Глава 38
Понтер доел свой гамбургер и по очереди посмотрел на Луизу, Рубена и Мэри.
- Не подумайте, что я жалуюсь, - сказала он, - но мне начинает надоедать это животное - корова, так вы его называете? Мы не могли бы попросить, чтобы вечером нам принесли какого-нибудь другого мяса?
- Например? - сказал Рубен.
- Да что угодно, - сказал Понтер. - Хотя бы мамонта.
- Что? - воскликнул Рубен.
- Мамонта? - потрясённо повторила Мэри.
- Хак что-то неправильно перевела? - забеспокоился Понтер. - Мамонт. Такой северный волосатый слон.
- Да-да-да, - сказала Мэри. - Мы знаем, кто такие мамонты, но…
- Но что? - спросил Понтер, удивлённо приподняв бровь.
- Но, видите ли, они, так сказать… в общем, они вымерли, - сказала Мэри.
- Вымерли? - удивился Понтер. - Да, я действительно ни одного здесь не видел, но посчитал, что они не любят подходить к таким большим городам.
- Нет-нет, они вымерли, - сказала Луиза. - Во всём мире. Вымерли тысячи лет назад.
- Почему? - спросил Понтер. - Какая-то эпидемия?
Повисла неловкая тишина. Мэри медленно выдохнула, пытаясь решить, как объяснить это потактичнее.
- Нет, не эпидемия, - сказала она, наконец. - На самом деле, это мы… - наши предки, люди нашего вида - истребили их.
Понтер округлил глаза.
- Что сделали?
Мэри стало тошно; она не думала, что некоторые "достижения" её цивилизации выплывут на поверхность так быстро.
- Мы убивали их для еды, и… в общем, убивали до тех пор, пока их не осталось совсем.
- О, - тихо вздохнул Понтер. Он посмотрел в окно, на просторный задний двор Рубенова дома. - Мне нравились мамонты, - сказал он. - Не только их мясо, хоть оно и очень вкусно, но как животные, как часть ландшафта. Неподалёку от моего дома живёт небольшое стадо. Мне всегда было радостно их видеть.
- У нас есть их скелеты, - сказала Мэри, - и бивни, а в Сибири иногда находят целые замёрзшие туши, но…
- Всех, - сказал Понтер, печально качая головой. - Вы убили их всех…
Мэри хотела было возразить "Не я лично", но это было бы неискренне; кровь мамонтов действительно пятнала честь её расы. Но хоть как-то возразить всё же хотелось и поэтому она сказала:
- Это было очень давно.
Понтер выглядел кисло.
- Я даже боюсь спрашивать, - сказал он, - но в моём мире в окрестностях того места, где я живу, водятся и другие крупные животные. Опять же, я считал, что они просто избегают больших городов, но…
Рубен качнул своей бритой головой.
- Нет, Понтер, не поэтому.
Мэри на секунду зажмурилась.
- Мне очень жаль, Понтер. Мы уничтожили почти всю мегафауну - и здесь, и в Европе, и в Австралии, - она ощутила, как желудок завязывается узлом, - и в Новой Зеландии, и в Южной Америке. Единственный континент, где всё ещё много по-настоящему крупных животных - это Африка, но и там большинство из них в зоне риска.
Би-ип.
- На грани вымирания, - пояснила Луиза.
- Вы же сказали, что это было очень давно, - сказал Понтер с упрёком в голосе.
Мэри опустила взгляд на свою пустую тарелку.
- Мы перестали убивать мамонтов очень давно, потому что мамонтов не стало. И мы перестали убивать большерогих оленей, и больших кошек Северной Америки, и шерстистых носорогов, и многих других, потому истребили их всех.
- Истребить весь вид до последней особи, - сказал Понтер, качая головой.
- Мы многому научились с тех пор, - сказала Мэри. - У нас есть программы защиты исчезающих видов, и мы добились некоторых успехов. Американские журавли почти вымерли, и белоголовые орланы, и бизоны. Теперь они вернулись.
- Потому что вы перестали истреблять их, - холодно сказал Понтер.
Мэри хотела было возразить, что причина не всегда была в охоте; чаще это было уничтожение человеком естественной среды обитания этих видов. Но какая, в сущности, разница.
