партии его бы нашли.
- Но… - сказала Жасмель.
- Дитя, - сказала Сард, - если у тебя есть какие-то доказательства - не просто личное мнение или суждение, а конкретное доказательство - что Адекор Халд невиновен, то изложи его.
Жасмель посмотрела на Адекора. Адекор посмотрел на Жасмель. За исключением пары покашливаний и случайного скрипа сиденья, в зале воцарилась абсолютная тишина.
- Итак? - сказала арбитр. - Я жду.
Адекор в ответ на взгляд Жасмель пожал плечами; он понятия не имел, правильно ли будет выложить это сейчас. Жасмель откашлялась.
- Да, арбитр, есть ещё одна возможность…
Глава 27
Мэри плохо спала в эту ночь.
У Рубена на заднем дворе были вывешены эоловы бубенцы. Мэри считала, что тех, кто так делает, надо расстреливать, но, с другой стороны, участок Рубена был площадью в два акра, так что бубенцы вряд ли беспокоили ещё кого-то. Однако их постоянное позвякивание не давало её нормально спать.
Вечером они долго обсуждали, кому где спать. У Рубена в спальне была королевского размера двуспальная кровать, диван наверху в кабинете, и ещё один в гостиной. К сожалению, ни один из диванов не раскладывался. В конце концов, решили положить в кровать Понтера - он нуждался в этом больше остальных. Рубен лёг на диване наверху, Луиза - на диване внизу, а Мэри улеглась спать в большом шезлонге, также поставленном в гостиной.
Понтер был серьёзно болен - но с Хак всё было в порядке. Мэри, Рубен и Луиза решили давать импланту уроки языка по очереди. Луиза сказала, что она всё равно сова, так что может заниматься с Хак по ночам; таким образом, языковые уроки будут вестись почти круглые сутки. Луиза и правда исчезла в комнате Понтера незадолго до десяти вечера, и снова спустилась в гостиную уже после двух ночи. Мэри не была уверена, разбудили её шаги Луизы, или она уже не спала, но она поняла, что её очередь идти наверх заниматься с Хак.
Разговаривая с компаньоном, Мэри нервничала. Не из-за того, что приходилось разговаривать с компьютером - это, наоборот, было ужасно интересно, а потому что нужно было остаться в спальне с Понтером наедине, да ещё и прикрыть дверь, чтобы звуки разговора не потревожили спящего в соседней комнате Рубена.
Она была поражена, увидев, насколько у Хак улучшился английский за те несколько часов, что она провела с Луизой.
К счастью, Понтер крепко проспал весь урок языка, хотя однажды Мэри чуть не запаниковала, когда он неожиданно зашевелился и перевернулся на другой бок. Если Мэри правильно поняла объяснения Хак, компаньон проигрывал Понтеру в ушные импланты белый шум, так что тихий разговор Хак и Мэри не мог его побеспокоить.
Мэри выдержала всего час называния предметов и имитации действий, после чего почувствовала себя настолько уставшей, что не могла продолжать. Она извинилась и спустилась в гостиную. Луиза, сбросившая с себя всё, кроме нижнего белья, сопела на диване, полуукрытая верблюжьим одеялом.
Мери улеглась на своё кресло и в этот раз, вымотанная до предела, немедленно заснула.
* * *
К утру жар у Понтера начал спадать; по-видимому, подействовали аспирин и антибиотики, которые дал ему вчера Рубен. Неандерталец поднялся с постели и спустился в гостиную, повергнув Мэри в глубочайший шок, поскольку был абсолютно голый. Луиза всё ещё спала, а Мэри, свернувшаяся на своём кресле, только-только проснулась. На долю секунды она перепугалась, что Понтер спустился за ней, или… да нет, если бы его кто и привлёк, то наверняка молодая красивая квебечка.
Но хотя он и скользнул взглядом по Мэри и Луизе, выяснилось, что настоящей его целью была кухня. Наверняка он даже не заметил, что глаза у Мэри открыты.
Она хотела заговорить, возразить против его наготы, но…
Боже мой, - думала Мэри, пока Понтер пересекал гостиную. - Боже ж ты мой. Выше шеи он был не слишком впечатляющим на вид, но…
Она повернула голову ему вслед, провожая исчезающие в дверях кухни ягодицы, и продолжала смотреть, когда он появился из кухни с банкой "кока-колы" в руках; у Рубена в холодильнике ею была заставлена целая полка. Как учёному Мэри было очень интересно наблюдать на неандертальцем во плоти…
А как женщина она просто наслаждалась зрелищем того, как двигается его мускулистое тело.