- Какие… какие ещё виды вымирают? - спросил Понтер.
Мэри пожала плечами.
- Многие виды птиц. Гигантские черепахи. Панды. Кашалоты. Шим…
- Шим? - переспросил Понтер. - Что это? - Он наклонил голову: видимо, Хак высказывала свои догадки о том, какое слово хотела произнести Мэри. - О, нет. Нет! Шимпанзе? Но… но это же наши родичи. Вы охотитесь и на них?
Мэри внезапно почувствовала себя крошечной и слабой. Как она могла ему сказать, что шимпанзе убивали ради еды, а горилл - чтобы делать из их рук экзотические пепельницы?
- Они бесценны, - продолжал Понтер. - Вы, как генетик, наверняка это понимаете. Они - ближайшие наши ныне живущие родственники; мы можем многое узнать о нас самих, изучая их ДНК и поведение в естественных условиях.
- Я знаю, - тихо сказала Мэри. - Я знаю.
Понтер посмотрел на Рубена, потому на Луизу, потом на Мэри, оценивающе, словно увидев их - по-настоящему увидев - в первый раз.
- Вы убиваете без меры, - сказал он. - Уничтожаете целые виды. Вы даже убиваете других приматов. - Он замолк и снова по очереди оглядел их, будто давая шанс предупредить то, что он собирался высказать, предложить логичное объяснение, смягчающее обстоятельство. Но Мэри молчала, и все молчали, так что Понтер продолжил: - И мой вид тоже исчез из этого мира.
- Да, - сказала Мэри очень тихо. Она знала, как это произошло. Хотя не все палеоантропологи поддерживали эту теорию, многие считали, что где-то между 40000 и 27000 лет назад Homo sapiens - анатомически современные люди - совершили геноцид, первый в ряду многих, намеренных или случайных, которые им предстояло совершить в будущем. Люди очистили планету от единственного, кроме них, представителя рода Homo, другого, менее воинственного вида, который, возможно, гораздо лучше соответствовал бы двойному значению слова "человечный".
- Вы убили нас? - спросил Понтер.
- Это очень спорная проблема, - ответила Мэри. - Среди учёных по этому поводу нет согласия.
- Но как вы думаете, что произошло? - спросил Понтер, уперев в Мэри взгляд своих золотистых глаз.
Мэри сделала глубокий вдох.
- Я… да, я думаю, что именно это и произошло.
- Вы истребили нас, - сказал Понтер; и его голос, и тональность воспроизведённого Хак перевода свидетельствовали о глубоком душевном потрясении.
Мэри кивнула.
- Мне жаль, - сказала она. - Правда. Это случилось невероятно давно. Мы тогда были дикарями. Мы…
И в этот момент зазвонил телефон. Рубен, явно обрадованный, выскочил из-за стола и схватил трубку.
- Алло? - сказал он.
Мэри подняла голову, услышав, как голос Рубена повеселел.
- Но это же здорово! - сказал он. - Великолепно! Да… нет… да-да, это годится. Спасибо! Точно. Да свидания.
- Что? - спросила Луиза.
Рубен явно сдерживал улыбку.
- У Понтера чумка, - сказал он, возвращая телефон на место.
- Чумка? - повторила Мэри. - У людей не бывает чумки.
- Правильно, - сказал Рубен. - У нас естественный иммунитет. А у Понтера - нет, потому что его вид не контактировал с нашими домашними животными в течение многих поколений. Если быть точным, у него лошадиная разновидность; ветеринары её называют "мыт". Она поражает жеребят и вызывается бактерией Streptococcus equii. К счастью, у лошадей её обычно лечат пенициллином, и я его как раз давал Понтеру. Он выздоровеет.
- То есть нам можно не бояться, что мы тоже заболеем?
- Не только это, - сказал Рубен и расплылся в улыбке. - Они снимают карантин! Если последняя серия бакпосевов, результатов которой ждут сегодня вечером, будет негативной, то завтра утром мы сможем выйти отсюда!
Луиза захлопала в ладоши. Мэри тоже обрадовалась новости. Она взглянула на Понтера, но тот сидел, понурив голову, и, должно быть, до сих пор размышлял о судьбе своего вида на этой Земле.
Мери потянулась к нему и тронула за руку.
- Эй, Понтер, - тихо сказала она. - Это ведь отличная новость. Завтра вы сможете выйти из дома и увидеть наш мир.
Понтер медленно поднял голову и посмотрел на Мэри. Она всё ещё училась распознавать детали его мимики, но его широко распахнутые глаза и приоткрытый рот словно говорили: "Стоит ли?"
Но в конце концов он просто кивнул, словно уступая.
Глава 39
Большую часть вечера Понтер провёл в одиночестве, с печальным выражением на лице глядя через окно кухни на задний двор Рубенова дома.
Луиза и Мэри сидели в гостиной. Мэри жалела, что книга, которую она сейчас читала, осталась в Торонто. Она как раз была где-то на середине последнего романа Скотта Туроу и хотела бы читать его дальше, но пришлось довольствоваться листанием свежего номера "Тайм". На этой неделе на обложке красовался президент Буш; Мэри подумала, что на обложке следующего номера может оказаться Понтер. Сама она предпочитала "Экономист", но Рубен его не выписывал. Впрочем, Мэри всегда нравились кинорецензии Ричарда Корлисса, хоть ей и не с кем было теперь пойти в кино.
Луиза залезла с ногами в соседнее кресло и писала письмо - как заметила Мэри, по-французски - в большом жёлтом блокноте. На ней были шорты и футболка с эмблемой рок-группы "INXS".
В гостиную зашёл Рубен и умостился между двумя женщинами.
- Меня беспокоит Понтер, - сообщил он вполголоса им обеим.
Луиза отложила блокнот. Мэри закрыла журнал.
- Меня тоже, - сказала Мэри. - Похоже, он воспринял новость о вымирании своего вида не слишком хорошо.
- Это точно, - подтвердил Рубен. - У него было много стрессов в последние дни, и завтра всё станет ещё хуже. На него насядут журналисты, не говоря уж про официальных лиц, двинутых на религии психов и прочих.
Луиза кивнула.
- Да, наверняка.
- Что же нам делать? - спросила Мэри.
Рубен секунду помолчал, будто подбирая слова. Потом заговорил:
- В Садбери не так уж много чёрных вроде меня. Мне говорили, что в Торонто дела обстоят получше, но даже там чернокожим частенько докучает полиция. "Что вы здесь делаете?" "Это ваша машина?" "Могу я увидеть ваше удостоверение личности?" - Рубен покачал головой. - Проходя через это, ты кое-чему учишься. Пониманию того, что у тебя есть права. Понтер не преступник, и он никому ничем не угрожает. Он не на пограничном посту, так что никто не может потребовать от него доказательств, что он пребывает в Канаде легально. Правительство может хотеть его контролировать, полиция может хотеть поместить его под надзор - но их хотелки не имеют никакого значения. У Понтера есть права.
- Безусловно, соглашусь, - сказала Мэри.
- Вы когда-нибудь были в Японии? - спросил Рубен.
Мэри покачала головой. Луиза тоже.
- Это замечательная страна, но там практически нет неяпонцев, - сказал Рубен. - Вы можете за весь день не увидеть ни одного белого лица, не говоря уж о чёрном. Но я помню, как я однажды прогуливался по центру Токио; я прошёл, наверное, мимо десяти тысяч человек в тот день, и все они были японцами. А потом я увидел белого парня, который шёл мне навстречу. И он улыбался мне. Он видел меня впервые, но признал во мне почти соотечественника - мы оба были с Запада. Он улыбался, словно говоря: как я рад тебя видеть, брат! Брат! И я вдруг осознал, что тоже улыбаюсь ему и думаю то же самое. Я никогда не забуду этот момент. - Он посмотрел на Луизу, потом на Мэри. - Так вот, старина Понтер может обыскать целый свет, но нигде не увидит в толпе лица, в котором он бы признал своего собрата. Тот белый парень и я, даже все те японцы и я, мы ближе друг к другу, чем Понтер и любой из шести миллиардов человек на этом земном шаре.