Мэри позволила себе слегка улыбнуться. А ведь она считала, что уже никогда не сможет так смотреть на мужчину.
Так здорово было узнать, что она ошибалась.
* * *
Мэри, Рубена и Луизу уже неоднократно интервьюировали по телефону. С разрешения "Инко" Рубен также устроил пресс-конференцию: они трое стояли вместе перед включённым в селектороном режиме телефоном, а телевизионщики снимали происходящее телеобъективами сквозь открытые окна.
Тем временем проводились анализы на оспу, бубонную чуму и множество других болезней. Образцы крови военными самолётами доставили в Центр по контролю и профилактике заболеваний в Атланте и в лабораторию четвёртого уровня в Канадском научном центре здоровья людей и животных в Виннипеге. Результаты первых анализов пришли в 11:14 утра. В крови Понтера не было пока обнаружено никаких патогенов, и ни у кого из контактировавших с ним, включая находившихся на карантине в Сент-Джозефе, не появилось никаких признаков болезни. Пока исследовались другие культуры, микробиологи также проверяли образцы крови на наличие неизвестных патогенов - клеток и иных включений, с которыми учёные раньше не сталкивались.
- Жаль, что он физик, а не физиолог, - пожаловался Рубен Мэри после пресс-конференции.
- Почему, - спросила Мэри.
- Ну, нам сильно повезло, что у нас оказались антибиотики, которые на него действуют. Бактерии со временем становятся невосприимчивыми к ним; обычно я сразу даю своим пациентам эритромицин, потому что пенициллин в наши дни уже неэффективен, но Понтеру я сначала дал пенициллин. Он выделяется из хлебной плесени, и если Понтер и его народ не пекут хлеб, то они вряд ли имели дело с пенициллином, так что он может быть очень эффективен против бактерий, которые Понтер принёс из своего мира. Потом я дал ему эритромицин и несколько других, чтобы подавить те микробы, которые он успел подхватить здесь. У народа Понтера, вероятно, есть собственные антибиотики, но они наверняка сильно отличаются от тех, что открыли мы. Если бы он смог рассказать нас о том, какими антибиотиками пользуются они, мы бы получили мощнейшее оружие в борьбе с болезнями, сопротивляться которому наши бактерии ещё не умеют.
Мэри кивнула.
- Интересно, - сказала она. - Жаль, что портал между нашими мирами сразу же закрылся. Наверняка две версии Земли могли бы торговать многими вещами. Фармацевтика - это лишь вершина айсберга. Большая часть того, что мы едим, в природе не встречается. Возможно, они не любят пшеницу, но современные помидоры, картошка, кукуруза, домашние куры, свиньи, коровы - все эти формы жизни фактически создали мы сами путём селективного разведения. Мы могли бы обменивать всё это на продукты, которые есть у них.
Рубен кивнул.
- И это только начало. Мы могли бы обмениваться сведениями о залежах полезных ископаемых. Держу пари, есть много месторождений минералов и углеводородов, которые они нашли, а мы - нет, и наоборот.
Мэри подумала, и пришла к выводу, что Рубен прав.
- Всё, что существует в природе и старше нескольких десятков тысяч лет, будет существовать в обоих мирах, правильно? Ещё одна Люси[24], ещё один тиранозавр рекс, дополнительный комплект окаменелостей Бёрджесских сланцев[25], ещё один алмаз Хоупа - ну, по крайней мере, оригинальный неогранённый камень. - Она замолчала и задумалась.
К середине дня Понтер уже чувствовал себя значительно лучше. Мэри и Луиза смотрели на него, спокойно спящего на кровати под грудой одеял.
- Хорошо, что он не храпит, - сказала Луиза. - С таким-то носом…
- На самом деле, - тихо сказала Мэри, - возможно, поэтому-то он и не храпит - дыхательные пути ничто не блокирует.
Понтер перевернулся на бок.
Луиза ещё секунду смотрела на него, потом повернулась к Мэри.
- Пойду приму душ, - сказала она.
У Мэри как раз сегодня утром начались месячные; ей душ тоже совсем не помешал бы.
- Я после вас, - сказал она.
Луиза ушла в ванную и закрыла за собой дверь.
Понтер снова пошевелился, потом проснулся.
- Мэре, - сказал он тихо. Он спал с закрытым ртом, поэтому его голос не был хриплым даже спросонья.
- Привет, Понтер. Хорошо выспались?
Он приподнял свою длинную белёсую бровь - Мэри до сих пор не привыкла к зрелищу того, как она взбирается на надбровную дугу - будто услышав что-то до крайности нелепое.
Потом он слегка наклонил голову; Луиза включила душ. А потом раздул ноздри - каждая стала с размером с четвертак - и посмотрел на Мэри.
И она внезапно поняла, что происходит, и почувствовала неимоверное смущение и неловкость. Он учуял, что у неё менструация! Мэри попятилась через комнату; она не могла дождаться, когда наступит её очередь воспользоваться душем.
Лицо Понтера сохраняло нейтральное выражение.
- Луна, - сказал он.
Да, подумала Мэри, те самые дни месяца. Но она определённо не хотела об этом говорить. Она поспешила вниз, в гостиную.
Глава 28
Выражение морщинистого лица арбитра Сард недвусмысленно говорило: "Лучше б у вас было что-то стоящее".
- Хорошо, дитя, - сказала она Жасмель, стоящей рядом с Адекором в зале Совета. - Какое другое объяснение ты можешь дать исчезновению своего отца, кроме чьих-то злонамеренных действий?
Жасмель мгновение помолчала.
- Я бы с радостью рассказала вам, арбитр, но…
Сард уже не выглядела такой невозмутимой, как прежде.
- Да?
- Но, в общем, учёный Халд рассказал бы об этом лучше меня.
- Учёный Халд? - воскликнула Сард. - Вы предлагаете обвиняемому самому говорить за себя? - Она недоумённо покачала головой.
- Нет, - быстро сказала Жасмель, сообразив, что Сард может сейчас отвергнуть нелепую идею. - Нет, ничего такого. Просто он мог бы разъяснить некоторые детали технического характера: касающиеся квантовой физики и…
- Квантовой физики! - сказала Сард. - Какое отношение к данному делу может иметь квантовая физика?
- По сути, самое прямое, - сказала Жасмель. - И учёный Халд мог бы представить данную информацию более красноречиво… - она заметила, что Сард хмурится, -…и более сжато, чем я.
- Не может ли кто-нибудь другой предоставить эту информацию? - спросила Сард.
- Нет, арбитр, - ответила Жасмель. - То есть, в Эвсое есть женская группа, занятая подобными проблемами…
- В Эвсое! - громыхнула Сард, как будто речь шла об обратной стороне Луны. Она снова покачала головой. - Ладно, - сказала она. - Учёный Халд, приказываю вам быть кратким.
Адекор не был уверен, положено ли было ему встать, но сидеть на табурете он уже устал, так что поднялся на ноги.
- Спасибо, арбитр, - сказал он. - Я… э-э… я признателен за разрешение говорить, а не только отвечать на вопросы.
- Не дайте мне пожалеть о своей снисходительности, - ответила Сард. - Давайте, начинайте.
- Да, конечно, - сказал Адекор. - Проект, над которым работал Понтер Боддет и я, касался квантовых вычислений. Квантовый компьютер, согласно одной из интерпретаций, делает следующее: он контактирует с бесчисленными параллельными вселенными, в которых существует идентичный ему квантовый компьютер. И эти квантовые компьютеры одновременно решают различные части сложной математической задачи. Объединяя их вычислительные мощности мы получаем решение задачи очень быстро.
- Уверена, что это весьма интересно, - сказала Сард. - Но где связь с предполагаемой смертью Понтера?
- У меня есть основания полагать, достойный арбитр, что во время нашего последнего эксперимента мог возникнуть… в некотором роде, макроскопический проход в одну из этих вселенных, через который и прошёл Понтер, так что…
Даклар Болбай презрительно фыркнула; её примеру последовали многие из зрителей. Сард снова недоверчиво качала головой:
- Вы ждёте, что я поверю, будто учёный Боддет провалился в иную вселенную?
Теперь, когда арбитр высказала своё отношение к предложенной версии, зрители сочли, что можно больше не сдерживать своих чувств. Из разных мест зала послышался нескрываемый смех.
Адекор ощутил, как учащается его пульс, а пальцы сжимаются в кулаки - он знал, что это последнее, чего ему сейчас было бы нужно. Он ничего не мог поделать с тахикардией, но постепенно сумел заставить пальцы разжаться.
- Арбитр, - сказал он самым почтительным тоном, на какой был способен, - существование параллельных вселенных лежит в основе многих современных теорий квантовой физики, и…
- Тишина, - гаркнула Сард; её низкий голос заметался между стенами зала. - Учёный Халд, за все сотни месяцев моей работы арбитром я никогда не слышала настолько слабой отговорки. Вы считаете, что те, кто не посещал вашу хвалёную Академию Наук - невежды, которым можно запудрить мозги непонятными словами?