Мэри глянула через кухонную дверь на Понтера, который по-прежнему пялился в окно, подложив кулак под выступающую нижнюю челюсть.
- Что мы можем для него сделать? - спросила она.
- Практически с самого своего прибытия он был пленником, - сказал Рубен, - сначала в больнице, а потом здесь, на карантине. Я уверен, что ему нужно время, чтобы подумать, восстановить душевное равновесие. - Он помолчал. - Джиллиан Риччи намекнула мне по е-мэйлу. Похоже, мысль, которую я высказывал ранее, пришла в голову и верхушке "Инко". Они хотят подробно расспросить Понтера обо всех месторождениях в его мире, о которых ему хоть что-то известно. Я уверен, что он будет рад помочь, но ему всё же нужно больше времени на адаптацию.
- Я согласна, - сказала Мэри. - Но как мы можем добиться, чтобы он это время получил?
- Они прекращают карантин завтра утром, правильно? - сказал Рубен. - Так вот, Джиллиан говорит, что я могу устроить пресс-конференцию прямо здесь в десять утра. Разумеется, пресса ожидает, что Понтер будет присутствовать. Я думаю, нам надо увезти его до этого времени.
- Как? - спросила Луиза. - Дом окружают федералы - чтобы не давать любопытным пробраться сюда, но, вероятно, и для того, чтобы держать под наблюдением Понтера.
Рубен кивнул.
- Один из нас должен увезти его куда-нибудь в глушь. Я его доктор, и это моё назначение. Покой и отдых. И именно это я скажу любому, кто спросит - Понтер находится на лечебном отдыхе по моему предписанию. Вероятно, у нас будет всего день или два, прежде чем пиджаки из Оттавы насядут на нас по-серьёзному, но я уверен, что Понтеру нужна эта пара дней.
- Я это сделаю, - сказала Мэри, удивив саму себя. - Я увезу его.
Рубен посмотрел на Луизу, ожидая, что она тоже вызовется, но та лишь кивнула.
- Если мы скажем, что пресс-конференция состоится в десять, газетчики начнут подтягиваться к девяти, - сказал Рубен. - Но если вы с Понтером выберетесь через задний двор, скажем, в восемь, вы с ними разминётесь. С задней стороны есть забор, там, за деревьями, но вы через него легко перелезете. Только убедитесь, что никто вас не видит.
- И что потом? - спросила Мэри. - Просто пойдём бродить по лесу?
- Вам нужна машина, - сказала Луиза.
- Моя осталась на шахте, - сказала Мэри. - И я не могу взять одну из ваших - федералы не дадут нам уехать. Как сказал Рубен, нам нужно ускользнуть незаметно.
- Без проблем, - сказала Луиза. - Я устрою так, что мой друг встретит вас завтра утром на каком-нибудь просёлке позади дома. Он отвезёт вас на шахту, и вы пересядете в свою машину.
Мэри моргнула.
- Правда?
Луиза пожала плечами.
- Легко.
- Я… я совсем не знаю этих мест, - сказала Мэри. - Мне нужна карта.
- О! - сказала Луиза. - Тогда я точно знаю, кому позвонить - Гарту. У него новомодный " Handspring Visor"[34] с GPS-модулем. Он проложит вам маршрут до любого места и будет подсказывать, где поворачивать.
- И он мне его отдаст? - усомнилась Мэри. - Ведь эти штуки жутко дорогие.
- Ну, на самом-то деле он будет оказывать услугу мне, - сказала Луиза. - Так, давайте я ему сейчас звякну и всё устрою. - Она поднялась с кресла и ушла наверх. Мэри смотрела ей вслед с изумлением и восторгом. Интересно, каково это - быть настолько красивой, что можешь просить мужчин о чём угодно и знать, что они никогда не откажут.
Понтер, осознала она, не единственный, кто чувствует себя чужим в этом мире.
* * *
Жасмель и Адекор вернулись транспортным кубом на Окраину, в дом Адекора и Понтера. По дороге они почти не разговаривали, частично из-за того, что Адекор был погружён в раздумья над откровениями Даклар Болбай, частично потому, что ни ему, ни Жасмель не нравилась мысль о ком-то, сидящем в павильоне архива алиби и следящем за каждым их словом и шагом.