- Достойный арбитр, я…
- Замолчите, - сказала Сард. - Просто замолчите и сядьте.
Адекор глубоко вдохнул и задержал дыхание - так, как его учили тогда, 250 месяцев назад, когда он лечился после нападения на Понтера. Он медленно выпустил воздух, представляя себе, что вместе с ним из него вытекает ярость.
- Я сказала сядьте! - рыкнула Сард.
Адекор подчинился.
- Жасмель Кет! - сказала арбитр, обращая свой пылающий взор на дочь Понтера.
- Да, арбитр, - ответила Жасмель.
Арбитр тоже сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
- Дитя, - сказала она уже более спокойным тоном, - я знаю, что недавно от лейкемии умерла твоя мать. Я могу лишь вообразить, насколько несправедливым это казалось тебе и маленькой Мегамег. - Она улыбнулась сестре Жасмель; к существующим морщинам на её лице добавились новые. - И теперь, возможно, и ваш отец тоже мёртв, и снова то была не та неизбежная смерть, что ждёт в конце пути каждого из нас, но смерть, наступившая неожиданно, без предупреждения, в цветущем возрасте. Я могу понять, почему тебе так не хочется смириться с этим, что ты готова поверить любой чепухе…
- Это не так, арбитр, - сказала Жасмель.
- Не так? Ты в отчаянии ищешь что-то, за что можно держаться, последнюю призрачную надежду. Разве не так?
- Я… я так не думаю.
Сард кивнула.
- Потребуется время, чтобы принять то, что случилось с твоим отцом. Я знаю это. - Она она оглядела зал, и её взгляд остановился на Адекоре. - Хорошо, - сказала она. Потом сделала паузу, видимо, размышляя. - Хорошо, - повторила она. - Я готова вынести решение. Я считаю, что будет справедливым и приемлемым признать, что у нас имеется дело об убийстве, основанное на косвенных уликах, и посему приказываю вынести его на рассмотрение коллегии трёх арбитров, если только обвинитель не откажется от продолжения дела. - Теперь она смотрела на Болбай. - Вы желаете продолжить преследование обвиняемого от имени своей подопечной, малолетней Мегамег Бек?
Болбай кивнула.
- Да.
У Адекора упало сердце.
- Очень хорошо, - сказала Сард, заглядывая в свой планшет. - Трибунал будет созван в этом же зале через пять дней, 148/119/03. Вы, учёный Халд, останетесь до этого времени под судебным надзором. Вам понятно?
- Да, арбитр. Но если бы я мог спуститься в…
- Никаких "но", - оборвала его Сард. - И ещё одна вещь, учёный Халд. Я буду председательствовать на вашем процессе, и я буду инструктировать двух других арбитров. То, что от вашего имени говорит дочь понтера Боддета - это удачный ход, он добавил делу драматизма, но во второй раз такого эффекта вы не добьётесь. Поэтому искренне советую вам найти кого-то более подходящего, чтобы говорить за вас на трибунале.
Глава 29
К середине дня Рубен смог озвучить хорошие новости. Всё утро он общался по телефону и электронной почте с экспертами в Оттаве, Атланте и Виннипеге.
- Вы, должно быть, заметили, что Понтер не любит хлеб и молочные продукты, - сказал он, сидя в своей гостиной и прихлёбывая крепчайший эфиопский кофе, который, как обнаружила Мэри, он обожал.
- Да, - сказала Мэри, которая после душа чувствовала себя куда как комфортнее, несмотря даже на то, что пришлось одеться во вчерашнее. - Он любит мясо и свежие фрукты. Но к овощам, молоку и хлебу интереса не проявляет.
- Именно, - сказал Рубен. - И люди, с которым я общался, сказали, что это очень хорошо для нас.
- Почему? - спросила Мэри. Она терпеть не могла кофе, которым наслаждался Рубен; они заказали "Максвелл Хауз" и даже шоколадное молоко, но их доставят только к вечеру, вместе со свежей одеждой. Пока же она получала свою дозу кофеина из банки "кока-колы".
- Потому что, - ответил Рубен, - это говорит о том, что народ Понтера не занимается сельским хозяйством. То, что мне удалось узнать от Хак, это более-менее подтверждает. Население той версии Земли, похоже, значительно меньше, чем нашей. Как следствие, они не практикуют земледелие или скотоводство, по крайней мере, не в таких масштабах, в каких ими занимаемся мы в последние несколько тысяч лет.