Тем не менее, у них на руках была насущная проблема. Адекору нужно было как-то попасть в подземную лабораторию; как бы мизерны ни были шансы на спасение Понтера - или, думал Адекор, хотя и не делился этой мыслью Жасмель, на возвращение его утонувшего тела, которое очистило бы Адекора от обвинений в убийстве - этими шансами можно было воспользоваться только там, внизу. Но как туда попасть? Он взглянул на компаньон, вживлённый во внутреннюю сторону левого запястья. Он мог бы его выковырять - приняв меры безопасности, чтобы не повредить лучевую артерию. Но компаньон не только получал питание от тела Адекора, он ещё и передавал его жизненные показатели - и перестанет это делать, если его от тела отсоединить. Быстро пересадить компаньон в тело Жасмель или кого-нибудь еще он тоже не мог: имплант был привязан к его биометрическим параметрам.
Транспортный куб высадил их возле дома, и Адекор с Жасмель зашли внутрь. Жасмель прошла на кухню поискать, чем можно покормить Пабо, а Адекор просто сидел, уперев взгляд в противоположный конец комнаты, где стояло любимое кресло Понтера, в котором он больше всего любил читать.
Обход судебного надзора был проблемой - и проблемой научной, внезапно осознал Адекор. Должен быть способ избавиться от него, способ обмануть свой компаньон и того, кто отслеживал его передачи.
Адекор был знаком с историей Лонвеса Троба, изобретателя компаньонов: многие из его изобретений изучались в Академии. Но то было много лет назад, и детали изгладились из памяти. Конечно, он мог просто спросить компаньон об интересующих его фактах; он мог прочесть ответ на маленьком экранчике на запястье или любом телеэкране или портативном планшете на свой выбор. Но этот запрос вне всякого сомнения привлечёт внимание того, кто следит за ним.
Адекор чувствовал, как начинает злиться, как напрягаются мышцы, учащается сердцебиение, становится глубже дыхание. Он подумал было, что нужно бы как-то это замаскировать - но нет, пусть тот, кто за ним следит, видит, что это его расстраивает.
Как бы ни был умён Лонвес Троб, должен найтись способ добиться того, чего он хотел. Того, в чём нуждался. А чего он, собственно, хочет? Чётко сформулируёте проблему - этому ему учили на протяжении всех месяцев, проведённых в Академии. Чего конкретно он хочет добиться?
Нет, его цель не в том, чтобы найти способ обманывать компаньоны. И это хорошо, поскольку у него пока нет ни малейшей идеи о том, как это сделать. Он не хочет отключить все компаньоны - это было бы безумием, ведь импланты обеспечивают безопасность каждого. Ему нужно отключить только его собственный компаньон, но…
Но нет, это тоже неправильно. Отключение ничем ему не поможет; Гаскдол Дат и другие принудители, может быть, и не смогут проследить за ним, когда его компаньон перестанет посылать сигнал, но отсутствие сигнала тут же насторожит их. И не нужно быть Лонвесом, чтобы догадаться, что Адекор попытается пробраться в шахту, поскольку ему уже однажды не дали этого сделать.
Нет, настоящей его проблемой было не то, что компаньон продолжает работать. Проблема была в том, что кто-то просматривает его передачи. Вот что нужно прекратить - и не на какое-то мгновение, а на несколько деци, и…
И внезапно он увидел его: идеальное решение.
Но он не мог устроить это в одиночку; план сработает лишь в том случае, если принудители не будут знать, что Адекор в этом замешан. Впрочем, подготовкой может заняться Жасмель. Адекор верил, что под надзором держат только его собственный компаньон; иное было бы слишком вопиющим произволом. Но как поделиться своими мыслями с Жасмель?
Он поднялся и прошёл в кухню.
- Пойдём, Жасмель, - сказа он. - Погуляем с Пабо.
По выражению лица Жасмель было видно, что выгул Пабо находился в самом конце её списка приоритетов, но она поднялась и прошла вместе с Адекором в задней двери. Пабо специального приглашения не требовалось; она тут же увязалась следом за Жасмель.